Я не герой

Итачи Учиха был гением клана, умным не по годам и сильным, на деле он был обычным, шесть лет не тот возраст, когда стоит судить о уме и сили. Он просто не любил игры с одногодками, а может и не мог любить, слишком часто слышал, каким он должен быть. Он любил свою мать, с её тихой и робкой любовью, любил отца, который о чувствах не говорил никогда, зато «должен», было его любимым словом. Ему были дороги его родители, младший брат. Который так доверчиво хватает его за палец и игнорирует всех на свете, кроме него, кроме Итачи. Для него он был особенным и Наследник Учиха, готов был любить его за это, так как способен любить вообще. Но возвращается, ему почему-то нравилось в третий дом на главной улице, с садиком пестрящим яркими цветами и насмешливым Ита, при встречи. Этот дом походил на все в их клане, но только снаружи, внутри все было другим, другими были и люди в нем. Яркие жёлтые занавески на кухне, куча мелких статуэток на полках. Мягкие подушки всех форм и размеров, запах данго, которые покупают, потому что он их любит и настойчиво играют с ним в прятки, засовывая лакомство в самые невообразимые места. Чтобы он не перебил аппетит. В этом доме был счастлив его лучший друг. А ещё тут был гений их клана, признанный и заслуженный. Образец идеального Учиха, частенько слышал он, холодный и жестокий к врагам, порождение стихии, невероятно талантливый, лучший в клане, ученик Хокаге, один из знаменитой тройки, они повернули ход войны на миссии, они прошли ад. Талантливые, известные, опасные. И двое из них жили в его квартале. Однако, чем чаще он входил в этот дом, тем абсурднее казались эти слухи. Это позже, он понял, что ему просто позволили увидеть другую сторону медали, ему доверили правду. О влюблённом Учиха, добром и любящим, заботливым, готовым всегда придти на помощь. Однажды они с Шисуи тренировали сложную технику А-ранга, получили микротрещины в чакроканалах, истратили всю чакру, но смогли. Они ели доковыляли до дома, друга. И встретили мегеру, ту о которой можно было смело сказать, да, эта куноичи была известной и сильной. Она отругала их на все лады, пару раз огрела подзатыльниками, это позже он узнает, как она бьёт на самом деле, и поймет, в тот раз их едвали не погладили. Она подлечила их и назвала малолетними придурками, возомнившими о себе невесть, что. Шисуи пристыжено сопел, а он не понимал, мать бы не стала так на него кричать и бить, а отец, он бы сказал: «как и ожидалось от моего сына», это было высшей степенью похвалы. Тут, в этом доме, семье, хвалить их и не думали. Оставили без сладкого и пригрозили лично выпороть, как простых крестьянских мальчишек, ремнем и до кровавых полос. Это было странно, не понятно. Причины злости стали ясны позже, когда пришёл Обито, злой как биджу, он ухватил их подлеченные тушки, за уши. И через всю деревню! Волок к госпиталю, с Итачи никогда и никто так не обращался, лучше бы избил на полигоне, было бы не так обидно. Он заставил их смотреть на тех, кто был в двое и трое старше, но использовал техники, к которым были не готовы их каналы чакры, показывал как они стонут от боли и мечутся в агонии. Чакра это все, жизнь, движение, чакра есть во всем, разрушить канал чакры в сто крат больнее, чем часть тела потерять, а восстановить, на такое способны, лишь не многие ирьенин ранга А, и то не за всякий случай берутся. С нуля вырастить могут лишь два, если не во всем мире, то стране и окрестностях точно, Нохара и Сенджу. Легендарная Цунаде лично рассказала, к чему приводят такие экскременты как их, и специальной техникой дала ощутить лишь малую долю боли от разрушенных каналов. Последним пунктом был морг, там отдыхали те, кто не рассчитал количество собственной чакры и того, сколько её надо будет для техники. Это привело к тому, что Итачи долго сидел на крыльце дома, хвалить было не за что, это он уже понял, как и то, что Обито и Рин, не злились. Шисуи сказал, что это было: «Ты чего Итачи, они ж наверное испугались за нас, это не злость была, эта страх, видел как у Рин-сан руки тряслись? А как ни-сан побледнел?» Испугались, они до чертиков за них испугались, поэтому кричали, ругали, позорно тащили по деревне, показывали жуткие картины, просто, за них боялись. Тогда он понял, в