Сенека смотрел на тревожно спящую Китнисс, над головой которой слышалось мерное гудение ос. Несомненно, что улей принесет изюминку в шоу, которую ждут зрители. Катон и компания мирно спали на земле, не чувствуя угрозы, они сами были опасны, им бояться точно нечего.
Крэйн устало потер лицо, подавляя зевоту. Уже пришла новая смена распорядителей, и они удивленно поглядывали на главу, который со вчерашнего утра не покидал своего поста.
— Господин Крэйн, позвольте предложить вам отдохнуть, — участливо спросила Люсия.
Сидящий рядом распорядитель криво усмехнулся. Все знали, что хотя Сенека высоко ценит ее как работника, но как на женщину не смотрит, что, конечно, огорчало Люсию, и давало повод остальным отпускать едкие комментарии.
— Спасибо, Люсия, пока все на тебе, я, пожалуй, действительно отдохну, — сказал Сенека и чуть сжал плечи женщины, стоя у нее за спиной.
Чеканя шаг, Крэйн направился к выходу, он знал, что ему в спину смотрят, по меньшей мере, десять человек, показать свое утомление Сенека не мог. Лишь после звука захлопнувшейся двери он выдохнул, и, взявшись за поясницу, сделал несколько наклонов, чтоб размять затекшую спину.
Холл тренировочного центра был в полумраке, освещаемый несколькими бра, по стенам, поэтому в окна хорошо видны предрассветные сумерки, которые желто–розовой полосой рассекали плоскость горизонта. Сенека на мгновение задержался, впуская в себя всю красоту природы, вдыхая полными легкими воздух, нехватку которого так остро чувствовал в последние дни.
У выхода стоял безгласый, готовый в любую секунду распахнуть перед распорядителем дверь. Но Сенека не мог решиться выйти и направился в обратную сторону. За стойкой информации стояла хорошенькая Капитолийка, всем своим видом показывая, с каким рвением готова помочь господину Крэйну, когда он подошел к ней.
— Любой свободный этаж на сегодня. Позвонить моей безгласой, сказать, чтоб прислала костюм, — отрезал Сенека, не давая раскрыть рот девушке. Она лишь быстро моргала и улыбалась.
Выбор костюма, как и подстригание бороды Крэйн мог доверить если не себе, то только Эве. Как ее зовут на самом деле, он не знал. Он привязался к служанке, и хотя бывало, срывался на ней, но относился к ней хорошо. Особенно ему нравилось, когда выбирая наряд, Эва неодобрительно морщилась, и Сенека понимал, лучше надеть другой. Он сам не знал, почему дал ей такое имя, но оно ей очень подходило. И чтобы она не сделала, за что получила такое наказание, Крэйну было ее жаль.
— Что–то еще? Свободен седьмой и двенадцатый этажи, — сообщила Капитолийка.
Вне времени подготовки к голодным играм, тренировочный центр использовался как отель. Да и многие поклонники с большим удовольствием селятся на те этажи, где жили их фавориты, чтобы быть ближе к истории.
— Двенадцатый, — устало ответил Сенека.
Беспокойные мысли бились у него в голове, мешая расслабиться. Крэйн постоянно думал, об играх и их исходе. Знал он точно одно, это не продлится долго. Совсем скоро игры закончатся, победителю воздадут почести и хвалу, даруют свободу от игр, деньги и хороший уровень жизни. А Сенека сможет вернуться к своим занятиям: написанием сценария новых игр, игрой в крикет на заднем дворе своего дома, распитием крепких напитков с Оскаром, любованием природой и отдыхом в ночных клубах.
На выходе из лифта его встречал коридорный, который готов был показать все залы и комнаты. Сенека лишь раздраженно отмахнулся от него, дергая золотую ручку двери, которая вела в уже знакомые комнаты. В горле пересохло. Он на секунду замер, слыша шумное дыхание служащего у себя за спиной.
— Если сможешь найти пиво в этом городе, ты сможешь попросить все что угодно, — вкрадчиво проговорил Сенека.
Никто пока не мог выполнить его просьбу. Было такое чувство, что нужно лично приехать в захолустный дистрикт и на черном рынке купить себе напиток, сваренный непонятно в каких бочках.
Крэйн захлопнул за собой дверь и вошел в большую светло–желтую комнату, с множеством цветов в вазах, служившую гостиной. За окном все еще было темно, но Сенека знал, что остался, возможно, час до рассвета. Он скинул с себя одежду и, ступив босыми ногами на пол, с удивлением заметил, что он теплый, не обжигает холодом камня как в его доме.
Большая ванная подобная бассейну услужливо была набрана кем-то из обслуги, вероятно, с пульта. Сенека провел рукой по белоснежным холмам пены и коснулся пальцами теплой воды. Волна непонятного возбуждения прокатилась по его телу, и он опустил ноги в воду, сидя на краю. Тепло окутало его, и сделав глубокий вдох, он с головой погрузился в ванну.
