Сказочный сон мне приснился к утру,
Как встретил тебя я под пение струн,
И с тобою вдвоём, мы тихонько, без слов,
Подхватили её, ту мелодию снов.
Песню наших сердец, что стучат в унисон,
В ритме лёгком, как детство, и быстром, как сон.
Никак не напеться, с тобой моё сердце,
Под эту музыку, mi corazon!
Ай, не напеться! Ой, бьются часто,
Два сердца вместе — эх, что за сон!
Поверь, моё счастье, стучит моё сердце,
Лишь для тебя только, mi corazon!
Генри пел негромко, но красиво, с нежностью глядя на жену. Мелодия лилась, а Нора и Барри тихонько подпевали песне. Потом следующей, и ещё одной, и ещё… Когда они, наконец, закончили, на часах было уже очень поздно, а за окном всё ещё грохотал гром, но дождя, как ни странно не было. Барри с мамой поднялись наверх в его комнату, и Барри, переодевшись в пижаму, юркнул под одеяло, так что наружу торчал лишь нос. Мама села ему в ноги и подоткнула одеяло. — Мам, — неуверенно заговорил Барри. — Что такое, малыш? — А как ты поняла, что любишь папу? — Нора улыбнулась ему. Он знал, как познакомились его родители. Это случилось на берегу моря, в маленьком городишке, где Нора работала в цветочной лавке, а Генри путешествовал вместе со своим братом. Однажды, когда Генри выступал на площади и пел, он вдруг увидел рыжеволосую девушку с цветочным венком и пригласил её на танец. Той девушкой оказалась Нора. — Это было очень необычно, Барри, — заговорила Нора. — В то время я общалась с помощью языка цветов, по большей части. У меня была даже традиция — при знакомстве характеризовать своё первое впечатление от человека букетом цветов. И это работало на всех, до тех пор, пока я не встретила твоего папу. При виде него я потеряла дар речи и понятия не имела, как охарактеризовать его. Он был такой яркий, свободный и живой, что у меня просто захватило дух. В конце концов я нашла тот цветок, который характеризовал мои чувства. — И что же это было? — Aconitum. — Рыцарство?! — Да, — кажется, Нора немного смутилась. — Твой папа был воплощением рыцарства, и он был тем, кого я ждала так долго. Но мне потребовалось много храбрости, чтобы подарить ему этот букет. И ещё больше, чтобы подложить ему лепестки красной розы. — Почему ещё больше? — Потому что красные розы по праву считаются королевами среди цветов. Язык цветов — это язык любви, и красные розы и обозначают эту самую любовь. И их нельзя дарить кому попало, Барри. Как говорил мой отец: «Лишь человек, которого ты любишь всем сердцем, принимая со всеми недостатками и достоинствами, за которого отдал бы жизнь, не задумываясь ни на секунду, и с которым бы ты пошел хоть на край света, достоин этой розы. И пока ты не поймёшь, что всё именно так, прибереги алую розу для лучшего дня.» — Твой папа был смешной. — Я знаю, малыш. — Я люблю тебя, мам. — Я тоже люблю тебя, Барри, — Нора наклонилась и поцеловала его в лоб. Она поднялась и, подоткнув одеяло, вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой, так что в узенькую щелочку проникала полоска света. Барри закрыл глаза, медленно проваливаясь в сон. Ему казалось прошла всего секунда, когда внизу раздались странные звуки. Барри открыл глаза. За окном было ещё темно, а часы, стоявшие на тумбочке, указывали на половину двенадцатого. Снизу раздался звук разбивающегося стекла, а затем женский крик. Барри вскочил и пулей выскочил из комнаты. Он бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и сердце его бешено колотилось. Аллен спустился и рванул в гостиную, но сразу же замер на пороге комнаты. Глаза его в ужасе расширились. Посреди гостиной сидела мама в ночной сорочке. Лицо её было испуганно, в глазах были слёзы, а вокруг неё носились два вихря — один красный, другой ярко-желтый. Это походило на бешеную карусель, у Барри закружилась голова. — Мама! — закричал он. — Барри, не подходи! Желтый вихрь вдруг замедлился, и Барри отчётливо увидел в нём человека с красными глазами. Человек бросился к Аллену, но тут живот мальчика скрутило, и он вдруг обнаружил, что находится посреди дороги в квартале от дома. За спиной его был школьный рюкзак, но Барри, не особо задумываясь, как он оказался там, бросился бежать к собственному дому. Он никогда не бегал так быстро. Страх подгонял его, и он бежал, задыхаясь и падая, но снова поднимаясь и продолжая бежать. Барри оказался возле дома через минут десять, и там уже были люди. Он увидел, как двое мужчин выводят его отца из дома, заламывая ему руки за спиной. — Папа! — закричал