Выходя из апартаментов двенадцатого дистрикта его охватило непонятное волнение. Сенека быстрым шагом вошел в лифт, лицо горело, а по спине сбежали капли пота. Он потянул за ворот рубашки, пытаясь запустить хоть немного прохладного воздуха.
— Все в порядке, господин Крэйн? — спросил доктор.
— Конечно. Немного душно, — улыбаясь, ответил Сенека, пряча беспокойство.
Ровно через два часа он нажмет на кнопку запуска игр — и лифты с трибутами поднимутся на арену. Двери разъехались, пропуская группу распорядителей на этаж управления. Всем не терпелось приступить, они тихо переговаривались между собой, делясь идеями. Сенека любил свою работу и постоянно себе об этом напоминал, хотя с каждым годом это давалось трудней. Нет, его не преследовали призраки погибших и убитых им на арене подростков, почти за десять лет он привык к крови, но с таким же азартом как остальные устраивать бойни он не мог, хотя и был на данный момент в этом лучшим.
Комната с голографической ареной давно ожидала своих хозяев. Распорядители расселись по местам. Сенека поднялся на мостик наблюдения, откуда обычно старался давать указания. Он поставил переносной голограф перед собой, и какое–то время просто смотрел на пустой экран, всплывший над панелью.
— Показать камеры в планолете, — сказал он.
Голограф на секунду заморгал, фокусируя изображение. Трибуты были пристегнуты в посадочных креслах. Женщина, в спецодежде сопровождающая полет, готовила на столике приборы слежения. Почти все испугано озирались. Стояла такая тишина, что Сенека подумал, что камера не передает звук, пока не послышался гул моторов.
— Протяни руку.
Первый юноша оголил предплечье. Стальной прибор с длинной иглой вонзился на несколько сантиметров, оставляя в плоти чип.
— Руку, — скомандовала женщина, подходя к Китнисс.
— Что это? — единственная подала голос Эвердин.
Сенека усмехнулся. Даже в такой ситуации эта девчонка везде готова засунуть свой нос.
— Датчик слежения, — бросила в ответ сопровождающая. Китнисс поморщилась от укола.
Один за другим на табло загорались имена с координатами трибутов.
— Проверка, все готовы. Подлетают, — раздался голос одного из распорядителей.
Ремни отцепились, и участники встали в шеренгу на выход. Там их встречали миротворцы, провожая каждого к их комнате. Сенека спустился к пульту управления. Вокруг загорелись экраны с множеством камер площадки.
— Готовность две минуты.
Главный распорядитель замер у кнопки, поднимающей лифты, на экране он видел, как в каждый заходит трибут. Он и сам не заметил, как его взгляд устремился на Китнисс: она мелко подрагивала, глаза были расширены от ужаса, а рот приоткрыт.
— Десять секунд до старта, — оповестил механический голос.
Сенека вел внутренний отсчет. Десять, девять, восемь… Лишь в последние секунды он оторвал взгляд от девушки. Палец, зависший над кнопкой, как в замедленной съемке опустился вниз, вдавливая кружочек вглубь.
Кабины двинулись вверх, а камеры переместили изображение на огромную поляну в окружении леса, в центре которой возвышалась железная махина — рог изобилия, где были разложены вещи. Яркое солнце ослепило участников на площадке. Они стояли на индивидуальных площадках, силясь разглядеть окружающую обстановку.
— Мы готовы, — сказала Люсия — женщина распорядитель. Ее Крэйн всегда отмечал своей правой рукой.
— Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь, — начал счет последней минуты один из рабочих.
Сенека напряженно наблюдал за участниками. Они оглядывались и чуть пружинили на ногах, собираясь бежать. Каждый из них сейчас решал, что делать дальше, кого убить первым, как выжить и что взять. Крэйн знал, что сейчас весь Капитолий, и каждый дистрикт наблюдали за началом игр.