Ночью время будто ускоряет ход, отнимая часы на драгоценный отдых. Крэйн закутался в белый махровый халат, вдыхая запах незнакомого порошка. В гостиной тихо мерцал экран, показывая арену. Пока картинка не менялась. На спинке кресла висел костюм, в темном пакете, прибывший из его дома. Крэйн дернул за молнию, раскрывая мешок, в который был запакован серый костюм с белыми оторочками. На дне он обнаружил черный сверток, внутри которого лежало свежее нижнее белье и носки бережно собранные Эвой. Сенека усмехнулся находке: «Надо бы сделать ей подарок за заботу», — подумал он.
Крэйн уже собирался отправиться в спальню, когда зацепился взглядом за коробку на столе. Он не помнил, была ли она тут раньше, и осторожно подошел ближе. Отогнув картонный верх, Сенека пораженно замер, продолжая вглядываться вглубь коробки. Он даже мотнул головой от неверия и запустил руку внутрь, обхватывая рукой прохладную гладь стекла. Из недр картона он вытащил на свет бутылку из темного стекла, с выцветшей на солнце бывшей яркой оберткой.
Сенека полностью открыл коробку и несколько раз пересчитал бутылки, задевая пальцем их горлышки. Двенадцать… Ровно одиннадцать бутылок с надписью «пиво» в коробке и одна в руке. Нервным жестом Крэйн потер губы, прошли долгие пятнадцать лет.
Рассветная прядь солнца тронула, наконец, землю, выйдя за пределы горизонта. Сенека вышел на маленький балкон и, сжав бутылку посильней в руке, повернул крышку. Послышался характерный звук — пшшшии…и Крэйн почувствовал глубокую тоску.
— Спасибо, отец, — тихо сказал он и, отсалютовав в небо, сделал глоток.
Пряный пшеничный вкус наполнил рот, пощипывая язык пузырьками газа. Закрыв глаза, Сенека вновь представил себя сидящим посреди поля с отцом. Непередаваемое удовольствие испытывал мужчина, просто на миг, вернувшись в детство. «Того служащего нужно обязательно озолотить» — кивнул Сенека сам себе.
Крэйн прилег на большой диван в гостиной, устало закрывая глаза. Вторые сутки без сна давали о себе знать. Он мельком глянул на экран, на арене по-прежнему спокойно. И Сенека провалился в глубокий сон.
***
Сенека заворочался от противного скрежета. Что за черт? Опять где-то над головой послышалось скрежетание. Он открыл глаза, пытаясь сфокусировать зрение. С экрана голографа доносились звуки, перемежавшиеся голосом Цезаря.
— Посмотрите, это осы–убйицы, очень опасные кто не знает.
Сенека повернулся к изображению, где Китнисс методично пилит ветку, на которой висит улей. «Молодец, девочка!» — восхитился Крэйн. Ее противники мирно продолжали спать на земле. Камера показывала девочку из одиннадцатого — Руту, с интересом наблюдавшую за происходящим.
Легкий вскрик Китнисс заставил Сенеку вздрогнуть.
— Аай, — закусила губу Эвердин и скинула осу с шеи. Красное пятно растекалось по бледной коже. Опасное место для укуса.
Крэйн сморщился. Китнисс продолжала усердно пилить ветку, отмахиваясь от кружащих над ней ос. «Ну же, скорей!» — бормотал Сенека. Он сам того не замечая стиснул кулаки. Вторая оса вонзилась в ее кисть, повезло, что Китнисс не выронила нож. Крэйн не знал, сколько укусов ей хватит, чтобы умереть, но надеялся, что она выдержит.
Раздался сухой треск, оповещая об успехе, и улей полетел вниз. Коснувшись земли, он разлетелся на мелкие осколки, поднимая в воздух ос-убийц, как столп пыли. Раздался страшный визг, и трибуты, вскочив на ноги, кинулись врассыпную, а за ними рой.
Китнисс покачиваясь, стала спускаться с дерева. Оступившись, она полетела вниз с приличной высоты. Сенека от неожиданности резко выдохнул. Черт! Эвердин сморщилась от боли, но скорей всего не столько от падения, сколько от укусов, они вызывают адскую боль и галлюцинации.
Китнисс медленно шла вперед, держась за деревья. Сенека тяжело дышал, чувствуя внутри дрожь. Он помог ей спуститься, только вот какой ценой. Выживет ли она теперь? Выстрел пушки. Кто умер? Впереди Китнисс наткнулась на девушку в укусах, она вздулась так, что казалось, не было ни одного свободного места. Не видно глаз, а все пропорции лица изменились. В руках она крепко сжимала лук.
Эвердин неуклюже наклонилась над ней. Лицо искажала боль, взгляд полностью расфокусирован. «Беги, Китнисс, просто беги!» — злобно шипел Сенека. Он знал, что где-то рядом есть и выжившие трибуты, хотя и не видел голографию всей арены. Китнисс с трудом разжала пальцы трупа и взяла лук, рядом лежал колчан со стрелами.
