Ветрянка

На сорок шестом году жизни Северус Снейп, некогда бывший двойным агентом и преподавателем Зельеварения, а теперь занявший пост директора школы магии и волшебства «Хогвартс», умудрился заболеть ветрянкой. Нет, сперва он, разумеется, старался ухудшившееся самочувствие и встревоженные расспросы коллег игнорировать — благо зелий хватало, а Минерва всегда вела себя как курица-наседка и готова была отправить его на больничный из-за одного чиха. Впрочем, самочувствие никак не улучшалось, и тогда Снейп решил, что это какой-нибудь хитроумный сглаз, очередное ужасное порождение поклонников близнецов Уизли. Но все известные ему контрзаклятья не помогли, а универсальное зелье только вызвало несварение, и, яростно расчёсывая подбородок, Северус Снейп с позором поплёлся к мадам Помфри. Мадам Помфри смеялась. Смеялась она так долго, что Снейп начал уж было подумывать о том, чтобы зарядить в неё Обливиэйтом; видимо, что-то такое отразилось в его взгляде — хихикать Поппи перестала, зато объяснила, что ничего страшного с ним не произошло («Не считая этих очаровательных пятнышек, но, право, Северус, они так тебе идут!»). Просто ему не повезло заразиться ветряной оспой сейчас, а не в детстве, когда проблему можно было решить зельем. Всего-то! Напоследок Помфри выдала ему невероятно вонючую мазь, строго заявив: — Обработать нужно каждое пятно, Северус. Постарайся не пропустить ни одного, чтобы не пришлось повторять процедуру на более поздней стадии. Только у этой мази есть один побочный… Снейп слушать не стал — отмахнулся и отчалил в подземелья. Поппи Помфри прикусила щёку с внутренней стороны и прыснула: что ж, директора Хогвартса ждал сюрприз. Вечером того же дня Снейп встал перед зеркалом в своих покоях и, кривясь, словно его заставили сжевать охапку флоббер-червей, принялся расстёгивать мантию. Раздевшись до пояса, он с опаской отвинтил крышечку мази и выдавил немного противно-жёлтой субстанции себе на палец. Втёр в первое пятно, угнездившееся у самого крыла выдающегося во всех отношениях носа, скептически поджал губы: смотрелось глупо. Кожу там, где её коснулась мазь, лизнуло странное тепло, но, к огромному огорчению Снейпа, пятно не спешило исчезать — видимо, мазь действовала лишь тогда, когда было намазано каждое. Поминутно чертыхаясь и проклиная себя, гадких детей, очевидно, притащивших в Хогвартс заразу, и неуместную улыбочку Помфри, он натёр мазью все пятна на лице и неохотно перешёл к шее; здесь их было немного, и, закончив с последним, Снейп с чистой совестью отправился спать, уверенный, что на следующий день проснётся здоровым. Правда, ему не спалось — странное то ли желание, то ли просто томление ворочалось в животе, и в конце концов ему пришлось принимать душ, поминая недобрым словом Поттера. Почему именно Поттера, было не до конца понятно и самому Снейпу — жить вместе с мистером Самым-Молодым-Главным-Аврором-Последнего-Столетия он не рвался. Но стоило признать, что всегда готовый к сексу (иногда даже слишком) любовник под боком сейчас был бы очень кстати… Смывая с себя усталость этого дня и сперму, Снейп заметил вдруг, что пятна исчезли. Настроение его моментально взлетело до небес. — Избавился! — с облегчением сказал он самому себе. Если бы пятнышки могли ехидно улыбаться, то одно из них, угнездившееся на линии роста волос, там, где не было видно, точно сделало бы это. Утром в Больничном Крыле прогремел взрыв. Разъярённый Снейп, весь испещрённый пятнами, ходил из угла в угол и рычал, как огромный чёрный лев; Помфри, неспособная решить, хохотать ей или пугаться мрачного директора, на всякий случай помалкивала. Снейп плевался ядом и вопил; впрочем, красные точки на его лице, придававшие ему комичный вид, здорово портили впечатление. — Какого чёрта! — надрывался несчастный. — У меня завтра встреча с попечительским советом! Я не могу появиться на ней в таком виде! Поппи, должно быть заклинание — или зелье, убирающее эту мерзость моментально! Драккл раздери этих маленьких паршивцев! Но, разумеется, крики его не возымели должного действия, и в конечном итоге изрядно выдохшийся Северус Снейп был выставлен за дверь Больничного Крыла. Справедливости ради стоит сказать, что рассудок не изменил ему и в столь тяжёлых обстоятельствах — Снейп отменил все встречи, запланированные на ближайшие дни, и даже, скрепя сердце, послал Поттеру лаконичную записку: «Занят. Не приходи». Не учёл он лишь одного — того, что молодой деятельный любовник, и без того недовольный редкими свиданиями, записке не обрадуется. Так или иначе, а вечером, испытывая мучительнейшее чувство déjà vu, Снейп вновь разделся перед