Примеряя смерть - We have to win

      — Господин Крэйн, игры в этом году прекрасны, — мило мурлыкала рыжая девушка, заглядывая в глаза распорядителю.       — Мне приятно это слышать, — мягко ответил Сенека. Внимание дочери председателя Верховного суда Панема льстило даже ему, хотя он давно привык к томным взглядам почти всех девушек Капитолия.       — Я так болею за Китнисс, — вдруг сказала она, взглянув на экран.       — Она ничем не выделяется среди других, — напряженно ответил Крэйн, отворачиваясь от изображения, где Китнисс почти взвалив на свои плечи раненого Пита, которого нашла у реки, искала убежище.       Сенека все это время старательно игнорировал голографы с прямой трансляцией. Казалось, что во время игр нет ни одного свободного пространства не занятого экранными щитами. Всюду были лица трибутов. Ежедневные приемы спонсоров и распорядителей были неотъемлемой, но очень утомительной частью игр.       — Возможно, — пожала плечами девушка, смахнув невидимую пылинку с ворота пиджака Сенеки. Она кокетливо склонила голову на плечо, игриво улыбаясь.       Долго намекать Крэйну было ненужно, но ответить себе — точно ли хочет этого, он не мог, а если откажет, то почему? Она привлекательна, заинтересована в нем, и она ему нравится. Но в голове засело противоречие.       — Прошу прощения, я отойду на минуту, — тихо сказал Сенека на ухо девушке, почти касаясь ее кожи.       Она, покрывшись румянцем, кивнула, проведя ладонью по его раскрытой руке. Сенека направился в комнату джентльменов, пробираясь сквозь плотно наполненный зал людей, чтобы привести мысли в порядок и освежить лицо.       В узком коридоре он слышал настойчивые шаги позади себя, но обернуться значило показать свою обеспокоенность, поэтому Сенека продолжал идти, мерно постукивая каблуками о мраморный пол, весь вечер он чувствовал чей-то взгляд, но так и не обнаружил никого. Дверь захлопнулась за Крэйном, оставив его в большой светлой комнате с несколькими умывальниками. Сенека запустил руки под холодную воду, сбрасывая с себя неприятное чувство.       Склонившись над раковиной, он прислонил мокрое махровое полотенце к лицу. Становилось легче, и, Сенека выпрямился в полный рост перед своим отражением в зеркале. От неожиданности Крэйн вздрогнул, в комнате он был не один.       — Мистер Эбернети, — с некоторой неприязнью сказал распорядитель оборачиваясь.       — Господин Крэйн, добрый вечер, — неуверенно начал Хеймитч, будто покачиваясь на пятках. Неудобное молчание повисло между ними.       Сенека чуть нахмурился и сел на красную банкетку у стены. Поняв, что ментор не собирается уходить, Крэйн расположился на сидении, положив нога на ногу, и достал резной портсигар из кармана пиджака. Хеймитч, будто дожидаясь окончания ритуала Сенеки, молчал.       Наконец, выпустив изо рта сизый дым от чуть тлеющей сигареты, Крэйн не выдержал: — Уборная свободна, вы можете проходить.       — Господин Крэйн, — с мольбой начал Хеймитч, — новые правила еще больше поставили Китнисс под удар. Пит, ранен, а ее благородная натура не позволит бросить его.       От такой наглости глава распорядителей даже поперхнулся дымом.       — Что вы хотите от меня? — разозлился Сенека, понимая, что на данный момент сделал для нее уже все что мог.       — Для него у нас нет спонсора, — быстро проговорил Эбернети, нервно потирая руки.       Сенека впервые видел, чтобы ментор двенадцатого дистрикта пытался что-то сделать для своих трибутов. Обычно он тихо напивался на приемах, цепляя неприхотливых дам, а потом долго плевался, когда его подопечные погибали. На какое-то мгновение распорядителю даже показалось, что Хеймитч испытывает какие-то чувства к Китнисс, будь то отцовские, или какие-то другие.       Похоже, то, что Питу нужна помощь спонсоров понял не только Хеймитч, но и Китнисс. С экрана послышалось кряхтение, и Сенека с Эбернети одновременно обернулись к изображению. Затащив Мелларка в пещеру, она аккуратно осматривала его рану. Убежище было мрачным и мокрым, с потолка стекала вода, оставляя лужи у стен. Китнисс старалась не смотреть на Пита, только на его рану. Она была напряжена и, вероятно, усиленно думала, как ему помочь.       — Мы раздобудем лекарство, — тихо сказала Китнисс.       Пит горько усмехнулся.       — Что его на парашюте сбросят?       — Мы что-нибудь придумаем, — ответила Эвердин.       Она замолчала, а потом медленно склонилась над Питом, поцеловав его в щеку. Сенека застыл, вглядываясь в изображение — вот и придумала. Вот это поворот! Он не хотел думать сейчас о том, настоящий ли это был порыв или же игра, на которую могут повестись в Капитолии. Пит, похоже, был удивлен не меньше.       — Я помню тот день, когда впервые увидел тебя, — еле заметно улыбнулся он, — тогда ты еще носила две косички.       Сенека задумчиво посмотрел на Хеймитча, который и сам был поражен.       — Пусть покажут любовь, о которой вы говорили, — резко бросил Крэйн, — Капитолий это любит.       И затушив сигарету в хрустальной пепельнице, он вышел из уборной, направляясь обратно в зал, где завидев его стыдливо пряча глаза, ждала Сенеку сегодняшняя дама сердца.