Чем меньше оставалось секунд, тем жарче становилось Крэйну. Его взгляд блуждал по рогу, пытаясь разглядеть возможные недочеты. Все было по плану. Рюкзаки и оружие ожидали своих владельцев, которые прольют ради них кровь. Сенека был готов подняться на наблюдательный мостик, когда увидел лук, небрежно стоявший в вещах, он обернулся к экрану с Китнисс и понял, она слишком далеко от него. Он почесал бороду и отвернулся от экрана. Через пару секунд многие погибнут, скорей всего, она не будет исключением. Хотя, Сенека и не хотел себе признаться, что ему будет жаль. Ее неординарность в этом странном мире многого стоит.
— Три, два, один…
Электронные цифры на табло перед трибутами отсчитали до нуля, и участники кинулись вперед, сшибая друг друга.
Сенека в доли секунды преодолел расстояние до лестницы, чтобы иметь полный обзор. Он схватился за поручни, костяшки на руках побелели от напряжения. Казалось, что время идет вечно. Крэйн видел каждый шаг участников, оценивал их действия.
— Катона ближе, — сказал он, увидев, что он первый добрался до оружия.
А вот и бойня. Первая кровь окропила землю. От его руки пали несколько трибутов. Он был в ярости, нож входил в тела по самую рукоятку не по одному разу. Суматоха вокруг рога разрасталась. Мирта не отставала и убивала, несколько других трибутов бились за один из рюкзаков. Он увидел, как Пит Мелларк бежит без вещей напрямую в лес. В голове промчалась мысль: «Где Китнисс?»
Сенека заметался взглядом по экрану. Вот она! Китнисс стояла чуть вдали, в нескольких метрах от своей площадки. Она так и не побежала, просто стояла. Она была в шоке и ужасе. Внутренний голос срывался криком: «Какого черта ты стоишь?». Это был конец. Сейчас ее заметит Катон или любой другой не трусливый трибут. Сенека ладонями стер капли со своего лба. Казалось, что температура в зале стала на несколько градусов выше. Только распорядители за столами спокойно делали свою работу, переключая камеры и наблюдая за действиями участников.
Крэйн вновь посмотрел на Китнисс, она сделала несколько неуверенных шагов к рогу. «Что же ты делаешь? Уже поздно, просто беги». Будто услышав его, воспользовавшись суматохой, она рванула вперед, но не в лес, а к рогу. Нет, до лука она не дойдет. Китнисс схватила первый попавшийся рюкзак и устремилась в обратную сторону. Сенека глянул на часы, ему казалось, что прошел час, вместо минуты. Один за другим слышались пушечные выстрелы, оповещавшие о погибших трибутах.
Эвердин сбил с ног трибут шестого дистрикта, прижав к земле. Крэйн в который раз поймал себя на мысли: «Вот и все». Он не понимал, почему так этого ждет. Камера переместилась на девушку четвертого дистрикта, которая метнула нож в спину противника Китнисс, он обмяк и она сбросив его с себя, чуть отползла назад. Девушка наспех кинула нож в Китнисс, она успела прикрыться рюкзаком и, вскочив на ноги, ринулась в лес.
Сенека осмотрел арену возле рога — все разбежались. Живых на ней больше не было. Эти трибуты не продержались и пяти минут. Двенадцать подростков — ровно половина.
— Уберите все, — сказал Крэйн.
В небе тут же появились планолеты и большими подъемниками забрали трупы. Камеры показывали некоторых бежавших участников, за местоположением остальных пока можно было следить на голографической арене. Благодаря действиям распорядителей там будут появляться камеры.
На сегодня все самое интересное уже произошло, теперь трибуты затихнут для обдумывания дальнейших действий. Сенека, наконец, поднялся на наблюдательный мостик. Он с трудом смог разжать руки, которые с таким напряжением стискивали железные поручни. По лесу мелькали тени ищущие укрытия.
