Линии наших жизней

      Турнир Шаманов.       Эти два слова вызывают на моем лице жуткую гримасу, мне хочется закатить глаза в немом отвращении и высунуть язык, как бы грубо это не выглядело.       Дедушка всю жизнь говорил мне , что это мое предназначение, победить в Турнире Шаманов , стать королем. С самого детства мне внушали эту идею в качестве сказки на ночь, а после она сопровождала меня как банный лист, прилипшый к мокрому и разгоряченному телу и доставляющий дискомфорт. Я ненавидел это. Но с моим мнением не считались. Ну ладно уж, чего врать, в пятилетнем возрасте идея стать королем мне казалась сказкой. Я желал стать им, чтобы потом прославиться на весь мир, правда не как король, а как музыкант...       Музыка..даже само слово звучит так сладостно, что хочется закрыть глаза и смаковать его, чуть приоткрывая губы, произнося его как мантру... Я люблю музыку, а люди творящие ее вызывают не меньший восторг. Много раз я видел по TV этих богов среди людей. Они те, к кому тянется толпа, те , чьи песни парни и девчонки знают наизусть, те , чьи концерты посещают тысячи, они те, кого зовут "Звездами". Их именуют небесными светилами, такими же яркими и сияющими. Я хотел стать Звездой, хотел чтобы ко мне тянулись, хотел дарить людям радость, хотел быть популярным, хотел, что бы у меня были друзья... Но мечтам не суждено было сбыться. Музыка была только в наушниках, а о пении и о гитаре мне пришлось забыть, ведь впереди меня ждал турнир, величайший турнир, проводимый только раз в целые пять столетий.        Каждый уважающий себя шаман знал о нем и готовился к нему, не покладая рук, чтобы в конце этого страшного, тяжелого, сложного испытания , ощутить на своей голове приятную тяжесть короны. Каждый , но не я. Я-Асакура. Дитя величайшего клана шаманов. Мне именем было предназначено стать королем. Победить. Но зачем? Зачем нужен король Шаманов? Кто такой Король Шаманов? Люди зовут его Богом. Но мало кто знает, что каждые 500 лет их бог сменяется, а на его место приходит новый. Бог , настолько могущественный , что может управлять всей жизнью на земле, и даже Космос подвластен ему. И будучи ребенком я хотел стать богом? Нет, я хотел быть музыкантом, став королем. О, Духи, чего хотели все эти шаманы? Признание семьи, спасения минутианцев, мести, правосудия, величия деревни... Мы все шли на турнир с разными целями и для всех нас она была великой, важной и достойной короля... Оглядываясь назад, уже сегодня, я называю всех нас глупцами... Не поймите неправильно, спасти вымирающий народ от смерти, цель несомненно благородная, но кто спасет других? Тех, кто помещен в красную книгу и тоже медленно умирает, кто спасет маленькие экологические миры? Озера, реки, поля , леса и даже океан... Король? Но ведь король шел спасать маленький болотных народец, живущий среди кувшинок, шел с благородной целью. Что тут скажешь, истинный король! Мы всегда смотрим на вещи поверхностно, нам достаточно взгляда , чтобы все понять и решить. Так будет правильно, а так нет, я знаю! Нам внушают нормы морали, а презирающих эти нормы, мы величаем плохими... Я никогда не пойму этот мир...       3 месяца, 7 дней, 6 часов, 55 минут и 41, 42, 43 ... секунды прошло с того дня. С того дня, как турнир наконец закончился. Величайшее событие последних 500 лет. Но величайшее ли? Страшнейшее, жестокое... Этот турнир снится мне к кошмарах до сих пор. В год моего четырнадцатилетия я стал героем! Не королем, не путайте! В тот турнир короля так и не избрали. Я не знаю почему... Наверное не было достойного или достойного я убил. Я стал убийцей. Я убил брата, предка, шамана, человека, который как и я, как и все, говорил, дышал, думал... Я презираю себя за его смерть, хотя другие боготворят меня...Почему?       