***

      Машина плавно затормозила у входа в центр трибутов, где на крыльце уже стоял Сенека, чуть сжимая ладошку спутницы. Она очень забавно смущалась, что даже нравилось Крэйну и он с еле заметной улыбкой рассматривал ее.       — Дамы вперед, — открыл дверь машины Сенека.       Она хихикнула и протиснулась на заднее сидение. Машина тронулась, оставляя позади некогда любимую работу Крэйна. Настроение Сенеки было странным, будто затихшая волна океана, он на мгновение забыл все свои волнения.       — Мирана, как тебе вечер? Еще шампанского? — спросил он, доставая нарядную золотую бутылку из ведерка со льдом.       — Вечер прекрасен, — ответила девушка, улыбаясь. Она была потрясающе красива, так сказал бы каждый в Панеме. Ее блестящие губы были в невероятной близости от лица Сенеки, и он, не удержавшись, провел по ним большим пальцем, чтобы потом коснуться губами. Мирана закрыла глаза, выдыхая желание, касаясь кончиками пальцев шеи распорядителя. Сенека чуть вдавил девушку в мягкое сиденье, чувствуя мятный ликер на ее губах, вторгаясь языком глубже, ощущая ее сбитое дыхание.       Лишь один поцелуй превратил застенчивую девушку в суккуба, с жадностью впивающегося в его рот. Но именно это и нужно было Сенеке — выплеснуть накопленную энергию, подарить кому–то свои поцелуи, хоть и без любви, но со страстью.       Огни ночных высоток перестали мелькать в окнах, когда машина остановилась у резных ворот. Они на миг оторвались друг от друга, и девушка заглянула в глаза Сенеки, ища какой-то отклик. Крэйн подмигнув, широко улыбнулся, чего, видимо, было достаточно, и Мирана захватив свою сумочку, вышла следом за ним.       В гостиной весело горел огонь в камине, приглашая погреться в прохладный вечер. Мирана сняв туфли на высоком каблуке, с удовольствием плюхнулась на диван, повыше задирая узкое платье.       — Еще чуть-чуть и мои ноги было бы не спасти, — пошутила она.       — А в этом платье, наверняка тяжело дышать, — подхватил Сенека, садясь рядом. Пара коротких поцелуев, казалось, нагрели температуру комнаты больше чем камин, и Сенека скинул с себя пиджак. Уговаривать Мирану долго не пришлось, и она опустилась коленями на пол, чтобы удобнее было расстегнуть ремень на брюках.

