Последний шанс

Могучие валлины поражали своими размерами. Было страшно представить, что будет, если Даламар оступится. Скрипучие ступеньки вели его вверх, дух захватывало при каждом звуке и пошатывании неустойчивой конструкции, но Даламар шёл с высоко поднятой головой, не обращая внимания на презрительные взгляды праздных зевак. «Последний приют» встречал его грохотом мебели, пьяными ругательствами и женскими визгами. Именно так, по мнению Даламара, выглядело дно жизни. Люди, что прожигают своё драгоценное время за кружкой эля от вечера к вечеру, вызывали у него отвращение. Маг приметил самый незаметный стол: у камина, в тени угла, единственное свободное место во всём заведении. Бесшумно пробравшись к скамье он скрылся в углу, сверкая злым взглядом на окружающих. - Эй, ты ещё кто такой? Это не твоё место! Пьяный мужчина двинулся в его сторону с явно недобрыми намерениями. Он выглядел, как самый настоящий великан: невероятно высок, широк в плечах и объёмен в области живота. Лицо показалось ему смутно знакомым. Эльф был поражён, насколько они разные. Тонкий стан Рейстлина жёстко контрастировал с этой пивной бочкой. Волосатые руки, рыжая борода, медвежья поступь - Даламар ни за что в жизни не узнал бы его, если бы не злой взгляд, особый прищур глаз, который эльф так часто испытывал на себе. Какая удача. Этот мужик, что приближается к Даламару с явным намерением набить ему морду - Карамон Маджере. - Мне показалось, что здесь свободно, господин Маджере. Эльф говорил на грани шёпота, но Карамон хорошо его расслышал. - Я явился сюда по поручению моего шалафи. Ты отлично понимаешь, о ком я говорю. Карамон опешил. Секунду он разглядывал эльфа, а затем поспешно сел напротив него. - Твоего... кого? Такого вопроса Даламар не ожидал. - Моего шалафи, Рейстлина Маджере. Он твой брат. Помнишь такого? - Да, я помню его. Он сказал, что у него больше нет брата. А что значит это «шалафи»? Карамон хмурился, вглядывался в лицо опешившего эльфа и молчал. - Он мой учитель. Карамон почесал бороду. - Тогда и сказал бы, «учитель». Что значит это твоё «шалафи»? Даламар злился. - Он мой учитель и господин. Я живу с ним, помогаю ему, служу ему и учусь у него. Карамон усмехнулся. - Так ты что, раб его, что ли? Даламар поджал губы и почувствовал, как лицо вспыхнуло. Он понял, что если сейчас откроет рот, то ляпнет что-то не то. Дабы не рисковать, он молча достал свёрток, что передал ему Рейстлин и небрежно швырнул на стол. - Это тебе от брата, деревенщина. Карамон невесело усмехнулся и подал сигнал бегающей меж столов девице. - Эля мне и моему другу, - и добавил, - отиковой картошки 2 порции. Как только девица упорхнула, Карамон неспешно развернул свёрток. В свёртке лежало письмо и набор трав. Карамон взял лист в руки и развернул его. Читал он медленно, очевидно, буквы разбегались перед пьяным взором, но ему таки удалось понять смысл строк. Это Даламар понял по выражению лица и округлившимся глазам. Карамон разволновался, выронил лист из рук и громко заорал на весь трактир: - ТИКА! Пока он искал взглядом жену, Даламар взял письмо и пробежался глазами по короткому посланию:   «Здравствуй, братец! Как ты помнишь, я отверг наше с тобой общение и думал, что уже ничто не заставит меня вновь обратиться к тебе. Однако, я был приятно удивлён, что в нашем семействе скоро прибудет пополнение, с чем искренне поздравляю Тику. Тика невероятно отважная женщина, ведь стать матерью при пьянице-муже - это настоящий подвиг. За себя я также безмерно рад, ведь ваше дитя, без сомнений, благословлено Богами магии и мне не терпится повстречаться со своим преемником по крови. В свёртке, что отдал тебе Даламар - природные лекарства для облегчения бремени беременности. Тике, несомненно, нужна будет помощь, но от тебя она её вряд ли дождётся. До скорой встречи, братец. P.s. не вздумай обидеть моего ученика, даже если его поведение покажется тебе оскорбительным - я ему разрешил. Рейстлин Маджере.» Даламар