— POV Какаши —
Каждый раз, когда он просыпается, агония становится еще сильнее. Когда ты в отключке и под тонной обезболивающего - ты не чувствуешь ничего, кроме поглощающей тебя спасительной пустоты; у него даже снов нет. В какой-то момент Какаши просто выкидывает в реальность, как рыбу на берег и сразу же - вокруг пищание кучи приборов, запахи, ударяющие по чувствительному обонянию и продирающая до костей боль. Тело покрыто бинтами, сковывает движения и вообще желание жить в целом. Но под бинтами - всегда едкая, жгучая для ран мазь и он хочет свернуть шею тому, кто ее изобрел - вот стабильно каждый раз думает об этом, а потом как-то забывает. Для того, чтобы разлепить глаза нужно пару минут; двигаться не хочется даже векам. А когда все же открывает, ударяет яркий свет и хочется выть вслух, чтобы кто-нибудь догадался закрыть шторы. Комната плывет, но он точно знает, где он и что находится вокруг - клиентом этой палаты Хатаке становится куда чаще, чем нужно. Какаши знает, где находится кнопка вызова на кровати и с трудом тянется до нее неподвижной рукой, когда взглядом натыкается на спящую Рин в ужасно, он знает, неудобном кресле. Еще не отошедший от физической боли мозг пронзает другая, куда более ему знакомая. Он вспоминает все, что произошло, кривится и пытается встать, отчего вырывается только нелепое кряхтение и немного даже забавный для стабильно апатичного Хатаке всплеск эмоций на лице на то, что все резко врезалось в не зажившие раны, и он просто падает навзничь, решая больше так не рисковать. От шума просыпается Рин и подлетает сразу же, говоря что-то тихо себе под нос и подносит ладони к его груди, мягко рассеивая зеленоватое свечение над ним. У него просто...закрываются глаза. Расслабление от лечения особенно сильной ссадины и сломанных ребер - он просто боязно выдыхает, опасаясь прогнать это наваждение, пока ничего не щиплет и не давит. - Ты в порядке? Что вы решили? Рин.., - голос звучит надрывно и он едва выдавливает из себя слова, стараясь звучать по крайней мере так, чтобы было слышно, - Прости. Какаши, на самом деле, не верил в судьбу. У него не было веры в то, что на деле всё кем-то уже предрешено, а они тут все просто как рыбы в болоте барахтаются, пытаясь изменить хоть что-то по заранее продуманному кем-то плану; нет. Он сам хозяин того, что с ним происходит и даже если кто-то там второй раз сводит их к похожей ситуации, ему все равно. Кто угодно может назвать это "судьбой", мол, Рин суждено так умереть. Ей не суждено быть убитой никем. И он уверен в том, что будет барахтаться в своем болоте до последнего вздоха, пока не удостоверится, что все идет так, как хочет он, а не кто-то другой. Даже если она сама не видит другого выхода. Он замечает это в ее глазах, когда она смотрит на него и улыбается. Не так улыбаются люди, которые верят в лучшее. - Я не позволю тебе умереть, - поднять руку становится легче; Нохара и правда, кажется, невероятно умелый медик. Как он мог забыть? Она была той, кто многого добился в медицине, даже без помощи Цунаде. Ладонь касается спадающих вниз волос и он аккуратно заправляет их за ухо, медленно пропуская сквозь пальцы, - Твоя жизнь принадлежит не только тебе. Ему нужно увидеть в ее глазах проблеск хоть чего-то, кроме желания пожертвовать собой ради всех. Она не обязана. Никому, ничем. Это - не глупое самопожертвование, которые он так ненавидит, это - вполне логичный, абсолютно верный со стороны всех законов и правил план, которого несомненно потребует большинство старейшин, это - то, что она сделать должна, у неё даже не обязаны спрашивать - Какаши знает, Рин жива только потому, что Наруто был с ними тогда. Он уважает в ней то, что она готова сделать это добровольно. Не убегая, не прячась и не пытаясь убить еще больше человек, бесконечно уважает. Но как только Какаши думает, что она запросто может исчезнуть из этого мира, он просто резко перестает врать себе - ему плевать на все "должна", "обязана" и "уважает". Хатаке хочет добиться от нее эмоций, призвать к чему-то, что обязано вызвать ту реакцию, которая должна быть - бороться и не сдаваться. - Сказать "я умру за тебя" проще, чем жить ради кого-то, не так ли? - он точно слышал это в прошлом от кого-то. Кажется, даже где-то читал. Но все это - неважно, где, когда, и от кого. Это то, что он хочет ей сказать; не знает, как правильно выразить и говорит чужими мыслями, но так идеально подходящими к его, - Я пообещал себе жить для тебя. Как насчет тебя, Рин? Прежде, чем опустить ладонь обратно на покрывало, проводит большим пальцем по ее щеке и едва заметно улыбается, думая о том, что все наверняка будет хорошо. Он будет барахтаться так, что кому-то там просто придется обратить внимание на это болото и передумать. Всегда есть выход. Он научился этому не так давно. - О, семпай, наверное, мы не вовремя.., - дверь открывается, прерывая то, что Нохара собиралась сказать и Какаши натягивает одеяло по глаза, привычно скрывая лицо и принимая максимально отстраненный вид. Совсем, блять, не помешали, конечно, проходите, располагайтесь, тут же такое классное место для посиделок, Какаши очень рад сегодня принять всех гостей, он же всегда так радуется лишний часок провести в компании Наруто, Ямато и Сая. Просто дрим-тим. - Все в порядке. Не зови меня так, Тензо. Как успехи? - ему совсем не хочется слышать ничего другого, кроме как о деле. Валяться здесь - худшее, что могло случиться с ним сейчас. Наверное, он все же переоценил свои силы в прошлый раз. И Хатаке очень надеется, что ему позволят сделать хоть что-то. - Какаши-сенсей, мы все решили! - Не все, Наруто, не кричи, - Ямато опускает ладонь на яркую макушку паренька и улыбается, а Хатаке хмурится - если Узумаки не бегает с горящей жопой по деревне и не наседает на голову Пятой, а стоит и улыбается - значит все же что-то, да решили. И это...