— POV Какаши —
Для Какаши это...как снова очутиться в том Аду, из которого он совсем недавно едва-едва смог выбраться; вдохнуть то, что находится за пределами его личной Преисподней, а теперь у него это забирают. И тут дело совсем не в том, что он хочет иметь жизнь, полную счастья, радости и всего прочего, о чем мечтает, например Наруто; нет, основной смысл в том, что он готов на все, просто чтобы увидеть Рин целой снова. Он сделает что угодно, абсолютно, без сносок и поправок - Хатаке редко можно было увидеть выведенным из душевного равновесия, но сейчас он в ярости. В холодной, леденящей ярости; не той, из-за которой идут на пролом и просто убивают все, что вызвало эмоции. Нихуя. Он будет жесток, беспощаден и холоден - ко всему, что посмеет встать у него на пути, а тем более, на пути Рин. Поэтому ему нужен абсолютный план, без "непредвиденных обстоятельств" и прочих неожиданностей. Отворачивается от Сакуры и смотрит на Пятую, которая уже раздает приказы по сбору команды. Паккун наверняка пошел за ними и расставлял метки, по которым он без особого труда выследит тех, кто забрал Рин, поэтому с направлением не возникнет труда. Не будет сложно и собрать команду - во всяком случае, ему так показалось, впрочем, как и Хокаге. Ровно до того момента, как в помещение не вошел Данзо с двумя АНБУ из Корня за спиной. Дело начинало пованивать все сильнее и сдерживать то, что рвалось разрушающей волной наружу становилось все сложнее - он постарается по крайней мере, ради нее. Какаши на самом деле шиноби высшего уровня, все россказни, которые ходят о "Копирующем Ниндзя" (что, на самом деле, довольно смущающе порой) - не просто сказки. И он вполне способен скрыть любые чувства, поэтому и смотрит едва ли не скучающе, окидывая взглядом фигуру мужчины. - Это станет большой проблемой в будущем, если напасть открыто, - Данзо чуть ли ни первым узнал о случившемся. - Почему? - Пятая впервые не пытается прогнать или выставить одного из советников за дверь; Какаши даже кажется, что она напрягается, полностью выпрямляясь на стуле. У него в голове тоже крутится пара мыслей - зачем именно Рин? Откуда они узнали, что она жива? И Рин ли им была нужна? - Остатки от Кровавого Тумана решили таким образом захватить власть. Им была нужна Сакура, я давно слежу за их планами, - все резко встает на свои места. Кто бы мог подумать, Хатаке может идеально скрыть все с лица, но кашу в голове деть никуда не может - даже если думает, что абсолютно спокоен, хоть и относительно, - Это вырастет в политический конфликт со Страной Воды. - И что ты предлагаешь? - пауза, царящая в кабинете до слов Пятой, затягивается, как противно скользящая по коже холодная вязкая жидкость. Вероятность того, что из-за нерентабильности миссии по спасению, ее сейчас просто отменят; по крайне мере, во избежании конфликта, им элементарно запретят преследование и какие-либо действия. Вероятность вылететь из рядов шиноби Листа на всю жизнь и стать нукенином за спасение Рин? Да легко. - Мы не можем допустить их успеха, - произносит Данзо. Вздох облегчения? И правда вырвалось? Переводит взгляд с абсолютно спокойного Данзо на озадаченную Пятую и хмурится. Пахнет какой-то хуйней, но явно лучше, чем сбегать всю жизнь от ниндзя Пяти Стран как разыскиваемый преступник. В любом случае, что угодно, лишь бы просто не стоять на месте, но влезать именно в этот разговор - Какаши было элементарно...не положено. Сейчас не его время, совсем. - Но мы не можем и раскрыть участие Листа в этом деле. На задание пойдет мой отряд. Я разберусь, не вздумай лезть. Фамильярность с Пятой - Какаши видел мало тех, кто выживал после подобного, но сейчас Хокаге сдерживается и устало опускается на стул, молча и напряженно кивая на его слова. Сталкивается политика и ее элементарное желание помочь невинной жертве. И он подозревал, что второе реально сдает позиции. - Я жду доклад о том, что ты об этом знаешь, - но сталь из ее голоса никто не отменял и, уже выходя, Данзо едва заметно кивает и переводит взгляд на Хатаке, по крайней мере внешне спокойно за происходящим наблюдавшим, - Какаши присоединится к операции. Не обсуждается. Хватает пары секунд, чтобы осознать, что он...снова с этим связан. Связан с АНБУ. С местом, где нужно отбросить человечность и любую мораль на благо деревни. С местом, где ему снова придется надеть маску и забыть о том, кем он является. Только так возможно было стать тем, кто выживет и одержит победу - он согласен на все, и такие простые лишения - не предел. Приказ Данзо ясен и предсказуем как день: "убить всех". Он не сомневался ни на секунду и даже если бы пришлось пойти туда с другим приказом - Какаши ничего не стоит вывернуть все так, что "жертвы шиноби Кровавого Тумана были необходимы и оправданны". Так даже проще. Без протектора Скрытого Листа и опознавательных знаков. Без индивидуальности. С маской на лице и горящим алым цветом глазом, который оставил ему Обито. В такие моменты казалось, что он бы полностью поддержал его. И это успокаивает, отбрасывает подальше скулящую человечность и жалость. Так намного проще: "Обито бы сделал также". Никто не может даже угадать, что бы сделал Обито, но для Какаши это - последний спасательный круг, за который он ухватится, когда вернется. С живой Рин и горой трупов за спиной. Назначение капитаном отряда неудивительно, АНБУ по-прежнему ему доверяет, но порядком обременяет - теперь нет той свободы действий, о которой он думал. Но это и неважно. Призыв