Имя... Его имя... Как его звали... Думаете я забыл? Никогда! Когда его произносишь, ты словно шепчешь, его имя, как потрескивание костра, журчание воды, трель соловья, звучание флейты, оно древнее как мир и он сам. Я произношу его имя на выдохе, облегченно понимая, что помню его, помню как его зовут... Ни разу с того дня я не слышал его имя. Моя семья и друзья не произносили его при мне, наверное не хотели сделать больно, наверное хотели , чтобы я забыл тот день. Но я не забуду, никогда! Я боюсь, если забуду я, то кто будет помнить его? Кто будет помнить огонь в ониксовых глазах, шелк шоколадных волос, вечную ухмылку на губах, его имя? Кто будет помнить его? Все! Я не думаю , что есть хоть один шаман , который не вздрогнет , услышав "Хао Асакура". Тысячелетний убийца, трижды пытавшийся стать королем, шаман мечтающий истребить людской род. Его не забудут. Может его имя станет не более чем страшилкой, рассказываемой детям, чтобы они слушались своих родителей. Все презирали его, идею , цели, но только он один желал спасти Землю. Только его цель была настолько глобальной и важной, что он трижды возрождался вновь в этот ненавистный ему мир, мир что презирал его. Хао Асакура прошел 900 лет Ада, но 100 лет на земле для него были страшнее. Нелюбимый , одинокий, его боялись. Он знал, знал все, но терпел, терпел ради великой цели и вновь неудача... Все что мне интересно, попытается ли он вновь, хотя мне думается -да. Он не сдается, он сильный, не только телом, но и духом. Великий Хао Асакура, взваливший на свои хрупкие плечи заботу о всей нашей планете. Я хочу вернуться назад. Повернуть время вспять и оказаться на сражении у великого столпа, битве , за который наблюдали все, боясь оторвать взгляд , боясь дышать, битве не на жизнь, а на смерть. Я хочу вернуться , хочу обнять его, свое отражение, такое сильное внешне, но слабое внутри. Хочу услышать его мысли, запрятанные от чужого взора. Хочу сказать ему:"Ты не один, я с тобой. Давай вместе спасем планету, давай дадим людям шанс, я помогу, вместе легче..." И знаете, мне кажется, Хао растеряется, начнет кричать, что я не в своем уме и не понимаю, что несу. А я засмеюсь, ведь теперь мы вместе. Спасем планету, будем жить где-нибудь в лесу, ведь Хао жуткий социофоб, и не важно, что подумает семья, друзья, Анна... Я знаю, что так правильно, я знаю, что я прав...       Я медленно мешал, уже остывший чай забывшись в мыслях. Сахар уже давно растворился, а керамическая кружка уже не согревала рук. На втором этаже тихонько открылась дверь, а после послышалось легкое скрипение половицы. Босые ноги уже шлепали по лестнице, спускаясь на первый этаж. -Давно не спишь?-Анна подошла к чайнику и включила его повторно, ожидая, когда он вскипит. - Встал около шести. - Я поднял на нее свой взгляд, оторвавшись от жидкости карамельного цвета. Наши глаза встретились. Анна только проснулась, ее взгляд был сонный и немного рассеянный. Мне больше не приходилось вставать так рано, как я делал это до турнира, чтобы с раннего утра начать специальную тренировку принцессы медиумов. Я ходил в школу, и выходить мне приходилось в 8.20, поэтому будильник я обычно заводил на 7.30, а бывало и позже. Иногда я вставал раньше будильника, как сегодня, тогда мне обычно не спалось, бессонница или кошмары. Тогда я вставал и шел на кухню, где сидя в одиночестве с горячим кофе иди чаем, предавался размышлениям или воспоминаниям. -Завтракать будешь? - дождавшись моего кивка, Анна достала из холодильника остатки вчерашнего ужина и принялась разогревать их. На самом деле есть мне не очень хотелось, но губить организм и волновать понапрасну невесту не хотелось сильнее. Поэтому поставив чашку с недопитым чаем в раковину, я молча отправился в душ, зная , что когда вернусь, на столе будет стоять горячий завтрак. Я съем его. Анна завернет мне бенто, я сложу его в портфель и пойду в коридор собираться. Потом моя девушка спустится со второго этажа, и мы вместе пойдем в школу. Ведь так происходит каждый день с того злосчастного дня и это стало для меня своеобразной рутиной, в которую редко добавлялось что-то необычное , вроде встреч с друзьями или приезда родителей. Отель Фунбари опустел, друзья разъехались, а родители здесь никогда и не жили. Мы живем в большой гостинице вдвоем, и ничего не предвещает перемен.