— Темнеет, — дал команду Крэйн.
Работники несколькими движениями убрали яркое солнце, превратив день в сумерки. Часы показывали семь, но время на арене могло быть любым. Распорядители раньше практиковали пытки темнотой и светом, когда из-за постоянного дня, не так-то просто было уснуть, да еще учитывая, что нужно быть постоянно начеку. Или ночь, когда даже огонь то развести было нельзя, иначе будешь сразу обнаружен. Шли часы, которые были вечными. Почему до сих пор Сенека находится здесь, он не знал. Хотел видеть и контролировать все. Раньше, после бойни у рога он уезжал домой, и приезжал только к утру. Уже второй час ночи, а он до сих пор упрямо вглядывался в голографическое подобие арены.
— Местоположение трибутов?
В точки обнаружения участников тут же были поставлены камеры. Кто–то сидел в кустах, кто–то брел по лесу. Изображение показало Китнисс, она сидела на дереве, обмотав себя веревкой, чтобы не упасть. «Умная девочка» — Восхитился Сенека. Дерево, конечно, наилучший вариант.
Люсия легким движением вывела в центр арены изображение, которое покажет выжившим участникам павших.
— Господин Крэйн? — обратился к нему распорядитель.
Он указал на мелькающие точки трибутов на арене — пять человек в одном месте. Вот и первый сформированный союз. Обычно они не долгие. Сенека увидел светящуюся цифру двенадцать. Ему даже показалось, что он ошибся, но нет. Как он и думал, Пит лишь пытался выехать за счет Китнисс, а теперь примкнул к профи.
Сенека посмотрел на экран. Группа подростков шла на свет костра в темноте. Через несколько минут послышался новый выстрел пушки. Тринадцать. Он чувствовал, что они ищут именно ее — Китнисс. Видели, что она опасный соперник, и где–то Крэйн жалел, что дал ей такой высокий балл. Но если бы не так, она сдалась бы сразу.
— Эй, женишок, ты уверен, что она пошла сюда? — обратился Котон к Питу.
— Да, вы же видели ее силки, — ответил он.
Сенека выругался про себя и как можно спокойней спустился вниз, старался, как всегда добродушно улыбаться.
— Все сегодня молодцы, — похвалил он присутствующих. — До завтра, вернее, до сегодня, через несколько часов.
Крэйн вышел из комнаты управления. Он понимал, что ничем не сможет ей помочь.
***
Сегодня ночью Сенека был рад своему дому, пусть как всегда пустому и холодному, но тихому и спокойному. На ходу он скинул пиджак и расстегнул рубашку. Сенека чувствовал от себя запах свидетельства сегодняшнего волнения. Горячие капли обжигали его спину, а пар сочился из щели под дверью. Душ так и не смог смыть с него весь прошедший день, слишком нелегко ему дался запуск новых игр. Сил подняться в спальню у него уже не было, он расположился в гостиной на небольшом диване, захватив по пути бутылку с янтарным содержимым. Несколько глотков неразбавленного виски сделали свое дело, и, расслабившись, он прикрыл глаза, проваливаясь в полупустую дрему, наполненную бегущими тенями и мелькающими лицами.
***
Несколько часов сна не добавили Сенеке бодрости, но дали собрать мысли в кучу. Рядом стояла безголосая служанка, с подносом в руках. Она одна из немногих, кто видел Сенеку настоящего, и в данный момент даже была обеспокоена его болезненным состоянием. Она не знала его смеющимся и душой компании как остальные. Зато видела его серьезным, работящим, глубоко мыслящим и со снисхождением, относящимся ко всей прислуге. В ее глазах он был лучше, чем многие Капитолийцы, особенно те, кто лишил ее языка.
Крэйн заметил ее волнение по бегающему взгляду, то и дело останавливающемуся на его лице. Он кивнул служанке. Беспокоиться точно было не о чем. Вздохнув, она налила ему чашку горячего чая.