радует. Он обязательно накормит его раменом. Заплатит за это, конечно, Тензо, но сейчас не об этом. - И не зовите меня этим именем, семпай! Так вот. Один из отрядов сейчас отправился в руины клана Узумаки, чтобы выяснить что-то о запечатывании Хвостатых менее радикальным способом, чем Девятихвостого. Еще несколько человек сейчас занимаются тем, что копаются в архивах. Четвертый оставил много записей о запечатывающих техниках. А Пятая пытается не убить взбесившихся советников, это, впрочем, лучше упустить, - он неловко смеется, отводя взгляд и вздыхает, внезапно серьезно глядя в окно, - Вероятно, у нас будет много проблем, но.. - Да какому какая разница? Она же.. Они же.. Какаши-сенсей же.. Ну это самое! Ну в общем они же того самого, а значит, мы сделаем все, что в наших силах! Если Сакура-чан окажется в беде, Вы ведь тоже мне поможете, да? - без умолку лепечет Наруто; у Какаши почти заболела голова. Он мысленно послал себе в карму плюсик за то, что смог вытерпеть мальчишку за все эти долгие мучения учителя, но...Какаши никогда не сможет показать то, насколько ему благодарен. Во всем этом, почему-то, у него луч надежды был один - Узумаки. Напоминал ли он Обито, не напоминал ли - без разницы; он мог положиться на своего ученика и если от этого зависит жизнь Рин, Наруто - второй, кому ее доверит. После себя, конечно же. - Наруто, хоть я тебя и поддерживаю, но ты и Сакура не вместе, поэтому ты привел нелогичный пример.., - Сай как обычно влезает со своими объяснениями из книг, которые как всегда понятны только ему и Хатаке устало прикрывает глаза, последним видя, как Ямато не знает, куда себя деть и кого первым начать успокаивать, потому что тут Наруто вступает в жаркий спор - как это Сакура-чан его не любит? Конечно любит! И ловит себя на мысли, что слова ученика так и не оспорил. Это все - те мысли, к которым он не хочет возвращаться, пока над ними не перестанет висеть насущная проблема. Тогда и подумает. Точно не сейчас. - В общем, - Ямато все же всех прерывает и обращается непосредственно к Рин, переводя взгляд на нее, одной рукой сдерживая под загривок особо буйного, - Мне поручено приглядывать за печатью, поэтому если что-то пойдет не так, я буду рядом. За Вами следит несколько АНБУ, так что если вдруг у Вас плохие намерения, то лучше не делайте ничего, что могло бы Вас скомпрометировать! - он шутит и Какаши даже улыбается. Хочется поблагодарить за то, что тот снимает напряжение, но это выглядело бы очень странно, поэтому молчит, переводя взгляд на протянутые ему Саем книги в ярких обложках. - Вы когда-то приносили мне книги в госпиталь. Спасибо. Вы вроде эти любите, хотя они.. странные. Знаете, там в одной части.., - не то чтобы Какаши прям хотелось, чтобы бывший АНБУ начал тут разглагольствовать на тему эротики в его жизни, просто устал. Делает вид, что ему плохо и закрывает глаза, жмурясь якобы от ужаснейшей боли в ноге - боль, вообще-то, и правда не хилая, но все сразу затыкаются и быстро ретируются в сторону выхода за мед.персоналом. А Рин так и осталась сидеть на стуле, перебирая свои же пальцы. - Видела это? Никто из них не позволит тебе сдаться, - тело и правда болит так, будто его по земле валяли, хотя, в общем-то, так и было, так что ничего удивительного. Но на душе стало чуть более...легко. Совсем немного легче, чем было и этот проблеск уже радует. - На этот раз все будет иначе, я обещаю. И...извини уж, что я такой бесполезный, не могу даже рукой пошевелить без чьей-то помощи, - нервно смеется, поднимая взгляд к потолку и замолкает, коротко приветствуя входящую в палату мед.сестру. Ах, да, у него ведь жутко болит нога! Как-то даже позабылось. - Какаши-сан, Вы ведь понимаете, что нельзя каждый раз таким образом от посетителей избавляться? - девушка проверяет какие-то приборы и записывает показатели в бланк с его именем, осматривая бинты после. - Мне нужен отдых, - он давно с ней знаком - достаточно для того, чтобы медсестра запомнила его привычки и каждый раз, если то была ее смена, покрывала его, - Спасибо. У меня все в порядке. - Да, Ваши показатели улучшились...интересно. Я зайду позже, - она меняет одну из повязок на ладони, меняя примочку и выходит, останавливаясь в дверях, - И Вы не задерживайтесь! Скоро обход, - обращаясь к Рин, которая сейчас уже рассматривала что-то за окном. Он давно не видел ее такой задумчивой. Да что там, он в принципе ее давно не видел. И не может себе позволить расстаться с ней еще на столько же. - О чем ты думаешь?— POV Рин —