одного из псов и преследование тех, кто похитил Рин занимает несколько часов - насколько нужным быть припизднутыми, чтобы остановиться на таком расстоянии от Конохи и полагать, что сюда никто не придет? Он даже кривится, цепляясь за ветку одного из самых ближних ко входу деревьев, чувствуя, как за спиной также наготове ждут его команды по меньшей мере десять человек. У Паккуна уже давно кончился призыв и он не сможет с ним связаться, чтобы спросить о ловушках на входе, но на первый взгляд - ничего нет; а первый взгляд обманчив. Потому что как только они попадают в затхлое помещение, на них обрушивается атака, по его первичным подсчетам, троих. Не так много, чтобы задержать, но и не мало для того, чтобы не беспокоиться. Первые двое ложатся сразу же, как только выпрыгивают из укрытий, а третий, прежде, чем на ладони Какаши оказываются ошметки его легкого, сообщает о том, что их обнаружили. Насрать. Теперь то самое "убить всех" в приоритете. По крайней мере у тех, скрежет чьих клинков он слышит, когда отдаляется в глубину бесконечных коридоров. Чем-то смахивает на одно из убежищ этого ебанутого, как Какаши почему-то сам лично называл Орочимару, но суть в том, что он давно мертв, спасибо его слетевшему с катушек ученику, а Кровавый Туман едва ли имел отношение к его исследованиям. Из тех сведений, что у них есть. Как показывает практика, Орочимару всегда найдет, чем удивить. Позади бегут еще двое, до тех пор, пока они не встречают одно из самых сильных сопротивлений - крови становится все больше, перед глазами стелет отдаленно знакомой дымкой от чувства, когда жизнь покидает человека, беспомощно болтающегося на руке. Это всегда...ощущения, затмевающие сознание подчистую, когда уже не соображаешь, что делаешь - он убивает не думая, отключает голову, отдаваясь в ледяные конечности клокочущей внутри ярости; один, второй, третий, шестой, десятый - Какаши перестает считать на двенадцатых распахнутых от болевого шока глазах. Только стучащая в висках скорость, он даже не ощущает, как передвигается; чидори всегда требовало чудовищной скорости, он даже не уверен, что эти ублюдки осознают, что мертвы, до тех пор, пока не видят перед собой забрызганную кровью маску лиса. Он видит, как один из его отряда падает и теперь уже в алых пятнах все - не успевает активировать технику; клинок под рукой всегда. Идеальное острие входит в плоть как в масло, рассекает кожу, сухожилия, напряженные еще недавним триумфом мышцы, он останавливается только когда лезвие упирается в позвоночник и уже не так гладко скользит: голова человека в красном беспомощно болтается на полоске мяса и тело безжизненно падает на грязный пол. Они были убиты именно так, как заслуживали. - Капитан, проблемы, - в проеме появляется одна из отряда - он знает ее, служили вместе еще лет семь назад, но не осмелится назвать по имени, даже если встретит на улице. Здесь у них нет ничего, что могло бы выдать. Даже если непривычно выбеленные волосы едва ли частое явление, а насыщенный пурпурный он видел на улицах селения лишь однажды. Они не узнают друг друга за пределами, потому что им нельзя. А пока - у них действительно проблемы. Срывается с места, на ходу пристегивая оружие обратно, и через пару минут быстрого объяснения перечисляет все самые известные ему маты - если он не будет шевелиться быстрее, вероятность того, что умрут еще трое невинных, хоть и подписавшихся на добровольную смерть, людей. - К ней не пройти, мы не можем пробиться в помещение, где они держат ее, и...что-то происходит, - последнее брошено уже не выточенной интонацией идеального солдата, а кого-то, кого он мог бы встретить на улице; вероятно, женщины, которая просто что-то ощущает, что приносит ей дискомфорт, но знает, что она не имеет никакого права докладывать о таком. И если бы Какаши был тупоголовым, то не стал бы к такому прислушиваться. Атаки начинаются уже за несколько минут до прибытия к месту назначения - теперь на его руках еще больше крови, которую будет уже не отмыть. И...основная проблема в том, что ему все равно. Его давно не волнуют пятна, которые видит только шаринган; видные только ему. Кровь Рин он так и не смог смыть. Это единственные следы убийства его рукой, которые Какаши когда-либо волновали. И когда он оказывается в коридоре, ведущему к той двери, за которой она, сосуды в который раз заполняет забытое чувство жажды убить их. Положить всех, стоять в луже чужой крови, держать в руках чью-то жизнь и смотреть, как делают последний мучительный вздох те, кто посмел задеть что-то, на что даже смотреть было нельзя. Несколько тел неподвижно лежащих на полу в той же форме, что и на нем, выводят еще больше, он не обращает внимания даже тогда, когда кто-то из понявших преимущество врагов, сдается, просит о пощаде, молит о том, чтобы оставили его в живых - пытали, допрашивали, что угодно. Это вызывает еще больше отвращения, хочется, чтобы чидори не убивало так быстро, не забирало жизнь моментально, как только высоковольтный разряд добирается до плоти; желание, чтобы они кричали в агонии, умирали в невыносимых муках, а после просто смотреть в их пустые глаза, искаженные болью лица - все, что он хочет сейчас от этих самоубийц. Оставляет нескольких выживших на других членов отряда, уже подходящих с других точек, куда они распределились по приходу, чтобы охватить большую территорию, и толкает не закрытую дверь в тусклое помещение. Глаза сразу же падают на двух людей, торопливо пытающихся