Откуда-то раздался крик, он приближался. Но Крэйн не мог разобрать, чей это был голос. Его сердце пропустило несколько ударов. Китнисс…
— Беги! Беги, Китнисс!!!
Китнисс пьяным взглядом пыталась найти источник звука.
— Беги! Что ты стоишь! Беги, Китнисс! — пытался докричаться голос.
Пит Мелларк бежал к Китнисс с огромными испуганными глазами. Казалось, что Китнисс вообще ничего не слышит. Она неуверенными шагами начала двигаться вперед, падая и хватаясь за деревья. Ей было плохо. Скорей всего она галлюцинировала. И Сенека был уверен, что она видит не приятные картинки как от «пыли фей», местного наркотика Панема, а самые ужасные галлюцинации.
Китнисс выдержала еще несколько сотен метров и, рухнув в кусты, больше не поднялась.
— НЕТ!!! — закричал Сенека, — НЕЕЕТ!
Китнисс лежала неподвижной куклой. Крэйн был уверен, что сейчас прозвучит пушка и зажмурил глаза, опустившись обратно на диван. Выстрела не было слышно и лес, будто замер, погрузившись в тишину. Сенека неуверенно глянул на экран. Картинка перемещалась между трибутами, показывая их местоположение. Некоторые были ранены.
Крэйн уткнулся лицом в ладони, со злобой впиваясь пальцами в собственный лоб.
— Да что с тобой? Черт! — обратился Сенека к самому себе.
Сейчас как никогда он понял, что с ним творится. Он испугался. Сильно. И в этот раз не за себя.
Треск кустов заставил обернуться его к экрану. Брови изумленно приподнялись. Рута, взяв Китнисс за руки, волокла ее по земле. Было видно, что девочке тяжело, но она упорно тащила свою союзницу. Видимо, она решила так. Умная девочка. Она спрятала Китнисс в кустах оврага, который просто так не увидишь, и побежала куда-то вглубь леса. Эвердин выглядела мертвой. Ни единого шевеления, даже пальцем.
Сенека дернул к себе пакет с одеждой и стал надевать брюки. Часы показывали восемь утра, значит, он проспал около двух часов. Не много. Крэйн посмотрел в зеркало и даже не сразу узнал себя. Вид достаточно изможденный. Нужно выпить много крепкого кофе и отправляться в комнату управления.
Крэйн выглянул за дверь и увидел сидящего на стуле вчерашнего коридорного, он вскочил, увидев распорядителя.
— Доброе утро, господин Крэйн, что-то хотите?
Сенека подозвал его ближе и запустил в комнату.
— Хочу сказать тебе спасибо. И, как и обещал отблагодарить. Что ты хочешь? — спросил Крэйн.
— Ничего, сэр! Для меня большое счастье угодить вам! — сказал служащий. Он был уже не юн, может чуть старше самого Сенеки, хотя прислугу обычно берут очень молодого возраста.
— Откуда у тебя это? — с интересом спросил Сенека.
Служащий чуть нахмурился, не зная, можно ли отвечать.
— Не бойся, мне просто интересно.
— Я когда-то жил в восьмом дистрикте. Моя мать варит его из пшеницы собранной в полях, — ответил мужчина. И Сенека изумился, попасть в Капитолий из дистрикта почти нереально, значит, ему очень повезло. Раз остался еще и с языком.
— Спасибо, — произнес Сенека и похлопал его по плечу, сняв со своей руки часы, с великолепными крупными бриллиантами, он отдал их служащему. Пожалуй, достаточная цена за ящик пива. На черном рынке Капитолия это будет стоить целое состояние.
— Ну, а теперь я бы не отказался от завтрака и литров кофе, — улыбнулся Крэйн.
Когда дверь захлопнулась, Сенека услышал треп Цезаря с экрана.
— Посмотрите, это же листья плантаго. Рута укладывает их на места укусов Китнисс.
Повезло этой огненной девушке с помощницей. Возможно, она даже выкарабкается, — усмехнулся ведущий.
Сенека с раздражением закатил глаза и сделал звук тише.
***
— Всем доброго утра, — поздоровался Сенека с распорядителями.
Было видно, что им скучно. Они бы давно всех трибутов расчленили по кусочкам.
— Господин Крэйн, Китнисс все еще жива, даже осы не взяли ее, — с досадой сказала Люсия.
Сенека подошел ближе к арене и встал за распорядительницей. Он видел точки координат всех оставшихся в живых трибутов. Крэйн наклонился, якобы повернуть арену для лучшего рассмотрения и почти коснулся губами уха Люсии.
— Я бы не советовал тебе желать смерти этой девушке, — вкрадчиво произнес Сенека, — она станет любимицей Капитолия.
Люсия испуганно кивнула и Сенека удовлетворенно поднялся на свою смотровую площадку поудобнее садясь в кресло.