Стоны от боли, длившиеся уже несколько добрых минут, не могли не обратить на себя внимание спящей Рин, которая не помнила даже как оказалась в этом самом кресле. Она живо подскочила к постели Какаши, чтобы облегчить его страдания, которые доставляли ему непереносимую боль именно по её вине. — Больно, да? — задаёт Нохара банальный вопрос, где-то в глубине души глупо надеясь, что Хатаке скажет "нет". — Потерпи немного. Ирьёнин начинает лечить заново открывшиеся раны, которые по неосторожности потревожил сам Какаши, стараясь не смотреть ему в глаза. Ей стыдно. Хоть она и знает, что Хатаке никогда не станет её обвинять, но ей и своего чувства вины хватает, которое каждый раз с новой силой впивается в её плоть, когда она видит раненного товарища. Он задаёт вопрос о положении её дел, но Рин лишь продолжает молчать, кропотливо выполняя свою работу, желая, чтобы на мужском теле и маленькой царапинки не осталось. Да и что она может ответить? Что вновь решила попрощаться со своей жизнью? Это будет для него новым ударом...Но это самое лучшее, что она может сделать для Какаши, пусть даже он и не осознаёт этого. — Независимо от того, что я решила, Старейшины всё равно не оставят меня в живых. Удивительно, как за мной всё ещё не пришли, — скверно пошутила Рин, грустно улыбнувшись. — А даже если что-то и сможет изменить их мнение, то путь в Коноху мне будет закрыт. Это означает то же самое, что и смерть. Но внезапно Какаши коснулся её и для Рин чувствовать его прикосновения более чем...странно. Он дотронулся женской щеки не как товарища, друга или, на худой конец, своего лечащего врача, а как девушки, женщины. Нохара округлила глаза, уставившись на шиноби, забыв уже даже о сути разговора. Зачем он делает это? Почему именно сейчас? Он хочет, чтобы она осталась. — Если я буду продолжать жить для тебя, то ты умрёшь. Будешь играть с огнём, рано или поздно, обязательно обожжёшься, — проговорила Рин, накрывая руку Какаши у себя на щеке своей ладонью. Однако уже в следующую минуту в палату ввалилась целая куча народа во главе с Ямато, и Нохара поспешно отошла в сторону, предпочитая занять позицию слушателя, не вмешиваясь в разговор. Но когда она услышала о запечатывающих свитках клана Узумаки, впервые в её глазах появилась искра надежды и Рин вся обратилась в слух, даже подойдя ближе к Ямато. Если существовал способ, который позволил бы ей не оставлять Какаши, девушка испробует всё, что угодно. Даже вновь добровольно согласится на пытки Ибики. Обсуждения о том, кто "вместе", а кто нет, заставили щёки куноичи покрыться пунцовой краской и ей захотелось как можно скорее покинуть палату. Но лучше, чтобы все присутствующие вышли за дверь, ведь как бы Нохара не была рада их видеть, Какаши всё же требовались спокойствие и отдых. И очень скоро её мысли претворились в жизнь; шумные посетители покинули палату, оставляя в ней лишь двоих людей. — Лучше лежи, тебе не нужно двигаться, — произносит Рин, словно мимо ушей пропуская слова Какаши о том, что она не должна сдаваться. Внутри неё идёт чертовски сложная борьба между тем, что она "должна" и проблеском надежды на счастливое будущее. Но это всё так смутно, неопределённо, обманчиво, что Нохара вновь мысленно возвращается к единственно возможному варианту. — Я думаю о том, что сказал Ямато про запечатывающие техники клана Узумаки, — ответила Рин. Пока она не решила окончательно, пусть лучше Какаши не беспокоится и вместо того, чтобы отговаривать её, сосредоточится на своём здоровье. — Если из этого что-то получится, то я смогу остаться. "А если нет?" — тут же пробегает в мыслях девушки, которые она, впрочем, настойчиво отгоняет от себя. Рин должна попробовать, обязана бороться ради Какаши, потому что в этот раз хочет, чтобы у них было гораздо больше времени, чем в детстве. Всё не может закончиться вот так и прямо сейчас. В этот раз судьба не обхитрит их. — Мне пора уходить, — Рин отходит от окна и направляется к постели больного. — Тебе нужен отдых, да и просто скоро меня выгонит отсюда медсестра, — девушка хихикнула, думая о том, что вообще-то могла бы и ночевать в том неудобном кресле, лишь бы не уходить и не оставлять его в таком положении. — Выполняй все предписания и быстрее отправишься домой. Рин проверяет показатели на приборах, поправляет Какаши подушку и одеяло, помогая ему лечь удобнее, ловя себя на мысли, что делает всё что угодно, лишь бы ещё немного потянуть время. Но вскоре за ней действительно пришла медсестра и только тогда куноичи смогла уйти, глядя на засыпающего Какаши из коридора до тех пор, пока тяжёлая дверь не закрыла обзор. Рин, даже не выбрав ещё маршрут и направление, неосознанно побрела прочь из больницы. Она не собиралась оставаться здесь дальше и занимать место настоящего больного, ведь чакра хвостатого моментально залечивает раны, а у неё их практически не было. Ей просто нужно выспаться. По крайней мере, пока Хатаке остаётся в госпитале, он в безопасности от неё. Нохара переживала бы больше, если бы Какаши остался с ней в одном доме. По дороге обратно девушка заметила среди строителей, которые занимались отстройкой Академии, Наруто. Подойдя ближе и дождавшись, пока Узумаки освободится, Рин решила узнать нечто важное, понятное лишь ему одному. — Наруто, я хотела поговорить с тобой на тему.., — начала Нохара, но мальчуган вдруг приложил палец к своим губам, призывая девушку помолчать. — Секунду. Наруто внезапно "лопнул" у неё прямо перед носом, растворившись в белом облаке, но уже через секунду к ней подбежал "оригинал". — Так о чём ты хотела поговорить, сестрёнка Рин? — с интересом переспросил Узумаки. — Я хочу узнать, каково это...