этом доме не ждали гениев, там плевать было какой у тебя ранг и насколько ты силён. Там было важно, что ты это ты, а главное здоров. Сидя за столом, не нужно было казаться идеальным, можно было без страха сказать, что у тебя что-то не получается и наткнуться взглядом, ни на разочарование в глазах отца, ни на сочувствие матери. Там смотрели с улыбкой и говорили то, что слышать было даже дико: — Тебе шесть, Итачи, лучше бы с друзьями по деревне гонял, эта техника для чунинов, куда ты спешишь? — Вот, что говорил Обито, вот как он реагировал на его неудачи. Тебе шесть, не спеши. И в этом не было упрека, в том, что он мелкий и слабый, нет тут было указание, намёк на то, что он так хотел услышать: «ты не должен, Итачи.» А ещё Обито не боялся, тыкать клан в их ошибки, все боялись, а он плевал и крыл матом особенно упертых. От одного из старейшин, Наследник услышал то, что никогда не забудет. Это был древний, самый старый из живущих и самый уважаемый Учиха. — Этот мальчик, Обито, хех, словно в прошлое меня возвращает. — Старик замолчал, а все внимали, о чем он? — Он словно копия, безумно похож, взгляд, походка, огонь в глазах, талант, словно сам Мадара вернулся и решил поставить этот клан на место. Да, безумно похож, на Мадара-сама. — Он его прямой наследник по отцу, четвёртое поколение. — Раздался сухой голос одной из старейшин, единственной женщины среди них. — Не удивительно, что они похожи, гены проснулись. — Нет, к черту гены, — закашлялся старик, и посмотрел насмешливо, мол, что за чушь. — Тут у все гены, но в нем, словно он сам, живёт в этом мальце, воля и характер, вот что у них едино, а гены, гены у всех. Долгие минуты молчания, тянулись в храме, Итачи слушал и думал над каждым услышанным словом. — Фугаку, твой сын стал вхож в круг его семьи, гордись. — Отец кивнул и кинул короткий взгляд на собственного отпрыска, в котом он за доли секунды прочитал: «как и ожидалось от моего сына». Похвала, которая больше не грела. — Наше дело, не допустить ошибок прошлого, Мадара потеряв свою семью, то что ему было дорого, косой смерти прошелся по каждому. У них был Хаширама способный остановить его, у нас нет. Если Обито Учиха потеряет свои якоря, если с Нохара, Шисуи или Итачи, что-то случится, итог у клана будет один! Смерть. Люди загомонили, поднялась суматоха, кто-то кричал он не посмеет, кто-то, что у него не хватит сил. — Тихо! — Рявкнул ещё властный и сильный голос, в старческом дряхлом теле. И все повиновались, замолкли. — Обито сильнейший в этом клане, и как бы талантливы не были младшие, он не отдаст им этот титул, будет нести его, чтобы уберечь! Однажды он станет за спину твоего сына Фугаку, в месте они изменят Клан Учиха, сделают то, что не сумел Мадара. Однако если история повторится, этот мальчик превратит нас пепел и воспоминания, запомните это. Мадара и Изуна, Обито и Шисуи, в каждом поколении есть наследники этой дикой воли. И исхода два, либо мир дрогнет от перемен, либо от боли! Больше никто ничего не сказал, все признали правду старейшины. Итачи не верил, что добрый и заботливый ни-сан его друга, способен на подобное. Не верил, пока не увидел поле боя перед убежищем. Чёрная земля стонала, вместо трупов были лишь горсти пепла. Каждый кто видел, что тут творилось вздрагивал от одного имени Учиха Обито. Многих мучали кошмары, а старик Учиха, говорил, предупреждал. Тут и там слышалось, что старая сказка, которой пугали людей, вдруг стала явью. И каждый кто там был, на вопрос, что там случилось отвечал одно: «ад на земле». И больше не говорил ни слова. Тогда Наследник понял, старейшина был прав, забери у него их и он уничтожит мир. Сотрет с лица земли. Ни-сан, Шисуи, больше не был для него добряком Обито, он был демоном, похуже биджу, он охранял и мстил за своё, люто и без устали, и без сомнений. Но почему так приятно было быть частью того, что он считал своим? Почему он так любил этот дом, людей и всегда приносил сюда брата, чтобы и он был частью этой семьи, где не важно, какой у тебя клан, кровь, статус, семьи, где важен был лишь ты сам. Итачи знал, стоит ему оступился и все они протянуть руку, подымут и спрячут за спину и он готов был сделать тоже самое. Он ждал, того мига, когда Обито Учиха будет стоять за его спиной. Он