||
— Фи! Что за гадость?! — заорала я и остатки Aqua Vitae выплеснула в окно. — Я говорила добавить две ложки сахара, а не целую банку! — Я именно столько и добавил, — с удивительным спокойствием сказал мальчик. — Видимо, госпожа не так часто пьёт Aqua Vitae? — Ты на что сейчас намекаешь? — огрызнулась я. — Хочешь обозвать меня малявкой, ты, жалкий терран?! — Ничего такого я и не думал, — он поспешно вскинул обе ладони вверх. — Прошу прощения, — и его щека резко дернулась. Я откинулась назад в кресле, задумчиво глядя в облитое светом окно. Терраны бродили по восточным кварталам, мафусаилы спали в западных. Я уснуть не могла. Мне хотелось запомнить день своего Пробуждения не как бесконечную тупую дрему. Кетуда натащил мне в комнату кучу разнообразных книг о терранах. Да, я ненавижу терранов, но мне нужно узнать их лучше, чтобы меня не рассекретили и не убили так же, как и бабушку с папой. Смерть не очень меня пугала. Если я исполню свой план, Императрица разгневается на меня и казнит. Но я должна исправить эту ошибку. Коли во Внешний мир и впрямь отправят посланника для переговоров с наиболее влиятельным политиком терран, Катериной Сфорца, это будет очень плохо. С терранами нельзя иметь дел. Они всегда лгут. Но Императрица пока этого не понимает, и я должна ей помочь. Если я натворю дел за границей, этого будет достаточно, чтобы сорвать всякие попытки наладить контакт между Империей и терранами. Мне в голову вдруг пришла мысль — и я повернулась к террану, терпеливо стоящему рядом с подносом. Он уже переоделся в форму кетуда и прицепил к поясу кинжал — якобы для охраны своей госпожи. Как будто мне нужна защита террана! Да я могу выдернуть позвоночник у любого его собрата, прежде чем до него дойдёт, что происходит! А мафусаилы и не подумают нападать на меня, герцогиню Кафскую, родственницу герцогов Тигрисских и Молдавских! Кому я там вообще нужна… — Эй, терран, — резко сказала я, — откуда ты знаешь высокую латынь? — Учился в школе кетуда, — спокойно сказал он, — ведь это же обязательно. — А… точно… — и я снова улеглась удобнее в кресле, но тут же вскочила. — Иди на свою лежанку, и мне тоже дай поспать! Сегодня вечером ты должен будешь сопроводить меня на диван во дворец Её Императорского Величества! Разбуди меня, когда начнёт вечереть! — Да, госпожа, — покорно отозвался он. «Хоть теперь не ухмыляется», — зло подумала я и перевернулась на другой бок, лицом к окну. Тяжело было спать в яркий солнечный день, но, если я не усну сейчас, то на диване от меня не будет никакого толка. Меня туда не приглашали, у меня нет ещё никакой должности, но прийти я хочу и должна, как и всякий взрослый аристократ Империи, служащий Её Величеству. Я обязана своими собственными ушами услышать, что именно Её Величество скажет по поводу отношений с Ватиканом. Хоть бы это оказалось просто слухом… впрочем… Я обнажила клыки в злобной ухмылке. Нет. Если Её Величество твёрдо намерена выбрать из нас посланника, нужно всего лишь стать для неё самой желанной кандидатурой. И проводник во Внешний мир у меня тоже имеется.|||
— Да, поступишь в школу кетуда — и все у тебя наладится, дружище. Продержись там пять лет, а потом уж попасть к аристократу Империи — это легче лёгкого. У них там неплохо живётся… Смотря, конечно, у кого. Да, Людвиг, знал бы я, к кому попаду, в жизни не отправился бы в Империю! Лучше уж кончить жизнь на улицах, чем и дальше гнуть спину на эту капризную девицу-мафусаила… До сих пор передергивает, когда я вспоминаю выражение её бледного заносчивого лица. Да, я житель улицы, маленький оборванный бомж из Карфагена, чудом перебравшийся через границу