сложить верные печати для техники мгновенного перемещение. Слишком много захотели, это - техники Листа, а потому и не выходит, смотрит на паникующие, искривленные гримасы дикого ужаса на лицах, когда их взгляд падает на стоящего в крови у дверей Какаши. Одному из них хватает ума сложить правильные печати, растворяясь в дымке дзюцу, а второго в тот же момент пронзает он сам. Это - последний рубеж. Последний перед тем, как ему придется осознать, сколько жизней он унес сегодня. Но Хатаке понимает, что это все - самое малое, что он может для нее сделать; отдать собственную человечность ради ее защиты. У него не останется ничего, что делает его человеком, но она выживет. Девушка неестественно привязана веревками за руки к потолку, вывернутые вверх связанные запястья и потертая одежда. Он поднимет здесь всех и каждого и прикончит еще раз, если они хоть пальцем ее коснулись. Перерезает веревки и подхватывает легкое тело, не давая упасть, опускаясь рядом на колени, прижимает к себе, как неживую куклу, болтающуюся в его руках. Ему...больно на нее смотреть. Не было больно убивать никого из них, но на то, как она выглядит и смотрит стеклянными глазами на него - щемит, внутри все стягивает и воет. Сдвигает маску в сторону и снимает перчатку, аккуратно касаясь рукой чужой щеки. Также, как сегодня утром. Она еще утром спала у него на диване и забавно морщила нос, когда на него упала ее же волосинка. - Рин, очнись, - складывает нужную печать и произносит четкое "развейся!", прежде чем взгляд мутно-коричневой радужки приобретает мягкий и теплый оттенок; возвращает ей осмысленность. С края маски вниз стекает алая капля, разбиваясь о теплую кожу и он как в замедленной съемке наблюдает, как она стекает вниз, оставляя влажный след. Только не на ней. Эта кровь - везде, только не на ее коже. И только сейчас осознает, что вся ее одежда уже грязная - она смазывает подтеки с его жилета, обнаженные руки, покрытые кровью, буквально, по локоть - у нее спина в отпечатках его ладоней. Он спас ее, вот она - жива, пытается отойти после техники, но что делать сейчас? Пока за стеной добивают оставшихся, АНБУ лучше всех знает, что такое зачистка. Что делать ему? - Ты в порядке, Рин? Что с тобой? Посмотри на меня. По крайне мере, он должен удостовериться, что с ней все хорошо. На первое время этого будет достаточно, а проблемы можно решить по мере их поступления. Ее лицо близко настолько, что он ощущает сбитое тяжелое дыхание на коже, чувствует, как бьется ее сердце пальцами, прикладывая ладонь, чтобы смахнуть каплю крови и прощупывая пульс. Ее глаза - он встречается с чужим взглядом и сам почти оказывается в гендзюцу, но у нее вопреки логике нет шарингана. Но почему-то ее это не останавливает. Застывает, не зная, как выдохнуть и осознает, что все это - слишком близко и слишком...просто в целом "слишком". Она моргает, для него - как в замедленной съемке; за мгновение осознает, что Рин сидит на грязном полу в луже крови из груди последнего из того, кого он убил, и беспомощно цепляется за его плечи. - Капитан, мы закончили. Остальные проверяют, чем они занимались до того, как мы пришли, - тут же поправляет маску и кивает, взглядом указывая на выход. Отряд сделает свою работу, а им пора уходить.— POV Рин —
Неизвестность пугала больше всего остального. Рин не знала, что её ждёт впереди, какова цель похитителей, а самое главное, она вовсе не была уверена, что Какаши и все остальные ищут её. Вдруг по какой-то причине Коноха запретила проводить спасательную операцию? Ведь пока официально Рин даже не является частью шиноби Скрытого Листа. Память услужливо подбросила ей картины из прошлого, в котором Какаши только благодаря Обито отправился на её поиски. Может, он и сейчас будет неотступно следовать правилам и приказам? Но так и должно быть, он элитный ниндзя и ей не хотелось бы, чтобы из-за неё у него были проблемы...Нет! Она не должна сомневаться в нём никогда, он обязательно придёт. Обязательно. Однако Рин тоже ученица первого Хокаге и в ней также живёт неугасимое пламя Листа, а значит, она чего-то стоит. С этими мыслями, девушка заставила себя успокоиться и действовать обдуманно, а не хаотично дёргать за металлические путы. Раскачавшись на цепях, которые были привязаны под потолком, Нохара прицепилась чакрой на ступнях к соседней стене. Она попыталась протиснуть кисть, помогая себе другой рукой, понемногу стягивая цепь, обвитую вокруг её запястья. И у неё это наверняка бы получилось, если бы сквозь лязганье цепей Рин не услышала приближающиеся шаги. — Кто ты такая? — прозвучал вопрос от вошедшего главаря в окружении его подчинённых. — Как тебя зовут? Рин, которая успела спрыгнуть на пол, чтобы не вызывать подозрений и позже закончить начатое, враждебно смотрела в глаза мужчине напротив, но молчала. Она не произнесёт ни одного слова, пусть даже если они будут пытать её или вовсе убьют. — Молчишь? Глупая девчонка, — усмехнулся шиноби, который затем обратился к своим товарищам. — Кем бы она не была, велика вероятность, что её уже ищут. Обряд нужно провести как можно быстрее, иначе гости из Листа могут всё испортить. Зовите остальных. Сразу после этих слов, двое других мужчин начали быстро складывать печати руками, после чего в подвале появлялись всё новые и новые неизвестные шиноби. И чем больше их становилось, тем быстрее Рин теряла надежду на своё спасение. "Какаши, если ты ищешь меня, поторопись", — подумала про себя Нохара, потому что теперь вера в