он. Генри заметил сына, и лицо его побледнело. — Барри! — Папа, куда они тебя ведут? — закричал он, но отец не успел ответить, исчезнув вместе с мужчинами. Барри бросился в дом. Девушка со светлыми волосами попыталась его остановить, но он пронырнул под её рукой и прошел вперёд. Рядом с диваном лежало тело, закрытое тонкой тканью. Сердце Барри сжалось. Он упал на колени и резко откинул край ткани. Огромная лавина чувств нахлынула на Барри. Нора была бледной, с широко раскрытыми глазами, и рот её был приоткрыт, словно она хотела что-то сказать, но не успела. — Мама… — дрожащим голосом прошептал мальчик. Ничего не изменилось. — Мама! Барри почувствовал, как дрожь волнами проходит сквозь его тело, а пол в комнате задрожал. Какая-то женщина закричала: «Он сейчас разрушит тут всё!», но она ошибалась. Барри не хотел, чтобы кто-то пострадал. И вместо этого начало происходить кое-что другое. От места, где ладони Барри касались пола стали прорастать цветы. Множество цветов. Анемон, Базилик, Гелениум, Горчица, Пион, Лишайник, Кипарис, Алоэ и Бархатцы, которых было особенно много. Цветы окружали Барри и Нору повсюду, создавалось впечатление, будто они были в каком-то прекрасном саду. У мальчика потяжелело в животе. Ему хотелось закричать, взвыть от боли, но он лишь заплакал и горячие слёзы полились из его глаз мощным потоком. Кто-то закрыл тело, и чья-та ладонь осторожно сжала его плечо. Барри поднял голову и увидел молодого парня с тёмными волосами и ярко-голубыми глазами. — Мне очень жаль, малыш, — прошептал он, а Барри снова заплакал. Слова парня поставили точку. Его мама действительно была мертва.***
Его отца обвинили в убийстве его матери и приговорили к пожизненному заключению в Азкабане. И как бы ни пытался Барри убедить всех и каждого, что это был не Генри, все его попытки провалились. Его попросту никто не послушал, списав всё на то, что мальчик пытается защитить отца. Барри отправили в приют, находящийся в какой-то глуши. Дети здесь были хорошо воспитанные и при этом невероятно жестокие, а воспитательницы и учителя — чёрствые и грубые, каждый из которых выглядел так, словно под носом у них находилась кучка помёта. Барри было плохо здесь. Каждую ночь ему снились кошмары, из-за чего он просыпался с криком. За это на него кричали, а иногда даже били. Дети постоянно дразнили его и старались превратить жизнь Барри в Ад. Но Аллен терпел, уходя к себе в комнату и тихонько плача. Лишь один человек относился к Барри с сочувствием. Милая, пухленькая нянечка, мисс Диффенбах, старалась заботиться о мальчике. Она всегда оставляла ему какой-нибудь еды, приносила книжки или успокаивала его после ночных кошмаров. Она была лучиком света в этом мрачном царстве, и в благодарность за заботу Барри постоянно дарил ей самые красивые цветы. Цветы по-прежнему оставались частью его жизни. В его комнате стояло несколько вазочек, сделанных из пластиковых бутылок, наполненных букетами с цветами. Они менялись в зависимости от настроения Барри, а неизменными оставались лишь три цветка: Ромашка (Сила в трудные времена), Эрика (Одиночество), и, конечно же, Мох, который напоминал ему о маме. Барри старался не думать о ней, потому что это очень сильно ранило его. За всем этим выживанием он совсем позабыл о своей находке, которая вскоре дала о себе знать. На девятую ночь пребывания в приюте Барри не спалось. За окном бушевала гроза, и, то и дело, сверкали молнии, а Барри лежал на кровати, считая трещины в потолке. Вдруг он услышал какой-то скрежет, доносившийся со стороны стола. Барри нахмурился и, отвлёкшись от своего занятия, сел на кровати. Он прислушался, пытаясь понять, не показалось ли ему, но в этот момент скрежет сменился хрустом, а затем раздался писк. Барри соскочил с кровати и заозирался, пытаясь найти источник звука. Взгляд его остановился на рюкзаке, и мальчик потянулся к нему. Немного повозившись с молнией, Барри смог открыть рюкзак. Писк усилился, и Аллен, наконец, понял, что стало его причиной. Дрожащими руками он достал заветный предмет. Яйцо покрылось трещинами и сильно вибрировало, испуская искры и молнии. Одна из чешуек, находящаяся у верхнего конца яйца, где сходились все трещины, вдруг покачнулась и упала на пол, а в образовавшейся дырке Барри увидел желтый глаз. От неожиданности мальчик выронил яйцо, и оно упало на пол. Приземлившись, яйцо возмущенно пискнуло, а затем начало лысеть. Чешуйки падали одна за другой, пока больше