видел, как недовольна Тика поведением Карамона. Эльф жевал картошку и запивал её элем, неотрывно наблюдая, как пьяный мужчина радостно тискает жену, а жена, в свою очередь, поносит его на чем свет стоит. Мягкий картофель с хрустящей коркой. Великолепно. Тика визжала на пьяного мужа и била его мокрым полотенцем. Соли Отик явно не пожалел. Даламар улыбался - глоток эля - и снова все внимание приковано к семейному скандалу. Толпа гудела, завсегдатаи таверны жадно ловили каждый миг ссоры и улюлюкали. Тика угрожала Карамону, что уйдёт от него. Карамон смеялся. Даламар тоже смеялся. Он был в восторге от развернувшихся событий. Тика оттолкнула мужа и тот, не устояв на ватных ногах, рухнул на скамью. Толпа протяжно взвыла, а те, кто ставил на Тику, громко заржали. Она бросила злой взгляд на Даламара, затем на письмо и в лице он увидел понимание. Женщина наспех стёрла слезы передником и схватила пергамент. Ловя полный ненависти взгляд Тики Маджере, эльф поднялся со скамьи, молча швырнул на стол несколько монет и неспешно удалился. О том, чтобы снять здесь комнату не шло и речи. Даламар был восхищён. Они здесь все деревенщины. Пора отправляться домой. Эльф оплатил рысака в конюшне и двинулся в путь. Мысли о семье учителя так и роились в голове. Он совсем не видел сходства в близнецах. Лишь что-то неуловимое - взгляд, кривая усмешка, подёргивание плечами. Их социальное неравенство бросалось в глаза даже сильнее внешних расхождений. Если второе можно объяснить стилем жизни, то отсутствие интеллекта у Карамона его вовсе пугало - как у одной матери в утробе могли развиваться настолько разные дети. Мысли плавно переключились на Рейстлина. Конечно, у Карамона не было ровным счётом никакого образования, но тупость и необразованность, как иногда говорил Рейстлин, в корне разные понятия. Шалафи был совсем другим.   Эльф устроился на привал, отдалившись от Утехи на несколько десятков километров. Совсем скоро наступит рассвет, и Даламар планировал встречать его в сонной дрёме. Тушка белки жарилась на томящихся углях, а эльф предавался воспоминаниям, мысленно растворяясь в минутах близости со своим шалафи. Даламар чувствовал, чувствовал, что Рейстлин по-настоящему искренен с ним. Маг разжёвывал ему каждую деталь, когда учил алхимическим деланиям. Он строго наказывал, если эльф не усваивал урока, и снова разжёвывал. Он вкладывал в обучение Даламара всего себя. Даламар не смел вспоминать нежность губ шалафи. Влажные ласки его языка на своём органе. Настойчивые длинные пальцы, растягивающие тугие мышцы ануса. «Когда ты вернёшься, мы попробуем сблизиться ещё больше». Естество Даламара налилось сладкой тяжестью и он сжал его через мантию, не сдержав тихого стона. Одно воспоминание, как Рейстлин опустился перед ним на колени, заставило его дыхание сбиться, а сердце колотиться быстрее. Маг быстро взял себя в руки и отмахнулся от навязчивых образов.        Отбросить посторонние мысли. Выспаться. К ночи он уже явится в Башню. И тогда... Тихий хлопок заставил мага вздрогнуть. Очень знакомый звук, он больно резанул по сознанию, напоминая, что всё далеко не так безоблачно. Письмо с аккуратными буквами: «Даламару Ардженту». О, он знал, от кого это письмо. Сердце сжалось и Даламар скривился. Он был мерзок сам себе. Рейстлин ничего не знал о связи Даламара с Пар-Салианом, и этот «секрет» мучил его, всплывая в сознании всякий раз, когда Даламар оставался один на один с собой. Никакой он не верный ученик. Подлый предатель, вот кто он. Как об этом сообщить Рейстлину, Даламар не придумал. Он откладывал этот разговор, и, по видимому, зря. Читая записку, эльфа бросило в холодный пот, а липкий страх застрял комом в горле. Не получая ответы на свои письма уже несколько месяцев, Пар-Салиан решил, что Рейстлин раскрыл обман. Пар-Салиан просил ответить на письмо, или дать какой-либо другой знак, что тот ещё жив, ибо Маджере не удостоил Конклав своим ответом. Он знает... Теперь он всё