***
Ночь опустилась неожиданно, сменив кроваво–красный закат иссиня–черным небом. Спать категорически не хотелось. Мысли вертелись скрипучими жерновами, перемалывая остатки спокойствия всегда невозмутимого Сенеки. Опасность, нависшая над всеми участниками тура, в первую очередь над ним и Эвердин, поселила тревогу. Иногда Сенеке казалось, что он не спал с момента начала тренировок трибутов. Помимо опасности волнительным было и нахождение на протяжении несколько недель в одном поезде с Китнисс, об этом Крэйн вообще старался не думать, зная, что этим обрекает себя на мучения. Видеть, слышать и постоянно думать о ней. — Да к черту, — выругался Сенека, скидывая одеяло на пол. Ступив босыми ногами по холодному полу, он ощутил жизненную силу, радуясь тому, что, наконец, покинет этот дом, и будет хоть и не долго, но по–своему счастлив. Сегодня глаз он больше не сомкнет. Предстоящая встреча с ней кружила голову разноцветными искрами. В зале в большом ведерке стояло так и не вскрытое шампанское после окончания игр. Льда не было, что совсем не помешало Сенеке. В душе поднималось странное чувство эйфории, которое придавало сил, делало распорядителя королем мира, пусть ненадолго, но радость, охватившая его, рвалась наружу, диким криком, вибрацией души, которой Крэйн никогда еще не испытывал. Пробка шампанского не поддавалась, оставляя на ладонях красные следы, не помог и найденный на столе сервировочный нож. — Музыку, господа, — шутливо вскрикнул Сенека, и колонки на стене издали первые аккорды. — Ну же, давай… Сенека вскочил на диван, интенсивно тряся бутылку. Наверное, если бы не неминуемое чувство опасности и одновременно счастья, он никогда бы не вел себя так, но эмоции, впервые захлестнувшие его за долгое время, делали свое дело. Пробка резким хлопком вылетела куда–то вдаль, окатив сладкими брызгами лицо Сенеки и его рубашку. Пена продолжала стекать по бутылке на диван, оставляя разводы. Это ничуть не расстроило Сенеку и плюхнувшись на диван, он сделал большой глоток из горла, чуть поморщившись от ударивших в нос газов. Сквозь музыку он услышал шуршание и настороженно обернулся, из коридора выглядывала служанка в легком недоумении, никогда ранее не видевшая хозяина в таком виде. — Эва, — улыбнулся Сенека, — неси бокалы, а то я уже весь мокрый, — сказал он, стягивая с себя рубашку. Спустя минуту на стол опустился хрустальный фужер, аслужанка сконфуженно отводила взгляд от обнаженного торса хозяина. — Я сказал бокалы, хотя ладно, не надо. Бери, — протянул Сенека Эве бокал. Крэйн наполнил его и вновь глотнул из горла. Служанка замерла с бокалом в руках, не понимая, чего хозяин хочет от нее. — Уже завтра мы уезжаем в тур, — с нездоровой улыбкой сказал Сенека, — а ты у меня больше не работаешь. Эва от шока упала на колени перед хозяином и замотала головой. Она не знала, чем провинилась, и что может сделать для своего господина, чтобы он ее не гнал. Ведь тогда ей путь только в лагерь безгласых, где жизнь подобна аду. Это он три года назад забрал ее оттуда и дал работу, и новую жизнь. Хотя по идее ее должны были казнить, за предательство Панема. Так это называлось. Она просто сбежала из города и примкнула к обособленной общине, которая не желала жить в капитолии. — Я даю тебе свободу, — тихо сказал Крэйн, поднимая ее за локоть и усаживая на диван. — Ты будешь хорошо жить. Эва схватилась за лицо руками, а потом с ужасом в глазах ткнула пальцем в грудь Сенеке. Он усмехнулся и понял ее вопрос. — А я, когда вернусь, продам к чертовой матери этот дом и уеду куда–нибудь на окраину Панема, буду спокойно жить. Лицо Эвы становилось все мрачнее, и она показала на его сердце. У Сенеки защемило в груди от ее вопроса. — Ну, а с ней, надеюсь, все будет в порядке. Она сильная, а