— Я не гей! — Ой, заткнись

      Чимин вообще-то петь не умеет. Чимин и выступать не любит и на людях свои «таланты» не показывает. Чимину хватило спектакля в младшей школе, когда все первые ряды оказались в его непереваренном завтраке. И Тэхён об этом знает (случайно выпытал у друга, когда напились), и с ехидными глазками все равно тащит несчастного парня в караоке, потому что «будет весело, давно мы не тусовались». Не тусовались, может, и давно, а вот обедал Пак недавно и в этот раз хотел еду сохранить внутри себя. Поэтому идти согласился, но петь напрочь отказался. — Парни, я договорился на vip-кабинку. Как раз на семерых, так что все споем, — радостно извещает Хосок, убирая телефон в карман джинсовых шорт. Чимин глаза округляет, вспоминает, что у него в общаге утюг уже неделю не выключен, молоко убегает и вообще дела. — Отказы не принимаются, булочка. Идём все, — качает головой Намджун и пинает парня коленкой под зад. — Шевелись. — Ты не можешь это пропустить, Чимин-и. Джун с Юнги поют так, что скрип ржавых цепей на детских качелях покажется тебе раем для ушей, — шепчет Джин на ухо. — Я тебе сейчас такой скрип ржавых качелей устрою, — шипит Мин, который взял в привычку внезапно появляться из ниоткуда, — что мама родная не узнает. — Намджун, он мне угрожает! — вопит старший, прячась за спиной лидера. — Сокджин-а, я тоже все слышал, — ехидно улыбается Ким и бежит вслед за припрыгивающим от хохота старшим. Чимин улыбается, отмечая про себя, что это неплохая зарисовка для фанфика. А еще отмечает, что эти двое не только на страницах интернета гармонично смотрятся, но и в жизни. Джин, может, широкоплечий и высокий и старше вообще-то, но рядом с Джуном выглядит хрупким и каким-то покладистым. И дело тут не в благоговейном уважении, которое каждый испытывает к лидеру. Дело тут гораздо в более глубоком чувстве. — Даже не думай, — врывается в мысли голос Юнги, и Чимин моргает, отводя взгляд от парочки. — Чего не думай? — Они не геи. — Ты почему считаешь, что я во всех людях только геев вижу? — искренне удивляется Пак. — Если я о них в таком ключе пишу, вовсе не означает, что действительно так о них думаю. — Да ну? — наклоняет голову набок Юнги и как-то отрешенно улыбается. — И если я скажу, что за твоей спиной сейчас Чонгук засасывает Тэхёна, ты не запищишь, как глупенькая бабенка? Чимин поворачивает голову так стремительно, что слышит хруст в шее, и ее накрывает невыносимая обжигающая боль. Пак жмурится, понимая, что его наглым образом обманули, и поскуливает от неприятных ощущений. — Ты идиот? Чего так резко? Так хотелось увидеть то, чего не существует? Говорил же, ты — ненормальный. — Злобных карликов не спрашивали, — шипит Чимин, всем телом поворачиваясь к рэперу. Видимо, шея взяла безвременный отпуск и укатила в теплые края, оставляя вместо себя ноющую боль. — Педиков тоже, — скалится Юнги, а потом вдруг тянет руки. — Дай сюда. — Ой, не подходи ко мне. Вдруг, я тоже стану злым и мерзким! — Для этого годы практики требуются. И сопливых не спрашивали. Да не вертись ты! — шикает Мин. Чимин жмурится, потому что не наивный, чтобы ждать от парня какой-то помощи. Тот скорее придушит его, вереща на всю улицу, что одним педиком на земле стало меньше. Но Юнги матерится, пытаясь убрать вездесущие ручонки Пака, и аккуратно касается мягкой кожи на шее своими ледяными пальцами. Чимин дергается от контраста, шипит от боли и не сразу замечает, что Мин, мать его, Юнги массирует ему шею. И делает это нежно, почти