и очутившийся в Империи по совету старшего брата. Эх, Людвиг, где ты и что с тобой сейчас?.. Своё детство я помню плохо, как оказался на улице, тоже понятия не имею. Мои первые воспоминания относятся ко временам, когда я ползал по залитым грязью улицам, роясь в мусорных баках, и клянчил милостыню у жителей Медины. Повсюду меня неизменно сопровождал старший брат, Людвиг, промышлявший разбоем на ночных дорогах и за затемненными углами. Когда я сделался старше, Людвиг пояснил мне, кто мы и отчего спим в придорожных канавах. Наши родители принадлежали к разным международным террористическим группировкам: мать, Лукреция, входила в организацию «Флер Дюмаль», состоявшую преимущественно из вампиров, отец, Лот, принадлежал к Ордену Розенкрейцеров, иначе — Contra Mundi, Врагу всего мира. Девиз Ордена я помнил как колыбельную, звучавшую над ухом: «Igne natura revonatur integra». Жили мы вполне неплохо — ровно до тех пор, пока агенты АХ, департамента по иностранным делам Святой Церкви Ватикана, не выследили наших родителей и не арестовали их. Мне тогда было четыре года, а моему брату — двенадцать лет. Нас агенты отправили в ближайший детский дом, откуда мы незамедлительно сбежали. Три года мы скитались по помойкам Карфагена, и, наконец, Людвиг принял решение. — Лучше нам мотать отсюда, — сказал он, — все равно тут мы только нищие. Если же Орден или «Флер Дюмаль» нас выследят, то нам точно конец. Давай дуть в Империю, братишка. Там у тебя есть шанс. — А… у тебя? — тревожно спросил я. — Людвиг, ты куда? Людвиг на этот вопрос не ответил. Тайком мы пересекли границу между Карфагеном и Империей, и прошлое осталось у нас за спиной. В новом государстве мне все казалось странным поначалу. Я не мог говорить на языке Империи, Людвиг же общался на нем свободно и бегло, чему научил и меня. Мы сняли захудалую комнату вблизи порта, которую содержали благодаря нашей непосильной работе. Через два месяца Людвиг подвел меня к воротам небольшого кремового цвета здания и сказал: — Это школа кетуда. Ты умеешь писать, читать, считать и свободно говоришь на нескольких языках. Пока этого достаточно. Школа бесплатная, так что времени на учёбу у тебя хватит. — Люд, но ты-то куда пойдешь? — тревожно спросил я, цепляясь за рукав брата. Я никогда ещё не разлучался с ним надолго. — А я всегда буду рядом, — спокойно ответил Людвиг. — Все в том же месте. Я решительно кивнул и перевёл взгляд на школу: меня всегда тянуло к знаниям. — Тогда… Тогда я пойду, — пробормотал я. — Пока, Люд. Людвиг жалко улыбнулся мне и чересчур поспешно скользнул прочь. С тех пор я его больше ни разу не увидел. Когда в школе кетуда выдались первые каникулы и меня выпустили в город, Людвига я не нашёл на прежнем месте. Наша квартирка опустела, и никто из соседей не сумел мне подсказать, куда делся мой старший брат. Для себя я решил, что Враг всего мира всё-таки добрался до него. Неизвестно, правда, чем Людвиг мог помешать Розенкрейцерам, но я был уверен, что ни при каких иных обстоятельствах мой брат не бросил бы меня. Отныне мне приходилось рассчитывать только на свои силы. И я усиленно углубился в науки. К концу обучения в школе кетуда я изучил культуру и историю людей и вампиров, постиг семь основных языков мира: имперский, альбионский, болгарский, латынь, иврит, чешский и немецкий — а также получил знания в области физики, химии, астрономии, математики и многих других предметов. Также нам преподавали культуру поведения в обществе своего будущего хозяина. В этом я никогда не был силён. Вампиры меня раздражали: я ещё в пеленочном детстве запомнил их жуткие когти и горящие глаза. Я осуждал