знает. Эльф был в ужасе. Неприятное чувство скреблось в душе, пока он лихорадочно придумывал хоть какое-то оправдание своему предательству. Он тут же одёргивал себя, зарываясь пальцами в длинные волосы - ему нет никакого оправдания, он лжец, обманщик. Он мог бы не вернуться в Башню. Это очень больно - больше не увидеть Рейстлина. Сбежать, как трусливая крыса. Он мог бы покорно склонить голову и отдаться на суд шалафи. Чистое самоубийство. Пар-Салиан не просто так боится Рейстлина. Весь конклав не просто так боится Рейстлина. Весь мир не просто так... С другой стороны, какие есть варианты? Глава Конклава не получал ответа от Даламара на протяжении нескольких месяцев. Глава Конклава написал письмо Рейстлину, решив, что их обман раскрыт. Даламар просто глупец. Он должен был отвечать Пар-Салиану. Он мог бы врать ему, мог бы сделать вид, что продолжает шпионить. Он должен был надёжнее спрятать письма. Нет, он должен был их сжечь. Он должен был сознаться Рейстлину. Рейстлин, наверняка, в бешенстве. Пригрел змею на груди. Спас бродягу, оборвыша, дал крышу над головой, еду, одежду, и самое ценное - знания. Свои знания. А потом и свою душу. А Даламар плюнул в неё. О, Рейстлин не спустит ему это с рук, и Даламар будет только рад этому. Он будет наслаждаться своим наказанием, каким бы жестоким оно ни было, иначе груз вины и омерзение к самому себе перекроют кислород и Даламар задохнётся. Вариантов нет, эльф вернётся в Башню и отдастся в руки своему палачу. Ибо нет такого объяснения его поступку, которое не оскорбило бы Рейстлина.  

***

  Башня погрузилась во тьму. Рейстлин сидел у камина с охапкой писем в руках. Он перечитывал их снова и снова. Он будто читал Письма Баламута, он силился понять, о чем Даламар спрашивал Пар-Салиана, на какие вопросы тот отвечал эльфу в этих письмах. Письмах, что Рейстлин практически заучил наизусть. «Если ты считаешь, что этот предмет темномагического происхождения, тебе следует уделить ему более пристальное внимание. Некоторые артефакты могут сослужить нам, если тебе удастся понять цели самого Рейстлина.» - Даламар обсуждал с Пар-Салианом реликвии Башни. «Ты не можешь утверждать, что это лишь научные изыскания. Не обманывайся, Даламар, он не просто учёный, он - зло. Загляни ему в глаза и ты увидишь пренебрежение. Это одна из причин, почему именно ты был избран Конклавом.» - Пар-Салиан рассказывает Даламару о проклятии, которым сам и наградил Рейстлина. Этот старик думает, что знает Рейстлина и его помыслы. Рейстлин откинулся на спинку кресла. Сегодня предатель должен вернуться. Нервы натянуты, как струна, готовая лопнуть в любой момент. Хладнокровие сейчас - лучшая тактика. Только так он сможет достойно наказать ученика, но впервые у Рейстлина не получалось взять себя в руки. Ярость вспыхивала в груди и поднималась вверх, застревала в глотке, душила и терзала. По стенам Башни лёгкой дымкой прошлась вибрация - эльф вернулся. Рейстлин закрыл глаза и тихо выдохнул. Сейчас он явится. Рейстлин чувствовал беспокойство эльфа - он знает. Знает, что Рейстлин в курсе предательства. И, раз вернулся, значит готов понести наказание.    Мрак Башни встречал Даламара холодом и безмолвием. Раньше Даламар чувствовал себя уютно, будто время замерло и стены защищали его от внешнего мира. Теперь он был здесь незваным гостем, будто пространство враждебно сгущалось вокруг него. Удивительно, что Шойканова Роща пропустила его на запретную территорию. У эльфа возникло чувство, что живым он отсюда не выберется. Вдохнув глубже, он медленно отворил дверь библиотеки. Он здесь. Сидит у огня камина. Даламар не видел его лица, и на миг ему стало страшно за свою жизнь. - Шалафи. Даламар остановился на почтительном расстоянии от спинки кресла и опустил глаза в пол. Все тело пробирало мелкой дрожью и он сомкнул руки. - Ты опоздал. Тихий шёпот Рейстлина полоснул по сгустившемуся напряжению и Даламар судорожно выдохнул. Рейстлин расслаблено лежал в кресле