половины не оказались на полу. Существо, находящееся внутри, напоминало гусеницу, замотанную в кокон. Но тут существо пискнуло, остатки скорлупы разломились. Барри был так шокирован, что забыл, как дышать. Это был маленький дракончик, который увлеченно слизывал белую плёнку со своего тельца. В длину он был не больше семи дюймов. Чешуя его отливала алым. Расправленные крылья дракона были в несколько раз больше туловища, они были плотными и перепончатыми. Морда дракона была вытянутая, с острыми зубами и четырьмя шипами по бокам головы, венцом которых служили два рога, чуть загнутые вниз на самых концах. У дракона были две пары лап, на каждой из которых по четыре пальца с острыми когтями цвета слоновой кости. Цепочка невысоких шипов тянулась от основания черепа до самого кончика хвоста, который выглядел как треугольник, перевёрнутый основанием вверх. Барри охнул, и дракон тут же резко повернул голову, выпучив на него ярко-желтыми глазами с узкими, как у ящерицы зрачками. Мальчик застыл, и какое-то время они молча смотрели друг на друга, но вскоре дракончик утратил к нему интерес. Он замотал головой и принялся прыгать по комнате, неуклюже натыкаясь на мебель и стены. Он даже взлетел, правда невысоко, оторвавшись от пола на десять футов, а затем, громко визжа, плюхнулся на кровать и тихонько заскулил, прижимаясь к подушке. Сердце Барри сжалось. Он поднялся с пола и, подойдя к кровати, осторожно присел на её краешек, ожидая реакции существа. Дракончик уставился на него своими большими глазищами, а затем подполз ближе. Барри улыбнулся, вытянул правую руку вперёд и прикоснулся к дракончику. Стоило указательному пальцу коснуться чешуи, как мощный заряд непонятной энергии прошел сквозь него, стремительно распространяясь от руки к остальному телу. На секунду Барри показалось, что всё его тело — сплошная энергия, но это чувство мгновенно исчезло. Правая рука мальчика онемела, её будто пронзили тысячи маленьких иголочек. Затем ладонь словно обожгло огнём, и Барри всхлипнул от боли. Всё кончилось так же внезапно, как и началось. Барри посмотрел на свою ладонь, и глаза его в ужасе расширились. От указательного пальца вниз шла белая линия, тянущаяся до самой середины предплечья. От этой ломаной линии расходились другие, чуточку более бледные, и в целом вся эта картина напоминала молнию. Барри захлопал глазами от растерянности, пытаясь понять, что с ним такое случилось. Дракончик пискнул, привлекая внимание. Барри поднял голову, а малыш подпрыгнул к нему и начал тереться шипастой мордой о его ладонь. И в этот раз это было не больно, наоборот, по всей ладони шло тепло, медленно ползущее вверх. Мальчик облегченно выдохнул и уже более уверено погладил дракончика, проводя ладонью по всей длине хребта. Тот довольно замурлыкал, а Барри почувствовал, словно к его мозгу прикоснулось какое-то невидимое щупальце. Он насторожился, а ощущение повторялось вновь и вновь, с каждым разом всё усиливаясь. Барри словно чувствовал чьё-то присутствие в своей голове. Это было похоже на связь. Но затем Барри услышал звук, словно урчание в животе. Он удивленно посмотрел на дракончика, который голодно хлопал ртом. — Да ты должно быть голодный! — догадался Барри, и дракончик уверенно закивал, словно поняв всё. Аллен закусил губу, призадумавшись, чем он может угостить своего питомца. На тумбочке стоял второй ужин, принесенный мисс Диффенбах: кружка топлёного молока и пряник, лежавший на блюдце. Барри соскочил с кровати и подошел к тумбе. Он убрал пряник с блюдца и налил молока. Затем он повернулся к дракончику, который увлечённо наблюдал за его действиями, и показательно похлопал по поверхности тумбы. Малыш вспорхнул и, преодолев такое короткое расстояние, плюхнулся на тумбу. Барри указал на блюдце с молоком. Дракончик подполз ближе и принюхался, а затем поднял голову и осуждающе посмотрел на Барри. — Ну уж прости, это всё, что есть. Молоко полезно для новорождённых. Дракончик совершенно по-человечески вздохнул, но всё же принялся лакать молоко. Барри нагнулся и достал из-под кровати коробку из-под обуви. В ней он хранил всё то съестное, что не было скоропортящимся, и что ему удавалось пронести мимо воспитательниц. Барри открыл крышку и оглядел запасы, выискивая кое-что особенное. Наконец он нашел их. Он достал из коробки два вчерашних пирожка с мясом и, разломив их, положил рядом с питомцем. Пирожки были едва ли не больше него, но всё же дракончик с радостным