я ей помогу. Девушка вновь замотала головой и сцепила пальцы в замок. — Не понимаю тебя. Что это? — не понял Сенека. Она ткнула в него пальцем, а потом на экран выключенного голографа и вновь сомкнула пальцы вместе. — Я и она? — догадался Крэйн. Эва кивнула. Сенека расхохотался так громко, что девушка даже вздрогнула. — Насмешила! Она с человеком, который засунул ее на арену? А ты бы полюбила человека, который отрезал тебе язык? Эва сжала руки в кулаки. — Вот и я о том же, — печально резюмировал Крэйн. Девушка вывела в воздухе большое сердце и показала на Сенеку. Распорядитель лишь пожал плечами, зная, что это большое сердце много лет пряталось за маской безразличия к этому миру.***
Водитель распахнул дверь большой машины, и Сенека ступил на мокрый асфальт. Небо хмурилось вместе с распорядителем, который понуро рассматривал экспресс–поезд на перроне. Толпа людей махала стоящему поезду, в надежде, что Китнисс и Пит увидят их, а возможно и одарят улыбкой, ведь теперь они кумиры этих глуповатых людей. Комната–купе Сенеки была сделана с большим вкусом, однако, он чувствовал себя в поезде, как в тюремной камере. Он не видел, зашли ли в поезд Китнисс и Пит, и тяжело ходил кругами, пока экспресс не тронулся. В этот момент он уже точно знал, Китнисс здесь и их ждет впереди совместная поездка, минимум недельная, а то и больше. Медленно тянулись часы, конечно, Сенеке хотелось бы прямо сейчас выйти в общий обеденный зал и сесть там рядом с Китнисс, но не мог себе позволить такого. До первого дистрикта каких–то восемь часов пути, но даже они взаперти кажутся вечностью. Поэтому Крэйн через пару часов все же не выдержал, и под предлогом обеда и обсуждения программы вышел из своего купе. В зале за столом сидел лохматый Хеймитч, на удивление трезвый, и хмуро читал газету. Возле окна на кресле сидела Эффи с поджатыми губами, поправляя макияж большой пуховкой, чтобы лицо было максимально белым. Крэйн окинул эту странную парочку взглядом и понял, что вероятнее всего прервал оживленный разговор, который, возможно, проходил даже на повышенных тонах. — Добрый день, — поздоровался Сенека и только тогда Эффи и Хеймитч сделали вид, что заметили его. — Господин Крэйн! Здравствуйте, а мы и не знали, почтите ли вы нас своим присутствием, — чуть льстивым тоном воскликнула Эффи. — Не сомневайтесь, я не дам вам заскучать по мне, — усмехнулся Сенека. Он сел за стол и вокруг него тут же засуетилась обслуга. Крэйн с легкой жалостью вдруг вспомнил об Эве и о том, что отпустил ее. Она была на удивление отличной девушкой. Из раздумий распорядителя вырвал резкий хлопок двери. — Да мне плевать на все это! — крикнула Китнисс Питу идущему сзади и осеклась, когда увидела Сенеку сидящего за столом. — На что плевать? — улыбнулся Крэйн. В зале моментально вспыхнуло напряжение, исходящее от всех четырех людей. — Хотел разбавить разговор, мы все в одной лодке, вернее, поезде, — сказал Сенека и зачерпнул ложкой крем суп. Китнисс кивнула распорядителю в знак приветствия, и молча села за стол. Невидимые разряды витали где–то в воздухе, пронзая Сенеку каждый раз, когда он скользил взглядом по Эвердин. Пит сел рядом с ней, исподлобья оглядывая обстановку вокруг. Конечно, он не доверял Сенеке, на это не было причин, потому как распорядитель и не был с ним честен. Хотя, если посудить, то Сенека не был честен ни с кем. Каждому он соврал в чем–то. О своих причинах помощи им, о причинах, почему Китнисс вообще сейчас сидит здесь, почему он едет с ними. Много недомолвок. Но Крэйн пообещал себе, что если настанет удачный момент, он будет максимально честен с Китнисс. — Мы прибудем в дистрикт один к восьми вечера. Придется переночевать в административном корпусе, не думаю, что там очень удобно, но