Письма, не получившие ответа

На следующий день Оксана так же сидела со мной. Она не разговаривала, даже не ответила мне, когда я смущенно поприветствовала ее. Так что оставшиеся часы урока я провела в глубоких раздумьях: «Я не нравлюсь ей?», «Я думала, что после вчерашнего…». Потом спорила сама с собой: «Да не было ничего вчера!», «Подумаешь, капюшон забросила!» Вчера перед сном я, почти счастливая, рисовала себе мечты, где мы с Оксаной станем чуть ли не лучшими подружками, будем всегда сидеть за одной партой и обедать тоже будем вместе. Знаю, что бред, но я, раньше не знавшая ничего про дружбу и с упоением ждавшая друга, действительно хотела общаться с Оксаной. Видимо, она не была такого же мнения. Поэтому обеденный перерыв я также провела одна, тоскливо копаясь ложкой в противной каше. В столовой Оксаны не было видно. Я решила, что, либо она на диете, либо питается где-то в другом месте. Хотя она не была похожа не девушек, намеренно голодавших и считавших каждый калорий на этикетке. Наоборот, фигура у нее была очень даже спортивная. «Может, занимается каким-либо спортом». Каша не лезла в рот. Поэтому я собрала вещи и решила отнести поднос с нетронутой едой. Мне оставалось шагов пять, как неожиданно передо мной выскочила чья-то нога и я, не сумев удержать равновесие, позорно упала на пол. Кафель был холодный и обжигал кожу рук. Что-то липкое сползло к животу и прилипло к кофте. «Наверное, каша» - запоздало подумала я. Я чувствовала себя униженной. Смешки и издевки летели в мою сторону. Я попыталась встать, но чья-то рука с длинными ногтями больно вцепилась в мое плечо и мне пришлось снова осесть. Передо мной показалось лицо Ани из параллельного. Сзади стояли еще две девушки. - Не вставай. Мне нравится видеть тебя в такой милой позе. Перепачканная и до тошноты уродливая. Мне хотелось плакать. Что я, наверное, и делала. Но я ничего не чувствовала. Мое лицо горело: то ли от стыда, то ли от горячих слез. Тело не двигалось. Все, что мне оставалось делать – это тупо смотреть, как надо мной очередной раз издеваются. - Не плачь, милая. Я же ничего еще с тобой не сделала. Подумаешь, ногу выставила. Просто надо быть осторожнее, жирная ты корова. Тут другая девушка что-то зашептала ей на ушко, и лицо Ани злобно покосилось от усмешки. - Что-то у меня аппетит пропал, смотря на тошнотворное зрелище. Может, хочешь мою кашу, Олечка? А то я смотрю, твоя не в самом презентабельном виде… Только тогда я заметила красные подносы на руках моих надругателей. Беспокойное чувство поселилось у меня. Я, почти предугадывая следующее действие Ани, успела выставить руку над головой, но все равно большая часть содержимого упала на мои ноги. Через секунду к Ане присоединились и две ее прихвостней. Омерзительное чувство. Липкая и тягучая жидкость стекает по всему твоему телу, в волосах тоже что-то застряло. Голова моя была опущена, и несколько капель жгучих слез упали на холодный пол. Я не знаю, что творилось в последующие минуты. Может, Ане стало скучно, и она покинула столовую вместе с остальными. Может, меня и дальше продолжали забрасывать едой. Я ничего не чувствовала. Звуки просто исчезли, и я абстрагировалась от всего окружающего. Через минуту или через час (я потерялась во времени), я ощутила на своих плечах твердые руки; потом я уже стояла на ногах. Я решила взглянуть на своего спасителя. Взгляд мой был мутным от слез, и сперва я подумала, что начался пожар – настолько ярким было красное пятно. Потом я моргнула – оставшиеся слезы потекли по щекам, - и почувствовала жжение в груди. Оксана стояла спиной ко мне. Ее маленькие, но сильные руки уверенно держали меня за дрожащие