визгом накинулся на мясо. Барри, наблюдая за тем как малыш становится всё круглее, невольно рассмеялся, из-за чего дракончик грозно посмотрел на него. Барри поднял руки в знак покорности. — Ладно, ладно, ешь, — дракончик кивнул, удовлетворённый его ответом, и снова вернулся к трапезе. Пока дракончик ел, Барри убрал коробку обратно под кровать и принялся собирать осколки от яйца. Он собрал их в пакет и засунул в один из ящиков стола. К тому моменту как он закончил, дракончик съел один из пирожков и уже потянулся ко второму, но Барри остановил его. На возмущенный писк он пояснил: — А чем я тебя утром кормить буду? — Дракон снова пискнул и возмущенно укусил Барри за палец, отчего выступили несколько капелек крови. Аллен покачал головой и убрал пирожок в пакет, а затем в ящик стола. Дракончик перепрыгнул с тумбы на кровать и свернулся калачиком на подушке. Барри лёг рядом, и стоило его голове коснуться подушки, как он тут же уснул. Барри проснулся от писка прямо в ухо. Он вздрогнул и вскочил, едва не упав с кровати. Дракончик радостно прыгал по подушке, пища и курлыча. Наблюдая за ним, губы Барри невольно расплылись в улыбке. Значит, это всё был не сон, и дракончик действительно был реальным. Он осторожно погладил малыша, почесав за ухом. Дракончик замурлыкал, а Барри заметил, что «молния» на его руке за ночь побледнела, став серебристой, и на молочно-белой коже это очень хорошо выделялось. Но Аллену не показалось это помехой. Он обязательно что-нибудь придумает, ведь, святая радуга! У. Него. Есть. Живой. Дракон. И он ни за что не откажется от него. Барри бросил беглый взгляд на часы: до подъёма оставалось чуть больше часа. Он поднялся, заправил кровать и переоделся из пижамы в привычные джинсы и футболку. Всё это время дракончик сидел на тумбочке, нетерпеливо похлопывая хвостом, ожидая пока его покормят. Барри достал из стола пирожок и дракончик с радостным воплем накинулся на него. Мальчик усмехнулся. Он сел на кровать, рассматривая дракончика. Барри поразился красоте его чешуи — тёмно-алая, словно рубин, и такая же гладкая и блестящая, как драгоценный камень. Дракончик, словно почувствовав, что на него смотрят, оторвался от еды и уставился на Барри в ответ. Его глаза были завораживающими и невероятно умными. Аллен в полной мере осознал, что перед ним живое и мыслящее существо, за которое он теперь был в ответе, и с которым у него, по всей видимости, была связь. — Меня зовут Барри, — представился он, чувствуя себя несколько неловко. — Вообще-то меня зовут Бартоломью, но мои родители звали меня Барри. «БАРРИ» Мальчик вздрогнул, услышав чужой голос в своей голове. «БАРРИ» «БАРРИ» Он шумно выдохнул. — Ты можешь говорить? «Да.» — Это из-за нашей связи? «Да. Если хочу. Или мой человек хочет.» — Твой человек? — удивлённо спросил Барри. «БАРРИ» — Я твой человек? «Да.» — Но почему? «Потому что ты Мой Человек. Я выбрал тебя.» — Не лучший выбор, — усмехнулся Аллен. — Я недавно потерял родителей, живу в приюте, и все считают меня сумасшедшим. «Ты волшебник. Ты особенный.» Барри улыбнулся, вспомнив о письме, лежавшем в глубине рюкзака. Хогвартс теперь казался ему таким далёким и недосягаемым, что он в него почти не верил. Как и в то, что однажды выберется отсюда. Барри вспомнил об отце и его рассказах о волшебной школе, и на глаза навернулись слёзы. Мальчик быстро смахнул их, и вдруг одна мысль пришла ему в голову. — Эм, да, я волшебник, как и мой отец, но я боюсь, что если о тебе узнают другие волшебники, то нас разлучат. «Они не узнают.» — Ну, знаешь, если ты вырастешь размером с дом, скрывать тебя будет, кхе-кхе, довольно проблематично. «Я не вырасту. Мой род небольшой.» — Насколько небольшой? — уточнил Барри. В ответ у него в голове возникли разные образы. От мелкой ящерицы, до огромного дракона, живущего в скале. «Мой род может менять размер. Это не проблема.» — Оу, ну тогда ладно. «Нас никогда не разлучат. Я не оставлю тебя.» Барри благодарно улыбнулся дракончику и ласково погладил его по голове. Малыш замурлыкал. — Ну тогда, раз уж мы не собираемся разлучаться, то думаю, нужно дать тебе имя, — сказал Барри. — Начнём вот с чего: ты он или она? «Он. И у меня есть имя.» — Воу, это просто отлично. Ну, и как тебя зовут? «Флэш.» Барри рассмеялся. — Как супергероя? «Нет. Не знаю. Это имя от отца.» Мальчик снова рассмеялся, удивляясь абсурдности ситуации. Его дракона звали Флэш, прямо как его любимого супергероя. Ирония судьбы, ничего