любовно, что Пак чуть ли не мурлычет от приятных прикосновений. Где-то на фоне Чонгук включает музыку, и из колонок льется J. Cole — G. O. M. D. в версии Sickick. А Мин аккуратно, лишь подушечками пальцев, разминает персиковую кожу и понимает вдруг, что стоит слишком близко. Так близко, что может чувствовать чужое горячее дыхание на своей щеке, может видеть прикрытые глаза и чуть подрагивающие длинные ресницы, может сосчитать родинки на ключице, с которой внезапно сполз безразмерный свитер. Так близко, что чужой одеколон с цитрусовыми нотками пробирается в нос и приятно щекочет его. Так близко, что в голове непроизвольно рождаются строки: «Шелк твоей кожи опасен для жизни, Он превращает нас в жадных, капризных» Юнги пугается собственной реакции на чужое тело и отскакивает от Чимина, как от прокаженного. «Стоило бы подумать, кто тут еще прокаженный. Это ты ведь возбудился, как заправский девственник от каких-то там прикосновений», — ехидничает собственное сознание, и получает мысленный фак от рэпера. — Эм… Спасибо? — теряется Чимин от резкой смены поведения Юнги. — А-ага. Не за что. Все, с-свали в туман, — раздраженно отвечает Мин и скрывается за дверью своей комнаты. Пак пожимает плечами странному поведению парня, отмечает, что шея уже не так сильно болит и мысленно ставит отметочку «отблагодарить Юнги». — Тэ, не поверишь, мне сейчас наш злобный карлик массаж делал, — делится парень, заваливаясь в комнату друга на кровать. — Он в этом мастер. Постоянно травмируется во время выступлений. Тэхён стоит возле шкафа, прикладывая к груди то одну, то другую рубашку, и кривится на обе. — Кто? Юнги? — Ага. А что тебя так удивляет? Он очень активный на концертах. Весь погружен в процесс и иногда слишком увлекается, получая вывихи или чего похуже. — Этот тюлень? — искренне удивляется Чимин. — Он же кривится и ругается, даже если его просто попросить принять сидячее положение из лежачего. — Ну, у него образ жизни такой. Он энергию копит, а потом на сцене выплескивает. Ты так и не удосужился что ли ни одного выступления посмотреть? — хмурится Тэхён, выуживая телефон из домашних штанов и пихая в руки друга. — Посмотри у меня в закладках, их там полно. А я пойду у Чонгука сопру свитшот новенький. Уж больно он хорошо на мне смотреться будет. Ближе к вечеру парни вваливаются в караоке-бар. Официант тут же провожает их в забронированную кабинку и предлагает меню. Джин шипит на младшего, запрещая брать что-то алкогольное, и заказывает ему апельсиновый сок. Чонгук матерится, за что получает еще и затрещину от Намджуна, дуется и отсаживается к Тэхёну, жалуясь на тяжкую судьбу. Тэ заливисто смеется, притягивает Чона к себе и заботливо ерошит волосы. Чонгук мгновенно успокаивается и счастливо мурлычет. Чимин на эту картину хмыкает и собирается себе заказать пиво, но Хосок затыкает ему рот ладонью и кричит официанту, чтобы тащил лучший виски. — У нас завтра выходной. Бухаем, — поясняет он, радостно хлопает в ладоши и тащит Юнги выбирать первую песню. Пак же таращится на Мина, собственно, как и всю дорогу до бара. Потому что тот парень, которого Хосок сейчас пытается за ногу стянуть с дивана, совсем не складывается с парнем, которого Чимин разглядывал пару часов назад в телефоне Тэхёна. Тот парень прыгал по сцене, радостно улыбался, дергался из стороны в сторону, как пружинка, и зачитывал, как бог. А сейчас на диване была лишь аура злобного карлика и никого более. — Хосок, отъебись. Иди к Намджуну. Я не хочу пока, — брыкается