— Я не гей! — Ой, заткнись

      Чимин упорно делает вид, что Тэхёна не существует. Нос воротит, смотрит сквозь и язвит постоянно. – Джин-хён, ты тоже слышишь этот раздражающий писк? И неважно, что голос друга на писк вообще не смахивает. Скорее на рев медведя, это да. Раненого такого, побитого медведя, который сам нарвался. – Чимин-а! Я же не знал, что так будет. – Хён, вот опять этот писк, – жалуется парень, избегая взгляда на друга. – Чими-и-ин, ну, не злись. – Блин, где-то были мои наушники, – рассуждает Пак и уходит с кухни в комнату, попутно закрывая дверь. – Пак Чимин! Ты не сможешь бегать от меня вечно! – вопит Тэхён. – Если понадобится, то я устрою лагерь возле твоей двери. Буду орать песни, жарить сосиски на переносной плите Джина и пересмотрю все сезоны Санта Барбары на полную громкость! Две тысячи сто тридцать семь серий, Пак Чимин. Ты умрешь в муках. Тэхён горланит что-то ещё, но Чимин накрывает голову подушкой и протяжно воет, стараясь заглушить друга. Вообще-то, Пак не обидчивый и не мстительный, честно. Но Тэхён за-дол-бал. Ведь получился отличный вечер. Они все хорошенько выпили, много пели, смеялись, Чимин так раскрепостился, что даже тверк станцевал под бурные овации. Пак-то станцевал, а Тэхён заснял. От начала и до конца. Заснял и «случайно» включил массовую рассылку. Всем своим контактам. Всем своим двумстам контактам. Всем своим двумстам контактам, среди которых были родители Чимина. Которых там вообще быть не должно. И утро, все ещё не очень трезвый, Пак встретил звонком мамы, которая... – Детка, ты работаешь стриптизером? И криками отца на фоне, который.. – Он работает задотряской. И Тэхёном, который… – Чимин, рви яйца! … с трусами на голове и табличкой «я облажался» в руках. И Паку бы понять, что происходит. Но тошнота подкатывает, как Чонгук к Тэхёну – незаметно. А мама слышит в трубку отборный мат, и как рвёт ее единственного, самого лучшего и воспитанного сына. И после всего этого Чимин выслушивает двухчасовую лекцию об алкоголе, плохих компаниях и последствиях таких вот танцев. О последствиях говорит уже отец. И заключаются они в том, что так зад отклячивают только латентные геи. И Чимин бы посмеялся, видя в этом явную иронию, но не смешно. – Я надеюсь, что ты услышал нас, детка. Иначе, ещё один такой проступок, и мы отправим тебя к дедушке Паку, – заканчивает мама и отключается. И Чимину становится совсем не до смеха, потому что он дружит с Тэхёном. А дружба с Тэхёном – один сплошной проступок. А дедушка Пак не любит проступки, дедушка Пак любит заставлять убираться в свинарнике и стричь кусты. А Чимин любит падать лицом в чужие экскременты и резаться о ножницы. Не любит, конечно, но так получается. И, собственно, из-за этого всего Тэхён наказан игнором, а у Чимина дёргается глаз от постоянных сообщений в какаотоке. Где каждый считает своим долгом съязвить по поводу танцев парня. И если бы на этом все «радости» жизни закончились, Пак бы ещё смог пережить. Но к вечеру из студии возвращается Юнги, который вчера вырубился ещё до рокового тверка, и… – Бля, ну, только попробуй теперь сказать, что ты не педик! – ехидно заявляет парень, найдя Чимина в гостиной с ведром мороженого. – Юнги, исчезни. Парень настрадался уже сегодня, – предупреждает Намджун, заботливо меняя пустое ведёрко на новое, ванильное. – Тэхён устроил лагерь у его комнаты, – поясняет лидер на удивленный взгляд. И как бы все знают, что такое «лагерь Тэ», потому что лажает тот регулярно и прощение вымаливает только этим методом. – Сочувствую, но этот придурошный на подработке, так что я буду бесить за него, – не уступает Мин, присаживаясь рядом с жертвой. – Чимин-а, как думаешь, может, мне написать фанфик, где главный герой увлекается тверкингом, а его лучший друг втихаря на него подрачивает? – Съебался, – шипит Пак, погружая в рот огромную порцию мороженого. – Потом выяснится, что они оба геи, – продолжает Юнги, наклоняясь к самому уху парня. – Я не в настроении. Исчезни. – И в конце потрахаются. Хэппи энд, – ржет Мин и щёлкает Пака по носу. Чимин моргает пару раз, убеждаясь в реальности происходящего, медленно погружает руку