***

      Когда я проснулся , первое что увидел- холодный свет люминесцентной лампы. В голове неприятно пищало, но когда я полностью осознал происходящее, то понял,что писк исходит от кардиомонитора, стоящего рядом с кроватью. К запястьям были подключены катетеры, поддерживающие организм, а в рот была вставлена толстая трубка, как я понял , помогающая дышать, и в медицине называемая, никак иначе , как аппарат искусственной вентиляции легких. Первое , что я сделал, избавился от инородного предмета во рту. Стало значительно удобнее. Я осмотрел комнату. Обычная одиночная палата. Никого не было. Из одежды на мне была только больничная роба,немного прикрывающая тело и завязывающаяся сзади на узелки. Я заметно похудел, а волосы спутались. Комната была маленькая , кровать, и куча медицинской аппаратуры. На окне висели обычные белые жалюзи, а вид из окна был на многоэтажки и больше ничего. Я был в городе. Я не знал , где нахожусь и мало понимал, происходящее вокруг. Самым страшным было то, что я не чувствовал своего хранителя, не чувствовал фуреку , бегущего по венам,одним словом- пустота... Паника и страх охватили меня, я был беспомощен, а моя жизнь зависела от людей.       Дверь открылась и в палату вошла женщина средних лет, 35-45, ни больше, ни меньше. Сначала она что-то записывала в карту, а потом подняла на меня свои серо-зеленые глаза. Секунда замешательства и она подбегает ко мне. Взгляд скользит по монитору, проверяя норму пульса, потом проверяет катетеры, капельницы, берет фонарик и смотрит реакцию на свет. Это приносит дискомфорт и я невольно отворачиваюсь. Потом она взяла карту и начала что-то записывать. На бейджике я прочитал: "Футаба Миса", и тут она заговорила. - Добрый день,- Она отложила ручку и вновь посмотрела на меня. - Вы помните, что последнее с вами произошло? Ее голос был мягок и говорила она вежливо, признаться, это успокоило меня и в ее речи я без труда узнал родной японский. Мой взгляд был прикован к ней, а мозг судорожно вспоминал последнее , что помнил. Турнир, если быть точным, то третий, а если быть еще точнее, то мое сражение с братом, нет , с выродком семьи Асакура. Мозг начал отображать плохие воспоминания кадрами и они легко складывались в полноценный пазл. Я не хотел думать об этом, поэтому встряхнув головой, я посмотрел на нее и твердо сказал " Нет". Правда так мне сначала показалось. На деле это был слабый хрип, и тогда я повторил жестом мотнув головой сначала вправо,а потом, так же медленно, влево. На мое удивление она улыбнулась и налила мне стакан воды из графина, стоящего на столике в палате. Она не дала мне стакан в руки , а помогла испить содержимое, медленно наклоняя стеклянный сосуд. Я подавился с непривычки и закашлялся, тогда медсестра легонько постучала по моей спине и вытерла рот. Взбив получше подушку она помогла лечь поудобнее и опять что-то начала писать в карте. Резко ее голос пронзил тишину, стоящую в палате. - Вы помните, как вас зовут?- Она сказала это так же мягко , немного подняв голову от медицинской карты. Я кивнул. - Хао,- Голос немного хрипел, но в этот раз был четче,- Хао Асакура. Она улыбнулась и попросив прощения, покинула палату, тихонько прикрыв дверь. Очень хотелось спать, я шумно выдохнул и закрыл глаза. "Нужно разобраться", кричало сознание, но силы быстро покидали ослабленный организм, и хотелось просто отдохнуть, не думая о прошлом, настоящем и неизвестном будущем...       В тот день, когда я только вышел из комы, я познакомился со своим лечащим врачом. Цукаса- сенсей, так он представился, 40 лет с виду. Тогда я и узнал, что на дворе конец ноября и что я был в коме почти 4 месяца. 