пальцы. Кокон, где я спряталась от внешних звуков, исчез, и я только вспомнила, что все это время находилась в школьной столовой. Как оказалось, Аня с двумя одноклассницами еще стояли рядом, а ученики заполнили помещение и теперь с любопытством взирали на нас. Мне почему-то пришло в голову глупое сравнение со стаей голодных гиен, которые ожидают кровавого зрелища. Мясо. Бойни. - А ты кто такая? Мы с тобой еще не встречались, - Аня шагнула вперед и со свойственной ей манерой речи начала растягивать слова, - но еще не поздно, конечно. Можешь встать на колени рядом с Олей – мы гостеприимно укажем тебе твое место. У нас, кажется, еще остались несъеденные тарелки… Кто-то быстро передал ей свою тарелку. Но не успела Аня развернуться к нам, как Оксана грубо толкнула ее. Послышались визги и удивленные охи. Я тоже вытаращилась на Аню, которая неуклюже растянулась на полу. Пустая тарелка валялась рядом с ней, а каша… видимо, на ней. Я пребывала в настолько сильном шоке, что просто тупо глазела и открывала рот как рыба. Никто еще не обращался так с Аней. Она была всеобщей любимицей. Еще отец у нее вроде был важным человеком. Так что за удивлением пришел испуг. Но не за себя, а за Оксану, которая, мало того новенькая, так еще и с первых дней нападает на королеву школы. Там, на Школьном Совете, никто дальше разбираться не будет: скажут, что мы начали первыми. Оксана даже не собиралась уходить. Она угрожающе возвышалась над распластавшейся Аней и, видно, строила страшные рожицы, потому что Аня казалась сильно напуганной. Подружки ее стояли поодаль – тоже запуганные. Я, маленькая девочка с полутора метров ростом, вышла из-за спины Оксаны и стала тянуть ее за рукав. Она на меня не реагировала, поэтому я тихо позвала ее. - Что? – буркнула Оксана. Внезапно мне тоже стало страшно до чертиков. «Она ведь такая сильная!», «может снести одной рукой как маленькую собачку!». Мысли мои пугали, но я старалась не думать и продолжала пялиться на Оксану. - Пошли из этого места. Все смотрят на нас. Еще и директриса небось скоро придет. Оксана наконец опустила взгляд на меня. Голубое озеро, бывшее спокойным и глубоким, теперь тревожно плескалось в надвигающей буре. Они действительно вселяли страх. - Д-давай. Уйдем. Напряженные черты лица Оксаны смягчились и голубое озеро начало успокаиваться. Я не знаю, кто кого вел, но мы с Оксаной оставили позади шокированную Аня и неудовлетворенную толпу.

***

На завтра я не пошла на учебу. В последующие дни тоже. Я заболела и провалялась на кровати все это время. Заболела, вероятно, от сырости и холода (когда возвращалась домой в тот день, стояли последние холодные предвесенние дни), но абсолютное нежелание приходить в школу и встретить последствия (знаю, я трусиха) окончательно добили меня и пригвоздили к кровати. Мама мне ничего не сказала. У нее сейчас завал на работе – бюрократия, сами понимаете. Ей было не до меня, но я была благодарна за заботливо приготовленную еду, примостившуюся на тумбочке рядом с кроватью. Прошло три дня. Но мой телефон так и остался нетронутым за весь период: никто не звонил и не слал сообщения. Я раздиралась от противоречивых чувств: было обидно, что Оксана (кроме нее звонить было некому) ни разу не показалась, но в то же время я успокаивалась от мысли, что учителя и директорша не забили тревогу – значит, пока все спокойно на фронте. «К тому же, у нее нет твоего номера. Как она могла позвонить?». На четвертый день мне стало лучше. Чувство тошноты еще не исчезло, но мне стало очень скучно лежать весь день и пялиться на потолок, усеянный маленькими флуоресцентными звездочками. Так, мысли не покидали голову и