быть Джинчуурики, — последнее слово Нохара произнесла почти шёпотом, оглянувшись назад, будто сказала что-то совершенно недопустимое. —...который живёт среди людей? — Ужасно, — безапелляционно заключил мальчуган. — Хуже может быть только остывший рамен. Поначалу мне вообще не нравилось быть Джинчуурики, никто со мной не общался, меня избегали и ненавидели. Да и характеры у этих хвостатых не из лучших, да ведь, Девятихвостый? — Наруто весело хохотнул и ударил себя кулаком в грудь. Рин напряжённо смотрела на Узумаки, думая о том, что она даже представить не может, через что ему пришлось пройти из-за Биджу. И придётся ей. — А что насчёт печати? Девятихвостого запечатывал сам Минато-сенсей, то есть...твой отец. Должно быть, у тебя никогда не было проблем с контролем... — Ха! — Узумаки поднимает майку, демонстрируя свою печать. — Она ослабла со временем и хвостатый постоянно берёт надо мной верх, Девятихвостого не так-то просто контролировать! Однажды я ранил Сакуру и даже не смог потом вспомнить этого! Хорошо, что рядом был Ямато-сенсей. Он сначала казался мне бесполезным, но его древесные техники, ты видела?... Но Рин уже не слышала Наруто, который бодро перепрыгивал с одной темы на другую, болтая без остановки. Значит, даже печати четвёртого Хокаге и Кушины не дали абсолютной защиты. В любой момент она тоже сможет потерять контроль; это как ходить по лезвию ножа. Заметив, что Рин его совсем не слушает, безразлично глядя в пол, до Наруто наконец дошло, что Нохара расспрашивала его не из праздного любопытства и тогда Узумаки попытался оправдаться, нелепо улыбаясь. — Но..но...Хвостатый зверь классный и...крутой. Он даёт много чакры и силы, да и вообще я не стал бы тем, кто я есть, без него! Но для Рин такие категории как "крутость" и "сила" не стояли на первом месте, а потому Биджу всё так же оставался исключительно смертельной опасностью, которую она носила в себе. Наруто, под предлогом вызова Пятой, поспешил ретироваться, чтобы не взболтнуть ещё чего-нибудь и не расстроить Рин, а сама Нохара побрела домой, который без Какаши был ещё пустее обычного. Девушка бросила беглый взгляд на свой цветок в горшке, который она купила для Какаши, и заметила, как его лепестки пожухли и опустились вниз. Почему-то он напомнил ей её саму.***
Рин проснулась в момент, когда первые лучи солнца только начинали простирать свои лучи к далёкой земле. Она знала, что Какаши не из тех, кто с удовольствием валяется в больнице, лишь бы отлынуть от работы, а значит, очень скоро он вынудит врачей выписать его. Поэтому Нохара принялась приводить в порядок дом к возвращению хозяина. Конечно, она не собиралась ничего менять кардинально и нарушать привычное и комфортное для Хатаке пространство, но хотя бы убраться и впустить внутрь немного свежего воздуха явно не помешало бы. Закончив уборку поливкой цветка, который она надеялась реанимировать к приходу Какаши, девушка отправилась на кухню. Там всё располагалось в каком-то совершенно особенном и выверенном порядке, отчего готовка обеда превратилась для Рин в тяжёлое испытание. — Где же эта соль?..— вымолвила Нохара, открывая уже третий ящик, но внезапно возникшая за окном голова Ямато, заставила Рин испуганно отскочить в другой конец кухни и даже вскрикнуть. Однако мужчина лишь показал большой палец вверх, мол, "всё в порядке", и вновь скрылся в листве. Интересно, всю ночь он тоже здесь провёл? Преодолев тяжёлый рубеж под названием "обед", куноичи захватила фрукты, которые были в холодильнике, и на всех парах побежала в больницу к одному особенному пациенту, которому, как она надеялась, уже намного лучше. — Доброе утро, Какаши. Как ты себя чувствуешь? — с улыбкой спросила Рин, как только вошла. Но знала, что Хатаке никогда не признается о реальном положении дел, поэтому предпочла проверить его состояние сама.— POV Какаши —
После того, как Рин покидает палату, выходя вслед за мед.сестрой, все, что ему остается - это спать. У Какаши никогда не было особых способностей или бесконечных запасов чакры, поэтому и восстанавливаться ему приходилось как и любому другому человеку - долго. Правда, заживало все на нем, как на собаке, он иногда даже думал, что раны просто силой мыслей затягиваются, настолько он ненавидит это место. Серьезно. Все жжется, колется, невозможно подняться с места без режущих спазмов по всем замотанным участкам и абсолютная скука. Его даже мысли о том, что можно сделать для Рин не занимают. Потому что.. что он может сделать? Какаши будет рядом, до последнего, до самого конца; не даст ей погибнуть, даже если это будет означать, что вход в Коноху для нее закрыт. Она просто должна выжить и жить, как нормальный человек. Ну, с их занятостью - относительно, конечно, нормальный, но все же. По крайней мере, Нохара должна при этом быть живой и это - самое главное, а за остальным они как-нибудь приглядят. Ему безумно хочется уйти отсюда, но умом Хатаке понимает - отдыха и правда не хватает и скорее даже морального. Он умеет скрывать то, что чувствует, едва ли не на профессиональном уровне, если такой существует, конечно же, но себя обманывать не умел никогда - наедине с собой он всегда предельно честен - и он устал. За два дня вымотался, как если бы был на миссии А ранга месяц. И при этом - рад. Морально - вымотан и выжат, а на деле - радуется, как ребенок, когда думает о том, что...