***
Крэйн неосознанно считал полоски на мраморной плитке, то наступая на них, то перешагивая. Разгар лета окутал липкой духотой Капитолий, заставляя людей снимать с себя все больше и больше одежды, оставляя лишь невесомые ткани на плечах дам. Через каких–то несколько часов начнется одно из самых важных событий — Бал победителей. Оставалось переодеться и ждать встречи с акулами капитолия. Сенека в запале своих мыслей позабыл, что сам из этого общества и является там своим. Несмотря на свою внешнюю отстраненность и высокомерие, он все же почти дружил со многими людьми, обедал с ними, был вхож в их дома и всегда являлся желанным гостем. На общем балконе центра Сенека вдохнул полными легкими запах раскаленного асфальта, остужаемого вечерними сумерками. Еще несколько часов назад казалось, что нет спасения от зноя, но вечер незаметно спускался, даря прохладу. Крэйн снял пиджак и кинул его на спинку стула. Он расстегнул и несколько верхних пуговиц рубашки и по разгоряченному телу пробежал ветерок, так, что Сенека на секунду съежился. Сигарета медленно тлела между пальцев Крэйна, окутывая его дымом. Ничто не трогало его мысли, даже подъезжающие лимузины не привлекали его внимания. Сенека смирился, что история Китнисс и Пита еще долго не даст никому покоя, и он будет вынужден быть шутом у Сноу, выполняя все его глупые приказы. — Я думала, что ваше излюбленное место крыша, — послышался голос за спиной Сенеки. — Да, но сегодня я туда не дошел, — не поворачивая головы, ответил Крэйн, что стоило ему больших усилий. — Что делаете тут вы? На удивление распорядителя ему ответили. — Город и стены душат меня, хочется свежего воздуха. Девушка встала поодаль от Сенеки, оперевшись локтями на парапет. Крэйн чувствовал себя от части идиотом, который не может вымолвить и слова пока они наедине. — Сигарету? — спросил он, протягивая ей открытый портсигар. Китнисс окинула его странным взглядом, настороженным, оценивающим, и еще в нем было что–то такое, чего Сенека никогда раньше не видел. — Не курю, — равнодушно ответила Эвердин и отвернулась, вглядываясь вдаль. Повисла вязкая тишина, которая душила Крэйна. Китнисс чуть прикрыв глаза, глубоко дышала, откинув уже распущенные волосы с лица назад. — Вы хорошо выступили, — наконец справившись с собой, нарушил тишину Сенека, — дело осталось за малым, какой–то бал и тур по дистриктам, — с иронией сказал он. Китнисс хмыкнула и, не удостоив его ответом, просто вышла.***
Громкая музыка встречала гостей, которые парами заходили в огромный мраморный зал. Сенека давно был здесь, ждал открытия, когда он сможет представить победителей, отбудет свою повинность в несколько часов и сможет, наконец, отправиться домой, писать речи для дистриктов. — Господи, ты плохо спишь? — хохотнул рядом Оскар и поставил на его столик бокал с голубым шампанским. — Заметно? — поморщился Крэйн, хотя был уверен, что перед балом его хорошо загримировали и спрятали все темно–серые мешки под глазами. — Твоя алебастровая кожа меня не обманет, я же твой друг, — хлопнул Оскар Сенеку по плечу. — Когда уже начало? Я хочу танцевать, кружить свою жену по залу, — забавно покачиваясь, сказал он. — Хеймитч или Эффи сообщат, как только победители будут готовы. Сенека и сам устал ждать. Прокручивая в голове короткий разговор с Китнисс на балконе, он сам вгонял себя в непонятную тревогу, отчего его ладони почти беспрерывно потели, а сердце бесконечно срывалось с ритма, заставляя делать глубокие вдохи чьих–то чужих духов в воздухе. — Господин Крэйн, как долго мы не виделись, — легкий шепот окутал ухо Сенеки, заставив легко вздрогнуть. — Мирана! — удивился распорядитель, хотя, скорее это был неприятный сюрприз. Все-таки он некрасиво бросил ее дома после совместной ночи, и неизвестно, быть может Верховный председатель суда, вернее, ее папаша уже обо всем знает и точит на него зуб. — Сенека, тебе, что было плохо со мной? — чуть капризно надула губы девушка. В прошлый раз она не была такой, что заметно напрягло мужчину. Он не любил нытье, кокетство, жеманность, все это чаще всего было ложью. — Как ты могла так подумать? Дела, дела, — протянул Сенека, незаметно смахивая руку