не скажешь. Тут в коридоре зазвонили в звонок, что было знаком того, что нужно вставать. Барри вскочил с кровати и посмотрел на дракончика. — Послушай, как я и говорил, я живу в приюте. В маггловском приюте. И будет не очень хорошо, если они увидят тебя. Так что давай договоримся, что ты будешь вести себя тихо, пока меня не будет. «Хорошо.» — И тебя нужно спрятать. Барри оглядел комнату, выискивая место, где можно было спрятать дракончика так, чтоб ему было комфортно. Взгляд остановился на рюкзаке, и в голове его родилась идея. Он залез в шкаф и достал оттуда свою толстовку, а также чешуйки. Убрав из рюкзака все книги, он с помощью кофты соорудил внутри тёплое гнёздышко, положив туда чешуйки, чтоб дракончик чувствовал себя комфортней, и кусок пряника. Затем взял питомца на руки и усадил его в рюкзак. Дракончик оглядел своё пристанище, довольно рыкнул и уселся. Он задрал голову вверх и уставился на Барри. Мальчик улыбнулся дракончику. — Я вернусь через пару часов, и принесу еды. Дракон кивнул и начал устраиваться поудобней. Он свернул крылья и закрыл глаза. Барри улыбнулся и застегнул молнию, оставив небольшую дырку для воздуха. Весь оставшийся день Аллен прибывал в неком возбуждении, он не мог ни на чём сосредоточиться, так как мысли его постоянно возвращались к дракончику. В обед и вечером он приносил ему еду, а после отбоя они немного игрались и разговаривали. Так прошли две недели, за которые дракончик немного подрос и оброс мышечной массой, а ещё перестал говорить односложными предложениями, и речь его всё больше стала походить на человеческую. С каждым днём их связь становилась всё крепче, так что вскоре Барри смог общаться с Флэшем, даже находясь на другом конце здания от него. А вскоре Аллену раскрылись кое-какие особенности Флэша. Был перерыв между занятиями, и Барри вместе с другими детьми сидел в одной из классных комнат, занимаясь рисованием. Им задали нарисовать цветок, и Барри, в отличии от прочих, старательно выполнял это, а остальные дети негромко переговаривались между собой. Вдруг в Аллена полетела скомканная бумажка, попавшая точно в затылок. За спиной мальчика раздалось ржание, и Барри обернулся. Кучка мальчишек, возглавляемая Тони Вудвортом, громко захохотала. — Что Аллен, больно? — спросил Тони и снова кинул в Барри шариком, попав в плечо. Тот сжал челюсть. — Отвали от меня, Вудворт, — процедил Барри. Тони усмехнулся. — А то что? Что ты мне сделаешь, Аллен? Убьёшь меня, как твой убийца-папаша? Барри вспыхнул и сжал кулаки, чувствуя, как волна ярости поднимается у него в груди. — Мой отец не убийца, — сказал он. — Он не делал этого. — Да? Ну, а кто же тогда грохнул твою мамку, а, Аллен? Может быть ты? У Барри заслезились глаза от негодования. Он был готов врезать Вудворту в его тупое лицо, но вдруг Барри заметил красную молнию. Сердце его бешенно забилось, а затем он почувствовал запах озона. Вдруг Тони громко вскрикнул, схватившись за свою руку. Барри увидел на ней след от зубов. Глаза Аллена удивлённо расширились, и он, сорвавшись с места, вышел из класса. Барри побежал к себе в комнату, молясь о том, чтоб он оказался неправ, но тщетно. Распахнув дверь в комнату, мальчик увидел, что на кровати его сидел Флэш. Дракончик вибрировал и искрился, а на передних клыках его Барри заметил свежую кровь. В комнате стоял сильный запах озона, так что Барри закашлялся. Он закрыл дверь и открыл форточку, а затем уставился на Флэша. — Как ты это сделал? — спросил он. — Ты перемещался в молнии! «Это особенность моей семьи. Мы драконы-спидстеры, единственные драконы, согласные на хозяина и способные перемещаться со скоростью звука.» — Как много драконов из твоей семьи сейчас живы? «Только мой отец. А что?» — Я… в ту ночь, когда убили мою маму… я видел два вихря в нашей гостиной. Один желтый, другой красный. Они будто сражались друг с другом, и в какой-то момент желтый замедлился и… я увидел фигуру человека, — Барри шумно выдохнул. — Этот человек убил мою маму. Мальчик сел на кровать и заплакал. Дракон забрался ему на колени и стал шершавым языком слизывать слёзы с его щёк. «Барри, мне очень жаль на счёт твоей мамы, правда. Но спидстеры не убивают людей. Это закон нашей семьи. Мы не причиняем людям вред…» — Но ты укусил Тони. «…если только это не самозащита или защита Своего Человека. Тони вёл себя как мудак, и он заслужил. Я не позволю причинить тебе боль, Барри.» — Но кто же тогда убил мою маму? «Убить человека может только человек. Но этого не делал мой отец. И не его хозяин. » Барри вздохнул и снова расплакался. Это было несправедливо! Его жизнь была такой несправедливой! Флэш свернулся калачиком на его коленях, начал слизывать его слёзы. Шершавый язык щекотал кожу, и Барри вскоре улыбнулся, нежно погладив дракончика по голове. «Мы справимся с этим, Барри. Вместе. И я не оставлю тебя.»***
