***
Сенека старался не думать о том моменте с Китнисс. Он понимал, что поступает опрометчиво, пытаясь сблизится с ней. Но чаще всего мысли назойливой мухой лезли в голову. Машины подъехали к деревне победителей. Она была слишком мала. Всего на шесть домов. Победителей было всего пять за всю историю игр. Потому как бедные дети, ослабленные постоянной голодовкой, не могли противостоять более сильным соперникам. Предложенный им дом был довольно мал, но выбора не было. Чего-то подобного гостиницам тут не было. Сенека зашел в светлый дом и с удивлением понял. Он был тут. Тринадцать лет назад. Тогда, в шестьдесят первые голодные игры, победителем стал трибут одиннадцатого дистрикта, и его отец — сенатор взял Сенеку с собой. Сенатор проверял, как устроился победитель, да и просто проведал дистрикт, общался с местным мэром. Вновь нахлынули воспоминания, о ржаных полях. Он улыбнулся и прошел внутрь. Крэйн слышал, как заходят остальные и громко беседуют о бедности дистрикта. Но Сенека вновь почувствовал себя счастливым юнцом. — Господин Крэйн, вы сядете с нами ужинать? — спросила Эффи Сенеку задумчиво глядящего в окно. — Нет, спасибо. Не сегодня, — ответил он, — поездка была утомительной. Действительно, они провели в дороге двое суток, и Сенека за все время ни разу не вышел из своего купе. Он просто не знал, что теперь ему делать и как смотреть Китнисс в глаза, которая знает, что с каждой минутой шансы на выживание уменьшаются. И даже Пита ему было жаль, не смотря на то, что он напоминал ему увальня простачка. Сенека вышел из дома, по периметру стояло не менее десятка миротворцев. Похоже, что выйти за пределы деревни точно было нельзя. Да и он туда не сильно стремился, был уверен, что здесь ему точно желают самой мучительной смерти. Он всегда видел себя художником, создателем, вдохновителем, но не убийцей. Сенека рисовал полотно игр, и жаль, что именно для воплощения жестоких замыслов руководителей страны. Он обошел дом и увидел, что оттуда открывается потрясающий вид. Закатное солнце трогает верхушки низких кустарников, а высокая трава отливает золотом. Сенека замер. Чуть прикрыв глаза, он представил, что рядом с ним вновь отец, и они сидят посреди поля, вдыхая терпкий аромат травы и отпивая холодное пряное пиво. — Я в каких-то семи часах от дома, и не могу туда попасть. Странное чувство, — произнес голос позади, выдернув Крэйна из воспоминаний. — Понимаю, — ответил Сенека. Он чувствовал свою вину за это. За то, что все идет по какому-то другому плану, отличному от его. Ведь он планировал закончить тур и отпустить Китнисс жить домой, пусть пережившую такой ужас, но не сломленную. — Мисс Эвердин, я знаю, вы все еще не доверяете мне. Но поверьте, единственное желание на данный момент, это что бы все скорее кончилось. Потерпите еще чуть-чуть. — Мы терпим всю жизнь, как и люди одиннадцатого дистрикта. И многих других! Капитолий отнял у нас все, — выпалила Китнисс. — Ваш настрой очень опасен, — ответил Сенека, поворачиваясь к девушке, — вы должны быть благодарны Капитолию. Хотя бы за свое существование. Нет, он не думал так, но было важно повторить эти слова, чтобы осадить ее мысли и вложить правильную речь для выступления. — Благодарны? Наши дети живут в ужасе с десяти лет! Они знают, что может ждать их в будущем. — И вы знаете, что может ждать вас в будущем. Хорошая сытая жизнь, дом и ваша семья. Только ведите себя правильно, — сказал Сенека, подходя ближе к Китнисс. — Это что, угроза? — прищурилась