У тебя сильные крылья

В итоге они притопали к «‎Маку»‎ у метро. Белобрысый ткнулся к терминалу, шустро натыкал там чего-то и, получив квитанцию, встал в очередь за раздачей. Время было летнее и буднее, так что народу набилось много. Толкотня же парня, казалось, не смущала, он с блаженным выражением на лице созерцал народ, а Игорь продолжал на него злиться. Только злость эта была какая-то… не такая, искренняя, яркая, а не мутная, как на Виталика, или Катю, или остальных вроде как друзей-приятелей из лицея. Этот пацан ему скорее нравился, чем действительно раздражал, просто бесил своим поведением. И неизвестность тоже бесила. Злость бежала по венам и бодрила, слишком давно он не испытывал таких ясных эмоций. Вот белобрысый нырнул к стойке выдачи, подхватил поднос и ринулся искать свободный столик. Нашел, бахнул подносом и уселся. Игорь с интересом наблюдал двойной набор своего любимого. — Я Гера, — наконец представился парень, взял в руки соломинку картошки и ткнул ее в сырный соус. — Будем заново знакомы. Игорь потянул пленку с соуса барбекю. Он всегда его брал, когда заглядывал в «‎Макдональдс»‎. — Игорь. — Да я знаю, у меня ж память не отшибло. Гера скинул с плеч сумку, рванул молнию и принялся сосредоточенно что-то искать. Игорь разворачивал бумагу на бургере и удивленно разглядывал своего неожиданного визави. Гера не вписывался в стройную колону его друзей-приятелей. Пирсинг над губой ровно посередине, полбашки выбрито, с плеч свисает светлая клетчатая рубашка с оборванными рукавами. Он был из так называемых «неправильных» людей, с которыми «Гошеньку, слава богу, ничего не связывает». Гера тем временем положил на стол свой смартфон и пододвинул ближе к Игорю. Он скосил глаза вниз и увидел открытый диалог во «ВКонтакте». «Мать сегодня снова Смирнову пригласила». «Так обхаживала будто сама собирается ее трахнуть». «а потом внезапно свалила по делам и оставила нас двоих в квартире». «Я чуть ли не в голос ржал». Рядом с сообщением красовалась незнакомая Игорю аватарка. «Бля Белов мне бы мать так шлюх приводила как под тебя баб подкладывают». «Тебе лишь бы подъебать». «А я рванул в ванну налил в презик воду и сука хоть бы один целый оказался». «Суука малолетний папаша». «Думаешь мать?» «Да хоть бы и Смирнова. Стремно блять». Игорь задумчиво ткнул на незнакомую аватарку — при ближайшем рассмотрении обнаружилась пафосная фотка курящего на развалинах парня, так что лица не разглядеть. Но Игорь себя все равно узнал. В профиле значилось «Бел Дергачев». Фейк, значит. Он вернул взгляд на Геру. Тот увлеченно жевал. — Мы типа друзья? — Конефно, — радостно закивал Гера. — Самые что ни на есть наилучшайшие. Вообще с твоим ублюдским характером только я тебя и мог вытерпеть. — Моим ублюдским характером? — Ой, только не говори, что вдруг заделался блядской ромашкой на самом деле, — Гера скривился и потянулся за колой. — От этих твоих вывертов всегда было тошно, но ты хотя бы так вел себя только на людях. — Ты всегда такой бесячий? — Ага. Ты вообще нихера не помнишь? Вот вообще? — Да вообще, — раздраженно буркнул Игорь, шестеренки в голове отчаянно работали. — Так какого черта, Гера самый наилучшайший друг, ты объявился только сейчас? Я почти год как в непонятках живу. — Да мы с тобой посрались, как сучки, — с готовностью объяснил Гера. — Мы вечно сремся. Обычное дело. А я смотрю, ты все не онлайн да не онлайн. На звонки абонент не абонент. Меня отец в Германию сослал учиться, так что заявиться к тебе на порог не мог, друзей у нас общих нет, а мать твоя меня не выносит. Ток недавно во всем разобрался в общем. И вот явился спасать друга. Мать твоя не могла упустить такой возможности, должна была попытаться слепить из тебя настоящего пай-мальчика. Ты, конечно, всегда старался вести себя аки ромашка среди дерьма, но ты ж ебнутый, как сорвешься, так палишься. — Че за теория заговора? — Ой, да если все устраивает, то я пошел, — тут же ощерился Гера, но даже для виду не сделал попытки встать со своего места. — Бля, памяти нет, а характер все такой же дерьмовый. И каким-то внутренним чувством Игорь почуял, что они действительно могли бы дружить. И стало как-то полегче, а то от мысли, что его лучшим другом был Виталик, сводило какой-то тоской. — Вот же бесит, — сказал Игорь, откидываясь на спинку кресла. — И че делать