нам не приходится выбирать, — вздохнула Эфии, — мы выступим перед жителями приблизительно в десять утра, все соберутся на площади. Я подготовила для каждого карточки. Она протянула победителям желтые бумажки. Китнисс хмыкнула, глянув на карточку. — Пожалуй, подготовку речей я возьму на себя. Как вам кажется, Эффи? Как общаться с дистриктами наиболее приближенными к Капитолию, думаю, я знаю. Китнисс закатила глаза, но промолчала, а Эффи надула губы. Хеймитч как–то неопределенно кивнул, хотя было видно, что он положительно воспринимает эту идею. — Первый дистрикт, как и второй, максимально поддерживают Капитолий. Поэтому, могут принять выступление в штыки. Хеймитч не выдержал и опрокинул в себя полбокала коричневой жидкости. — Подлизы, — поморщился он, закусывая каким–то странным фруктом. — Мы можем обсудить это когда прибудем, или же попозже, в моем кабинете, — обратился он к Китнисс и Питу. Конечно, ему хотелось остаться с Китнисс наедине, просто поговорить с ней, и не слышать при этом сопения Пита. Но Сенека понимал, что, скорее всего, это может сбыться только в его мечтах, ну или если в дистрикте один на трибуне, кто–то кинет Питу камнем в голову. Крэйн усмехнулся про себя своим мыслям и, одарив Китнисс улыбкой, вышел из обеденного зала.***
Поезд прибывал по расписанию, но такой толпы на перроне как в Капитолии не было. Миротворцы ходили толпами и, видимо, мирные люди просто боялись слоняться просто так по улицам. Серое некрасивое административное здание стояло в самом центре дистрикта. В принципе, все главные здания в дистриктах выглядели одинаково, ведь строились одним архитектором. Да и делалось это для того, чтобы создать видимость полного равноправия, ведь транслировалась жатва с главной площади и ее видели все. Однако, дома и улицы в первом дистрикте были намного более красивыми чем в дальних. И Сенека увидел неподдельное удивление в глазах Китнисс когда она оглядывалась вокруг. Навстречу делегации вышел лебезящий маленький человечек, который даже боялся смотреть Сенеке в глаза. — Здравствуйте, господин Крейн, мисс Эвердин, мистер Мелларк, — низко кланялся он. — Мы глубоко сожалеем, что не можем предоставить вам более удобное место проживания. Крэйн прервал его взмахом ладони. — Просто проводите всех по комнатам. Расставьте миротворцев у входа в крыло и по периметру здания, безопасность превыше всего, — проговорил Сенека, — и, думаю, все устали с дороги, поэтому спросить у всех пожелания и выполнять их. Распорядитель заметил странное выражение лица Китнисс, пока он говорил со служащим. Она разглядывала его, будто пытаясь прочесть, чуть хмурилась, но при этом она больше не источала враждебность. Служащий распахнул дверь перед Сенекой. Комната была небольшой. Видимо чьим–то кабинетом, в который принесли кровать. Почему их не разместили в дом для приезжих, Сенека не знал, видимо из соображений безопасности. Или же, по распоряжению Сноу, чтобы куча миротворцев была рядом с ними, и следили за каждым шагом, к этому Крэйн склонялся больше. Сенека сказал Китнисс и Питу, чтобы они зашли к нему в десять, и не переставал смотреть на часы каждую минуту, пока стрелки медленно отползали от девяти вечера. Стук в дверь прервал мысли распорядителя, и он резко засунул сигарету в пепельницу, откуда полетел пепел и искры, которые обожги ему палец. — Да, заходите. Сенека повернулся на крутящемся стуле от окна к двери, ожидая увидеть сладкую парочку, но в комнату зашла только Китнисс. Крэйн на мгновение не поверил, пока за ней не захлопнулась дверь. — Я хотела поговорить с вами наедине, — проговорила она и усевшись на стул напротив Сенеки больше не отвела взгляда. Крэйна необычайно поражала эта способность Китнисс смотреть людям в глаза и он в ответ улыбнулся.