Голос

— Тот парень подходит ко мне и говорит: «эй, мелкая, не хочешь покувыркаться?», а я ему отвечаю: «хочу», подхожу и кидаю его через плечо, он аж три раза перевернулся в воздухе! И потом ему говорю: «здорово, правда? Обожаю кувыркаться»… — Одри болтала не переставая вот уже два часа, пока мы отрабатывали удары на манекенах. Я ее перестала слушать, еще когда она рассказывала про Элиаса и какую-то девушку из бойцов, как она застала их в потайном местечке, которое уже перестало быть таковым. Но эта история, как ни странно, рассмешила меня, от чего у меня началась смеховая истерика. Успокоилась я не скоро, а когда это произошло, смеялись все вокруг, кто мог меня видеть и слышать. Я продолжила дубасить манекен, отключившись от всех внешних событий, погружаясь все глубже в себя. Прошло уже три недели с моего прибытия сюда, а я все-то не знаю о своих способностях. Вот Одри научилась связываться с душами умерших, например, чем очень гордилась. Близнецы открыли, что могут соединяться на духовном уровне, не превращаясь в монстра мантикору, а просто объединяя свои силы. Грейс уже вовсю демонстрировала нам, как она превращает свои волосы в два десятка зеленых змей, которые шипели и шевелились сами по себе. Парни тоже не отставали, и лишь я все еще была Нечтом. — Лили! Лили очнись! — услышала я голос брата. Вернувшись в реальность, я озадаченно посмотрела на стоящего рядом со мной Элиаса, глаза которого оживленно блестели. — Эйт вернулся! Это эхом разнеслось по моему сознанию. Эйт вернулся! Вернулся! Я быстрым шагом двинулась за братом по пятам, еле поспевая за ним, если честно. Мы поднялись на лифте до тринадцатого уровня, где находилась лечебница, прошли по длинному коридору, свернули направо и вошли в железные двери. Моментально меня оглушил дикий звериный рык, разнесшийся по всему этажу. За тканевой черной ширмой я уловила движение. Медленно ступая по плиточному полу, я подошла к ширме и заглянула за нее. На кровати, пристегнутое к ней толстенными кожаными ремнями лежало, нет, точнее, рвалось и рычало, огромное существо. Сначала я не поняла, что это, только испугалась. Изо рта торчали длинные острые клыки, уши заострились на концах, становясь похожими на волчьи, руки, сжимающиеся в кулаки, были украшены жуткими когтями. Все тело, такое мощное и мускулистое, дергалось и напрягалось, норовясь порвать ремни. Он был без майки, поэтому увидеть кровоточащие глубокие раны не составило для меня труда. Зверь сверкнул на меня дикими глазами и зарычал. Это был не просто рык, который издают волки, это был рык, будто усиленный в несколько раз, страшный и пробирающий до костей. Но позже я увидела человеческие черты в зверином лице, серо-зеленые знакомые глаза, черные, стоящие дыбом волосы. — Эйт? — я шагнула к кровати, но рука брата остановила меня, обвивая пальцами мое плечо. — Лили, он сейчас опасен. — Не смеши меня! — воскликнула я, дергая плечом. — Ничего он мне не сделает! — Он себя не контролирует! — протестовал блондин, крепче хватаясь за мою руку. — Пусти! — Лиллиан, не подходи к нему! — рыкнул Элиас, дергая меня к себе. В этот самый момент я разозлилась как никогда, развернулась и зашипела на брата, впиваясь в него глазами, будто щупальцами. Тот отпрянул от меня, лицо его перекосилось, и он, развернувшись, поспешил удалиться, бормоча себе под нос что-то типа «не может быть». Меня сейчас не интересовало, почему Элиас себя так повел. Я вернулась к оборотню, лежащему на кровати и смотрящего на меня. — Эйт? — вновь позвала я, подступая ближе. Зверь оскалился и коротко рыкнул на меня, подаваясь вперед, но удерживаемый ремнями. — Эйт, ты понимаешь меня? Это Лили. — Я всматривалась в его лицо, пытаясь разглядеть в нем ответ. — Слышишь меня? — Он не понимает. — Раздался сзади голос, неприятно растягивающий слова. Обернувшись, я увидела приближающегося ко мне доктора средних лет, поверх черной формы которого был накинут белый халат. — Почему он не обращается? — холодно спросила я, следя за каждым движением врача. — Потому что он не исцелился. — пояснил тот, не решаясь приблизиться ко мне. — Он станет человеком, когда регенерирует. — Так помогите ему! — Я бы с радостью, но, боюсь, не смогу подойти к нему… — протянул мужчина, улыбаясь и наклоняя голову набок. Мне показалось или он явно не желает добра нам? Может быть он — наш враг? Я приняла оборонительную позицию и приготовилась защищаться при необходимости, но человек лишь посмеялся. — Я не враг тебе. А знаешь, почему у тебя такое предчувствие? Знаешь, почему ты мне не можешь доверять? — он улыбнулся. — Я же лис, деточка. Старый хитрый лис. — Слишком много лисиц развелось! — я немного расслабилась, но бдительность не потеряла. А мужчина тем временем продолжал нести всякую ерунду, болтая обо всяких мелочах, когда Эйт истекал кровью! Через час врач ушел, а я осталась наедине со зверем, который никак не хотел исцеляться. — Что за врачи такие?! Не могут помочь! — возмущалась я, сидя на коленях рядом с кроватью. — Как это так? Вот я, если бы знала, что делать, помогла бы тебе! Я так горячо и увлеченно ругала докторов, не умеющих лечить, что не заметила, как за окном стемнело. Значит, я пропустила ужин, отлично. Решив, что еще немного посижу тут и пойду в штаб, я досиделась до того, что уснула, уронив голову на кровать, неподалеку от длинных когтей. Эта пагубная черта преследовала меня с самого детства — я могла уснуть где угодно, при каких угодно обстоятельствах, независимо от уместности сна. Глубокой ночью, когда свет в госпитале уже погас, а остались лишь небольшие ночники, я очнулась и первым делом принялась разминать отекшие и замерзшие ноги. Кинув взгляд на Эйта, я заметила светящиеся глаза, уставившиеся на меня. Он больше не рычал, не скалился, а просто смотрел. — Эйт? — шепотом позвала я и уловила легкий ответный кивок. Он меня слышал и понимал. Я, затаив дыхание, отстегнула ремень, державший его руку — пальцы, увенчанные когтями моментально захватили мое запястье, сжимая его с нечеловеческой силой. Уверенная в своем замысле, я с трудом отстегнула нагрудный ремень, затем, перегнувшись через кровать, управилась с другой рукой. Как я и ожидала, моя вторая рука тоже оказалась захвачена в когтистый плен. Раздалось утробное рычание, оборотень приподнялся, приближая свое звериное лицо к моему. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха, ноги подкашивались, тело билось в мелкой дрожи, а дыхание стало частым и глубоким. — Эйт, Эйт! Это же я, Лили! — шептала я, не отрываясь от светящихся глаз. — Ты не можешь навредить мне. Эйт… Хватка ослабла, рычание стихло, а Эйт опустился обратно на кровать, вздыхая, как человек. Он же и был человеком, точно! Я присела на край кровати, дотрагиваясь дрожащей рукой до мускулистой и быстро вздымающейся груди Эйта. Он был таким горячим, а я так замерзла, что улеглась рядом с ним, прижимаясь к массивному телу. Я положила голову ему на плечо и, слушая глухое биение его сердца, начала засыпать. Последнее, что я запомнила — теплую когтистую ладонь, мягко сжимающую мою талию.