теперь? Сраться с матерью и съезжать? Да по деньгам пока не так шоколадно. — Че, все алименты спустил? — понимающе хмыкнул Гера. — Ты вечно тратил бездумно. — Да немного есть, но всякие депозиты, еще и хату искать. А я как бэ еще несовершеннолетний. — Вечно у тебя радикальные решения, сразу съезжать. А попытаться попиздеть с маман не вариант? — И что, мама не пошлет меня с такими разговорами? — Игорь скептически вздернул бровь. — Ахах, выльет на тебя ушат помоев, какой ты у нее неблагодарный сын. Могу подогнать вариант. С жильем. Ток жить с пацаном придется, он немного того, две попытки суицида, надо бы присмотреть. — Ебанулся? — искренне уточнил Игорь. — А если я приду, а он вздернутый висит? Предлагаешь мне психологическую травму на всю жизнь? — Ебнешь еще одну амнезию, — Гера заржал. — Да ладно, топовый пацан, тихий, ненавязчивый. Ниче он при тебе не сделает. Может, его от одиночества так торкает, а с тобой полегче будет. — Не наркоша хоть? — Неа, музыкант. Играет на чем-то, то ли на скрипке, то ли на флейте. — А говоришь, тихий. — Игорь вздохнул. — И че я тебе верю? — Да я лапушка-зайчик, — Гера сосредоточенно скорчил лицо, которое, по его мнению, должно было выглядеть милым. — Херовый аргумент. Может, я хоть еще переписку почитаю? — А там нет нихера. Я истеричная сучка, так что удаляю переписку чуть что, этот кусок оставил на память просто. Ну и чтобы вклеить в открытку, если вдруг Катька твоя рили залетит. Вот после этого Игорь уже не сомневался, что с Герой они по-настоящему дружили. — Ебанатство. Игорь сам удивлялся, что так легко подорвался съехать. И только побросав в сумку шмот, понял, что хотел этого весь год. Свалить из этой безликой комнаты, от поверхностных отношений со всеми и навязчивой заботы матери. Сбежать от Гоши и оставить его позади. Что не хватало только толчка, чтобы выпустить все накопившееся раздражение и выпинать самого себя из опостылевшей спячки. Он оглядывался и понимал, что даже забрать с собой толком нечего. Комп жалко, но денег хватит на ноут, а больше здесь не было ничего его. Гера сидел на кровати, поджав под себя ноги. — Не, ну ты всегда так жил, — сказал он, разглядывая комнату. — Не хотел тревожить родителей. Они у тебя всегда были немного двинутые, а как отец ушел, так мать вообще поехала. Чуть что за сердце хваталась. У тебя вся жизнь в компе была, видимо, его почистили перед твоим возвращением, раз ты ничего интересного не нашел. А в комнате почти ничего не меняли, плакаты со стен содрали, фотку вон Катькину на тумбочку поставили — какая пошлость! У тебя еще фигурки сисятых баб из оняме стояли, жалко, что их выбросили, это я тебе дарил. — Анимешник? — Ага, я от тебя за это в первую нашу встречу пиздюлей отхватил. Для тебя что эмо, что анимешник, что пидор — все одно. — Чувствую себя каким-то гопником. — О, с гопотой ты тож дрался. — Вот тебе и «Гошенька такой хороший мальчик». — Гоша, ты дома? — раздался из коридора мамин голос и хлопок двери. — Да, мама, — Игорь вышел, помог женщине отнести пакеты на кухню. Под сердцем немного екало от того, что он собирается сделать, но несильно. Он теперь даже не был уверен, что Гоша не сделал бы ничего подобного. Гера тоже подошел к кухне и замер в дверном проеме. — Как экзамены? — мама вытащила из пакета замороженную фасоль, обернулась и сбледнула с лица. — Здравствуйте, теть Зин, — Гера растянул губы в дружелюбной улыбке, такой сахарно-приторной, что у Игоря скулы свело. — Герман? — сипло сказала женщина и села на стул. — Ты что тут делаешь? — Да вот встретились, — Гера очаровательно улыбнулся. — Игорь пригласил зайти. — Я думала, вы больше не общаетесь. — Как поссорились, так и помирились. К тому же Игорь не помнит, в чем соль, так что даже прощения просить не пришлось. Мама поджала губы. — Игорь, я не знаю, что он тебе наговорил. Но Герман совершенно не подходящая для тебя компания. Мы говорили об этом, и ты согласился со мной. Он вечно втравливал тебя в неприятности. Игорь выгнул бровь и выразительно посмотрел на Геру, тот только пожал плечами, мол, что есть, то есть. — Ты почистила мой компьютер. Лишила меня тех друзей, которые нравились мне, а не тебе. — Я хотела как лучше. — Ты хотела куклу, — Игорь почувствовал, как чужие пальцы сжались на его плече, опустил глаза в пол, разглядывая свои носки, и продолжил уже