***
Спустя час он уверенно шагнул в комнату управления. Распорядители поприветствовали главу, и вновь опустили взгляды к арене. За время его отсутствия новых погибших не было. Под куполом был рассвет, и те, кто успел подремать, вновь отправились на поиски воды и пищи. Сенека предпочитал не вмешиваться в действия на арене, если того не требуют обстоятельства.
— Сэр, — обратился к Сенеке распорядитель.
Крэйн повернулся к арене.
— Она почти на границе.
Сенека увидел точку Китнисс идущую по склону к горам. Там заканчивалась арена.
— Разверните ее, — сказал, наконец, Сенека.
Он напряженно следил за ней, как она упрямо двигалась вперед. На какой–то миг Крэйн даже забыл, что она не единственный участник. Китнисс была первым трибутом, чьи мысли и действия он не мог предугадать. В ней нет особой хитрости, но совершенно точно есть ум. Знал он точно одно — убивать она не хочет.
Распорядители пожимали плечами, глядя на нее. Такое поведение было странным, она шла, куда глаза глядят, выбрав при этом опасную дорогу. Китнисс не шла по густому лесу, а по крутому каменному обрыву, уходящему вниз невероятной высотой. Из-под ног выскакивали мелкие камушки, прокатываясь вниз по тропинке с мерным стуком. Спустя некоторое время Китнисс забралась на дерево, прикрыв глаза. Остальные же трибуты безуспешно пытались найти ее, обшаривая лес.
Комната управления была наполнена тихими голосами, кое–где экраны показывали просто лес, ручьи и поляны, возможные места появления трибутов. Сенека отправился в обеденный зал, будучи уверенным, что пока ничего интересного не произойдет.
Крэйн неспешно ковырял вилкой в своем блюде. До его слуха доносился раздражающий голос Цезаря, который теперь почти круглосуточно освещал игры.
— Посмотрите, неудачное же место Китнисс выбрала для отдыха. Огонь для огненной девушки, — пошутил он.
Сенека посмотрел на экран и от увиденного замер. Изображение показывало, как она бежит, почти полностью окруженная огнем. Этого распорядителям было мало, и кто–то выпустил в сторону Китнисс огненный шар. Ужас в ее глазах отражался вместе с пламенем, которое было везде. Крэйн зашагал обратно, чтобы взять под контроль действия рабочих.
— Второй пошел, — сказал рабочий, выпустив второй огненный шар.
«Да что за черт!? Устроили веселье.» выругался Сенека про себя, хотя понимал, что зрелище необходимо. Похоже, придется делать его на ней, даже если девчонке придется погибнуть.
— Она бежит к левой границе.
Что–то нужно было решать. Шарами можно и убить.
— Нарисуй мне там дерево, — сказал он, и пылающая сосна рухнула в нескольких метрах от Китнисс. Уворачиваясь она упала, напоровшись на горящий сук. Послышался глухой вскрик, и она сползла спиной вниз, прячась за выступ дерева. Рана достаточно серьезная, нога распорота. Она не должна сидеть, пора бежать.
Будто прочитав его мысли один из распорядителей вновь кинул в нее огненный шар. Китнисс подскочила и кубарем покатилась с лесного склона. Сенека переменился в лице, было уже совершенно не смешно. Они просто убьют ее. Эвердин бежала, задыхаясь в дыму. Люсия двигала арену перед собой.
— Она уже на месте, — сказала она, когда Китнисс с разбегу вошла в реку.
Огненная девушка, вероятно, думала, что все закончилось и пыталась отдышаться.
— Я же сказал развернуть ее, а не убить, — сказал Сенека распорядителям и замолчал, заметив что–то.
Он напряженно вглядывался в разворачивающуюся картину.
— Люсия, приготовь пушку, — продолжил он, когда на экране показалась компания трибутов разыскивающих Китнисс, в десятке метров от нее.