Людвига, когда он сдавал кровь на станциях, чтобы заработать нам денег. Я не мог вести себя сдержанно с существами, относящимися к нам как к добыче! И вот, пожалуйста — я не понравился своей новой госпоже, и она меня вот-вот прогонит. Я и не собирался поступать к ней в услужение, школа фактически продала меня герцогине Кафской, матери девчонки. Герцогиня обращалась со мной как с бездушной вещью и смотрела свысока, я держался настороже. Я понятия не имел, голодна она или нет. Впрочем, она меня не тронула и даже не оскорбила, назвав терраном. А вот её взбалмошная дочка…«Кусок дерьма, ублюдок, паршивое отродье»… Кто бы говорил — монстр, кровожадное чудовище! И вот теперь я — её единственный кетуда, на котором она будет срывать все своё зло. — Госпожа нас… ненавидит, — вздохнула прачка и горничная Анна. Её постаревшие раньше времени руки деловито полоскали белоснежную рубашку моей хозяйки, усыпанную рюшами и драгоценными камнями. — Раньше она была намного добрее. Но три года назад… господин, отец молодой госпожи, и его мать были убиты в Карфагене. «Карфаген?!» — со страхом подумал я. Годы, проведённые там, были ужасны, и я не хотел никогда больше вспоминать о них. — Да, — грустно подтвердила Анна. — С тех пор молодая госпожа и стала такой жестокой. Она называет нас терранами и часто бьёт, — по её ресницам скатились две слезинки. — Хотя мы никогда не желали ей зла. Она… она больше не верит никому из нас. Поэтому тебе тяжело с ней придётся, бедняжка, — она деловито начала выжимать рубашку. — Ты сам-то откуда? — Э-э… раньше жил в Иштване, — бойко соврал я. — Красивый город, — Анна одобрительно качнула головой. — Когда покойный господин навещал Дьюлу Кадара, маркиза Венгерского, я его сопровождала. Да… только раз я и была за границей. Всю жизнь я прожила в Империи. Но тут же намного безопаснее, чем во Внешнем Мире. Там кипят войны — постоянно. — Да, — не слушая её, согласился я. Наверху пока было тихо — мерзкая девчонка спала, как и все вампиры в этом доме, а когда они спали, я чувствовал себя безопаснее. Намного безопаснее. Но моё спокойствие длилось недолго. Не успел я провести в состоянии дремы и часа, как требовательный крик девчонки вызвал меня к себе. — Терран! — визгливым голосом распоряжалась она. — Принеси мне чего-нибудь поесть и выпить! В Aqua Vitae положи пол-ложки сахара! — Иди, — глаза Анны наполнились ужасом, — после Пробуждения госпожа стала намного сильнее, но управлять собой она пока не умеет… Ага, ясно, это значит, что девица может невзначай свернуть мне шею. Пока я утром стоял в коридоре и наблюдал за её приближением ко мне на ускорении, я понял, что она пробудилась совсем недавно; быть может, меньше недели назад. Она была слабее и неповоротливее более взрослых вампиров, но и в таком состоянии она разорвала бы меня в клочки быстрее, чем я успел бы открыть рот. Анна протянула мне чашку с Aqua Vitae и корзинку с фруктами. — Госпожа вряд ли захочет есть основательно, — грустно пояснила она, — скоро будет диван, на который госпоже так хочется попасть. Диваном в Империи называли собрание аристократов, где присутствовала и Императрица Врадика, к которой вампиры относились трепетно, словно к полубогу (хотя они осмеивали религии Внешнего мира, называя их чушью). Кстати, я никак не мог понять, почему вампиры так верят своей владычице, несмотря на её явное недоверие. Ни один вампир не знал, как выглядит Императрица, не имел понятия об её возрасте и даже не слышал её истинного голоса. Императрица скрывала своё лицо за очень плотными вуалями, сквозь которые и острый взгляд вампира не мог пробраться, изменяла голос и на собраниях