Весна подошла к концу, и началось лето. В начале, по традиции, весь приют переехал в другой корпус, находящийся на обрыве рядом с морем. Занятия стали редким явлением, а ребята из приюта перестали задирать Барри после происшествия с Тони и посматривали с опаской, за глаза называя колдуном. Аллен лишь усмехался. Ему не было никакого дела до них. Неподалёку от нового корпуса был луг, на котором росли самые разнообразные цветы, и поэтому Барри проводил там львиную долю свободного времени. И благодаря этому Флэш теперь мог свободно летать, не боясь быть увиденным за высокой травой. Обычно это происходило так: рано утром, незадолго после восхода солнца, Барри брал небольшой блокнот, подаренный ему мисс Диффенбах, пенал с ручками и карандашами и вместе с Флэшем отправлялся на поле. Там он находил какой-нибудь интересный, по его мнению, цветок и начинал записывать всё, что знает о нём, в блокнот, пока Флэш носился вокруг, лавируя между растениями или резко взмывая ввысь, рассекая воздух. За те несколько месяцев Флэш знатно подрос, но всё равно оставался размером не больше кота. Жирненького такого кота. С перепончатыми крыльями и знатным аппетитом, из-за чего у Барри нередко возникали проблемы. Но теперь, когда Флэша выпустили на свободу, он начал сам добывать себе пропитание, и в первый раз, когда он притащил к ногам Барри дохлую крысу, Аллена едва не стошнило. Но морда дракончика выглядела такой довольной, что Барри не смог сказать что-то против, лишь попросил больше не таскать это ему. Флэш, конечно, слегка надулся, но всё же учёл пожелание Барри. Вместо этого он начал рассказывать, и из его рассказов Аллен узнал, что суслики намного вкуснее зайцев, хоть мяса в последних больше. А вот в кротах один лишь жир, и на вкус они так себе. «Будто мешок пыльный ешь.» И не сказать, что Барри был рад этим сведениям, но это было лучше, чем видеть окровавленные трупы пушистиков. Была середина июня, жара стояла невыносимая. Барри сидел не на поле, как обычно, а на веранде, скрестив худые ноги в драных джинсах и засучив рукава рубашки, и острожными, немного рваными росчерками рисовал в блокноте цветок, найденный сегодня утром совершенно случайно. Цветок был необычный, нежно-персикового цвета и с идеально круглыми лепестками, и поэтому Барри вырисовывал его старательно, не упуская деталей. Увлёкшись процессом, он не заметил, как Флэш вернулся с очередной охоты и осторожно улёгся рядом. Барри обратил на него внимание, лишь когда в голове раздался его голос. «Ты взбудоражен, Бар. Нашел что-то интересное?» — Да, — взволнованно прошептал Барри. — Это, — он приподнял цветок, дабы дракончик мог получше разглядеть его. — Anagalis arvensis. «Ты говоришь это так, будто для меня это должно что-то значить.» — Очный цвет полевой, — терпеливо продолжил Барри, улыбаясь, — обозначает перемены. Понимаешь? Моя мама говорила, что я не нахожу цветы просто так. Они всегда появляются, словно предвестники будущего. Как волшебные печенья с предсказаниями. Грядут перемены, малыш. Я верю в это. «Надеюсь, Бар, надеюсь,» — дракончик зевнул, но потом вдруг напрягся, навострив уши. — «Кто-то идёт!» И не успел Барри спросить, кто именно, как Флэш взмыл в воздух, исчезнув за крышей дома, а в следующий момент Аллен услышал чьи-то приближающиеся шаги за спиной. Он обернулся. На веранду взбежала мисс Диффенбах. Пухлые щёки её покраснели от бега, а ореховые глаза будто светились. — Барри! — воскликнула она, чуть задыхаясь. — Барри, мальчик мой! — Что случилось, мисс Диффенбах? — спросил Аллен захлопывая блокнот. Мисс Диффенбах как-то странно улыбнулась. — Барри, пойдём скорей. К тебе пришел твой дядя.***
