Китнисс укрывшись в густой листве, заняла выжидательную позицию — лук наготове, единственный шорох и стальная стрела пронзит противника. Но все же они с Рутой решили сделать все тихо, оставив их без оружия и припасов. Осторожной поступью Эвердин приближалась к краю леса, сухая ветвь, хрустнувшая под подошвой, заставила Китнисс вздрогнуть, как и Сенеку наблюдавшего по ту сторону экрана. Он затаил дыхание, будто сам находился на арене.
Несколько других камер показывали Руту, запалившую костер. Она ловко перемещалась по ветвям деревьев, сверху наблюдая за обстановкой. Крэйн поджал губы, и где-то на краю сознания отметил: что если бы не Китнисс, с ее самоотверженностью, борьбой за жизнь, и голубыми глазами, то победы он желал именно Руте.
Одна из девушек у рога указала на небо, где плотным столбом возвышался дым. Катон с остальными участниками рванули в лес, оставив наблюдателем хилого парня из шестого дистрикта. Сенека даже удивился, как он продержался с ними так долго. Эвердин осторожно вышла из укрытия, оглядываясь в поисках противников.
— Интересно, догадается ли Китнисс о ловушках? — с интересом заметил Цезарь в прямой трансляции. — А вот, кое-кто догадался сразу.
Рыжая девушка из пятого дистрикта — Лиса, ловко прыгая через закопанные мины, добралась до припасов и, схватив один из рюкзаков, вприпрыжку вновь нырнула в лес. Паренек, охраняющий рог, заозирался по сторонам почуяв неладное. Китнисс ошарашено смотрела ей вслед. Она всерьез обдумывала свои действия. Сенека замер, как и скорей всего все зрители Панема, ожидая нечто интересного.
Китнисс зажала стрелу в пальцах и подняла лук, направляя в цель видимую только ей. Задержав дыхание и коснувшись натянутой леской губы, она сделала выстрел. Стрела со свистом рассекла воздух, закручивая лопасти вокруг своей оси, а спустя доли секунды, наконечник распорол сетку с яблоками, подвешенными на вещах собранных в кучу.
Стук… и яблоки мерными прыжками посыпались вниз. Глаза Китнисс на мгновение расширились, увидев яркий всполох с секундным запозданием звука. Мины, закопанные вокруг, разрываясь, поднимали в воздух куски земли. Взрывной волной Китнисс отбросило назад, на секунды лишив ее сознания. Она была дезориентирована в пространстве, но поползла, впиваясь пальцами в мокрую почву.
Воздушные камеры преследовали Катона бегущего к источнику шума. С перекошенным злобой лицом он подскочил к парню, пятившемуся назад, и одним резким движением свернул ему шею. Сенека лишь напряженно тер пальцы, сомкнутые плотным замком. «Минус один» — щелкнуло в голове.
Китнисс припала к земле, чтобы не быть замеченной. Ее рот был приоткрыт от шока, глаза бешено метались, в волосах грязь. Пока Катон был занят выяснением отношений с союзниками, Китнисс бежала со всех ног, не оглядываясь и не замечая хлесткие ветви, оставляющие красные полосы на ее лице. Распорядители у пульта управления равнодушно следили за каждым шагом девушки.
Лес тонул в тишине, даже птицы молчали. Китнисс свистом подала знак, надеясь на отклик Руты. Пересмешницы лишь унесли мелодию вглубь, но не вернулись с ответом. Эвердин растеряно оглядывалась, не понимая происходящего. Пока тишину не разорвал крик.
— Китни-и-ис!
Сенека видел, как Рута попала в силок, построенный кем-то из трибутов, она барахталась в сетке прижатая к земле. Крэйн уловил движение в лесу, на голос Руты бежала не только Китнисс, парень из седьмого мчался наперерез. Эвердин добралась первая, обнаружив Руту в ловушке. Витые веревки с трудом поддавались ножу. Освободив Руту, Китнисс прижала испуганную девочку к себе.
— Все в порядке, все в порядке, — шептала Китнисс.
Крэйн крутнулся на стуле, отворачиваясь от экрана. Он знал, что противник неминуемо близко и не хотел видеть, что произойдет дальше. Непонятный свистящий звук и глухой звук падения, все же заставил Крэйна смотреть на экран. Лицо темнокожей девочки было удивленным, а на ресницах крупинками лежали слезы.
— Седьмой готов, готовьте пушку, — монотонно сказала Люсия.