являла только свою тень на ширме. Во Внешнем Мире ходили слухи, что Императрицы вообще давно не существует, и я считал эти слухи правдивыми. Больше, чем четыреста лет, вампиры не жили. А Августе Врадике по самым приблизительным подсчетам должно было быть около тысячи лет. Если она действительно существовала, значит, она не принадлежала ни к одной из известных рас. А я и так много всякой дряни навидался, чтобы желать встречи с неясной природы могущественным созданием. Я ловко переставил чашку и корзинку на поднос и поторопился в комнату девицы. Я спешил, как мог, но она все равно окинула меня презрительным взором и сказала: — Ты всегда торопишься черепашьим шагом? Проглотив ярость, я склонил голову и аккуратно поставил поднос напротив кресла девицы, хотя я испытывал искреннее желание ударить её этим подносом по голове. — Я не так быстр, как Вы, госпожа, — тихо сказал я. Вампирша схватила кубок с Aqua Vitae со стола и одним глотком осушила его. Затем она ехидно скосила на меня синий глаз и заметила: — Вот ты сам и признал, что все терране ничтожны. И как только Её Величество терпит вас тут… Я ответил молчанием и на эти слова. Если я сейчас выйду из себя, мне это не пойдёт на пользу: девица вмиг разьярится и убьет меня. — Кстати, — она жадно начала пожирать свежую грушу на глазах у меня, не евшего со вчерашнего вечера, — у меня в платяном шкафу, — она небрежно вытянула вперёд руку, — лежит парадный наряд. Достань его и хорошенько прогладь. Потом сними с полки ожерелье и подай его мне. А пока пошёл вон, — и она опять набросилась на фрукты, как будто бы не ела больше года. «А пока пошёл вон»… Да она сущий дьявол! Обращается со мной как с полудохлой, изьеденной вшами собакой! Сопя от гнева, я покорно извлек из шкафа девушки, где царил образцовый порядок, её смешно узкий костюм и отправился в прачечную. Стирать и гладить я умел неплохо, но девушки-кетуда радостно взяли мою работу на себя, благодаря чему вампирша даже не скривилась, когда я принёс платье назад. Ожерелье она тоже приняла спокойно и застегнула его сама. Затем она подошла к окну и выглянула на улицу. Старшая герцогиня в сопровождении вереницы кетуда села в свой экипаж и отьехала. Девица резко задернула штору, её глаза азартно разгорелись. — А теперь идём, — она повелительное щелкнула мне пальцами, — но нас никто не должен видеть. Да, видимо, она совсем не знает жизни, раз искренне считает, что на улицах Византиума можно остаться незаметной, разгуливая в официальном костюме имперской аристократки и находясь в сопровождении кетуда… — Что ты застыл? — грубо окликнула она меня из дверей. — Я не буду останавливаться, времени мало!|√
Девица размашисто шагала по светлой широкой улице, не особенно беспокоясь, что мне тяжело поспевать за нею. Я бежал, вывалив язык и с усилием отдуваясь, она же заинтересованно вертела головой, как будто впервые отправлялась ко дворцу. Византиум на самом деле был занятным городом. Здесь царил идеальный порядок, вокруг не замечалось ни единого пьяницы, наркомана или курильщика. В Империи была строго запрещена продажа веществ, могущих повредить здоровью терранов. По пути мне встретилась станция сбора крови, из её дверей доносится слабый запах спирта. Я скорчил брезгливую гримасу и отвернулся. Девушка зло заметила: — Прячься, как желаешь, но эти станции все равно будут тут стоять. — Она сердито закусила губу и вдруг светло улыбнулась. — О, это же… Раду! — закричала она, сдергивая с головы шляпу и салютуя ею высокому красивому юноше, показавшемуся невдалеке. — Вы же говорили, что нас никто… От резкого удара я задохнулся и умолк. Мне казалось, у меня