Рин жива. Эта мысль в принципе по природе своей безумно странная, думать ее - необычно, но приятно. Спокойно. Моментально успокаивает - она здесь, наверняка делает что-то в его квартире, в которой отродясь, кроме него, никого и не бывало; и он даже этому рад. Пусть хоть все вверх дном перевернет - неважно. Хотя нет, важно, чистоплюй в нем внезапно вскобенивается и Какаши думает о том, что вывернутых наизнанку полок с книгами он даже ей не простит, но она и не сделает этого, поэтому - неважно. Ближе к ночи, вероятно, закончив все дела, к нему все же приходит Пятая. Он ждал ее и знал, что она определенно придет поговорить с ним о происходящем. Именно от нее он и узнает, насколько все хорошо, или, наоборот, безуспешно. - За ней будут следить еще как минимум несколько месяцев, даже если мы запечатаем Хвостатого, - Какаши кивает в ответ на слова Цунаде. Это естественно, он даже не сомневался в том, что и сейчас люди АНБУ наблюдают за Рин. Она этого не замечает и, наверное, лучше об этом просто не знать, хотя Ямато и предупредил ее; наверняка сам сейчас дежурит у стен его квартиры. - Я связывалась с командой, которая ушла на поиски печатей, несколько часов назад, они еще не прибыли на место, так что все новости будут завтра. - Старейшины? - тут же спрашивает Какаши. Ему нечего ответить ей; на самом деле, их общение в принципе строилось из пары его слов и приказов, объяснений и поручений с ее. Даже если общение было неформальным, а неформальным он называл любые поучения со стороны Пятой в сторону образа его жизни. Какая ей разница, как, чем и с кем он живет? - В бешенстве. Главным аргументом была непрерывная слежка, Наруто и то, что Джинчуурики могу быть полезны и...ты. В этом не будет необходимости, если все пройдет гладко, но, я должна знать, - Цунаде замолкает, отводя взгляд в окно и прикрывает глаза, засовывая руки в карманы зеленого плаща. Ему даже иногда кажется, что они в чем-то похожи. Совсем немного. - Ты сможешь сделать то, что должен будешь сделать, если придется? - Да, - отвечает не задумываясь, сжимая пальцами корочку от яркой книги. Не потому, что это необходимо для защиты деревни; нет, конечно, это безусловно важно, но дело не в этом. Если не он, то кто-то другой. Какаши не позволит никому и пальцем коснуться Рин с намерением убить из-за того, что в ней - Двухвостый. А если никто, то у него самого не остается выбора. - Прости. Я знаю, через что ты прошел после...После всего. И постараюсь сделать все, что в моих силах, - он опускает голову и кивает, принимая это. Если она не сможет помочь, то уже никто не будет в силах изменить ничье решение в Конохе, поэтому то, что Хокаге встала на его сторону - лучшее преимущество. - Ты должен будешь возглавить следующую за этой миссию в руины клана, поэтому не разлеживайся. Седьмая команда, плюс Нохара. По возможности, сделаете все за пределам Листа, не выйдет - Ямато поставит новые печати и мы обдумаем все здесь. - Ясно, спасибо, - все, что Цунаде может сделать для него, для Рин - это намного больше, чем он может ей когда-либо дать взамен. Хатаке в настолько неоплатном долгу, что едва ли сможет когда-либо ей отказать; а еще, она, кажется, это понимает и даже улыбается, тихо и по-доброму насмешливо, так, как он называет - неформально. - Что-то еще? - Постарайся не давать ей поводов для беспокойств. Успокой и дай понять, что все в порядке и под контролем. Тебе уже почти тридцать, не мне тебя учить, как обращаться с девушками. - И на том спасибо, - он улыбается одними глазами, продолжая молчать, чтобы она даже не думала продолжать этот разговор. Шутки-шутками, а выслушивать подобное от Хокаге заставляло его...нервничать. Он утыкается носом в книгу и провожает глазами удаляющуюся в сторону двери фигуру Главы деревни, быстро стучащую каблуками. Он даже такие разговоры готов простить ради того, что она делает. Дать распоряжение убить Рин - раз плюнуть и это настолько легкий путь для всех сейчас, что он хочет уверовать в каких-нибудь Богов, чтобы сказать хоть кому-нибудь спасибо за то, что все, от кого зависит жизнь Рин - игнорируют этот самый путь.***
