К А.

Тонкая струйка табачного дыма заполонила помещение, и Антон судорожно закашлялся, морщась. Он никогда прежде не курил, но теперь нестерпимое желание вдохнуть в себя никотин заставляло его брать новую и новую сигарету. Алёна наверняка не оценила бы такой наглости, ведь она доверила квартиру на сохранение, а не чтобы всякие семнадцатилетние мальчишки позволяли себе превращать ее в личный притон. Антон прекрасно понимал, что ведет себя непозволительно, но не мог противиться душевной тяге к этому месту. Ему хотелось быть здесь не потому, что это квартира известного поэта. Ему хотелось быть здесь, потому что это квартира Арсения. Сначала мальчишка нервничал каждый раз, когда поворачивал ключ в замке. Он боялся. Боялся, что войдет туда, где все было пропитано Поповым. Комнаты хранили память о бывшем владельце, и Антон буквально ощущал его незримое присутствие, отчего по коже пробегали мурашки. И он был бы рад войти и увидеть, как поэт привычно развалился в любимом кресле и читал какую-нибудь книгу, как он делал это вечерами, а сам бы Антон осторожно подглядывал за ним с улицы. Только вот поэта больше не было на этом свете. Антон старался уверить себя, что он попал в лучший мир. Что он встретил того, к кому так стремился всеми фибрами души. Встретил своего Ангела. Мальчишке понадобилось время, чтобы понять. Одно чувство сменяло другое, горечь приходила на место неверия. Арсений никогда не мог запомнить имен своих соседей. Он редко пересекался с ними, но если приходилось, то беседовал быстро и холодно. Мужчина не обращал внимания на мальчугана, топтавшегося подле родителей, но однажды из вежливости все же решил заговорить. — Андрей… — Антон, — поправил тот, густо покраснев и втайне радуясь, что его заметили. Они не подозревали тогда, что эта мимолетная встреча станет точкой их отсчета. В тот день Антон влюбился в Арсения. В тот день Арсений впервые увидел своего Ангела. Мальчишка горько усмехнулся. К А…. Попов так и не запомнил его имени, лишь первую букву. «Все могло быть иначе», — думал Антон, докуривая очередную сигарету. Они были так близко друг к другу, не имея возможности понять, что желали одного и того же. Вот только Арсений Антона не любил. Арсений любил Ангела. Мальчишка понимал, что не являлся тем, кому действительно посвящены стихи. Глаза его, волосы его, но не он сам, нет. Поэт влюбился в свое творение, совсем забыв того, кто отчасти стал причиной его возникновения. Антону больше не было больно. Он не рыдал, не клял небеса и несправедливую судьбу, сыгравшую с его сердцем злую шутку. Нет. Антон устало сидел на полу, сжимая в руке листок, на котором аккуратным почерком поэта было записано его последнее стихотворение. Мальчишка смотрел, как догорает алый закат и колышется листва на вишневых деревьях, думая одновременно обо всем и ни о чем. «Ты ждал меня, Ангел. Теперь я подожду тебя…» — тихо прошелестел ветер, разогнав завесу табачного дыма.