собственноручное спасение и побег покинула её насовсем. Несколько шиноби остались вместе с Рин, образуя возле девушки круг, а остальные вышли за дверь. Казалось бы, чувства Нохары обострились в несколько раз; она успевала следить за всеми вместе и за каждым по отдельности, улавливая малейшее их движение, лихорадочно переводя взгляд от одного к другому, горько осознавая неотвратимость своей судьбы. Все они сложили одинаковые печати, застыв на месте, а один из них выступил вперёд, образуя необычную для Рин печать призыва. Несколько мгновений и перед девушкой возникли голубоватые очертания, которые вскоре сложились в единую картину — Двухвостого. Куноичи с ужасом смотрела вперёд, не в силах противиться или произнести хоть звук. Неужели всё повторится? Неужели сейчас, когда она только обрела то, что хотела, ей снова придётся умереть?.. Шиноби как по щелчку пальцев, не сговариваясь заранее, но с выверенной синхронностью начали складывать уже другой тип печати, начиная процедуру помещения хвостатого в тело Рин. Она осознавала всё, что происходит, видя, как на её глазах Двухвостый превращается в голубоватую дымку, которая теперь направляется к ней. Нохара сильно зажмурила глаза, пытаясь сфокусироваться на внутренних ощущениях. Она изо всех сил старалась бороться до последнего, ставя блоки и не пуская дух Биджу в себя. — Ничего не выходит, — вдруг произнёс один из шиноби. — Она сопротивляется. Главный, оскалившись, бросил дикий взгляд на Рин, быстро подойдя к ней, вновь выдыхая странный фиолетовый дым, который на этот раз не лишил её чувств, но загнал в сильнейшее гендзюцу, основанное на принципе преломления духа путём физической боли. В исказившемся вмиг в глазах Рин пространстве, её тело непрестанно пронзали десятки острых лезвий катан, отчего ей казалось, что ещё мгновение и она снова умрёт, но смерть всё не приходила и казалось, что она будет ощущать эту нестерпимую боль вечно. Но несмотря на иллюзии, которые завладели её разумом, где-то глубоко в подсознании куноичи осознавала, что с ней происходит и всё равно пыталась сосредоточиться не на боли от мечей, которые кромсали её тело, а на блокировке против Биджу. Но продолжаться долго это не могло, их способности были неравны и вскоре Рин выбилась из сил, позволив гендзюцу окончательно захватить её разум, а духу Биджу — тело. — Что это за звуки? — внезапно спросил один из шиноби и все остальные прислушались, настороженно озираясь на дверь. — Чёрт возьми! — выругался главный, отправляясь на выход. — Оставайтесь здесь и поторопитесь. Думаю, нагрянули шиноби из Конохи. Оперативно, мать их.. Но Рин, в отличие от остальных, не слышала уже ничего; она лишь ощущала, как её покидают собственные силы, а не смену им приходит нечто гораздо сильнее самой девушки, что-то мощное и неконтролируемое, для которого даже "клетка" в виде тела куноичи была тесна. Сквозь пелену иллюзий Нохара всё же слышит гулкие звуки борьбы, которые теперь происходят совсем близко. — Какаши.., — бессознательно и тихо срывается с её губ и внезапно дверь резко открывается. Но Рин неспособна среагировать даже на это; словно тряпичная кукла свисает на цепях, бессмысленно и безразлично глядя в пол, не обращая внимания на то, как прямо у неё под носом проливается чья-то кровь. Нохара даже не сразу поняла, что всё закончилось и она оказалась в чьих-то до боли знакомых руках. Поднимает апатичный пустой взгляд и видит перед собой...лиса? Нет, это всего лишь маска, под которой скрывается лицо Какаши. Он всё-таки пришёл...Она смотрит на него, медленно, но верно, приходя в себя, осознавая весь ужас произошедшего и начиная отмечать отдельные детали вокруг. Он был весь в крови. Рин никогда не видела его таким. Сколько человек ему сегодня пришлось убить ради неё? Куноичи болезненно-неторопливо достаёт платок из кармана на юбке и прикладывает тот к его рукам, начиная старательно оттирать с них кровь. Жалкий клочок ткани сразу же пропитался алой жидкостью, но Рин продолжала тереть, будто надеясь, что это поможет Какаши очиститься, вернуть его человечность, которую ему пришлось поставить на кон из-за неё. Но услышав его вопрос о своём состоянии, Нохара будто возвращается в жуткую реальность. Платок выскальзывает из её рук, а сама она на секунду застывает, чтобы в следующий миг прижаться к родной груди, чувствуя, как горячие слёзы стекают по её лицу. Не было больше сил соблюдать с ним какие-то рамки, барьеры и правила приличия. Единственное, что она хотела — это провести последние минуты своей неудавшейся второй жизни в его объятиях. Было слишком больно. И будет ещё больнее, когда она скажет правду. Фатальность. Рин хорошо было известно это слово. — Нет, Какаши, со мной не всё в порядке, — глухо произносит она в его форму, боясь поднять глаза и столкнуться с ним взглядом. Ей так жаль. Так жаль... — Они запечатали во мне Двухвостого. Рин произносит эти слова и в воздухе зависает такая тишина, от которой звенит в ушах. Они оба знают, что это значит для них, но произнести это вслух никто не решается. Рин пытается подобрать какие-то слова сожаления и извинения, но понимает, как глупо и бессмысленно это сейчас звучит, поэтому просто замолкает, прижимаясь щекой к его груди. Сколько у них ещё осталось времени? Нужно успеть запомнить самое важное перед тем, как...