Путь

Когда он сидел в ступоре, в чувства его привел Сабал. Аджай дернулся от рефлекса и крепко сжал руку упавшая ему на плечо. — Аджай. — Сабал был не сильно удивлен поведением Гейла. Понимал что для него, это неожиданность. — Рука, Аджай. — Да, прости. — Аджай быстро отпустил руки и снова отвел взгляд на прекрасный пейзаж. Сердце бушевало от присутствия псевдо-брата, к которому тело тянулось со страшной силой. — Тут холодно. Но… прекрасно. Здесь, все кажется таким малым… подвластным. Но это лишь видимость. — Теперь нет. Это же все твое. Ты тут власть. — Я не хочу власти в Кирате. Я лишь хочу завершить дело твоего отца. — Или нашего? — Аджай протянул Сабалу лист и сидел, не отрываясь от пейзажа. — Ты думаешь, я твой брат, по отцу? — Сабал усмехнулся. Аккуратно складывая бумагу во внутренний карман куртки. — По правде говоря, я бы хотел, чтоб это было так. — Иронично. — Кират страдает. Боги отвернулись от него. Так почему же нам не обратить их внимание? — Чем же? Войной? Убийствами? — А много ли выбора у нас было? — Твоя правда. — Все что ты сделал, так или иначе, было во благо. Эта страна благодарна тебе. Я благодарен тебе. Я знаю что ты переживаешь. Не знаю, что сказал Пэйган, но тебе не стоит ему доверять. — Сабал присел рядом с Аджаем, смотря то на него, то на красоты Кирата. — Правду… Он сказал правду. И я не доверяю ему. Я ему верю. Надеюсь, что он не соврал. — А я верю тебе. — Ты веришь в Сына Мохана. — Но ты и есть Сын Мохана. — Он мне не отец. Может тебе — да. Но не мне. Погляди-ка, какой парадокс. — Нет толку в споре с человеком, который не врет. — И, наконец, ты признал это. — Аджай впервые за долгое время с улыбкой взглянул на лидера. Но улыбка была наигранной и раздражающей даже для самого Аджая. — Я не знаю человека, чье имя ты мне восхваляешь. Явно он значил для тебя больше, чем для меня. — Я был совсем мал, когда Мин убил мою семью. Я даже не помню лицо матери. А отца знал чисто по старой фотографии на стене храма. Его вскоре снесли для добычи золота. Прошло более 30 лет, как я не видел его. Помню лишь что у отца был шрам на щеке и густые брови. Это все, что я о нем помню. — И ты нашел поддержку в Мохане. — Для сироты, что не помнит добрый взгляд матери, любой человек согревший под своим очагом может стать кумиром, брат. — Он прижался к плечу Аджая — старался вернуть его доверие. Вернуть его, — Твой отец восхвалял твою мать. Он видел в ней небывалый свет. Любил ее и уважал. Я помню это. Да, я вижу в тебе Мохана. Но потому что знаю, что ты столь же величественный и гордый человек. — Ты меня не знаешь. — Так можешь мне рассказать. — А что я знаю о тебе? — После продленной паузы, Аджай замешкался, поднялся на ноги и уже направился к дому. Сейчас он чувствует себя преданным. — Очень многое. — Сабал произносит это довольно громко, потому что Аджай был уже за садом и его слова были бы пропущены мимо ушей. В отличие от Сабала, Аджай не очень многословен. Это связано с тем, что Аджая часто травили на тему его расы. Даже на войне союзники не могут быть с тобой едины из-за неприязни цвета кожи. Так же, он не задавал много вопросов. Он делал то, что считал нужным. Конечно же — служба в горячих точках, тебе часто приходится довольствоваться только поручением. Тебе скажут ровно столько, сколько обязательно знать. Все второстепенное скрыто, да и тебя это особо не интересует. Или наоборот. Ты просто привыкаешь отворачивать голову и верить в то, что это во благо. Но сейчас Аджай хочет понять, насколько правильны его действия. Во имя чего это все? Убийства его не волнуют. Война стала частью его самого. Что в Иране, что в Афганистане, что в Кирате. В этих странах он не видел мира. Да и не ради него он сражался. Он просто хотел думать, что так правильно. Война за мир！