в ведёрко с лакомством, зачерпывает его и размазывает по лицу рэпера, не отводя взгляда от телевизора. Вытирает остатки мороженого о толстовку с кумамоном, которую Юнги надел только сегодня, и возвращается к поеданию сладости уже ложкой. – Ложись! Сейчас рванёт! – орет Хосок и прыгает за кресло, наблюдая, как эмоции одна за одной сменяются на лице друга. – Прощай, Чимин-и. Был рад знакомству. Намджун напрягается, готовясь спасать Пака. Джин хватается за голову и бежит за пятновыводителем. А Юнги… – Переборщил? Прости. … извиняется? Чимин даже голову от удивления поворачивает и застывает с ложкой во рту. Внимательно изучает лицо напротив. Прослеживает, как подтаявшее мороженое стекает по шее за ворот толстовки. Как ресницы слипаются от сладости. Как Юнги высовывает язык, пытаясь слизать лакомство. Что Пак не выдерживает и взрывается смехом. И смеётся так громко и искренне, что начинает икать. – Тебя как будто обкончали, – поясняет Чимин в перерывах между истериками. И смеяться начинают уже все. Даже подоспевший с ванишем Джин сгибается пополам, издавая звуки, больше похожие на скрип дверей. И все заливаются по новой, уже вслушиваясь в смех старшего. – 1:1? – интересуется Юнги, когда все, наконец, успокаиваются. – Считай, что ты прощен. И, кстати. Кто-то вчера обещал, что четыре дня педиком меня не будет называть, – вспоминает Чимин, тыкая пальцем в грудь рэпера. – Педиком обещал, – соглашается Юнги, встаёт с дивана и добавляет уже в дверях: – а вот гомиком – нет. Пак рычит и порывается бросить остатки мороженого в наглую рожу, но Джин успевает отнять его. – Размечтался. А полы кто потом мыть будет? – Как кто? Сокджин-хён, – радостно поясняет Хосок, вылезая, наконец, из-за кресла. – Чон Хосок, пойдем-ка поможешь мне, – ехидно улыбается старший. – Я давно не убирался в комнате Тэхёна. Хосок вздрагивает, вспоминая, как в прошлый раз Джин выносил из комнаты младшего баночку с тараканами, которых Тэхён ласково называл своими питомцами. Вздрагивает, но убежать не успевает, потому что его хватают за ухо и тянут в коридор. – Я вас любил! Завещаю все своё имущество Юнги! Скажите, что он был хорошим другом, – кричит Чон, и голос его заглушается хлопком двери в комнату Тэхёна. – А ты нет! Удачи в аду, – раздается в ответ голос Мина. Чимин с Джуном опять заливаются слезами от смеха, и Пак начинает чувствовать себя гораздо лучше. Даже забывает об утреннем разговоре с родителями и раздражающих сообщениях. Намджун предлагает глянуть недавно вышедшую комедию, на что Чимин охотно соглашается, и остаток вечера они проводят в уютной компании хорошего юмора и нового малинового мороженого. Пак задумывается, что уже не представляет свою жизнь без этих пятерых. Не представляет свою жизнь без вечных глупостей Хосока. Не представляет свою жизнь без супер заботливого Джина и рассудительного Намджуна. Чонгук вообще со вчерашнего вечера записался к Чимину в лучшие друзья, и они полвечера играли в приставку, конечно, когда Тэхён ушел на подработку. Пак свою жизнь даже без вечно злобного карлика не представлял. Потому что в моменты, когда тот молчал и не брюзжал, он Чимину даже нравился. И благодарить за все это следовало, как ни странно, Ким Тэхёна. Который бесящий, гиперактивный, заноза в заднице, но, тем не менее, лучший друг. И Пак улыбается, пишет другу смс, что прощает его, но мысль отомстить не отпускает. Лишь собирается дождаться нужного момента, потому что, как известно, «месть – это блюдо, которое подают холодным». – Хороший фильм, а ты – хорошая компания, – хвалит Намджун, когда у обоих уже слипаются глаза, а часы показывают час ночи. – Спасибо, ты тоже. – Слушай, Чимин-и. – М? – зевает Пак, уже открывая дверь в свою комнату. – Во-первых, я рад, что ты написал тот злосчастный фанф, потому что ты с нами, благодаря ему. А, во-вторых, Юнги никогда не извиняется. Это тебе так, чтобы было о чем ночью подумать, – улыбается Намджун и уходит в свою студию. А Чимин ложится на кровать, надеясь, что мгновенно уснет от переизбытка эмоций за день. Но, как назло, действительно, думает о словах лидера. «Юнги никогда не извиняется» И что прикажете делать?