Рин не могла допустить и мысли, что когда-то навредит Какаши или кому-то в деревне, она бы просто не пережила этого. И выхода снова нет. Девушка чувствует, как Какаши кивает остальным, отдавая им таким образом указания, чтобы "заканчивали и уходили" и ловит себя на мысли, что они должны поступить так же. По крайне мере, ей хотелось, как можно быстрее покинуть это место и прийти в себя, дабы с ясной головой обдумать, что ей делать дальше. Одно куноичи знала точно — она больше не обречёт Какаши на вечные муки и если с ней что-то случится, то на этот раз он не будет в этом замешан. Рин больше не маленькая девочка и справится сама. Она медленно встаёт на ноги, окидывая затуманенным взором окружающее пространство и отходит к двери, стремясь быстрее покинуть это помещение, но как только перед ней открывается вид на длинный коридор, Рин застывает в дверном проёме, хватаясь рукой за стену, чтобы не свалиться на подкосившихся ногах. Она была медиком и потому, даже за свою недолгую жизнь успела увидеть различные кровавые события, но то, что видит она сейчас, было слишком. Реки крови, в которых виднелись обезображенные трупы; заляпанные красным стены и вязкие алые капли, лениво стекающие с потолка. Её дикий взгляд перемещается с одного мертвенно-бледного лица на другое, отмечая, что на этом месте жизнь покинула не только её мучителей, но и шиноби Конохи. Сколько людей, у которых были семьи, дети, мечты и планы, сегодня погибли из-за неё?..И Какаши...Разве достойна она той жертвы, которую ему пришлось принести ради неё? Он снова был в экипировке АНБУ и это плохой знак. Гораздо хуже то, что он совершил в этой форме и...снова из-за неё. Прошёл ещё только день, как она вернулась, но уже успела принести горечь и страдания стольким людям! Глаза Рин вновь застелили слёзы, но они так и не успели сойти по её лицу, потому что девушка почувствовала головокружение, заставившее её отшатнуться назад. Она медленно опустила испуганный взгляд на свою руку, заметив как ту окутывает синяя дымка — чакра хвостатого. — Какаши.., — дрожащим голосом произносит девушка, озираясь на мужчину. — Сейчас же уходи отсюда. Я не смогу...сдерживать его. Черты лица Рин понемногу начинали искажаться, приближая её к кошачьему облику зверя, что сидел внутри неё, а чакра всё больше разрасталась по телу, окутывая почти полностью. Но самое страшное, она чувствовала, как быстро её покидает человечность, не оставляя какие-либо чувства, но она обязана была успеть позаботиться о н.ё.м. — Уходи, слышишь? Запри меня здесь и не выпускай, пока всё не закончится.— POV Какаши —
Рин поднимается на ноги, а он безуспешно пытается пробиться сквозь образовавшийся после ее слов в голове вакуум. Это...не может быть правдой. Двухвостый...все это неправда. Совсем. Он отказывается верить, уперевшись невидящим взглядом в окровавленные ладони, безжизненно свисающие там, где еще недавно сидела она и... прекрасно понимает, что это значит. Повторение их истории. Мысли беспощадно врываются в тот самый вакуум, наполняя теперь гневном и решимостью. Ну нет. Не в этот раз, не сегодня. Не в этот день и ни в какой другой. В какой-то момент Какаши даже ощутил себя Наруто за мысли типа "не сдавайся", но какая разница, если это - на благо Рин. Он сделает что угодно, из кожи вон вылезет; не раздумывая сложит голову перед ее ногами, если вдруг это будет необходимо, но она выживет. Встает и идет вслед за девушкой, стоящей в проходе. Она была на войне и уже видела подобное, но, наверное, не стоило так сразу давать ей выходить туда, где только что прошла зачистка отряда АНБУ. Хочет протянуть ей руку, жестом показывая, что пора торопиться, но хмурится, ощущая присутствие невероятно враждебной чакры. Двухвостый и правда в ней. Синий цвет, покрывающий кожу и меняющийся взгляд. Он видел подобное и прекрасно понимает, что это означает. Броситься к ней и...делать что? Умолять очнуться? Будет ли эффект или он умрет просто так? Или действительно оставить ее здесь до полного превращения, а после просто наложить печати? Тензо доберется сюда за пару часов. Этот план во всех смыслах логичнее и безопаснее для всех, но...ей наверняка так страшно. Она - абсолютно одна, ее контроль просто не в состоянии подчинить любого из Хвостатых, едва ли даже он в состоянии сделать подобное. Рин полностью во власти зверя, абсолютно одна, пытающаяся сопротивляться в одиночестве; вот что побуждает его просто стоять на месте, уворачиваясь от пробивающего стену в его направлении синего хвоста. Он побегает от нее. Не оставит одну и не причинит вреда, просто поиграет с Хвостатым в "кошки-мышки" и, как ни странно, Двухвостый и есть кошка. Нагибается, пропуская над головой летящий сгусток энергии и хмурится, думая о том, как потянуть время. То, что Югао уже отдала нужные приказы, оценив обстановку, конечно, очевидно, но...