Это всегда было так. Для него Кират — это лишь военная зона. Он выполнил задание и теперь он хочет знать: «должен ли он остаться？». Он не ждет ничего от Кирата, так же как и не ждал от Ирака или Афганистана. Он ждет многое от Сабала. Стоит ли он того？Именно из-за этого он строит козни Сабалу и упрямится. Его можно понять. Это так！ — Ты нужен Кирату. — Сабал не сворачивает со своих убеждений. Аджай был многим для него, но Кират был всем. Так что, схватив его за руку, он остановил его. Он был уже на взводе повторять одно и тоже. Он не понимал, чего хотел Аджай да и понимать особо не хотел. Он хотел, чтоб Аджай принял это место и все. Но это стало причиной сильной злости Гейла. Он понимал, что только обретя внутренний покой, он сможет встать на ноги. Он верил в это всю жизнь. Его вырастили с верой в это. В веру, что может силой и добиться победы, но только духовно можно стать достойным её. — Черт, Господи. Ты серьезно? Кират！Кират！Кират！Ты как заевший магнитофон. Мохан, Кират, Тарун-Матара. Ты вообще можешь хоть на минуту перестать думать об этом? Вот именно из-за этого я ухожу. Потому что мне, в отличии от тебя, не нужен Кират или глупая вера в невозможное. — Он уже орал и активно жестикулировал: давил пальцем то на грудь лидера, то указывал на пейзаж за утесом. — Я улетаю завтра. Мне тут ловить нечего. — Ну так убирайся! — Сейчас Сабал был зол на Аджая. Он указал пальцем вдаль и громко повысил голос, дав понять, что не шутит. Люди в гневе многое наговорят не обдумывая. Не только Аджай или Сабал. Но в данной ситуации их потасовка напугала двух наркоманов, которые мирно возвращались с большими сумками партии. Поняв, что сейчас не время и что им лучше не вмешиваться, они быстро и как можно тише уходят в сторону палатки. — Теперь ясно. Это я и хотел узнать. — Пожав плечами Аджай отходит от злого, вставшего как статуя на одном месте Сабала и уже перед дверью в дом остановился. — Перед этой страной я свой долг исполнил. Меня здесь больше никто не держит. — Он с хлопком двери вошел в дом и быстро поднялся на второй этаж. Сабал же стоял еще минуту как вкопанный. Он может и понял, что именно хотел Аджай, но был слишком зол. Так что ушел прочь, спустившись по тросу. Аджай сидел у камина и пил чай, наслаждаясь довольно уютным очагом, по сути родного дома. Он понимал, что сам заварил кашу. Но каша не станет лучше, если она была бракованной изначально. Он уже собрал арсенал не шибко изобилующих личных вещей. Он знал, что поставки чая и маковых изделий перебираются по воздуху каждую среду и пятницу. Он думал попрощаться с Бхадрой и многими другими людьми. Но планы меняются. В эту пятницу все вернется на круги своя. На круги до Кирата. Он знатно нервничал и печалился. Он и в правду не ожидал, что Сабал его прогонит. Что накричит о их разногласиях, об отце, о вере. Но не изгнание из формально его же страны. Сабал сидел в штабе. Многие праздновали, а остальные работали над тактикой захвата по крепости Мина. А Сабал игнорировал всех и даже прогонял. Он злился, но его корило чувство вины. Он всегда был упрям. Непоколебимость- главное свойство лидера. Но ведь на трон его усадил Аджай. По его словам, на свой трон. Ему становится плохо. Очень плохо. Тело звало к нему. А глубоко в душе билась любовь по нему. И будет биться еще долго. Но разум был зол. — Предатель — пробубнил он под себя. Да и над тем, кто именно предатель, он думал не мало. Им сейчас двоим есть над чем пораскинуть мозгами.