зеркалом и взял в руки мазь. На этот раз пятна полезли ниже и дальше, угнездились даже на бёдрах. Скрип его зубов, должно быть, слышал весь Хогвартс; кривясь, Снейп зачерпнул немного мази и щедро обмазал ею живот, чертя линию к пупку, а после — пятно у самой косточки. Тепло тут же угнездилось в бедре — и, о ужас!, поползло дальше, к паху. Несколько секунд Северус Снейп растерянно разглядывал собственный член, бесстыдно прижимающийся к животу. Затем с подозрением уставился на баночку с мазью. Сложить два и два оказалось просто. Снейп немного подумал, а после невозмутимо вскинул подбородок, гордо расправил плечи и принялся намазывать пятна на бёдрах дальше. Тело его, впрочем, униматься и не думало: жар лизнул низ живота, застрял в груди, а кроме того, Снейп неловко задел пальцами головку стоящего члена — и едва не застонал: случайное прикосновение оказалось приятным, моментально сбилось дыхание, и он, плюнув на всё, потянулся перепачканными мазью пальцами к… — Какой вид, — хрипло выдохнули позади него, и, позабыв про собственную наготу, Северус Снейп обернулся. На него с видом кота, собирающегося броситься на мышь, смотрел Гарри чёртов Поттер. Первым порывом было швырнуться в Поттера Конфундусом и сбежать. Но Снейп вовремя припомнил, что вообще-то это его личные — директорские! — покои. Неверной торопливой походкой он добрался до кресла, резво набросил на себя мантию, стремясь спрятать хоть что-то, и, набрав в грудь побольше воздуха, рявкнул: — Поттер, я же сказал тебе не приходить! Отвечать ему, естественно, никто не собирался. Глаза у Поттера были чернющие, а губы он сжал — Снейп хорошо знал это выражение лица, так что потянулся было за палочкой, надеясь огреть великовозрастного недоумка Петрификусом, но не успел даже схватиться за гладкий кончик. Поттер прижал его спиной к зеркалу одним броском, втиснулся всем телом, прошептал жарко: — Интуиция сказала мне, что стоит зайти, и она не подвела… «Знаю я, какая интуиция! — зло подумал Снейп. — Поппи небось постаралась!» — Проваливай, кому сказал! — процедил он, ещё силясь сохранить остатки разума. Будто торопясь заставить его перестать думать совсем, Поттер прижался ещё ближе и лизнул его подбородок. — Поттер! — зашипел-застонал Снейп, отчаянно стараясь уйти от соприкосновения, но лишь — будто назло — вскидывая бёдра навстречу чужим. Удовольствие прострелило позвоночник, растеклось жаром по пояснице, проклятый Поттер не замедлил пристроить свои лапищи на заднице Снейпа, приник бедром к паху, облизнулся: почувствовал, с-сволочь, стояк! — По-оттер… — уже готовый позорно капитулировать, протянул Снейп и выронил банку с треклятой мазью. Звук падения на пару секунд отрезвил его. — Я… я тебя заражу! — Зараза к заразе… не липнет, — проурчал Гарри, сдирая с сопротивляющегося Снейпа мантию, и оскалился. Снейпа продрало возбуждением до самых пяток. Будто зная, где именно надо прикасаться, Поттер потёрся о его бедро — в аккурат там, где угнездилось щедро сдобренное мазью пятнышко. И Снейп подавился проклятьем; тело предало его моментально, потянулось навстречу Поттеру, мантия соскользнула с плеча, и разозлённый и распалённый Северус Снейп впился в чужие губы яростным поцелуем. Поттер, паршивец, инициативу перехватил тут же — забрался языком Снейпу в рот, вылизал, вцепился пальцами в задницу с такой силой, что стало даже немного больно; Снейп дёрнулся, уходя из захвата, глаза Поттера окончательно заволокло дымкой возбуждения, и он вдруг схватил Снейпа за плечо, вынудил развернуться, уткнуться лицом прямо в гладкую поверхность зеркала, навалился тяжеленным медведем сзади, прорычал куда-то в шею: — Кажется, нужно проверить… всё ли ты обработал. Он не поцеловал — укусил возле шейного позвонка, вгрызся зубами в кожу, и в другое время Снейп непременно рявкнул бы, что Поттер может оттачивать навыки начинающего вампира на ком-нибудь другом; но сейчас он смог лишь хрипло чертыхнуться сквозь зубы и вжаться пульсирующим членом в прохладное стекло. Минутное облегчение отпустило быстро — Поттер соскочил губами на спину, исчез вдруг на секунду, а в следующее мгновение вернулся, и вместе с влажным поцелуем куда-то на лопатку опустился слой мази — жутко горячий, рождающий внутри пламя слой. Или виной тому был жадный поттеровский рот, теперь скользящий вдоль по линии позвоночника? Рассудок окончательно покинул Северуса Снейпа, и, застонав почти жалобно в ответ на очередной укус в спину, он вскинул бёдра и упёрся руками в зеркало. Поттер, м-мать его, перебрался на задницу, хотя Северус был более чем уверен, что уж там-то никаких пятен нет! Он так и хотел сказать: мол, кончай слюнявить! Но задохнулся, подавился сдавленным, совсем не снейповским всхлипом и задрожал, невольно расставляя ноги шире: Поттер мокро и длинно лизнул дырку, пощекотал края языком и мягко, очень медленно — дразнится, паршивец! — толкнулся внутрь. Пальцы его, перепачканные густой маслянистой мазью, щекотно и тепло заскользили по внутренней стороне бедра; Снейп не знал, были там тоже пятна или Поттер просто, забывшись, втирал мазь в пылающую кожу, но ему, в сущности, не было дела — охренительно горячий и гладкий язык толчками пробирался в его тело — и исчезал, дразнил края самым кончиком, а после вновь проникал внутрь. Пальцы свело — с такой силой он вцепился в зеркало, больше бестолково царапая ногтями стекло, чем действительно держась; Поттер прижимался сзади, держал его за бёдра, трахал восхитительным шёлковым языком, и у Снейпа горело всё тело. Хотелось ещё, хотелось больше, хотелось — твёрдый толстый член внутрь. Губы не слушались; он едва сумел нетерпеливо прорычать: — Поттер-р! Гарри отстранился, и Снейп едва не заскулил от разочарования, когда язык покинул его тело; впрочем, на смену ему тут же пришли пальцы — а у Поттера были восхитительные пальцы, длинные и ловкие, знавшие тело Снейпа идеально и всегда с лёгкостью находившие нужный угол. Он подавился вздохом, завертел задницей, насаживаясь на эти пальцы, чуть согнутые и теперь дразнящие простату, прогнулся в спине. Поттер присосался к плечу, недалеко от одного из таких чувствительных сейчас пятен, оттянул кожу зубами, и это едва не подтолкнуло Северуса к грани. Ему даже не нужно было касаться себя — болезненно твёрдый член покачивался, изредка мягко шлёпая по животу, и Снейпу казалось, что он может кончить вот прямо сейчас, от одного того, как Поттер зализывает собственную метку и двигает, двигает, двигает пальцами. Нет, этого было мало — мучительно мало. — Давай же! — он поперхнулся собственным шипением, но вместо кашля получился сорванный вздох, и Поттер там, сзади, тоже вздохнул; секунды ожидания — с того момента, как пальцы выскользнули из него, и до того, как Поттер мягко толкнулся внутрь членом — едва не свели обычно очень терпеливого Снейпа с ума; он нетерпеливо дёрнул бёдрами, понукая: двигайся же, двигайся! Вскинул голову, открыл глаза — и наткнулся на собственное отражение. Поплывший взгляд, капля пота на виске, искусанные губы… Поттер намотал его волосы на кулак, дёрнул, вынуждая прижаться к нему, зашептал в ухо, скользя языком по раковине: — Нр-равится? Пятнышек было не разглядеть — то ли мешала пелена удовольствия перед глазами, то ли и впрямь помогла мазь; Северус видел только себя — и Поттера, наблюдающего за его отражением, Поттера, жадно и коротко вбивающегося в его тело, Поттера с совершенно чёрными сумасшедшими глазами — его Поттера. — Да… да-а, — запоздало выстонал он в самое зеркало, и Поттер позади хмыкнул, толкнулся с оттяжкой, длинно и сладко, так, что Снейп едва успел удержать за зубами позорный жалобный скулёж; крепкая широкая ладонь Поттера прошлась по его телу, пальцы сжали в горсти мошонку, Северус почти всхлипнул — так остро это было, — сам вжался задницей в бёдра Поттера, застыл так на несколько секунд, наслаждаясь ошеломительно ярким ощущением абсолютной наполненности, а после поддался, подставился под приказывающую выгнуться руку, приник грудью к зеркалу — холод лизнул соски… Поттеру даже не потребовалось прикасаться к его изнывающему члену — хватило нескольких торопливых, рваных толчков, звука шлепков, который звенел у Северуса в ушах, гортанного звериного рычания в макушку… он сжался вокруг члена, застонал сдавленно, до крови прикусил губу — и кончил. В себя Снейп пришёл уже на полу; Поттер лениво елозил ладонью по его животу, ловко огибая островки мази, выглаживал дорожку волос. Задницу саднило и пекло, по внутренней стороне бедра тянулась струйка чужой спермы, изредка Поттер, видимо, настроенный на второй заход, забирался пальцами в растянутую дырку и скользил там — и Северус давился возражениями: было пр-риятно. — Думаю, — шепнул Гарри куда-то ему в плечо, не переставая неторопливо ласкать его, — мне придётся уйти в отпуск. Снейп, оттраханный и умиротворённый, понял не сразу; зато когда понял — вскинулся, зло сверкнул глазами, прошипел: — Как это понимать? — Ну, — Поттер, этот широкоплечий медведь, с лёгкостью опрокинул его навзничь и навис сверху, шкодливо улыбаясь, втиснулся бёдрами в бёдра, — я не болел ветрянкой. Но ты же поможешь мне с выздоровлением? Даже если бы Северус Снейп хотел сказать что-то резкое, он всё равно не сумел бы: сложно плеваться ядом, когда тебя так целуют.