вдруг. Вдруг что-то пойдет не так? Утихомирить ее они даже все вместе вряд ли смогут, тем более, когда форма Хвостатого уже все более очевидна и уклоняться все сложнее. Если помощь не придет вовремя - ему пиздец, назовем вещи своими именами. Хатаке сказал, что отдаст жизнь, если будет нужно, но делать это просто так не станет. Он должен жить, чтобы помогать ей, а не умирать просто так, без надобности, тем самым вполне вероятно обрекая ее на смерть - если Рин не убьют в деревне, это будет огромным успехом. Да и в целом, если они вдвоем хотя бы выберутся отсюда, вот что можно будет назвать самой удачной операцией в его жизни. - Рин, ты знаешь, что они все думают, что я убил тебя, потому что так было нужно для задания? - кричит это, перепрыгивая с одного камня на другой, пытаясь убегать от атак, не нападая при этом самому, по рефлексу. Очень, на самом деле, сложно, - Моя карьера в АНБУ пошла в гору из-за тебя, - это и правда так. Его столько раз упрекали в ее смерти; для всех он тот, кто убил друга, потому что того требовало задание. И он никогда, в общем-то, не жаловался, а Хвостатый, кажется, звереет в разы сильнее. Это то, что он хотел - осознать, что она его слышит и расстроить ее, почему-то, показалось лучшей идеей, реакция на которую будет очевидна. - В этот раз, я не позволю тебе такой самодеятельности. Сейчас я - твой капитан и я приказываю тебе не умирать, - звучит напыщенно и пафосно, но Какаши не находит ничего лучше. Как еще выразить настолько простую мысль? Она не умрет, даже если будет умолять об этом. Они найдут решение. Их учитель запечатал Девятихвостого в собственного сына и он сейчас вполне удачно прокладывает себе путь в Хокаге, она что, не сможет удачно прокладывать себе путь куда-нибудь еще? - Иначе тебя ждет строжайший выговор по окончанию. Не вздумай искать легких путей. Борись, Рин. Тебе уже не пятнадцать лет, а я не смогу потерять тебя еще раз, - последнее произносит скорее для себя и кривится, думая о том, что это и правда может случиться. Что произойдет, если все повторится? Что? Он пережил один раз, едва-едва оправился, но второй...вряд ли. Хатаке не жалеет себя, ему плевать на то, что может ждать его из-за ее смерти, но Рин должна жить. Должна прожить яркую жизнь и иметь то, чего она действительно достойна. Он не в курсе, сколько прошло времени, но чакра уже ощутимо на исходе, а тело обмануть невозможно - ноги едва держат, все покрыто широкими ссадинами, синяками, порезами, кажется, он даже чувствует, как раздробило пару ребер и Какаши не может четко сфокусировать мысли на том, на чем должен. Это все - фатальный пиздец. Он никогда не ощущал настолько явное приближение смерти, как сейчас. Ну исключая реальную смерть в битве с Пейном. То, конечно, совсем другое дело. И во всей этой херне он винит только себя. Адекватно, его вина - нулевая; Рин просто оказалась не в том месте и не в то время, но сам факт - это он отправил ее туда. В следующий раз, будет ходить лично как надзиратель. Хотя, возможно, следующего раза может и не быть. - Если это последнее, что я скажу, Рин, - он старается как можно чаще называть ее имя и привлекать внимание именно к тому, что он полностью игнорирует присутствие в ней Хвостатого, ему даже пару раз показалось, что получилось; но, возможно, это были плоды фантазии вымотанного донельзя организма, - То прости меня. Какаши чувствует, слишком явно ощущает пустоту в голове; тянет блевать и упасть в обморок. И ни первого, ни второго, делать он явно не собирается. И все это - хреновый показатель того, что это и правда, вероятно, последнее, что он скажет. Голова тяжелеет и пустота все основательнее, тишина противно выедает каждую мелькающую беспорядочно в голове мысль; хочется выдохнуть, резко, ударить себя и очнуться от наваждения, но он уже не может, не осознает ничего из происходящего, опускаясь на торчащую из перерытого по всей поверхности коридора, уже больше похожего на одно огромное помещение с дырами вместо стен и растоптанным трупами по всему периметру, землю. И он видит, как она медленно к нему крадется, прижавшись к полу и виляя двумя огромными хвостами так, что сносит две другие стены. Он и правда ощутил себя мышью. Замученной игрушкой. В детстве Какаши видел, как кошки играли с полудохлыми крысятами, которые уже даже не пытались вырваться; вот именно таким он себя ощутил. Хоть и мысль о том, что будет с Рин, придавала столько сил, что Хатаке даже смог подняться на колени, уперевшись руками в пол, но толку от этого - ровным счетом нихуя, он только силы зря потратил. По крайней мере, возможно, ей хотя бы не было так страшно, как могло бы быть. Может, он хоть чем-то смог ей помочь. - Семпай, пригнитесь! - реагирует на команду не потому что реакция хорошая, а потому, что просто не может больше держаться и падает плашмя на холод, разбивая маску АНБУ, чувствуя, как под тканевую маску на лице противно впиваются осколки, - Печать! - Тензо все же успел. От чувства облегчения, резко обрушившегося на него, как цунами, становится невыносимо и Какаши просто отключается, уходящим сознанием слыша, как ревет Двухвостый и медленно затихает. Это того стоило, определенно. А на деле Хвостатый и правда затухает, сгибаясь под тяжестью деревянных печатей; вероятно, Двухвостый и не ожидал, что это возможно, полностью поглощенный тем, чтобы добить Какаши окончательно. Ямато сам обессиленно падает и трясет рукой, кривясь. - Это сдержит его на пару дней, потом попробуем наложить новые, - то место, где раньше было синее пятно, сейчас было накрыто деревянными прутьями, из под которых первым помчался вытаскивать нового Джинчуурики Наруто, выкрикивая при этом что-то о том, что он тут всем задницы надерет за такие шутки с Хвостатыми. Ему ли не знать. Какаши подхватывает другой капитан Седьмой команды, а Сай все же помогает блондину вытащить Рин невредимой, а то тот уже расенган завел, планируя не оставить тут камня на камне. - Поторопитесь, здание скоро рухнет, - Тензо все же сжалился и сложил обратные печати, убирая лес сдерживающих деревьев, наконец давая шанс достать находящуюся в полной отключке Нохару, только теперь - с печатью древесной техники на животе; далеко не такая сильная, как у Наруто, но, как и сказал Ямато - этого достаточно, чтобы придумать