POV Маша
Я разбита. Я сломана. Я растоптана.
Мне тяжело. Мне больно. Мне страшно.
Мне страшно просыпаться каждое утро день за днем, зная, что сегодня ничего не изменится. Что никто вдруг не подойдет и не скажет мне, что все мучения позади. Что я теперь не одна. Не скажет мне, что я могу забыть все эти издевки, каждое чертово мгновение, когда одноклассники так безжалостно использовали меня, гнобили, ненавидели, после чего сердце мое словно замерзало, а потом по чьей-то неосторожности выскальзывало из неопытных рук, ударяясь о жесткий серый пол и разбиваясь на тысячи мельчайших ледяных кусочков. Но никто не придет, и я никогда не услышу эти слова.
Каждое утро я иду в одну и ту же школу, к одним и тем же людям, с одними и теми же мыслями лишь о том, чтобы все это поскорее закончилось. Я не знаю, как избежать всех этих ощущений. Как избежать того, что все продолжают меня ненавидеть лишь за то, что я вообще существую. За то, что каждое утро я ступаю на порог этой школы. За то, что моя грудь вздымается от вздохов. Как мне перестать видеть эти угрюмые лица, в глазах которых читается полное безразличие? Хотя нет, скорее даже не безразличие, а чистая злость, ненависть, разливающаяся по их, казалось, невинным телам черной тягучей жидкостью, сливаясь с кровью воедино, образуя крепкий союз, превращающий людей в бездушные камни. Что я должна сделать, чтобы перестать чувствовать все это на своей шкуре? Вылететь из школы? Ослепнуть? Умереть?
Я не знаю.
И что бы я не пыталась сделать — все остается так же.
Все началось с класса так восьмого. Я была полной девочкой, которой сразу же дали прекрасно подходящее прозвище — " Жирная Мэри". Да, все привыкли слышать словосочетание "Кровавая Мэри", но увы, я была именно жирной. Одноклассницы насмехались, одноклассники обходили стороной. А сейчас я в 11 классе, за спиной годы борьбы с расстройством пищевого поведения. Я стала хрупкой, легкой, худой наконец-то.
Но ничего не изменилось.
Я все та же Жирная Мэри, которая предназначена только для того, чтобы снимать злость, накопившуюся в мешках с костями, которые смеют называть себя людьми. Они не люди, они — монстры. Ни капли сожаления, постоянно пустые глаза, словно кто-то просто вынул из них душу, оставив лишь оболочку. Неужели только я здесь могу что-то чувствовать? Хотя, я бы отдала душу за то, чтобы наконец перестать быть настолько восприимчивой ко всему, перестать постоянно накручивать себя по поводу отношения одноклассников, по поводу наигранности в семье, по поводу простой невезучести по жизни. Я устала от того, что мое сердце готово кровью истечь от малейшего замечания в мою сторону.
Я - изгой.
В мире более 7,5 миллиардов людей, и неужели ни один из них не может просто взять и появиться в моей жизни, словно спасательный круг, вытащив меня из всей этой грязи.
Я столько раз пыталась прорваться "в люди", начать жить полной жизнью, но тени прошлого ходят за мной по пятам, напоминая о том, что я не достойна иметь друзей, я омерзительна и ужасна. Мною можно управлять, манипулировать, меня можно использовать, а потом оставлять на произвол судьбы, словно никому не нужную сломанную игрушку.
И каждый день, раз за разом, я буду проходить через эти пытки, пока не появится кто-то, способный хоть немного сдвинуть рутину, способный изменить хоть малейшую часть. Ведь даже малейшее изменение — будь то простейшее "привет" от кого-то из одноклассников — способно понести за собой грандиозные перемены. Так работает эффект бабочки — от малейшего штриха зависит весь узор ее прекрасных крыльев.
И как же я ждала, чтобы кто-то внес тот самый штрих и в мою жизнь, тоже.
***
И однажды он пришел, мазнув черной краской по моим пестрым крыльям.
Сначала один раз.
А затем еще.
И еще.
Замазывая все оставшиеся яркие пятна, перекрывая их глухой чернотой.
***
Оглядываясь назад, я понимаю, что жизнь преподнесла мне совсем не светлые перемены, а моя душа тоже решила меня бессовестно предать, обратившись в бегство.
От кого?
От меня или от него?
Он пришел в мою жизнь внезапно, забрав все, что у меня оставалось на тот момент. Но при этом подарив мне бурю новых эмоций, новых чувств, новых ощущений.
Он спас меня, но был отнюдь не героем.
С его приходом жизнь сначала вспыхнула золотым пламенем, а затем провалилась в еще более темную бездну.
Но он был рядом, когда никого другого не было, он защищал, он успокаивал. Его глаза были наполнены тысячами красок, которые сменялись каждую минуту. Каждый день с ним был как серия любимого мистического сериала, каждый раз я требовала продолжения.
Он отгонял те самые тени прошлого, заслоняя меня от всего мира своим телом, но при этом сам заставлял ходить меня босиком по лезвию, разрезая ноги в кровь.
Его завораживал вид свежей алой крови.
Он был моим единственным лекарством, но при этом оставался самым сильным ядом, который медленно убивал изнутри все, что еще подавало признаки жизни.
Асмодей убивал все по порядку — умение сочувствовать, совесть, умение прощать. Но одну вещь он так и не смог убить во мне.
И эта вещь - любовь.
