Душа

Однажды я поняла, чего не хватает мне, чтобы добиться счастья сенпая. То, что притягивает других к нему, то, что трудно назвать чистотой. Они все были грешны. Но любой грех творится душой; без души — грех невозможен. И это ему нравится, и этого не хватает мне. Души. Я собираюсь исправить это. — Как-то я слышала, — пробормотала я, — что глаза — зеркала души. Может быть… Мне нужны глаза? Замотав головой из стороны в сторону, девушка, связанная по рукам и ногам, усердно замычала. — Нет? Ты так не думаешь? Тогда что же? Что ему нравится в вас? Душа. Но как мне подобраться к ней? Есть идеи? — смотря на дрожащее тело, я спрашивала у своей собеседницы, в то время, как слёзы градом стекали с щёк её. Она снова мычит, дёргается. Её безумные глаза, сколько эмоций. Что мне сделать, чтобы достать их? — Я не понимаю. Где твоя душа? — продолжала я, коснувшись остриём орудия её щеки. Она такая красная, словно залилась слишком ярким румянцем. Это ли ему нравится? Она так часто краснеет перед ним, может быть, это щёки? Пытаясь что-то сказать сквозь скотч, девушка шаталась на стуле, видимо, надеясь ослабить верёвки. — Вот как… Ты не знаешь — я тоже. — опустившись ученице на колени, я всматривалась в её глаза. Что же не так я делаю? Я грешу, но итога никакого. Он не смотрит, а я правда стараюсь. Что такое душа? И как её достать? — Говорят, когда нам что-то сильно нравится, мы вкладываем в это частичку души. — вздохнула я, вдруг припомнив слова из телепередачи. — Тебе нравятся эти резинки? Резко закивав, та роняла капли на пол, на колени, на меня. Раз за разом хныкая, она подпрыгивала, как зайчик. — А котики? А его подарки? Что тебе нравится больше всего? Девушка, хлюпая, не сводила глаз с меня. Она их больше не могла закрыть. Больно. Металлические иглы мешали, а при попытке моргнуть пронизывали тонкую кожицу век насквозь, стержень прилипал к оболочке глаза, белок окрашивался в алые тона, солёные капли обращались в ручьи из крови и воды, другая же часть иглы глубоко входила в скулы, упиралась в кость и не давала без усердия моргнуть снова. Узкие до безумия зрачки умоляюще глядели на меня, просили выхода. И я дам им его, правда не сейчас. Простонав однообразную речь, пуще прежнего захныкала девушка и принялась в конвульсиях наклоняться вперёд. — Резинки иль брелки, глаза иль волосы, душа иль сердце? — надавливая сильнее, нож всаживался в мышцы её щёк. Ученица заверещала, будто свинья, стала метаться, рваться и делать себе только хуже. Багровые нити расчертили участок чувствительной кожи до подбородка, капелью падая вниз. Лезвие глубже входило, пока не натянуло с обратной стороны кожу, грозясь насквозь пронзить. Она орёт, что есть силы, но мы в доме одни: никто не услышит. — Я честно, пытаюсь понять вас. Зачем и как Вы влюбляетесь в него? Откуда такие эмоции? — сделав небольшой надрез в сторону, я лицом приблизилась к девчонке. Дрожит. Всё её тело дрожит как неистовое, на вздохах крик всё угасает и угасает, заменяясь кашлем. Мне вспомнилась её улыбка. Улыбка — часть души, да? Если она заулыбается, будет ли приятно сенпаю? Ну он же смеялся ей в ответ, так что думаю да. Нож осторожно прорвал щеку с внутренней стороны и стал двигаться вперёд, разрезая кожу, словно торт. Новый поток визга и слёз не заставил себя ждать. Даже сквозь заклеенный рот она умудряется говорить, только неразборчиво. Лоскуты кожи плавно расходились к верху и низу лица, в трещине я могу разглядеть её дёсны и зубы. От движений рта она усугубляет моё творчество, и разрез уже сам бежит к скулам девушки. Поток крови залил всё плечо ученицы и мою форму. — За… что? — хрипло доносится из рта испытуемой. И она снова пронзительно завопила — Уа-а-а! Хы, хы, хы-ы-ы. Хыа…ит. Хва… — Ни за что. Ты просто грешная. Осыпать парней поцелуями, врать, озабоченная деньгами девушка, ты умеешь, а отвечать за поступки нет. И ему нравятся твои грехи. Я хочу нравится ему тоже. И я грешу. — прорезав с другой стороны лица такую же щель, я говорю. Утопая и захлёбываясь в собственных слюнях и жидкости, ученица подаётся вперёд, пытается вырваться, от боли хочет закрыть глаза. И рекой пускает из тела кровь. Вся майка давно