что-то новое. Как только они выбираются наружу, к ним сразу же бросаются медик из АНБУ и Сакура, сразу же взявшаяся за лечение немногочисленных ран Рин. Той скорее была нужна чакра и отдых, поэтому прежде, чем их донесли до переправочного пункта за пределами Листа, так никто и не очнулся. Какаши в принципе был не в форме, поэтому и в обсуждении плана по решению этой проблемы не участвовал. И, что неудивительно, вариант от АНБУ об уничтожении угрозы, положенный им всеми протоколами, был отклонен жутким ором новоиспеченного героя селения о том, что Джинчуурики - тоже люди и всегда можно найти выход. И, благо, на самом деле, что Какаши ничего не слышал. Спокойно болтаясь на плече у древесного клона Ямато, ему снился сон о том, что Обито стал Хокаге, а Джирайя выпустил еще одну книгу. И все бы хорошо, но перед глазами резко встает образ умирающей с его рукой в сердце Рин и тихое надрывное "Какаши", только теперь - она перед глазами уже не как ребенок, а вполне настоящая. И ему приходится смотреть на это бесконечно; на то, как он ее убивает и смотрит в полные ужаса глаза напротив, не имея возможности проснуться, потому что тело отказывается лишаться даже такого отдыха.— POV Рин —
Что...что он делает?..Почему не уходит? Рин бы крикнула Какаши, чтобы он нёсся отсюда со всех ног, просила бы и умоляла, если потребовалось бы, но хвостатый уже загнал её в самый дальний угол подсознания, становясь полноценным владельцем тела и личности девушки. И как бы не хотела Рин закончить это прямо сейчас, как бы она не старалась хотя бы посоревноваться с Двухвостым за контроль над своим разумом, Нохара была в безоговорочном проигрыше. Оставалось лишь надеяться на благоразумие Какаши, который сделает так, как она просила, но, похоже, он не собирался следовать её советам. И до того, как Рин ещё успела это осознать, огромная синяя лапа с острыми когтями пролетела в паре сантиметров от спины Хатаке. Её вдруг сковал леденящий ужас. Не за себя, а за жизнь Какаши, который не смог бы в одиночку противостоять хвостатому, способный только уворачиваться от её атак. Но когда-то силы покинут и его, а она не сможет остановиться. И если бы на его месте был кто-то другой, у Рин, возможно, не было столько сил, чтобы сопротивляться и продолжать бороться. Ведь она знала, что если убьёт Какаши, то в этот самый момент замертво упадёт рядом с ним. Рин не такая сильная, как он; она не перенесёт его смерти. Нохара слышала, как Хатаке звал её по имени, убегая от очередной атаки разбушевавшегося внутри неё Биджу и это придавало сил. Несколько раз девушке даже показалось, что ей всё же удалось на мгновение сдержать пыл хвостатого и перевести его атаку с Какаши на бетонную стену, которая мгновенно превратилась в каменную крошку. Внутренняя борьба со зверем отнимала слишком много сил, скоро Рин даже так, даже мизерным образом не сможет влиять на двухвостого, но Какаши ведь не самоубийца, он не стал бы так рисковать, если у него не было бы плана. Значит, помощь уже совсем близко и нужно продержаться ещё чуть-чуть. Двухвостый загонял Хатаке всё в более дальние уголки, увеличивая количество своих атак, видимо, чувствуя, что шиноби выдыхается и нужно сделать последний рывок, чтобы добить его окончательно. И когда огромная фигура синей кошки возвысилась над обессиленным Какаши, Рин уже была не в состоянии помешать неизбежному. Но внезапно в неё влетела деревянная скоба, которая отбросила джинчуурики назад, припечатав к стене. Где-то глубоко внутри Нохара облегчённо выдохнула, чувствуя, как мощная сила покидает тело, становясь с ней на равных и деля соседство в её разуме, больше не пытаясь взять верх. Пока что. Последнее, что увидел её изнурённый взгляд — Обито, который бежал к ней в окружении других ниндзя Скрытого Листа и громко ругался на окружающих, формируя в руке светящийся шар. Когда он успел усвоить технику Минато-сенсея?.. "Спасибо, что пришёл вовремя, Обито", — подумала про себя Рин перед тем, как окончательно потерять сознание.***
Она медленно открыла глаза, которые слепило яркое солнце, машинально зажмурившись. Рин понятия не имела, сколько она спала, но тело ломило так, что казалось, не прошло и пятнадцати минут. Лёжа на белоснежной подушке и отчего-то боясь взглянуть по сторонам, девушка всё ещё надеялась, что события, которые она хорошо помнила, были просто страшным сном. А сейчас новый день, она проснулась и сейчас встретится на кухне с Какаши, который будет цел и невредим. — Вы очнулись, Рин-сама? — спросил незнакомый женский голос, заставивший Нохару перевернуться в сторону спрашивающего. Нет, это был не дом Какаши, а больница, а значит, и её "кошмар" - реальность. Рин сразу же почувствовала жжение в области груди, куда приложила руку, которое напоминало девушке о том, что её тело теперь принадлежит не только ей. — Что с Какаши? — быстро спросила Рин, отбросив в сторону одеяло, собираясь уходить. — Вам нельзя вставать, пожалуйста, Вам нужен отдых, — запротестовала медсестра, которая попыталась уложить куноичи обратно. — Со мной всё в порядке, — с непривычной для себя жёсткостью ответила Рин, но впрочем, это помогло и назойливый врач отшатнулся от неё назад. Видимо, известие о том, что теперь в ней живёт Биджу и за языком следовало бы следить, разлетелось быстро. — Мне нужна Сакура, — потребовала Нохара, ведь Харуно была единственным человеком, которого она знала в госпитале. — Сакура-чан сейчас с Какаши-саном, но туда нельзя никому заходить... Медсестра