Барри был ошарашен. На него будто ушат воды вылили с утра пораньше. На секунду показалось, что он забыл как дышать. Он постарался успокоиться и вслушаться в слова мисс Диффенбах, но улавливал лишь отдельные фразы. Его мысли были далеко. У него был дядя. Кто он? Волшебник ли? Чей брат? Мамин или папин? Наконец, они дошли до его комнаты, и тут мисс Диффенбах остановилась, сжав его плечо. Барри поднял на неё свой взгляд и увидел, что женщина улыбается, поправляя его растрёпанные волосы и смахивая невидимые пылинки с его рубашки. Она присела так, что их лица оказались на одном уровне. — Послушай, Барри, ты ведь умный мальчик и понимаешь, что мужчина за этой дверью — твой шанс выбраться отсюда. Но, если тебе хоть чуть-чуть станет страшно или неуютно, или что-то в нём покажется тебе… злым, то ты немедленно позови меня. Я буду за дверью и, если что, кричи. Понял меня? — Барри кивнул. — Ну, тогда иди. Удачи. Он снова кивнул и повернулся к двери лицом. Глубоко вздохнув, Барри толкнул дверь и только открыл рот, дабы сказать что-то, как все слова вылетели из его головы, оставляя лишь пустоту и звук, который бывает, когда у телевизора слетают настройки. Хлопая глазами, он закрыл дверь и уставился на сидевшего на стуле мужчину. Сердце его бешено стучало, а в горле стоял ком, из-за которого было трудно дышать. «Барри?» — раздался в голове голос Флэша. — «Малыш, всё нормально? Твои эмоции… Что происходит?» Барри не ответил и почувствовал лёгкую щекотку внутри черепа, как бывало каждый раз, когда Флэш залезал ему в голову. «МЕРЛИНОВЫ ПОДШТАННИКИ! Так, Барри, малыш, послушай, — это не он. Кто бы это ни был, это не твой отец.» Барри хотел бы этому верить. Но он видел сидевшего перед собой мужчину, который выглядел точно так же, как его отец. Мужчина, заметив его, улыбнулся, и от этой улыбки у Барри похолодело внутри. Ему показалось, что он вот-вот упадёт, и, кажется, мужчина увидел это на его лице. Он вскочил и потянулся к нему, но Барри попятился назад, вжимаясь в стену. Мужчина остановился, смущенный реакцией мальчика. Он закрыл глаза и вздохнул, а затем заговорил: — Барри, я знаю, о чём ты подумал. Я ожидал такой реакции, но… Я не твой папа, Барри, хоть и выгляжу, как он. — Не мой папа? — выдохнул Аллен, с ужасом глядя на мужчину. Почему-то ему вспомнился рассказ отца про Оборотное зелье, и не сказать, что ему стало легче. «Бар, возьми себя в руки. Я под кроватью, и, если что-то случится, я раздеру ему лицо. Не сходи с ума.» Барри кивнул, и, с силой проглотив ком в горле, произнёс: — Мисс Диффенбах сказала, что вы мой дядя. — Да. — Но вы выглядите как мой отец. — Я… здесь всё непросто, Барри, — выдохнул мужчина. Казалось, для него эта ситуация не менее стрессовая и неловкая, чем для Аллена. — Может сядем? Барри кивнул, и взгляд его невольно опустился на темноту под кроватью, в которой скрывался Флэш. Мужчина отошел и, выдвинув стул, поставил его напротив кровати, а после сел, сложив руки на коленях, пальцами перебирая ремешок кожаной сумки. Барри оглядел его. Мужчина, хоть и выглядел в точности как его папа, всё же отличался от Генри. Кожа гостя была темнее, и телосложение более атлетичное, в то время, как у его отца имелись пара лишних килограммов. Мужчина не щурился, как отец, и волосы его были короче, а седины не было совсем. Он был одет в некогда изумрудные брюки, белую застиранную рубашку и тёмно-синий галстук, абсолютно неподходящий костюму. На спинке стула висел пиджак того же цвета, что и брюки. Гость явно был не богат, и костюмы надевал нечасто. Барри сел на кровать, сложив руки на груди, и уставился на мужчину, ожидая объяснений. Тот вздохнул и заговорил, неловко заламывая руки. Его звали Джей Гаррик. Родился в Англии и до трёх лет жил вместе с родителями и братом в маленьком городке. Джей и Генри были близнецами, Джей был младшим из них. Когда мальчикам исполнилось три, родители решили развестись. Мальчишек разделили. Мать уехала в Америку, забрав Джея с собой, а отец вместе с Генри остались здесь. Мальчики виделись каждые каникулы и активно переписывались всё свободное время. В шестнадцать лет Джей бросил школу и сбежал с бродячим цирком. Братья не потеряли связь и продолжили переписываться, но не виделись долгие пять лет, пока однажды Джей не попал в больницу, где работал Генри. Они проводили много времени вместе, вместе путешествовали, пока, остановившись в одном из прибрежных городков, Генри не встретил Нору. И хоть пути братьев разошлись, они поддерживали связь между собой, правда Джей не смог приехать на их свадьбу и к родам племянника не успел. Но всё же Джей приезжал к Барри и посылал подарки, пока не уехал в мировое турне, затянувшееся на семь лет. И вот, наконец, Джей решился написать брату. — Сова вернулась обратно с моим письмом. Я поначалу думал, что он игнорирует меня, но я же знал Генри. Он добрый и