и шептал, прикрыв глаза. - Ты устал с дороги. Тебе следует отдохнуть. Не сметь открывать глаза. Не сметь смотреть на него. Рейстлин сжал челюсть и успокоил сбившееся дыхание. - Тебе следует смыть с себя дорожную пыль. Даламар не поднимал глаз. Он не мог заставить себя взглянуть на учителя. - Возьми. Рейстлин протянул Даламару письма. Эльф поднял взгляд и сердце бешено застучало, дышать стало почти невозможно. Он приложил титанические усилия, чтобы сделать шаг и протянуть руку. Даламара затошнило. - Шала... Рейстлин резким взмахом руки остановил Даламара и отвернулся в сторону. Разговор окончен. Эльф слышал бешеный стук своего сердца. Он был уверен, что и Рейстлин его слышит. Сглотнув подступивший ком, Даламар попятился и бесшумно покинул библиотеку. Оказавшись за тяжёлыми дверьми своей комнаты, эльф дал себе волю. Так мерзко он себя ещё никогда не чувствовал. Таким грязным он ещё никогда не был. Такую боль он ещё ни разу в жизни не испытывал. В руке он сжал злосчастные бумажки, что разверзли между Рейстлином и Даламаром зияющую пропасть. Эльф тяжело съехал по двери, отпуская скованные слёзы. Он зажмурился и рвал на части проклятые письма, ненавидя себя, Пар-Салиана и эту Башню. Подвывая, Даламар всмотрелся в ошмётки бумаги и стал яростно кромсать кусочки писем, где можно было разобрать хоть одно слово. Ему казалось, что уничтожь он доказательства своего предательства, оно исчезнет, испарится, и Рейстлину не на что будет опереться в своих обвинениях и ему ничего не останется, как простить предателя и забыть об этом. Но нет, боль не отпускала. Даламар заклинанием сжёг остатки, умудрившись обжечь пальцы и мантию. Физическая боль привела его в чувство и эльф, кое-как выровняв дыхание, отправился в умывальню, смывать с себя дорожную пыль. В конце концов, шалафи отдал ему приказ.   Весь день дверь в покои Рейстлина была заперта, а Даламар не решался в неё войти. Он ступал по Башне тихо, проникая тенью в коридоры и комнаты, боясь напомнить шалафи о своём существовании. Он слышал, как за дверью раздаются хриплые вздохи и натужный кашель. Но Рейстлин не выходил из комнаты. Даламар знал свой долг, он должен быть сейчас там, за тяжёлой дверью, облегчать страдания учителя. Несколько метров, отделяющих его от дверной ручки, были непреодолимыми километрами, дорогой, усыпанной раскалёнными углями, а он был слаб, бос и малодушен. Всю вторую половину дня он провёл в библиотеке, не отрывая взгляда от двери, мысленно называя себя ничтожеством. Он всматривался в дверную ручку, с ужасом ожидая, что она повернётся. Он вслушивался в скрипучий кашель учителя, желая самому задохнуться в подобных мучениях. Когда на небе взошёл Солинари, дверь с тихим скрипом отворилась. Не позволяя себе раздумывать, Даламар поднялся на ноги и, опустив взгляд, быстро вошёл в покои учителя. Рейстлин стоял у стола и смотрел Даламару в лицо. В прекрасное лицо, что медленно покрывалось морщинами. Эльф поднял полные раскаяния глаза и упал в ноги Рейстлину. Маг, не отрываясь, бесстрастно смотрел на своего ученика. Даламар сказал: - Я подлый предатель. Он говорил: - Пар-Салиан направил меня к тебе, считая, что моё происхождение благоприятно повлияет на твоё решение. Он сказал, что мне следует войти в Рощу и отдать себя на растерзание тьме. Он сказал, что Роща предупредит тебя. Что Стражи предупредят тебя. Он сказал, что ты спасёшь мою жизнь и тогда у меня будет повод отблагодарить тебя. Если я останусь в Башне, ты будешь меня учить. Пар-Салиан сказал, что если я буду шпионить за тобой, Конклав позволит мне пройти Испытание. Он хотел знать, чем ты живёшь, что ты ешь, какие книги читаешь и над чем работаешь. И я рассказывал ему всё. Я рассказал ему, что ты не покидаешь Башни, что ты питаешься заплесневелым хлебом, что ты изучаешь труды Фистандатилуса и совершенствуешь артефакты Башни. И я не смею просить у тебя прощения, шалафи. Даламар тяжело сглотнул, но взгляда не опустил. Он смотрел в эти