сейчас взорвались лёгкие. Девица же продолжала беспечно махать и улыбаться вампиру, который тоже нас заметил и теперь целеустремленно направился в нашу сторону. Его волосы отливали причудливым синеватым оттенком, бронзовые глаза смотрели на герцогиню с родственным радушием. Когда между ними осталась всего пара метров, девочка почтительно присела; тот, кого она назвала Раду, вежливо раскланялся. — Сто лет тебя не видела! — воскликнула девочка. — Мне столько всего нужно тебе рассказать!.. — Пробуждение? — догадался Раду, улыбнувшись. — Ага, — вампирша гордо закивала. — Это случилось сегодня утром. Я потому и иду на собрание. Ты Иона не видел? — Он отъехал с герцогиней Молдавской, — Раду отрицательно покачал головой. — Видимо, заседание действительно будет очень важным. Лицо девушки помрачнело и покрылось извилистыми морщинами, отчего она сама вмиг сделалась уродливой. Наклонив голову, она прошипела: — Матушка говорила, что Её Величество хочет установить контакт с представителями терран. Но этого нельзя допустить, Раду, нельзя! — и она вцепилась в его руку, умоляюще заглядывая в глаза. — Как ты думаешь, если мы с тобой выступим на диване, Её Величество к нам прислушается? — Ничего не могу сказать, — лицо Раду заметно омрачилось. — Все же мы мелкие и слабые вассалы Её Величества. — Надо попытаться, — пробурчала девочка, — я не хочу, чтобы Её Величество рисковала жизнью имперского дворянина ради этих собак! — Тише, тише, — предостерёг её Раду, косо взглянув на меня, — твой кетуда слушает. — Ну и что? — раздраженно спросила девочка, оскалив клыки. — Думаешь, мне больно нужен этот навоз? Он всего лишь поддерживает мой статус! Тут моё терпение лопнуло. Раскрыв рот, я храбро воскликнул: — Ну, я бы попросил… Обернувшись, оба вампира с изумлением поглядели на меня. А затем Уддиф размахнулась, метя кулаком в мою челюсть. Я зажмурился и вскинул руки перед собой — а Раду в этот миг поймал её за запястья и потянул назад. — Нельзя, это же твой личный слуга, — с укором промолвил он на ухо брыкающейся Уддиф. — Не бей его на улице — люди смотрят. Клыки девочки сделались немного меньше, и она прекратила вырываться. — Ты прав, Раду, — согласилась она. — Мы опаздываем, нам надо торопиться. — Она с плохо скрываемой ненавистью оглянулась на меня и прорычала: — Шевелись, терран! Я и сам понимал, что без сопровождения Раду и герцогини мне в Нефритовый дворец не попасть, поэтому бежал за ними, несмотря на усиливающуюся боль в боку и сбившееся дыхание. Мне самому было интересно, что предпримет Императрица в отношении Внешнего Мира. Раду и девица не хотят налаживать с людьми отношения, но сколько ещё дворян думает так же? Стражники в пурпурных мантиях, внимательно досмотрев нас троих, пропустили нас в прохладный внутренний зал. Здесь вампиры сбавили шаг, так что я смог за ними поспевать. Они осторожно прошагали по блестящему зелёному полу, свернули в широкий коридор и вывели меня в ещё один зал намного просторнее предыдущего. Длинные ряды с сиденьями были уже значительной частью заняты. Раду провёл девчонку в один из самых дальних рядов, откуда пустующее возвышение было плохо видно, и там они смирно уселись на свои места. Я застыл позади подобно всем кетуда других мелких дворян, устроившихся здесь. Мне было хорошо слышно, о чем вампиры перешептываются друг с другом. — Это не слух, — убеждал девочку Раду, — Её Величество и впрямь намерена переговорить с кардиналом Сфорца. — Ей нельзя доверять! — возмутилась девочка, её глаза яростно засверкали. — Разве не её подразделение АХ три года назад арестовало графа Загребского? — Граф был убийцей, — холодно отрезал