И, кажется, даже выправленный как часы организм Какаши намекает ему, что отдых - не пустое слово для него сейчас и не дает проснуться чуть ли не до самого обеда. Правда, когда в палате медленно начинают мелькать люди, что-то протирая, записывая, спрашивая и тыкая в его бинты пальцами - спать проблематично. На утро у него даже могут шевелиться руки и часть бинтов снимают, после интенсивного лечения одного из медиков. Видимо, Хокаге и правда нужно, чтобы он поскорее отсюда вышел, потому что еще через пару часов - снимают большую часть повязок, наконец вручают чуть ли не родную маску и форменную водолазку без рукавов. Теперь он даже сам может есть, когда с двух сломанных пальцев сняли эти огромные мотки бинтов. И, получается, что не заметить чакру Рин теперь сможет только тот, кто делать этого не умеет. Он чувствует ее еще далеко за дверью, но виду не подает - как только чужой голос раздается в палате, только тогда поднимает голову и улыбается, откладывая книгу. Может ей и не стоит знать, что ее чакра ощутима за километр. Почти как у Узумаки, только в разы слабее и более размыто. Хотя это скорее потому, что к Наруто Какаши уже привык, а вот ощущать чужое присутствие в Рин необычно. - Все хорошо, - потому что все и правда хорошо. Ему все еще больно дышать и шевелиться активно, но все намного лучше, чем когда он просто лежал овощем. Намного. - Как ты себя чувствуешь? Она кивает, отмахиваясь и ставит пакет с чем-то на тумбочку рядом, на что Какаши также кивает и...молчит. И вот, они оба просто молчат. Рин опускается в кресло, в то же, где спала вчера, а он просто смотрит на нее, чуть повернувшись в ее сторону корпусом. Это не что-то плохое; нет, совсем, отнюдь, для Хатаке молчать с людьми - чуть ли не драгоценность, потому что все вокруг норовят болтать без умолку о всякой ерунде, что-то спрашивать, объяснять, орать "Какаши-сенсей!" или "Давай сразимся!", а просто ни о чем не говорить и чувствовать себя на своем месте - шанс, который выпадает крайне редко. Что бы было, если бы она осталась жива? Насколько другой оказалась бы именно его жизнь? Рин влияет на него, возможно, сама не осознает, хотя, может быть, все знает и понимает и делает это осознанно, тогда Какаши даже отдаст ей должное, но в целом - она захватывает его внимание, его мысли, молниеносно, вытесняет из его головы все, что там было и оставляет свой образ. Не просто потому, что ему больше думать не о чем и сейчас она и ее безопасность - то, о чем он просто обязан вспоминать каждые пять минут, а потому что хочет. Даже сейчас, Хатаке просто смотрит на нее уже минут пять и думает, что это лучшее, чем он мог бы заниматься в этой больнице. А потом также резко осознает, что...это же Рин. Ему кажется, что настоящее слишком быстро затмило прошлое; память, которую он не посмеет предать и ошибки, которые никогда не сможет исправить. И отводит взгляд, безразлично упираясь им в дерево за окном. Все, что он когда-либо мог к ней ощущать; даже то, на чем сам себя когда-либо едва-едва подлавливал - недопустимо. Он и правда обжигается, только не в том смысле, в котором она думала. Обжигается об ее образ, как только думает о ней в том ключе, в котором все хотят, чтобы он о ней думал. Это...выматывает. - Спасибо, что зашла, - он едва ли говорил подобное любому из своих "желанных" посетителей. Разве что Сакуре сегодня утром, когда она залечила одну из самых крупных трещин на ребре. Но Рин он, правда, очень ждал. - Я не думаю, что тебе позволят оставаться шиноби. Хвостатый Наруто...он пробуждался только в схватках, так что, думаю, тебе будет опасно сражаться с кем-то. Какаши и сам так считает и, вероятнее всего, лично будет настаивать на этом решении. Что, если ее отправят на миссию без него или Ямато? Вряд ли Двухвостого смогут запечатать и сдержать так просто. - Чем бы ты хотела заняться? Как успехи с Сакурой? Смотрю, ты много что умеешь. Нохара всегда была опытным медиком и не менее опытным шиноби, поэтому в ее способностях он едва ли когда-либо мог сомневаться. Немного стараний - и она сможет выйти на тот уровень, на котором была, а после с той же легкостью перегонит. - Может лучше на улицу? - это просто...привычка. Ну, типа, открытое окно, манит чертовка. Улыбается, откладывая книгу на тумбу и слезает с кровати, обуваясь и туже подвязывая веревки на поясе штанов. Видит сопротивление и панику в карих глазах, аж сам свои закатывает. Посмотрите-ка на нее, медик нашелся. Прыжок на подоконник отдает болью в ребрах и, сильнее - в перебинтованных икрах, но Какаши едва ли замечает, сразу же срываясь вниз и цепляется руками за ветку дерева, чтобы смягчить приземление на саднящие ноги. Ему не в первый раз, даже не озирается. Все равно не догонят, даже если захотят. Машет Рин рукой, призывая сделать тоже самое и откидывает волосы с глаз, поднимая голову вверх. Девушка мнется какое-то время и даже, ему кажется, порывается пойти и позвать кого-нибудь, но все же опирается ногой на окно и в следующую секунду оказывается на земле, точно также, как и он, цепляясь за дерево, чтобы не лететь с такой высоты. - Пойдем, расскажешь все по дороге, - он помнит о вопросах, которые ей задавал и хотел бы знать ответы; если Какаши спрашивает, значит ему действительно интересно. У него сейчас есть время просто бродить с ней по округе и разговаривать, чему он рад до бесконечности, хоть и не особо любит подобное, но с ней - что угодно, потому что знает, что совсем скоро у него уже не будет времени на подобное. Что вообще будет дальше? После. Через месяц. Полгода. Год. Он не сможет попросить Пятую приказать ему вечно держать ее под личным присмотром, это будет...