девушки со своего плеча. В главных дверях зала показалась пшеничная голова Хеймитча, с подобием укладки. Сенека с интересом наблюдал, как он приближается к нему, и облегченно вздохнул. Спаситель! Он вежливо откланялся с Мираной, поспещим навстречу Хеймитчу. — Господин Крэйн, победители готовы, — скривив губы, процедил Эбернети. — Отлично, отлично! — потер руки распорядитель, почувствовав необыкновенный подъем сил. Сенека включил микрофон, прикрепленный к черному лацкану его пиджака и чуть кашлянул. Сотни лиц обернулись к нему, поднимающемуся на небольшой пьедестал, чтобы всем было видно. — Итак, дамы и господа, мне только что сообщили, что наш бал начнется с минуты на минуту! Победители уже ждут, и для нас будет великой честью представить вам их лично! Не на экранах, а здесь, в этом прекрасном обществе. Зазвучала музыка и дверь распахнулась, представляя взору собравшихся Китнисс и Пита, держащихся за руки. Пит в сером костюме и Китнисс с короной на голове и в коралловом платье, сверкающем сотнями искр. Необычайное зрелище, заставившее Сенеку вновь потерять дар речи. — Танец победителей! — громко объявил распорядитель и выключил микрофон. Сегодня он больше не собирался говорить. Китнисс чуть растерянно скользнула взглядом по залу и положила одну руку на плечо Пита, крепко сжимая его ладонь. Крэйн улыбнулся неумелым движениям пары, но с удовольствием продолжал наблюдать, за тем как Эвердин ведет в танце, изредка наступая Питу на ноги. Пытка победителей закончилась, и они облегченно отошли к своей команде, где размеренно унция за унцией выпивал виски Хеймитч, а Эффи хлопотала рядом, раздавая указания то официантам, то хмуро отчитывая Эбернети. Цинна с налетом грусти держал в руках бокал, одаривая улыбками только Китнисс. Если бы Сенека точно не знал, что стилист не спит с женщинами, то точно подумал бы, что он в нее влюблен. Вскоре вокруг Китнисс и Пита образовалась достаточно большая толпа. Расспросы, подколы, недоверие к победителям так и витало рядом. Пит пожимал плечами и отвечал односложно, отдуваться приходилось огненной Китнисс. Сенека видел как ей не просто, но она держалась молодцом, и похоже, даже ни разу не огрызнулась. На мгновение ее взгляд поймал не сводящего с нее глаз распорядителя. Видимо шампанское дало о себе знать, и Сенека с улыбкой приподнял одну бровь и отсалютовал ей бокалом. Китнисс с удивлением свела брови и отвернулась, продолжая изредко бросать на него взгляды, понимая, что он и не думает прекращать смотреть. Сенека выпил бокал залпом и вытер губы шелковой салфеткой. Он хотел согнать наваждение из головы, как угодно, и ничего лучшего не придумал, чем просто быть, наконец, посланным далеко и надолго самой Китнисс. Шаг за шагом, мысль за мыслью, но только вперед. Люди расступались, пропуская Крэйна. — Мисс Эвердин не согласитесь ли вы на танец с распорядителем, как победитель моих игр? — Чуть склонился Крэйн и протянул свою руку. Китнисс в мгновение секунд смахнула шок с лица и даже не поморщившись, подала ему ладонь. Капитолийцы явно были удивлены, что многие даже замерли в танце, не закончив последнее па. — Я покажу, — тихо сказал Сенека, чуть ближе прижимая Китнисс за талию. Шаг раз, шаг два, Китнисс будто проглотила палку, которая мешала ей двигаться. — Расслабьте ладонь, веду я, — улыбнулся Крэйн, — не стоит смотреть на ноги, есть партнер. Китнисс смотрела куда-то сквозь него, надев непроницаемую маску. Сенека ждал, что она вырвет руку и уйдет, но танец продолжался. Необычайно долго, а люди вокруг будто исчезли, Крэйн понимал, что так кажется только ему, когда он так близко рассматривал лицо Китнисс — Спасибо, что не отказали. Это нам на руку, — как бы оправдываясь за свой порыв заключил Сенека, все еще кружа ее по залу. — Да, дружба с распорядителем, что можно придумать лучше, после игр? — нахмурившись, бросила Эвердин. — Хорошее слово - дружба, пока пусть будет так, — сказал Сенека, отпуская Китнисс под последние аккорды песни. Она изумленно посмотрела ему в глаза, «впервые» — отметил про себя Крэйн и легко коснулся губами ее руки. Оставляя ее посреди зала следить за его удаляющимися шагами, теряясь в толпе.