Раду, — он ослушался нашу Мать. И маркиза Киевская тоже помогала в его поимке. — Да мне плевать! — разбушевалась девочка. — Её Величество не должна и не может… — Не нам об этом судить, Уддиф, — мягко сказал Раду и взял её за руку. — Слушай, может, тебе стоит предложить свою кандидатуру на роль посланника? Глаза девочки зажглись кровожадным алым пламенем, и её клыки сделались намного длиннее. — Если Ион согласится замолвить за меня словечко, и если герцог Тигрисский поддержит… то, конечно, я буду рада служить Её Величеству даже среди этих макак. «Это очень странно, — заметил про себя я, — она во Внешнем Мире часа не протянет! Тут точно что-то кроется!» Под сводами зала прозвенел трубный голос: — Её Величество Августа Врадика прибыла! Вампиры, вскочив с мест, отдали экрану поклон и сели снова. Моя хозяйка нетерпеливо заползала внутри кресла. На экране возникла тень. Она была нечёткой, так что невозможно было детально рассмотреть фигуру сидящей Императрицы и оценить её рост. Измененный компьютером голос, звучавший как унисон голосов, объявил: — Спасибо, что собрались здесь, мои возлюбленные Дети Ночи! Сегодня мы встретились на пороге новой эры: я намерена установить личный контакт с Ватиканом. Уддиф задохнулась от возмущения, Раду очень сильно сжал кулаки. В задних рядах послышалось несколько пораженных вздохов. — Герцог Тигрисский, — продолжала Императрица, — правда ли, что кардинал Катерина Сфорца отправляется в Карфаген, чтобы встретиться с посланником Империи? В передних рядах поднялся высокий красивый мужчина лет тридцати и с готовностью подтвердил: — Это так, Ваше Величество. Аристократы, владеющие пограничными землями, уведомляли меня о том, что в Карфагене проводится подготовка мероприятий по встрече кардинала. Трое вампиров впереди нас тоже встали и поклонились экрану, сидящая за которым фигура не пошевелилась. — Кардинал множество раз пыталась связаться со мной, — компьютерный голос звучал совершенно бесчувственно, — очевидно, что она хочет установить с Империей дипломатические отношения. И поэтому я, все взвесив, отправляю к кардиналу свою делегацию. Наступила пауза. Моя хозяйка вскинула руку, но Императрица, видимо, этого жеста не заметила и продолжила: — Моими послами в Карфаген назначаются Ион Фортуна, граф Мемфисский, и Раду Бальфон, барон Луксорский. После окончания заседания вы должны отправиться на приём к герцогине Молдавской. Она передаст вам моё сообщение для кардинала. Моя хозяйка откинулась в кресле и яростно сжала искусанные в кровь губы. Я видел, что её трясет от разочарования и злости. Естественно, все её эмоции по окончании дивана должны были пасть на мою голову, которую я уже заблаговременно втянул в плечи, хотя Уддиф и не стала бы меня бить здесь и сейчас. «Что-то будет, что-то будет», — тревожно подумал я.V
Я силилась обуздать свою злобу и разочарование дома, расшвыривая подушки и издавая яростное шипение. Матушка мирно почивала этажом выше, и её мои вопли не беспокоили. А вот у моего кетуды, кажется, начинало звенеть в его терранских ушах. — Почему не я?! — под аккомпанемент этого странного вопроса подушки эффектно разлетались в стороны. — Почему именно Ион и Раду? Они такие же молодые мафусаилы, как и я! Ну, чуть старше, конечно, — со вздохом признала я и тут же взвизгнула снова: — Это несправедливо! Я была бы куда более успешной в этом деле, и к тому же… Карфаген… — примяв подушку ногой, я отступила к окну и опять задумалась. Если бы посланником назначили меня, я сумела бы феерично испортить отношения Империи и Ватикана, а попутно переплюнуть графа Загребского по количеству убитых терранов. Но