спокойнее. — Что еще, мам? Я не верю, что ты могла перекроить всю мою жизнь, но что еще ты у меня забрала? — Я ничего у тебя не забирала. Меня оскорбляют твои домыслы, твои подозрения, то, что ты веришь этому маленькому ублюдку, а не родной матери, — мать уже даже не чеканила каждое слово, шипела, словно гадюка. — Ты хоть представляешь, чего мне стоил этот год? Каково было смотреть на тебя и не знать, очнешься ли ты когда-нибудь? Сколько сил, денег и времени ушло на твое восстановление? Но ты все равно веришь тому, кого видишь в первый раз в жизни. Щенку, который оскорбляет твою семью. Вы поссорились с ним и перестали общаться еще до аварии, я не говорила тебе о нем, потому что хотела защитить. Игорь снова предпринял попытку достучаться до матери. — Он мой друг. — Он таскался за Гошей, словно прибившийся щенок, портил моего сына, но тебя он у меня не заберет. — Мама… — Я требую, чтобы он ушел. Ты будешь делать, что я скажу. Ты будешь тем, кем я скажу. Пока ты живешь в моем доме. — Не переживай, я больше не живу в твоем доме. Мама театрально схватилась за сердце. Гера отпустил его руку и вышел из кухни, а Игорь подошел к шкафу, накапал в стакан с водой корвалол, поставил на стол. В прихожей Гера уже завязывал шнурки на кедах, в ногах у него лежала Игорева сумка. В коридор мама не вышла. — Чувствуешь себя ублюдком? — весело спросил Гера, пока они шли к метро. — Нет, — честно отозвался Игорь. Что-то стопорило это чувство, он вообще мало сочувствовал другим людям, строго воспринимая их отдельно от себя. Вот есть Игорь, а есть кто-то еще, там, и его они не касаются. — Я зол. — С сердцем у нее все нормально, — сказал Гера. — Тебя еще в тринадцать этим было не пронять. — Какие неприятности она имела в виду? — Драки. Но тут ты был виноват со своим характером, бешеный был всегда, я за тебя сколько раз огребал. Но твоей мамочке же не объяснишь, что это не я тебя порчу, а просто ты при мне никого из себя не строишь. Накуренный ты как-то домой пришел, это с моей подачи, признаю. А вообще ей все, что не кружок в школе, — неприятности. Игорь больше вопросов не задавал. Искоса смотрел за вышагивающим рядом парнем, наблюдал. Гера каким-то странным образом вызывал доверие, может, говорил то, что легко укладывалось в его картину мира. Может быть, ловко манипулировал, а может быть, и правда хорошо его знал. Может быть, Игорь и зря ему доверился, но отступать не хотелось. Сейчас, вышагивая прочь от отчего дома, он чувствовал себя так легко, словно с него внезапно сняли цепи. С сегодняшнего дня он может быть тем, кем захочет. Может стать маминым Гошей или тем ублюдком, о котором говорит Гера. Может стать кем-то еще, главное этого кого-то найти и вытащить на свет. Если человека делают воспоминания, он создаст новые. Ему не нужна своя память, ему не особо интересно, что было в его жизни раньше. Все равно того парня больше нет, а вернется ли он, никто не знает. Игорь не собирается цепляться за него и с удовольствием похоронит его вместе с утраченными воспоминаниями. Игорю никогда не нравился Гоша. — Лицо у тебя такое решительное, — сказал Гера. — Мы не друзья, — сказал Игорь, поворачиваясь к нему. — Я тебя не знаю. — Да пофиг. — Гера пнул носком консервную банку. — Я все равно завтра обратно в Германию. Я свой дружеский долг выполнил, дальше ты сам. — Серьезно? — А че, думаешь, ты один такой крутой-независимый? — губы тронула ухмылка. — Я тебя нынешнего тоже не знаю, да тебя нынешнего-то и нет. Ты год зря прошляпил, ничего нового в тебе нету, а из старого только дерьмо, которое никакая авария из тебя не выбьет. — Какой же ты бесячий, — выдохнул Игорь и поправил сумку на плече. — Я охуенный, — Гера самодовольно ухмыльнулся. Хреново, конечно, что заново все начинать придется в компании какого-то суицидника, но что поделаешь. Подкопит деньжат за месяц-другой, может, отцу на уши присядет и съедет. Ну или совсем сам, если отец решит опрокинуть. Ему совсем скоро восемнадцать, разберется как-нибудь. Привез его Гера на другой конец города, по меркам Москвы в другой мир вообще. — Ток от метро еще на автобусе добираться, — сказал он, притормаживая на остановке. — Но он вроде часто ходит. Автобусы Игорь иррационально недолюбливал. Может, потому что покоцало его именно в автомобильной аварии, может, потому что четкого расписания они