подозрительно и опять вызовет всякие неформальные разговоры. Нет, он непременно будет в порядке - Какаши настолько привык к одиночеству, что что-то иное кажется для него диким, но сейчас - это первый раз, когда он больше не хочет оставаться один и не знает, куда это желание именно засунуть. - Навестим кое-кого, - он резко вспоминает, что недавно видел ее здесь. Определенно видел. Только...побоялся поздороваться. С тех пор, как Асума погиб, ему было стыдно смотреть в ее глаза и каждый раз, когда он - один из его близких друзей, вообще-то, должен был поддерживать и быть рядом с ней, Хатаке просто не давал о себе знать, наблюдая со стороны. Какаши помогал Куренай несколько раз, когда той действительно была нужна помощь, но просто подойти и...поговорить, было слишком сложно для него. - Вы вроде дружили...тогда. "До тех пор, пока я тебя не убил". Это навсегда останется его любимым окончанием фразы. Найти прогуливающуюся девушку оказалось не так сложно - она как раз выходила из госпиталя. Возможно, ей следовало показать, что за то время, пока ее не было, произошло не только плохое. И что даже в самые худшие периоды всегда есть что-то хорошее, ради чего стоит жить. - Куренай! - подталкивает девушку вперед, аккуратно касаясь талии ладонью и остается чуть позади. Это, пожалуй, единственный момент, когда он готов прятаться за хрупкую Рин. - Ты ведь уже слышала? - он смотрит в алые глаза подруги и улыбается, накрывая плечи стоящей впереди брюнетки руками. Настолько неловко ему не бывало никогда. У Асумы было намного больше причин оставаться жить, чем у него, но погиб, однако, все же Сарутоби. И эта мысль не давала покоя каждый раз, когда Какаши смотрел на Куренай.— POV Рин —
Рин скептически смотрит на Какаши в тот момент, когда он собирается...выйти в окно, но знает, что уговорить его воспользоваться дверью уже не успеет. Ещё мгновение и пепельные волосы скрываются за подоконником, отчего Нохара быстро подбегает к окну, чтобы удостовериться, что приземление прошло удачно, ведь пока ещё Какаши противопоказаны такие нагрузки. Рин ничего не остаётся, как последовать его примеру и тоже оказаться внизу на аллее, ведущей к госпиталю. — Твои раны ещё не зажили окончательно, ты помнишь, что с твоим коленом? Тебе нельзя напрягать связки или хочешь задержаться здесь ещё на неделю? Рин улыбается и сразу же заканчивает журить шиноби, потому что она действительно рада, что он идёт на поправку и уже может самостоятельно передвигаться. Куноичи знает, что ему всё ещё больно, в чём, впрочем, никогда не признается, отмахнувшись мутным "нормально". Но она же рядом с ним, а потому ничего плохого не произойдёт. Одновременно с этими мыслями девушка чувствует усиливающееся жжение в груди, вспоминая разговор с Наруто, который заставляет её болезненно съёжиться. Нет, теперь всё иначе; пока Какаши находится с ней, он в самой большой опасности. Непроизвольно Рин создаёт между ними дистанцию, отойдя чуть в сторону от Хатаке. — Сакура говорит, что я делаю успехи и скоро смогу работать в госпитале наравне с остальными, — улыбнулась девушка, докладывая узнику медицинской палаты о последних событиях. — Но на самом деле, это она очень талантливая и быстро растёт; когда-нибудь Сакура превзойдёт даже Цунаде. А ты будешь полон гордости, потому что она - твоя ученица. Рин отрешённо улыбнулась, подумав о том, что Сакура могла бы заменить её саму на поприще заботы о здоровье и самочувствии Какаши, если вдруг с ней что-то случится...Но быстро отогнала от себя эти мысли, участливо улыбнувшись и посмотрев на Хатаке. В глазах Какаши вдруг мелькнула едва заметная вспышка идеи, которая пришла ему в голову только что, и Рин свернула с аллеи вслед за ним, направляясь к девушке, которую Нохара не сразу узнала. Но при ближайшем рассмотрении - алые глаза, струящиеся чёрные локоны - куноичи признала в ней свою давнюю подругу. — Я так рада тебя видеть, Куренай, — дружелюбно произнесла Рин, собираясь подойти ближе, чтобы заключить ту в объятия, но остановилась, заметив хорошо выделяющийся живот. Она изменилась внешне и выглядела чуть старше своих лет; Рин полагала, что это отпечаток от смерти Асумы. Однако ей есть ради кого жить. Но даже это произнести вслух Нохара не считала правильным. — Наслышана о твоём возвращении, Рин. Вокруг все только и болтают об этом! — хохотнула Куренай. — Всё же удивительная у нас жизнь, правда? Только в нашем мире человек, безвозвратно ушедший, способен вернуться обратно. Ты принесла нам столько радости своим возвращением, Рин. — Это не сравнится с той радостью, которую испытываю я, получив возможность на вторую жизнь, — улыбнулась Нохара в ответ, искоса посмотрев на Какаши. Рин показалось, что тема её возвращения из мира мёртвых — не очень подходит для разговора с Куренай, ведь та наверняка грезит о возвращении Асумы, поэтому быстро перестроилась. — Кто это будет? Ты уже выбрала имя? — кивнула Рин на округлившийся живот. — Девочка. И я уже чувствую, что она очень активная. Я назову её Мираи. Это имя означает "будущее". Надеюсь, нас всех ждёт прекрасное будущее, — тихо засмеялась Куренай. Рин её поддержала и вновь опустила глаза на женский живот, заостряя на нём внимание. Почему-то ей захотелось ощутить это присутствие жизни поближе и она нерешительно подняла руку, выставив её перед собой. — Можно? — Нохара робко посмотрела в алые глаза девушки и, получив молчаливый кивок, приложила ладонь к животу. Для Рин это были удивительные ощущения; чувствовать, как кто-то реагирует на её прикосновения с другой стороны, что вызывает нескрываемую улыбку восторга. Если бы она осталась в живых и достигла возраста Куренай, была бы она замужем? Был бы у неё тоже ребёнок? Рин вдруг подумала, что навряд ли смогла бы быть с кем-то, кроме Какаши, а он навряд ли был бы готов к этому, продолжая не замечать её и по сей день, поэтому она бы просто продолжала его ждать. Хотя...