уже не белого цвета, как и её душа. Мольбы. Она всё кричит и кричит, желая прекратить действо. Густые волосы так интересно переливаются на свете. Он их трогал в парке. Значит, это тоже ему нравится. Смогу ли я себя очернить, став похожей на неё? Я вышла ненадолго из подвала и почти мгновенно возвратилась к плачущей особе, неся станок и машинку. — У тебя красивые волосы, — произнесла я, поднося механизм к её лбу, — он их любит. Он их очень любит. Чтобы привязать его к себе, он должен полюбить меня. Поэтому… Я включила эту штуку отца, и она загудела. Скользнув по коже девушки беспроводной машинкой, я «сняла» прядь волос с её головы. Она практически застыла, лишь тяжело дыша, то и дела подхныкивая под нос просьбы. Или даже угрозы, я не расслышала. Да это не так и важно. Одни за другими, пряди падали на пол. Те, что я успевала поймать, отправлялись на колени измученной. Её голова постепенно становилась убранной и округлой, без длинных отростков. Конечно, из меня парикмахер никакой, и пару раз я проехалась до крови, только ничего это не меняло. Отчасти, конфуз происходил по её вине. Не пошатываясь она, было бы куда меньше ран. Она становилась даже лучше, не с точки зрения Таро. Когда же я закончила с бритьём, то взяла ручной станок, больше похожий на нож, и поднесла к затылку. На глаз определила середину и небольшими движениями разделила ряд невидимых волос лезвием. И опять послышался рёв. Как только у людей хватает столько слёз? Виноваты чувства, но ведь и вода солёная не бесконечна. Я не понимаю. — Не…т, пожа… Ха-а-а-а-а! Нет, хва!!! — заверещала ученица, резко дёрнувшись, из-за чего моё «снятие скальпа» ушло в никуда. И сразу после этого она завопила как недорезанная. Хотя, конечно, так оно и есть. Сталь противно для слуха скользнула по черепу, сделав скребущийся звук. Если быть честной, я уже сбилась во времени, сколько она так сопротивляется моей работе. Разорванная ткань от юбки давно уже не напоминает одежду. Гольфы или же чулки пропитались «краской», а красные губы от моих поцелуев, наверное, не похожи на себя. Я не вижу их теперь под скотчем. Зачем я её целовала? Просто попыталась ощутить что-то, вытянуть её эмоции. Что и следовало ожидать, ничего не произошло. Видимо, мне нужен только сенпай. — Прости. — пожала плечами я, отложив бритву. — Слушай, а что если… Показать тебя ему? Ты дарила ему счастье. Нет, не пойми неправильно, мне всё равно на его чувства, но… Так будет честнее, правда? Я украла тебя у него, я же и верну. Но содержать тебя здесь, когда таких как ты может быть много, не выгодно. У меня есть идея, только отложу её пока что. Я направилась за новым орудием наверх. Жертва пускает один лишь шёпот, качается из стороны в сторону и опускает голову. Чтобы провести небольшую операцию, мне пришлось много трудится. Я вовсе не хотела приносить много боли ей. Но как-то без разницы. Два шарика в моих руках, несколько локонов волос и кожи. — Твоё достоинство — твоя душа. Этим ты очаровала его, но ты не берегла чистоту. И это ему нравилось. Я тоже так хочу. Частичка души твоей навсегда останется со мной. А, по правде говоря, почему у меня нет души? Чем я её не заслужила? Не знаю… Но те, кто не имеют души получается невинны? Значит ли это, что я при любом условии буду чиста? Даже если я нагрешу так, что весь подвал зальётся кровью. Единственные безгрешные существа в этом мире — это ангелы. Тогда я ангел? И я храню Таро от грешных девушек. Хранитель? Возможно ли, что я его ангел хранитель? Только вот летать за ним всё время мне не удобно. Не правильнее тогда будет заиметь его полностью? Заманить. Пусть он и будет для меня обузой, но я хочу чувствовать. То есть лишиться своей непорочности. Он любит их грехи. Он не полюбит меня, пока я чиста. Может быть, если я не смогу стать грязной, то обманом заманю его сюда. Одену эти волосы и резинки. Или покажу их ему… Так и сделаю. Завтра. — М… Мь… мь… — вдруг чуть громче заговорила девушка. — Мне не жаль. Помощь не придёт. Жить тебе не долго. — собравшись, я направилась прочь из своего логова — Спасибо за подарки, Осана. Бог тебя… Похвалит. В ответ было лишь дыхание и подрагивание полумёртвой девушки.