делегатами были назначены Ион Фортуна и Раду Бальфон, мои дальние родственники… — Точно! — я сорвалась с места, совершенно ошарашив своего кетуду. — Я еду к герцогине Молдавской, — снисходительно пояснила я, — ведь мне так и не дали никакой должности… А ты останешься здесь, — для пущей убедительности я оскалилась. — Это вообще не для твоих ушей! Терран остался недоумевать, а я уже выскочила из особняка и понеслась к особняку Милки Фортуны на предельной скорости. Только от неё и зависел успех моего предприятия. Милка обитала в огромном доме, окруженном величественным садом, полным искусно вырезанных статуй. За порядком в её обширных владениях следили автоматические слуги — заводить таких стало очень модно в Империи. Сама Милка объясняла, что лучше уж предпочесть живому кетуда робота, ведь терраны так быстро умирают… Я, однако, видела преимущество в другом: роботы хотя бы не способны были выводить из себя, как мой кетуда — кстати, как его там зовут? Хам, что ли? К его характеру очень подходит. Молчаливые прислужники отворили мне двери и провели наверх. Герцогиня Молдавская, видимо, ожидала меня с частным визитом, иначе она вряд ли отправилась бы горячо обнимать меня и поздравлять с Пробуждением. Глаза Милки живо блестели, и этот блеск причудливо перекликался с отливом её чёрных волос. — Её Величество заготовила и для тебя должность, — заботливо объявила Милка, высвобождая меня из объятий. — Секретарь при Генеральном инспекторе, напрямую подчиняющемся Её Величеству… «Да вы издеваетесь?» — хотелось закричать мне в счастливое лицо Милки. Вместо этого я поклонилась и бесцветно ответила: — Благодарю Вас, Ваше Сиятельство! — Ты и Раду — близкие друзья, — глубокомысленно заметила Милка, — поэтому я посоветовала Её Величеству определить тебя к нему в помощники. Раду, как ты уже слышала, отправляется в Карфаген, так что… От этих слов моё сердце радостно застучало в груди, и я подалась ближе к Милке, стискивая руки в замок. — Это значит, что я тоже поеду в Карфаген, Ваше Сиятельство? Моё первое задание — и сразу вне Империи? Ваше Величество, как я Вам благодарна! — повернувшись на восток, я истово отбила десять поклонов. Милка закусила губу и повертела в пальцах веер. — М-м-м… мне жаль тебя разочаровывать, но, так как Раду отправляется в Карфаген, ты переходишь под начальство своей матушки до момента его возвращения. Ну да, а чего это я так обрадовалась? Конечно же, Её Величество никогда не отправит с ответственным заданием во Внешний Мир лишь сегодня пробудившуюся мафусаилку, родственники которой были убиты жителями того самого города, в котором планировалось провести встречу с кардиналом Сфорца! Придётся мне служить под началом матушки, погибать на пыльных нижних должностях, пока Раду и Ион будут продвигаться по службе и получать милости трона. Вот какова судьба имперской дворянки, не имеющей влияния и веса в стране!.. — Я благодарю Вас за участие, Ваше Сиятельство, — вежливо промолвила я и изобразила улыбку на измученном лице. — Раду и Ион готовятся к отъезду, — промолвила Милка, — попрощайся с ними, Уддиф. Им предстоит опасное путешествие. — Я уже иду, Ваше Сиятельство, — сказала я и вышла из кабинета. Раду и Ион сидели в вечернем саду, ни к чему не готовясь. Они, кажется, что-то обсуждали. — Ион! Целый день ищу тебя! — воскликнула я, и Ион, миниатюрный светловолосый мальчик, немало похожий на девочку, поднялся навстречу мне. Раду тоже встал — на его фоне мы выглядели пигмеями. — Уддиф! Слышал о твоём Пробуждении. Жаль, что мы не сможем присутствовать на твоём празднике. Уже через несколько часов мы уезжаем. Её Величество не велела ждать. — Будьте осторожны, — я осторожно сжала руку каждого из них. — Нельзя верить терранам. И почему только нельзя всех их убить?! — Её Величество приказала — противиться нельзя, — строго сказал Ион. — Учись хорошо, Уддиф, чтобы стать достойной слугой Её Величества. — Обещаю, — ответила я, и по моим губам скользнула лёгкая улыбка. — Раду, — я обернулась к тому и взяла его за руку, — побереги его, пожалуйста. И… если придётся, то убивай террана без жалости. — Уддиф! — рыкнул Ион, и я умолкла. — Я буду очень вас ждать.√|