ужасные глаза с зрачками в форме песочных часов и видел в них свою погибель. Рейстлин заговорил. - Ты обманом проник в мой дом. Жалостью к себе вынудил открыть тайные знания. Как крыса вынюхивал мои тайны по углам, как змея, извиваясь, грелся на моей груди. Рейстлин говорил: - Тебе мало было моих знаний, ты захотел получить мою душу. Это тоже Пар-Салиан приказал тебе сделать? Старик, видимо, совсем забыл, что моя душа давно продана. Лицо Рейстлина исказила злоба. Он схватил Даламара за волосы и рванул вверх, вынуждая подняться. - Ты не смеешь больше называть меня «шалафи». Маг прошипел последние слова на ухо Даламару и, дёрнув повязки на его мантии, толкнул эльфа на стол животом вниз. Банки, колбы и оборудование разбились вдребезги о каменный пол, но Рейстлину было сейчас все равно. Свободной рукой он развязал свои одежды, а потом задрал мантию Даламара, оголяя белую кожу ягодиц. Даламар даже не пытался сопротивляться. - Такой близости ты от меня хотел? Пристроив эрегированный член к сжатому анусу, Рейстлин с силой подался вперёд, насаживая Даламара на себя. Эльф дёрнулся и вскрикнул, инстинктивно отодвигаясь от натиска. Маг отпустил волосы и, фиксируя обеими руками бедра эльфа, резко вошёл в жаркую тесноту. Даламар, не выдержав, взвыл. Рейстлин зажмурился, будто желая оглохнуть. Всё должно было быть не так. Их близость должна была быть не такой. Не таким способом. Рейстлин зло выдохнул. Чёртов предатель! Он наклонился и схватил эльфа за горло. Вой перешёл в хрипы, чтобы не задохнуться, Даламару пришлось выгнуть спину и приподнять торс. Рейстлин шипел: - Ты ведь не впервой расплачиваешься за знания своим телом. Даламар рыдал. Рейстлин подал бёдрами назад и снова резко вошёл. Эльфу казалось, что его вот-вот разорвёт изнутри, он сжимался, не в силах расслабиться и хоть как-то облегчить свою боль. Он подумал, что не достоин этого облегчения, он подумал, что заслужил каждое ядовитое слово, каждое болезненное движение члена в своём анусе, разрывающее его на части. Всё закончилось быстро. Спустя четыре-пять жёстких фрикций, тело Рейстлина замерло в сладкой судороге и он кончил глубоко внутри Даламара. Рейстлин медленно вытащил член, с ужасом осознав, что сейчас произошло. Первое, что он хотел сделать, это припасть губами и ласкать, целовать, вылизывать отверстие, что он только что безжалостно терзал. Даламар еле слышно всхлипывал и Рейстлин аккуратно провёл пальцами по сжимающемуся анусу. Он громко выдохнул и, отпустив, наконец, горло Даламара, нежно провёл рукой по спине до самых ягодиц. Из дырочки побежала маленькая струйка крови вместе со спермой. Маг отшатнулся. В голове мысли превратились в кашу, он чувствовал подступающий приступ тошноты. Даламар на трясущихся руках приподнялся и обернулся к Рейстлину. Красное, влажное от слёз лицо, растрёпанные волосы, виноватый взгляд куда-то мимо Рейстлина и мягкий, полувставший половой член. Будто в тумане, Рейстлин подошёл к Даламару. Из последних сил он взял свою волю в кулак и посмотрел в глаза эльфу. Осталось забить последний гвоздь. Осталось последнее, то, что он собирался сделать с самого начала, вместо того, что уже произошло в этой комнате. Рейстлин скривился и прошептал: - Пар-Салиану, с пожеланиями доброго здравия. Магия вспыхнула и маг впечатал кончики длинных пальцев в грудь Даламара, прожигая плоть, словно раскалённый нож податливое масло. Эльф истошно закричал, а на груди остались пять отметин, из которых тотчас хлынула горячая кровь. - Убирайся! - взревел Рейстлин и зашёлся раздирающим лёгкие кашлем. Даламар медленно поднялся и, на подкашивающихся ногах, выбежал из покоев своего учителя. Отхлебнув холодного отвара, Рейстлин зашвырнул глиняную чашку в стену. Обняв себя за плечи, маг прошептал длинное заклинание, закрывая Шойканову Рощу от Даламара. Если эльф усердно учился, он сможет покинуть лес, а если нет, то он сдохнет в кровожадных тисках тьмы, что должно было случиться ещё полгода назад.