***

      Сенека осторожно отстранил Мирану лежавшую на его плече и выбрался из постели. Холодный пол на мгновение обжег ступни, и он, поежившись, покрылся мурашками. Светящиеся стрелки отсчитывал последние минуты к четырем утра, но сна не было ни в одном глазу. Спустившись в гостиную, он опустился на диван, глядя в тлеющий камин. Из ниоткуда появилась Эва, тихо склонив голову перед Сенекой.       — Почему не спишь? — глупо задал вопрос Крэйн, понимая, что безголосая не ответит. Служанка пожала плечами, еле заметно улыбнувшись.       Обычно Эва знала, чего хочется Сенеке и приносила чай, крепкий кофе или же виски, но теперь терялась в догадках. Учитывая, что в постели хозяина лежит девушка, а он не приводит с ней время, значит, что-то все же его беспокоило.       — Принеси чай, — кивнул он ей и Эва еле слышно скользнула на кухню.       Сенека щелкнул по пульту и голограф замерцал синим светом, настраиваясь на арену. Камера показывала спящих на земле Китнисс и Пита, прижавшихся друг к другу. Прошло столько времени, а спонсор для Пита так и не нашелся, лекарства не было. Он мелко подрагивал во сне. Неподалеку лежала банка из-под супа, присланная, видимо, самим Хеймитчем. Распорядитель нахмурился, понимая, что раненый он действительно обуза для нее.       Сенека сотни раз прокручивал в голове возможные исходы игр, но знал, что закрыл себе пути к отступлению, когда пошел на поводу у своего наваждения.       Признавшись в этом себе, возвращаться в свою спальню у него уже не было никакого желания. Он вновь посмотрел на спящую Китнисс, даже во сне напряженную. Ее лицо было необычным — красивым, нет, не как у Мираны. А такое какое искал в толпе все это время Сенека. Без косметики, украшений, с небольшими веснушками. То, за что так хватался взгляд распорядителя, когда он смотрел на нее. А еще ее душа, то, что было раньше непонятно. Решение пришло как-то само, и Сенека вскочил с дивана. Эва пришедшая с чашкой чая удивленно смотрела на хозяина.       — Я в душ, приготовь мне костюм, — сказал Крэйн, выходя из комнаты. Безгласая лишь приоткрыла рот, понимая, что происходит что-то необычное.       Сенека обернулся махровым полотенцем и вышел из ванной, оставляя за собой мокрые следы. Прилив сил был невероятный, хотя он и понимал, что его затея чудовищна, опасна и вообще может провалиться. Но лучше уж так.       Эва положила перед ним серый костюм с зеленой рубашкой, уже даже не спрашивая, нравится ли хозяину ее выбор.       — Спасибо, — сказал Сенека и как-то неуклюже сжал руку девушки повыше ладони.       Она, закатив глаза, махнула в сторону лестницы, которая вела в спальню. Крэйн уже успел забыть про Мирану.       — Ох, черт. Извинитесь за меня. Подарите цветы, сделайте, что-нибудь. Пусть дворецкий скажет, что меня вызвали на работу, — пробормотал Сенека, застегивая рубашку.       Он на ходу выпил принесенную чашку чая и выбежал за дверь, где его встречали рассветные сумерки, окутывая сиреневым туманом Капитолий.

***

      Распорядители кивнули в знак приветствия главы и вновь уставились в экраны. Раннее появление Крэйна удивило их, но никто не подал вида. Сенека медленно обходил голографическую арену вокруг, рассматривая местоположения участников.       — Я хочу слышать, в чем нуждается каждый из трибутов. Жизненно необходимые вещи, будь то еда, вода, огонь или прочее, — сказал он, останавливаясь у свободного стула.       Люсия настороженно посмотрела на Главу, не понимая, почему он не следит за всеми участниками сам, но все же сказала список.       — Отлично. Восстанови рог. Поставь туда все эти вещи с цифрами дистриктов, — удовлетворенно сказал Сенека.       — Господин Крэйн, позвольте все же узнать — зачем?       — Время идет, пора убрать слабых или сильных. Стравим их вновь у рога, — сказал Крэйн чтобы не вызывать подозрений.       Распорядители довольно закивали, соскучившись по крови. Сенека прокашлялся и взял микрофон: «Внимание, трибуты, внимание! Завтра на рассвете у рога изобилия состоится пир. На этот раз он будет необычным. Каждому из вас кое-что крайне необходимо и в этот раз мы будет очень щедры».       Трибуты услышав голос распорядителя, проснулись, и Крэйн с интересом обернулся к голографам, наблюдая за ними.       — Лекарство! — вскрикнула Китнисс и подскочила, хватая лук. Кажется, она прямо сейчас готова была бежать к рогу.       — Нет! Одна ты не пойдешь! И не будешь рисковать ради меня жизнью! — испуганно сказал Пит.       — Ты бы ради меня пошел? Так? — не унималась Эвердин.       Похоже, Пит был растерян.       — Зачем ты это делаешь? — спросил он.       Сенека тяжело вздохнул перед ее ответом и не зря. Вместо него она склонилась к Мелларку и поцеловала его, чувственно и по-настоящему. Крэйн даже восхитился, неужели она может так играть? Значит, Хеймитч все же как-то донес до нее необходимость подобного. Но, не смотря на то, что скорей всего, поцелуй был попыткой спасти Пита, где-то в груди Сенеки когтистыми лапами скользнула ревность. Он даже ухмыльнулся своим мыслям, впервые в жизни он чувствовал себя полным идиотом, засмотревшись на недосягаемую девушку. Ведь даже если она выживет, возможность их встречи равна нулю.