даже не успела закончить предложение, как Рин уже выбежала за двери палаты, отправляясь блуждать по коридорам больницы в поисках Какаши. Но ей повезло — вскоре Нохара наткнулась на выходящую из операционной вымученную розоволосую девушку. — Сакура! Слава Богу, что я нашла тебя. Что с ним? Какаши в порядке? — засыпала вопросами Рин, хотя в голове их было гораздо больше, но она не стала напирать на девушку. — Состояние стабильное. Перелом двух рёбер, разорван миниск в правом колене, ушибы и глубокие ссадины. Но он будет в порядке. Рин хотела что-то сказать, но запнулась, осознавая весь масштаб трагедии, которую она принесла. Она всё же ранила его, причинила боль; она, кто больше всех хотел его защитить, нанесла ему вред и чуть не убила. — Я могу помочь? Вам наверняка нужны лишние руки, я сделаю всё, что будет нужно, — куноичи с мольбой посмотрела в глаза Сакуры. — Нет, Рин, это не положено. Я знаю, что Какаши-сенсей значит для тебя, но я всего лишь ученица Пятой, которая время от времени помогает в госпитале, у меня нет полномочий для того, чтобы пропустить тебя сейчас. Ты и сама не в состоянии использовать медицинские техники, прошло слишком мало времени и твоя чакра не восстановилась. Но...в виде исключения, ты сможешь пройти к нему, когда мы закончим. Я думаю, никто не будет против. Рин ничего не оставалось, как смириться с положением вещей и согласно кивнуть в ответ ирьёнину. — И ещё...Я не знаю, как мне просить прощения у тебя и Какаши-сенсея, но я очень виновата перед вами. Если бы я что-то смогла сделать тогда на поляне и защитить тебя, то ничего этого не было бы, все остались живы, и ты.., — Сакура опустила голову, уставившись в пол, так и не закончив то, что хотела сказать. — Не вини себя, Сакура, — мягко произнесла Рин. — В мире шиноби случается всякое и ты никогда ни от чего не застрахована. Мы тоже люди и можем не успеть, у нас может не получиться, мы можем ошибиться. Я не хочу, чтобы ты испытывала чувство вины. Я уверена, что Какаши уже давно простил тебя, а я и вовсе никогда на тебя не злилась. Рин улыбнулась, ласково дотронувшись до розовой головы, заправляя выбившиеся локоны наверх. Уловив от Сакуры благодарный взгляд и подобие улыбки, после чего та вновь скрылась в операционной, Нохара опустилась на стул возле двери, ожидая момента, когда ей объявят, что она сможет войти внутрь. И если Сакура корила себя за свой промах, то Рин методично уничтожала себя морально за то, что она сделала с Какаши. Зачем она вообще вернулась, чтобы превратить его размеренную жизнь в ад? Лучше было бы вообще здесь никогда не показываться, он уже свыкся к её смертью...Нет, Какаши теперь слишком опасно находиться рядом с ней, ведь если в этот раз он отделался средними травмами, то в следующий всё может окончиться куда хуже. Она не имеет права подвергать его жизнь опасности и жизни остальных жителей в деревне. И пусть пока хвостатый находился под печатями, Рин всё равно чувствовала его внутри, метающегося из угла в угол и ожидающего момента, когда он снова сможет вырваться наружу. Она ещё не знала, как сделает то, что было её долгом, но перед этим ей хотелось провести ещё немного времени с Какаши. Смерть снова забирает его у неё и разлучает их в очередной раз. В последний раз. — Рин, мы закончили. Какаши-сенсей почти в порядке, ему нужно только отдохнуть и восстановить силы. Ты можешь войти ненадолго, — объявила спустя какое-то время Сакура. Рин медленно вошла в палату, пропитанную запахом медицинский препаратов. Её взгляд сразу же настиг мужчину, который спал на кушетке, подключённый проводами к аппарату. Нохара на ватных ногах подошла ближе, внимательно осматривая Какаши. Его туловище было перевязано эластичными бинтами, а следы от ссадин и царапин в некоторых местах виднелись до сих пор. Несколько часов назад он выглядел гораздо хуже и, наверное, хорошо, что она не явилась свидетельницей этому. Несмотря на то, что Рин имела достаточно крепкую силу воли, но всё, что касалось Какаши, моментально выбивало её из колеи. Женские пальцы обхватили расслабленную мужскую ладонь, ощущая от неё тепло, которому Рин ещё никогда не была так рада. — Просить у тебя прощения может войти в привычку, — проговорила вдруг Нохара. — Но мне нет никакого прощения, сколько бы слов я не сказала. Всё повторилось, Какаши. Почему это снова произошло с нами? Ты и сам осознаёшь, что я с тобой сделала и теперь я не имею права находиться рядом. Нет. Это было последним судьбоносным предупреждением, потому что в следующий раз ты можешь не выжить. Но следующего раза не будет. Рин вглядывалась в умиротворённое спящее лицо Какаши и его размеренно вздымающуюся от дыхания грудную клетку, думая о том, как хорошо, что он сейчас её не слышит, не видит и не ощущает. Поэтому куноичи решилась на то, что не сделала бы никогда в жизни, если бы не особые обстоятельства, настигшие их. Но больше шанса не предоставится. Рин подалась вперёд, медленно склонившись над ничего не подозревающим Хатаке, несмело касаясь его сомкнутых губ своими, запечатывая навечно в памяти этот единственный поцелуй, который она себе позволила. — Прости меня, Какаши. Я действительно хотела, чтобы ты был счастлив, — тихо произнесла Рин, выпрямившись. Она опустилась на стул рядом, надеясь на то, что мед.персонал забудет о ней и Нохара сможет застать момент, когда Какаши придёт в себя. По крайней мере, она будет продолжать сидеть здесь и держать его за руку до тех пор, пока это будет возможно.