сумеет услышать его, будет бороться с ним и изменит этот клан. Потому что за Итачи, ни сейчас наследника, гения, а за Итачи, кто-то готов устроить ад на земле. POV Рин Нохара Я все чаще ощущала себя многодетной матерью, я качала на руках мелкую Харуно, пока Хатаке страдал от сушника, а Обито беззастенчиво стебал друга. Малышка тянула прядки моих волос, Итачи ходил хвостиком, ибо Саске тоже хотел оттянуть пару локонов себе. Шисуи страдальчески померал на обыденном столе, не выспался он, а долбаные бутылочки с молоком все не грелись. Наруто, великолепный ребёнок, сидит себе в кроватке, лупит себя погремушкой по башке и абсолютно счастлив. Стук в дверь даже вывел из равновесия, гостей не ждали. — Шисуи, следи за бутылочками! — Мелкий читер нагрел их в секунды, долбаная стихийная чакра, и этот псевдо гений. Правда говорят, гениальность Нара измеряется их ленью. До чего хочешь додумается, лишь бы опять лечь. Паразит! Но каков, а? А в гости к нам пришёл великий и ужасный. — Утречка, супчик из гадов скользких будете? — Хм. — Что за Учиха закос? Своих хватает! Э как змей подозрительно смотрит. Пропускаю, гостя в дом, лишние руки ой как нужны, тут же спихиваю все ещё находящемуся в прострации мужчине, Сакуру, её его волосы тоже устраивают, главное длина. — Говорю, супчику из мидий не желаете? — Мужик улыбнулся уголком губ и отрицательно мотнул головой. Ну и ладно, наше дело предложить. — Я обещал Шисуи тренировку. — Оповещает он о цели своего визита, кстати на издевательства над своей шевелюрой реагирует спокойно. Ни капли раздражения. — Баа, так это вы удачно зашли, берите двух и с меня подарок, идёт? — Мухаха, соглашался мужик, я не вывожу. Орочимару, прямо взглядом говорит, что подлянкой за версту несёт, но кивает согласно. — Отличненько, только сегодня, берете двух Учиха и получаете три личинки шиноби в подарок! Заинтересованные мордочки мальчишек внимательно взирают на цирк, собственно старшие тоже головы повысовывали. — Вы щедры как никогда, я погляжу. — Сарказм можно ведрами черпать, но мне как-то пофиг, ты уже подписался, Саннин-сама… — Сама себе удивляясь! — Тут же отбиваю нападки. Ну посиди с щётками, че те стоит? — Шисуи, Наруто в руки и пошёл, Итачи, тебя и Саске это тоже касается! Хм. Задумчиво смотрю, на две моськи, одну бледно зеленую с бодуна, вторую излишне подозрительную, правильно думаешь, родной мой. — Ой ну уговорили, Орочимару-сан, прям от сердца отрываю! — Картинно изумляюсь я, и пока тот не успел откреститься, оповещаю. — Обито, Какаши, навыход, поможете за детсадом смотреть. Парни стонут, у Змея кажется глаз дёргает, ну-ну, не этого ты ожидал, но я заманалась. Потерпит болезненный. Когда процессия во голове с Легендарным шиноби, покидает мой дом, я наконец устало опускаюсь на диван. Да, быть мамочкой тяжело, а если детей не три как кажется, а семь человек на одну бедную меня, это уже тушите свет. Но дела не ждут, где там Иошши? Где ты там ненаглядная моя, собственно нужная мне куноичи свалила на миссию, из-за чего я хоть и расстроилась, но лыжи навострила к Микото-сан. Слышала с утра крик «тебане», значит и Кушина там. Простые вычисления не подводят. Узумаки действительно нам. — Утречко! — Двери для слабаков! Правда чуть кунай меж глаз не схлопотала, да и разговор в котором Кушина-сан, за что-то шестерила Сенсея, при моём появлении смотали. А Микото-сан, в течение всех посиделок, как-то странно на меня смотрела, словно искала, что-то. — Да в чем дело то? — Рин-чан, что ты знаешь о своих родителях? — приехали, все что мне надо знаю, уж спасибо. — Мать фанатичка, отец бедолага, пытался меня забрать, не отдали, покойся с миром, дедуля Хирудзен, а что? — Смысла скрывать я не видела. Ну знаю, и собственно, что? — Ты не хотела бы, восстановить отношения с отцом? — Вот куда, Вы Микото-сан клоните. Ну тут как с восковой полоской, нужно рвать сразу и резко. — Нет, нечего восстанавливать, не было никаких отношений, нельзя, жить семнадцать лет сиротой и сказать привет папа. У меня нет родителей. — Кажется свою позицию я объяснила. И если О’хара, я презираю, то отца мне может даже жаль, но этот человек мне чужой, нельзя восстановить то, чего н когда не было. Так зачем делать больно и себе, и ему, зачем ворошить прошлое?