никогда не придерживались, а Игорь очень ценил точность. Пацан Геры жил в окруженной деревьями пятиэтажке, конечно, на пятом этаже. Конечно, лифта не было. Гера взлетел по лестнице так стремительно, словно вообще не касался ступенек, Игорь тяжелее, он за год хоть и восстановился и даже регулярно захаживал в тренажерку, но все эти скоростные забеги вообще его не радовали. — Давай, детка, будь милым, — сказал Гера, вдавливая кнопку звонка. — А то он выгонит нас с твоим суровым еблищем. — Он вообще в курсе, что ты ему сожителя притащил на хвосте? — закралась в голову нехорошая мыслишка. — Неа, — Гера расплылся в улыбке то ли Игорю, то ли открывающейся двери. — Привет, малышка. Игорь постарался придать лицу выражение попроще, перевел взгляд вперед и сглотнул. Пацан на пороге кутался в растянутый зеленый свитер больше ему на несколько размеров и от этого казался еще мельче, чем был на самом деле. Он был не ниже Игоря, но тоньше раза в два. Густые темно-рыжие волосы крупными кольцами падали ему на узкие плечи, кожа бледная чуть ли не до голубизны и огромные в пол лица неестественно лазуревые глаза — такие светлые, что кажутся прозрачными. И смотрят в каком-то суеверном ужасе. Игорь понял, что неприлично залип на этих глазах, соскользнул взглядом вниз и стало еще хуже: ворот свитера не скрывал тонких хрупких ключиц с темной ямочкой. Он закрыл глаза, давая себе передышку и гоня все мысли. При всей своей хрупкости парень не походил на девушку, так что его реакция совершенно неуместна… хотя подождите, почему это? — Малышка, я к тебе вот гостя привел, пустишь? — раздался над ухом Герин голос, и Игорь влепил себе мысленную оплеуху. Даже если и нет ничего странного в том, чтобы пялиться на парня, не стоит сейчас пугать его, так откровенно исходя слюной. А то действительно выгонит же. Рыжий продолжал разглядывать их так, словно на его порог заявилась сама смерть, и Игорь подумал, что вполне возможно, они с Герой ни разу не друзья. В общем, Гера и не говорил ничего о дружбе. И куда же он вляпался? Наконец пацан опустил взгляд в пол и пропустил их внутрь. В квартире было прохладно, отопление уже отключили, а деревья не давали пробиться внутрь еще слабым лучам солнца. И тихо. Игорю даже стало как-то неуютно от такой тишины. Если у него всегда так, неудивительно, что у него депрессия. — Знакомьтесь, Игорь, эта прелесть — Лель. Лель, это Игорь, мой друг, — радостно представил их друг другу Гера. — Он, правда, не помнит, что он мой друг, ибо у него амнезия. Но тебе же лучше, он сейчас такой милашка, я тебе точно говорю, мне есть с чем сравнивать. Лель медленно кивнул и поднял на Игоря свои прозрачные глаза. Игоря снова повело, так что он тут же принялся оглядываться вокруг. Они топтались в небольшом коридоре — ничего необычного, вешалка, тумба с зеркалом, несколько пар стоптанных кед. — В общем, Игорю негде жить, он рассорился с предками и гордо ушел из дома. Приютишь? Так как Лель перевел взгляд на Геру, Игорь снова рискнул посмотреть на него. Красивый. Такой нежный, потерянный, и, кажется, умеет разговаривать одними глазами. Вон сколько в них возмущения. — Ох, — Гера словно бы почувствовал себя неуютно под этим взглядом. — Лель, давай наедине немного поболтаем, а? Лель глубоко вздохнул, махнул головой, зовя за собой, и вышел из коридора в комнату. — Белов, две минуты, сейчас все будет, — сказал Гера и двинулся следом. Игорь остался стоять истуканом в прихожей. О чем там шушукались эти двое, было не слышно, зато до него донеслись звуки музыки, достаточно громкой и какой-то неестественной после такой оглушительной тишины. Наверняка Гера врубил что-то, дабы Игорь не подслушивал, можно подумать, ему больше делать нечего. «Больше не будет больно и плохо / Сегодня не кончится никогда» — растекался по квартире тонкий женский голос. Текст был Игорю не знаком, а вот голос — да, только вот фиг знает откуда, не похоже на попсу, на которую натыкаешься в каждом торговом центре. «Давай не будем / Завершать картину нашу, / Бросим так, оставив смутные мазки». Музыка стала тише, и в коридор выпорхнул довольный Гера, а следом выглянул совсем невеселый Лель. — Я договорился, ромашка, можешь проходить. А мне пора, папаня уже эсэмэсит, у меня как будто вибратор в штанах. Удачи. — Может, хоть номер свой оставишь? — У Леля есть. И был таков.