Китнисс, но не отступила ни на шаг. — О, нет. Лишь предупреждение. И да, я тоже хочу жить, — как бы, между прочим, добавил Сенека, — уже перед туром я примерил смерть на свои плечи, и пусть это останется лишь примеркой. В глазах Китнисс замелькало что-то похожее на понимание. Она наклонила голову, рассматривая Сенеку. Впервые так пристально и с неким подобием интереса. — Пойдемте в дом, Китнисс, холодает, — сказал Сенека, — что вы вообще делали тут одна? — Искала вас. На мгновение Сенеке показалось, что земля ушла из-под ног. — Для чего? — хрипло спросил распорядитель. — Мне важно было понять, насколько можно вам доверять. Вы странно ведете себя. Хеймитч сказал, что вы, скорее всего с нами, но я хотела убедиться сама. — И как? Успешно? — усмехнулся Сенека. — По большей части да. — О, это радует, — улыбнулся Крэйн и открыл дверь, пропуская Китнисс вперед. Она на секунду притормозила, глядя ему прямо в глаза. Сенеке даже захотелось отвернуться от столь пристального взгляда, но он лишь приподнял бровь в своей манере, и легко коснулся пальцами ее щеки. — Не прожжешь, Китнисс, не пытайся, — сказал Сенека и прошел внутрь, оставив девушку задыхаться от возмущения.***
— Нужно сказать всего несколько слов. Вспомнить павших трибутов, в одиннадцатом это Цеп и Рута, — щебетала Эффи рядом с Китнисс и Питом. — Я не смогу, — прошептала Китнисс. — Не переживай, я сам все скажу, — успокоил ее Пит. — Все, все, пора! — стала выталкивать победителей Тринкет, — ваши карточки! — Эффи сунула каждому из них в руки листочки. Сенека нервно уставился в экран. — Спасибо. Для нас большая честь быть сегодня с вами рядом, и с семьями ваших павших трибутов, — произнес Пит. Камера показала семьи Цепа и Руты стоящих на пьедесталах. А потом Китнисс. Сенека увидел, что она оцепенела и стеклянными глазами смотрит перед собой. Пит обвел взглядом людей и опустил карточки. — Нет! Что ты делаешь? — прошипел Сенека. — Без Цепа и Руты мы не стояли бы сегодня здесь. Они были очень молоды. Чтоб отблагодарить вас, от меня и от Китнисс, мы жертвуем месячную долю выигрыша каждый год семьям трибутов. Пока мы живы, — спокойно говорил Пит. — А так вообще можно? — спросил Цинна. — Нельзя, но он сделал, — ответил Хеймитч. — И сделал всем нам большую проблему, — процедил Сенека. — Лучше бы он читал карточки, — согласилась с ним Эффи. Когда они уже собрались уходить, Китнисс остановилась. Она с болью смотрела на семьи погибших. — Я не знала Цепа, мы говорили лишь раз, он мог убить меня, но проявил милосердие. Я знала Руту. Мы были не просто союзниками, но друзьями. Сенека схватился за голову, запустив пальцы в гладко прилизанные волосы. — Я вижу ее в цветах, растущих у моего дома, слышу в песнях сойки-пересмешницы, узнаю в своей сестре Прим. Она была слишком молода и чиста. И я ее не спасла… Простите… В ее глазах заблестели слезы. Такие искренние, и такие опасные. Это прямая критика режима Капитолия. Черный мужчина, прислонив три пальца к губам, вскинул их вверх и просвистел ту мелодию, которую Китнисс и Рута использовали на играх. Сотни людей повторили его знак. Миротворцы, обнажив оружие и дубинки, зашагали в толпу. Китнисс поняв, что произошло, ринулась за ними. — Нет! Нет! — закричала она. — Нет! Не трогайте его, отпустите!!! Сенека видел, как миротворцы схватили Пита и направляются к ней. На раздумья не было времени. Он выскочил на сцену, не видя ничего вокруг, схватил Китнисс за талию и на себе пытался оттащить ее назад. Когда