Юнги, бросает почему-то злобный взгляд на Чимина и слишком резво, для человека, который только что не желал вставать с мягкой поверхности, несется к официанту с рюмками. Где-то через час, когда все захмелели от количества выпитого алкоголя, Хосок все же вытянул заметно подобревшего Мина к микрофонам, позволяя наслаждаться действительно классным рэпом. Джин вовсю рассказывал Намджуну, как правильно довести стейк до средней прожарки. А Чимин незаметно подливал в стакан Чонгука виски, мгновенно вырастая в глазах младшего до уровня «бро». — Теперь он фырчать на тебя не будет, — хихикает Тэхён. Он уютно устроил голову на широких бедрах Чонгука и потягивал какой-то ядреного цвета коктейль через трубочку. А младший копошился у него ладонью в пшеничных волосах, незаметно кайфуя. — Эй, парни. Кто следующий? — спрашивает Хосок, утирая пот с шеи. — Ну, мы задали жару. — Чимин-и будет следующим! — вопит внезапно Тэхён, пугая Чонгука. — Ага, — подтверждает совсем захмелевший Пак, а потом до него доходит смысл сказанной фразы, резко отрезвляя. — Чего?! Не-не-не. Я не буду. — Ну, Чимин-а, я ни разу не слышал, как ты поешь. Пожа-а-алуйста, — канючит Тэхён. — Отвали. Ты ведь знаешь, почему. — Что такое? Педики не поют? — вклинивается в спор Юнги, ехидно скалясь. — Им члены во рту мешают, — заливается смехом Хосок и хватает полную рюмку. Джин отвлекается от разговора с Намджуном, выхватывает у Чона виски и опрокидывает в себя. Клацает зубами на возмущенного Хосока, объясняет, что тому достаточно и получает гневный фак в ответ. Но Чон Хосок не был бы Чон Хосоком, если бы тут же не забылся и не перевел бы все свое внимание на разгоревшийся рядом спор. — Злобные карлики должны сидеть молча. — Ой, глядите, нашему педику слабо. — Не слабо мне! — чертыхается Чимин. — Тогда пой, принцесса, — ехидничает Мин. — Если споешь — обещаю не называть тебя педиком целый день. — Неделю. — Три дня. — Четыре, — не уступает Пак. — По рукам, — Юнги широко улыбается, обнажая десны, потому что на его провокацию повелись. — Ким Тэхён, я тебя закопаю, — обещает Чимин, осознавая, что его провели, как малолетку, второй раз за день. — А я-то причем? — А ты всегда причем! Чимин тихо матерится, обещает себе, что отомстит другу уже за две подставы и тыкает пальцем в первую попавшуюся песню. Jimin — Lie Пак искренне надеется, что количество выпитого алкоголя затуманит разум и не позволит еде вырваться наружу. А если позволит, то… Хрен с ним! Сами напросились! Начинается проигрыш, Чимин цепляется за микрофон до побелевших костяшек, Тэхён и остальные навостряют уши, и лишь Юнги хихикает, представляя завывания парня. Пак начинает петь тихо, борясь с подступившей тошнотой, но на припеве вдруг отпускает себя и позволяет голосу литься, повышая громкость и ноты. Все удивленно хлопают глазами. Тэхён в восторге прихлопывает в ладоши вместе с Хосоком. Намджун отмечает, что парня можно привлечь к его новому микстейпу. Чонгук с Джином пододвигаются поближе, но их опережает Юнги, который садится прямо напротив Чимина, вслушивается в каждую ноту и опять замечает подрагивающие длинные ресницы на закрытых глазах. Мину самому хочется зажмуриться и уши зажать и вообще исчезнуть, потому что… Сложно объяснить, что чувствует человек, когда поет Чимин. Это — возвращение домой после тяжелого дня, объятия матери, самый желанный подарок на Новый Год, признание в любви. Это — откровение. И это… … холодный пот и табун мурашек по спине одного несчастного злобного карлика.