Китнисс подхватила падающую Руту, и Сенека заметил бордовое пятно, растекающееся по ее футболке.
— Не бойся, все будет хорошо. Все в порядке, — как мантру повторяла Китнисс.
Она как могла сдерживала слезы, чтобы не пугать еще больше умирающего ребенка. Именно так она относилась к Руте — как к ребенку, как к младшей сестренке, за которую тогда заступилась на жатве. У девочки же не было никого, кто мог бы оградить ее от арены и такой страшной смерти.
— Ты должна победить, — прошептала Рута.
Китнисс неуверенно кивнула, посмотрев на тело трибута, павшего от ее руки.
— Спой мне, — попросила девочка. Слезы катились по ее лицу, утопая в мягкой траве.
— Конечно, — горько сказала Китнисс, гладя ее по голове.
Сенека закрыл глаза, услышав тихую колыбельную, ком жалости подкатил к горлу. Чуть дрожащим голосом Китнисс баюкала Руту, провожая в последний путь. Крэйну казалась вечностью эта ужасная сцена, раньше никогда он не видел таких неподдельных печальных эмоций.
— Одиннадцатая мертва, — вновь прозвучал голос Люсии.
Китнисс склонилась над девочкой, тихо сотрясаясь, она больше не сдерживала слез. Сенека давил в себе эмоции, костяшки его пальцев побелели от напряженно сжатых кулаков. Ему казалось, что еще минута, и он замечется по наблюдательной площадке не в силах унять беспокойство.
Сенека увидел лицо Китнисс — ярость, перемешанная с горем страшное зрелище. Схватившись за голову, она издала неистовый крик, разрывавший тишину. Сердце Крэйна готово было остановиться от ноющей боли, никогда раньше он не думал, что способен на нечто подобное. Китнисс вскочила на ноги, швырнув в сторону оружие.
Сенека вытер испарину со лба и не в силах смотреть дальше он вышел из комнаты, быстрым шагом направляясь к лифту. Глоток свежего воздуха ему точно не помешает. Но дойти до него было непросто. В холле стояли люди, с обращенными взглядами на экраны. Сенека уловил движение в панорамной стене у входа, и остановился в замешательстве. Люди заполняли улицы, также глядя в экраны.
Крэйн резко поднял голову на изображение и от увиденного прижал ладонь ко рту, впиваясь пальцами в лицо. Китнисс вложила белые цветы в руки девочки и разложила вокруг, будто Рута лежит на кровати из них. Сенека кинулся обратно в зал управления, чтобы предотвратить возможное вмешательство распорядителей.
Китнисс отошла на несколько шагов от Руты и поискала глазами камеру. Сенека ощутил, будто смотрит она именно ему в глаза. Эвердин поднесла три пальца к губам и вскинула руку вверх, в понятном Сенеке знаке. Знак восхищения и признания. Так она попрощалась с Рутой. Крэйн был в ужасе, слишком опасно она себя вела.
Распорядители переглянулись, все еще держа руки над голографической ареной, готовые в любой момент прекратить трансляцию, но без четкого указания Сенеки не могли этого сделать.
— Выключай, немедленно, — выкрикнул Крэйн, когда увидел, как Китнисс осела на землю, громко рыдая.
Один из распорядителей прижал ладонь к уху, чтобы лучше слышать.
— В одиннадцатом беспорядки, — заключил он, прослушав сообщение.
«Черт! Черт! ЧЕРТ! Только этого не хватало!» — кричал в голове Сенека. Он пытался унять свое бешенство, которое вспышками рвалось наружу.
— Продолжаем следить, никаких реакций! — распорядился Крэйн.
Как в тумане он вышел из комнаты, сам не зная, куда сейчас идти. Мысли сбились в кучу, сделав очертания пространство вокруг невидимым.
***
— Господин Крэйн, — послышался знакомый голос.
Сенека большим усилием заставил себя взглянуть на человека. Хеймитч Эбернети! Какого черта ему надо?
— Что вы хотели? — раздраженно спросил Крэйн.
Хеймитч подошел на несколько шагов ближе, встав почти вплотную к Сенеке. Его пшеничные волосы были спутаны, а выцветшие глаза бегали по лицу распорядителя.
— Прошу вас, не убивайте ее! — вдруг выпалил он.
Сенека опешил, но промолчал. Что мог он ответить? Что и сам не желает ей смерти?
— Она станет мученицей! — хриплым голосом изрек Хеймитч.