все больше странных вещей закрадывались ко мне. Да и что там происходит в школе? Почему никто не звонит? Неужели Аня не доложила до директрисы? Не верю. Так что я быстренько приняла душ, собрала вещи и поехала в школу. Мрачный серый фасад встретил меня так же уныло, как и всегда. Я старалась походить на привидение, шагая бесшумно по коридорам школы – никто меня не замечал. Сначала я обрадовалась, что моя глупая стратегия сработала, но потом поняла, что-то здесь не так. Разве они не должны были указывать на меня пальцами и смеяться? Где же Аня с подружками? Она первая должна была встретить меня у порога и отыграться по полной за недавний случай. Понять, что происходит, я смогла только на четвертом уроке. До этого я спокойно проучилась – одноклассники странно косились на меня, но ничего такого страшного не предпринимали. Они даже казались смиренными в каком-то смысле. Еще большую нелепость в ситуацию привнесло то, как встретила меня директриса, вызвавшая во время урока на свой кабинет. Я, дрожа от страха, постучалась в дверь и мысленно готовилась к самому худшему, но директриса неожиданно тепло встретила меня. - А, вот и ты, Олечка. Сядь на том стульчике. Ну, как поживаешь? Я нервно вцепилась в подлокотник предложенного стула и слабо покряхтела: - Нормально… А у Вас, Виталия Сергеевна? Старая женщина смешно наморщила нос и улыбнулась. Наверное, впервые за весь сорокалетний стаж работы в этой школе. Или сколько она тут работает? - Хорошо, моя дорогая. Хорошо. Тут она натянула большие очки с толстой линзой, - круглые глаза стали меньше через линзу, - и внимательно присмотрелась ко мне. - Вы знаете, кто такой Виталий Витальевич Щипкин? Что-то знакомое, но в голову ничего не приходило. - Нет. - О, это прекрасный мужчина. Человек чести. Раньше он учился у нас школе – я еще помню дни, когда он с мальчишками гонял футбольный мяч. Давно это было, но помню отлично. Славный был мальчик, хорошо учился и всегда с уважением относился ко мне. Я внимательно прислушивалась к каждому слову. «Что она говорит?», «При чем тут я?», «Кто он такой?» - …Так что я была очень рада, когда он внезапно позвонил мне и сообщил, что его дочь будет тут учиться. Я, конечно… «Виталий Щипкин… Щипкин». - Постойте, постойте, - я подняла руку и озвучила свои догадки, - Щипкин, это отец Оксаны? - Да. Он является нашим главным спонсором. Ты же знаешь, наша школа очень старая, и будь воля властей все это снести, они бы снесли его. Но, к счастью, наш бывший выпускник еще не забыл нас и время от времени вкладывает большую сумму в общий фонд школы. Недавний ремонт библиотеки – тоже его дело. Я глубоко задумалась. «Получается, он отец Оксаны», «и это на его деньгах держится наша школа». - Я еще ничего не понимаю. Простите, но при чем тут я? – я недоуменно покосилась на директрису. Та тяжело вздохнула. - Оля, ты же помнишь, что случилось четыре дня назад? Я медленно кивнула. - Так вот, отец Ани пожаловался на Школьный Совет и донес то, что случилось с его дочерью. - Но это она… - Он донес и все бы получилось, но тут встрял отец Оксаны. Возник конфликт, но тебе бояться нечего. Отец Ани не хочет, чтобы его дочь училась «в месте, где кругом шайка малолетних разбойников». Так что Аня больше не будет тебя беспокоить. - А Оксана? Виталия Сергеевна замолчала на секунду. - Она отчислилась. По собственному желанию. Настала тишина. Я встала, медленно ковыляя к двери. - Извините, но мне надо выйти. Виталия Сергеевна долго покосилась на меня, потом кивнула. - До свидания. - До свидания, - потом что-то защёлкнуло в моей голове, и я снова повернулась к директрисе, - Простите, но Вы можете дать мне адрес Оксаны?