кто знает, как всё было бы на самом деле, если бы она не умерла. — Здравствуйте, Куренай-сенсей, как Вы себя чувствуете? — спросила внезапно подошедшая Сакура, которую увлечённая Рин даже не заметила. — О, Какаши-сенсей! — воскликнула розоволосая девушка, заметив своего учителя за спиной у Юхи. — Вам ещё нельзя выходить из палаты! Или Вы хотите, чтобы я позвала Цунаде-саму?! — Сакура, мы просто вышли погулять, Какаши нужно дышать свежим воздухом.., — начала Рин. — Они как раз возвращались в палату, но это я их задержала, прости меня, Сакура, — соврала Куренай. — Чувствую себя отлично. А что это у тебя? — Это поручение от Пятой, — произнесла Харуно, приподнимая вверх корзину, которую держала в руках, и теперь уже обращаясь к Рин. — Это новая разработка ирьёнинов Конохи. Пилюли, которые действуют примерно как кофе, но эффект намного дольше и сильнее. Снимают усталость, придают бодрости, сил, концентрации и обостряют чувства. Нам велено разнести их постовым и смотрящим на башнях. Сейчас они дежурят практически круглосуточно, а потому им нужна дополнительная поддержка. Рин попрощалась с Куренай, сказав, что обязательно проведает её ещё, и пообещала Какаши, что зайдёт к нему сразу же, как освободится, если тот, конечно, не будет спать. По дороге к главным воротам селения, где располагался основной пункт смотрящих, Нохара рассматривала одну из пилюль, пытаясь определить её состав. И у неё это почти получилось, как вдруг девушки услышали странные возгласы у входа в деревню. — Я уже десятый раз повторяю Вам, что он не сможет к Вам выйти, Какаши-сан сейчас лежит в госпитале, а Вас к нему пропустить мы не можем! Кто Вы такая? — Он ранен? Что с ним? Ответьте мне на мои вопросы и я отстану. Останусь ждать его здесь. — Это секретная информация и не разглашается посторонним... Рин и Сакура успели застать только часть разговора между незнакомой девушкой без опознавательных знаков и одним из шиноби, однако, судя по лицу Харуно, незнакомой она была только для Нохары. — Кто это, Сакура? — прошептала Рин, обращаясь к девушке, но та будто её не слышала, подходя ближе к эпицентру конфликта. — Госпожа Ханаре? Вы живы? Но...как? Какаши-сенсей сказал, что Вы погибли... — Сакура! Вот, она меня знает! Скажи им, чтобы пропустили меня, — воинственно проговорила девушка, которая подошла ближе к Харуно, чтобы посторонние не слышали их разговор. — Просто у твоего сенсея доброе сердце и я пришла поблагодарить его за это. Я не причиню никому из вас вреда, потому что я больше не куноичи. Я бросила всё и ушла из своей деревни, чтобы разыскать Какаши и наконец обрести настоящий дом. Никто из смотрящих и правда не услышал откровения Ханаре, а вот Рин, которая пристально за ней наблюдала, уловила каждое слово. Неужели это действительно одна из женщин Какаши, которая заявилась прямо в деревню? И, похоже, она хорошо знакома с Сакурой...Что...что происходит? Рин почувствовала, как произошёл выброс адреналина в кровь, её дыхание участилось, а сердцебиение прибавило темп. Двухвостый, который сейчас находился внутри неё словно в клетке, озверело бился о прутья этой самой клетки и, казалось, Нохара даже слышала его победоносный смех. — У меня появилось пару вопросов к Какаши-сенсею! — произнесла Сакура, подойдя к Рин и ударив кулаком в раскрытую ладонь. — Эту девушку зовут Ханаре, когда-то давно мы помогли ей, там была довольно странная история и Какаши-сенсей уверил нас, что она погибла. Но почему он соврал?! И хоть Сакура знала ответ на свой вопрос, она тактично не стала произносить это при Рин, ведь ещё тогда они с Наруто были убеждены, что между их сенсеем и Ханаре что-то есть. Однако Нохара не была глупой и до неё быстро дошло, почему Какаши соврал. — Что теперь делать? — задала слишком риторический вопрос Рин, то ли имея ввиду, что теперь делать ей, то ли говоря о том, что делать с Ханаре. — Позовём Шизуне, пусть во всём разберётся. — Нет. Иди одна, я не очень хорошо себя чувствую, — безучастно ответила Рин, апатично бросая пилюлю, которую держала в руке, обратно в корзину. — Что-то не так? Это Двухвостый? — шёпотом спросила Сакура. — Со мной всё будет в порядке, иди, — натянуто улыбнулась Рин, которая вопреки обещанию зайти к Какаши, отправилась домой. Ей вовсе не хотелось быть свидетельницей того, как Ханаре примут в деревне и она встретится с Какаши. Могло ли что-то сделать её воскрешение ещё ужасней? Навряд ли.