— Одна у нас уже есть, — хмыкнул Крэйн, когда перед глазами встала картина Руты утопающей в цветах.
— Я слышал про беспорядки в одиннадцатом, это может плохо кончиться! — умоляюще сказал Эбернети.
Сенека это понимал, он прекрасно видел бунт, который учинят в двенадцатом дистрикте, но пока не видел выхода.
— Что вы хотите? — понизив голос, спросил Крэйн.
Хеймитч немного помолчал, взвешивая каждое свое слово.
— В народе растет недовольство. Вы не хуже меня знаете, как управлять толпой. Если не получается запугать, нужно во что-то верить! — воодушевленно заявил ментор.
— Например? — схватился за возможность Сенека.
Хеймитч загадочно улыбнулся.
— Любовь, — протянул он.
Сенека на секунду нахмурился, не понимая, о чем идет речь. «Что несет этот пьяница?» — подумал он.
— Прошу, — еще раз протянул Хеймитч и медленно отступил назад.
Крэйн перекатывал во рту это слово — любовь.
***
Сенека нервно оглядывался в знакомом зале, в ожидании пока его пригласят. Солнечные блики весело отскакивали от витражных стекол в дверях, отвлекая внимание распорядителя.
— Господин президент ожидает вас в саду, — поклонился дворецкий в замысловатом синем костюме. В этом доме все слуги были одеты в униформу одного цвета.
Шаги Сенеки гулким эхом отскакивали от мраморного пола, подобно раскату грома стуча в голове. Речь для президента крутилась на языке, в боязни забыть хоть что-то. Сноу был обеспокоен происходящим беспорядком, поэтому и пригласил Сенеку. И хотя миротворцы привели в порядок дистрикты, недовольство все еще витало в воздухе.
— Сенека, рад вас видеть, — как обычно поздоровался Сноу, хотя ни одной ноты радости слышно не было.
— Господин президент, — еле заметно склонился Крэйн.
Сноу небольшими ножницами отстригал лишние ветви роз, на которых прозрачными каплями лежала роса, отсвечивая радугой лучи солнца.
— Полагаю, отсрочивать неизбежное больше не имеет смысла, — издалека начал президент.
— Прошу прощения? — переспросил Сенека. Он всегда ненавидел эти моменты. Президент заставлял почувствовать себя глупым, непонимающим.
— Она будет мешать нам, пора убрать мисс Эвердин, — заключил он.
Сенеке на мгновение даже показалось, что у него галлюцинации, но то, как на него смотрел Сноу, говорило о том, что все по-настоящему. Горло пересохло, отчего повисла неудобная пауза.
— Господин президент, ее гибель разобьет сердца капитолийцев, — наконец выговорил Сенека.
Президент пристально посмотрел в глаза Крэйну, улавливая его волнение.
— Только ли их сердца, — поморщился Сноу.
Сенека почувствовал, как желудок предательски сжался, а в груди бешено застучало.
— Значит, вы за ауйтсайдеров, — подытожил президент.
— За них всегда все болеют, — попытался улыбнуться Крэйн, отчаянно скрывая свою тайну.
— Только не я, — холодно сказал Сноу, — если бы вы были там, вы бы поняли, что в дальних дистриктах полно неудачников.
Сенека изо всех сил сдерживался, чтобы не обронить лишнего. Меж его бровей пролегла глубокая складка, и Сноу лишь ухмыльнулся, посмотрев на него. Память угодливо подсунула разговор с Хеймитчем — «Любовь» — шептал голос Эбернети.
***
Когда-то Сенека со всем почтением исполнил бы любой приказ президента, но не теперь. Отчаянье Китнисс слишком глубоко проникло в его душу, заставляя думать искаженно, или, наконец, по-настоящему, чего не было раньше.
Пока Крэйн возвращался в тренировочный центр, сотни вариантов крутились в его голове, но выбрал он только один. Подойдя ближе к голографической арене, он лишь мельком глянул на Китнисс и решительно ткнул кнопку громкоговорителя, не обращая внимания на изумленные взгляды распорядителей.
—
Внимание трибуты, внимание! Действовавшее ранее правило, чтобы победитель был только один, отменяется! Новое правило гласит, что победителей может быть двое, если они родом из одного дистрикта!
«Действуй Китнисс» — проговорил про себя Сенека и вышел из комнаты, понимая, что собственноручно толкает Китнисс к Питу.