Девица энергично заталкивала в сумку десятки карт, кинжалов и прочих приспособлений, о предназначении которых мне оставалось только догадываться. Лицо Уддиф было искажено натужной гримасой. Я набрался храбрости и спросил: — Ваше Сиятельство, зачем это? — Я выезжаю в Карфаген, идиот, разве не понятно? — задрав нос, фыркнула она. — Пока матушка не увидела, мне надо сбежать. — Но зачем? — возмутился я. — Для чего? — Там мои друзья и родственники! — воскликнула она. — Я их не оставлю! Так что заткнись и иди, купи мне УФ-гель! — Откуда мне знать, где он продаётся, госпожа? — поинтересовался я. — Ты тут терран и слуга! Если я приказываю, ты должен мне это найти, и наплевать, где!.. Уговаривать Уддиф отступить было бесполезно. На поиски требуемого ею геля, с помощью которого она смогла бы находиться на улице днём за пределами Лазуритовой стены, у меня ушло около двух часов. Когда я вернулся, она почему-то не стала на меня кричать, а спокойно обмазала лицо и открытые участки тела, а затем взвалила на меня свою тяжёлую сумку и приказала двигаться прочь из особняка. Мы поймали корабль, отплывающий в Карфаген, и за солидный посул капитан допустил нас в одну из заброшенных кают. В течение того времени, что поднимались паруса и якоря, вампирка сидела в каюте, закусив покрытые кровяной пленкой губы, и тупо смотрела в одну точку. На меня она никак не реагировала. После пары попыток привлечь к себе её внимание я сдался и отправился на палубу. Империя уже оставалась позади, и накрывающий её купол казался мне сказочным, нереальным. Честно говоря, мне хотелось бы вернуться. Разве я виноват, что моя госпожа одержима желанием поубивать всех терран Карфагена? И, в конце концов, кто знает, что могло произойти во Внешнем Мире за годы моего отсутствия? Раз в Карфаген прибудет Катерина Сфорца, значит, Розенкрейцеры сразу зашевелятся. А мне не хотелось бы попасть в их лапы. Придётся быть очень осторожным. Спрашивается, если мне так страшно, что мешает мне выпрыгнуть за борт и вернуться в Империю? Я умею плавать… А девочка и без меня справится. Она вампир, гель с собой у неё есть, а её друзья будут рядом. Я обернулся, взглянул на закрытую дверь каюты и покачал головой. Ясно же, что она сама в людском мире не выживет. Но вовсе не поэтому я оставался тут! Просто, если я сбегу от своей госпожи, мне придётся искать себе новое место, а меня едва ли кто захочет принять, поскольку я уже стал вассалом герцогов Марсельских и мог быть освобожден от своих обязанностей только девчонкой либо её матерью. Кто может предположить, не окажется ли мой новый покровитель ещё хуже старых? Стало быть, мне оставалось сопровождать Уддиф повсюду и надеяться, что она не сотворит чего-то непоправимого, пока мы будем находиться в Карфагене. Зная её ненависть к терранам, я мог предположить, что она и кардинала Сфорца убьет без промедлений… а этого допустить нельзя. Если кардинал Ватикана будет убит имперской аристократкой, имеющей таких влиятельных родственников, войны не избежать. Я снова оглянулся на дверь каюты, не скрывая своей тревоги. И как она этого не понимает?!