двери почти закрылись, миротворцы поставили пожилого мужчину на колени. Китнисс издала животный крик отчаянья, который заглушил выстрел. Она билась в истерике, пока Сенека пытался прижать ее к себе. — Что он сделал? — кричала Китнисс. — Идем! Все уходим! — скомандовал Крэйн обескураженной команде. — Заткнись, — прошипел Хеймитч, бьющейся в истерике Китнисс. Они почти бежали наверх, в комнату, Сенека же все это время держал Китнисс за плечи. — Ваше дело было просто читать карточки! — взорвался Хеймитч. — Не кричи, — оборвал его Сенека. Он и сам был очень зол. — Я просто хотела их успокоить. Таков был план? — повернулась она к Сенеке. — Не таким способом, — помотал головой распорядитель. — Сноу может убить мою семью! Мне нужно защитить их! — срываясь прокричала Китнисс. — А кто теперь защитит их? — спросил Хеймитч, где сотни миротворцев хватали людей и били дубинками, — о чем ты думала? — Я думала про Руту, я не знаю, как это произошло!***
Китнисс стояла в своей комнате, в поезде экспрессе. Их не пустили обратно в деревню победителей и заставили ночевать здесь. Она пыталась успокоиться и не знала, что будет дальше. Выход был только один. Она накинула на пижаму длинный халат и вышла в коридор. Тишина. Пройдя вагон и остановившись у комнаты распорядителя, она замешкала. Стукнув несколько раз, она надеялась, что он не услышит, ведь было почти два часа ночи. Но дверь очень быстро распахнулась. Удивленный Сенека отступил, пропуская Китнисс внутрь. — Чем я могу вам помочь, мисс Эвердин? Она помолчала, будто собираясь с мыслями. — Помоги нам пережить этот тур, — с мольбой произнесла Китнисс, — ведь ты можешь? Сердце Крэйна забилось учащенно. Она пришла к нему за помощью, а не обвинять во всех смертных грехах. — Этим я и занимаюсь, если вы не заметили. Ваше дело было крайне простое. Улыбаться и отвлекать людей от насущных проблем. А вы создали новые. Сенека знал. Именно в этот момент Сноу обдумывает план как всех убрать, тихо и без шума. — Даже после окончания тура, вы будете всю жизнь под прицелом. В вашей жизни будут копаться, выискивать интересные подробности, смотреть как здорово и счастливо вы живете с Питом и сколько детей нарожали! Не давайте им сейчас повод для дальнейших действий. Китнисс закивала, смотря в лицо Сенеки. Ее губы чуть дрожали, а в глазах стояли слезы. Именно сейчас она была максимально ранима, и ему было так важно ее успокоить. — Я сделаю все. Мы должны победить, ведь голодные игры все еще не кончились, — сказал Сенека и подошел к Китнисс максимально близко. Он был выше ее, но приподними она сейчас подбородок, он смог бы легко ее поцеловать. Китнисс не шевелилась, но смахнув слезу, она все же подняла взгляд, оказавшись с ним лицом к лицу. — Спасибо, — сказала она. И Сенека не выдержал… Он коснулся ее губ, невесомо, и тут же отстранился. Будто разряд тока прошил его тело, отозвавшись болью где-то в районе живота. Быть может, она не успела понять, что произошло, но за легким поцелуем не последовала пощечина, и мужчина стер пальцами вновь скатившиеся слезы по ее щекам, и опустился на ее губы настоящим поцелуем, уверенно касаясь языком ее губ. Чуть приоткрыл ее рот, и взял за талию. Она была податлива, и в какой-то момент ответила на поцелуй. Это время показалось вечностью. Сенека отпустил ее и, сделав шаг назад, попытался прочитать ее эмоции. — Значит, мне не показалось, — сказала она, продолжая смотреть на него. — Не показалось, — ответил Сенека вновь подходя ближе.