2 недели я провел в реанимации , в критическом состоянии. Ни моего имени, ни фамилии они не знали. Он сказал, что никто не подавал заявления о пропаже ребенка с такими параметрами, как у меня. Я не удивился и виду не подал, просто кивнул. Он много спрашивал о моем самочувствии и трогал меня. Было не комфортно, но несмотря на все это, доктор возможно мне даже понравился. Много шутил и улыбался, с ним было легко, и я не терзался ненужными переживаниями.        Через 2 недели мне разрешили выйти на улицу. Футаба-сан любезно принесла одежду своего старшего сына, джинсы, свитер, теплую куртку, и даже шапку с шарфом, не говоря уже о том, что купила для меня нижнее белье. И вот спустя две недели после моего пробуждения, я сидел в инвалидной коляске, в сопровождении моего врача и медсестры, и смотрел на закат. Гулять самому мне не разрешили. Организм не был готов к таким нагрузкам. К тому же одели меня в три шкуры, так что я не мог почувствовать , как ветер ласкает оголенную кожу, да и воздух, что тут сказать, в мегаполисе не из лучших... Но мне было все равно. Я закрывал глаза и представлял, что нахожусь высоко в Альпах, и мороз щиплет щеки, а губы слегка обветрились и из-за высоты тяжело дышать. Рядом Дух Огня, в любую минуту готовый согреть хозяина, но я не хочу согреться, я хочу чувствовать Мать Природу всеми фибрами кожи, и мне хорошо... Открыв глаза, я все также сидел на крыше, но улыбка не сходила с лица. Я был живой. И пока я радовался даже такой возможности.       Целый год я пролежал в больнице города Саппоро, острова Хоккайдо. Я был на реабилитации очень долго, я бы сказал невыносимо долго. Весь персонал знал меня, но я в свою очередь не знал их в ответ. Для меня они все были стадом, из которого я различал только двух овец, Цукасу-сенсея и Футабу-сан. Как бы грубо это не звучало, эта была правда. Доброта людей в этой больнице , построенной на одном из островов маленькой Японии, разумеется, не изменила бы мое мнение о людях и о человечестве в целом. Кому , как не мне знать о двуличности, предательстве и вранье людей. В свое оправдание могу сказать , что я относился к ним ни плохо, ни хорошо- нейтрально. Свел наше общение к минимуму, ограничиваясь манерами приличия, вроде :"Здравствуйте", "До свидания", "Спасибо" и так далее.        Когда Цукаса-сенсей выписал мне справку- "Здоров", я не знал, что делать, да и он признаться тоже. Разумеется, я не сказал ему, кто мои родители, и ограничился простым: "Не помню". Было решено обратиться в полицию, и они развесили объявление о находке мальчика, с таким-то именем, ростом, возрастом и другими отличительными чертами, вроде шоколадных волос по пояс. Никто не откликнулся, и я опять не удивился. Даже если семья Асакура и видела объявление, что маловероятно, ведь Токио и Саппоро разделяют тысячи километров, они вряд ли бы откликнулись на заметку о нахождении нелюбимого родственника. Могли попытаться добить, а так как я еще жив, Асакуры либо упорно делают вид, что не знают о том, что я выжил, либо это действительно так. В итоге мой врач столкнулся со здоровым подростком, без родителей, и что делать, он не знал. Конечно, я не дурак и понимал, что никакое государство не будет бесплатно содержать бездомного, но с другой стороны, мой врач не мог собрать и выкинуть несовершеннолетнего на улицу. Закон, знаете ли, штука наказуемая. Мне он сказал, что ему жаль и у него нет выбора. В итоге этой части "Марлезонского балета" моей третьей жизни, я оказался в детском доме, как бы нелепо это не звучало.       В детский дом, на бюджетной государственной основе, города Саппоро, я попал в декабре следующего года , в возрасте 15 лет. Если бы в прошлой жизни мне кто-нибудь сказал, что я выживу после попытки моего убийства собственным братом-близнецом, пролежу год в больнице среди людей, и окажусь в детском доме без духа-хранителя, без сил и без поддержки, наверное я бы не поверил, а может и вовсе рассмеялся. Но судьба зла, и рождество я встретил среди таких же брошенных, обездоленных, без надежды на светлое будущее, детей всех возрастов.