всегда легко прощал. Настоящий Пуффендуец, — Джей усмехнулся, но улыбка его быстро померкла. — Я приехал к вам домой и обнаружил, что дом продают. Полтора месяца потратил, пытаясь узнать, где вы, и, наконец, нашел. Сказать, что я был удивлён — ничего не сказать. Барри почувствовал, как на глаза его наворачиваются слёзы. — Вы… вы тоже думаете, что папа… — Генри любил Нору всем сердцем, — прервал поток его слов Джей. — Она была для него самым дорогим человеком в мире. Он скорее бы умер сам, чем позволил кому-либо навредить ей. И уж точно бы не убил её. Барри кивнул. Впервые он встретил человека, разделявшего его точку зрения и не думающего, что Барри просто защищает отца. Благодарность к Джею наполнила его, и он подумал, что ещё чуть-чуть и расплачется. «Могу я внести свою лепту в эту ситуацию?» — неожиданно раздался голос Флэша. — «Я не чувствую, что он лжет. Он абсолютно искренен и немного расстроен. Он хочет помочь тебе.» Барри вздохнул. Джея его вздох напряг, и он вдруг хлопнул себя по лбу, будто вспомнив о чём-то. Затем полез в сумку и вытащил книгу. — Да. Я знаю, звучит неправдоподобно, но всё это — правда. Вот, смотри, — Джей протянул книгу Барри. Открыв её, мальчик понял, что это фотоальбом. На крафтовых страницах были запечатлены фотографии двух мальчишек, как две капли воды похожих друг на друга. И что самое интересное — фотографии были живыми. На одной из них была запечатлена вся семья. Полная женщина сидела на стуле и придерживала на коленях мальчика в костюме, который смотрелся в нём немного нелепо. Точно такой же мальчик сидел на руках отца, стоявшего за спиной жены. На следующем фото были только мальчики. Оба — в мантиях и с палочками — счастливо смеялись в камеру. Последняя фотография в альбоме заставила сердце Барри сделать кульбит. На ней была изображена вся его семья. Они были в гостиной. Нора, забравшись с ногами на диван, держала на коленях маленького сына, которому было чуть больше года. На другом конце дивана сидел Генри с желтой гитарой в руках, а рядом на стуле Джей, чья гитара была чёрного цвета. Малыш Барри заливисто смеялся, протягивая пухлые ручки к братьям. На глаза Аллена навернулись слёзы. — Можно… Можно я оставлю эту фотографию? — спросил он, подняв глаза на Гаррика. Джей нежно улыбнулся ему. — Конечно. Барри осторожно вытащил фото из альбома и убрал в ящик стола. А затем отдал альбом Джею. — Вы ещё придёте? — спросил Барри, с надеждой глядя на мужчину. Тот усмехнулся. — Вообще-то я собирался забрать тебя отсюда. — Правда? — взволнованно спросил Барри, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее. — Правда, — ответил Джей. — Процесс взятия опеки, конечно, ужасно муторный, меня одновременно проверяет и Министерство Магии, и маггловские органы опеки, но всё же оно стоит того. Генри хотел бы этого. Барри сорвался с места и крепко обнял Джея. Тот поначалу опешил, но потом улыбнулся и потрепал мальчика по волосам. — Скоро мы станем настоящей семьёй, боец. Барри кивнул, а по щекам его катились слёзы. Вазочки на подоконнике наполнились Боярышником, Камелией и Колокольчиком.***
Процесс оформления опеки действительно оказался муторным и растянулся аж на месяц. Джей выглядел вымотанным, но продолжал приходить дважды в неделю, чем несказанно радовал Барри. За это время они очень сблизились. Джей рассказывал ему множество историй и показывал разные трюки, как обычные, так и волшебные. Как оказалось, Джей до сих пор работает в цирке, но уже в собственном волшебном цирке. Он много путешествует со своей командой, не задерживаясь на одном месте дольше месяца. Барри с Флэшем были от этого в восторге, с нетерпением предвкушая свою будущую жизнь циркачей. Флэшу Джей нравился, хотя он постоянно повторял, что в нём есть что-то ещё до боли знакомое, но вот что, дракон вспомнить никак не мог. Но, в конце концов, и это они выяснили. Однажды Барри, Джей и скрывающийся в высокой траве Флэш отправились к подножию утёса, на дикий пляж, где никого не было, так что Джей мог свободно колдовать, не боясь быть обнаруженным магглами. Барри построил замок из песка, а Джей оживил его солдатиков, так что они сражались между собой. Было весело, и Аллен много смеялся, заставляя пляж покрываться цветами. — Твоя магия поразительна, Барри! — воскликнул Джей. — Заставлять цветы расти… Такой талант я встречаю впервые. — Я не заставляю их расти, — сказал мальчик, сев на песок. Солдатики в замке прекратили битву и теперь лежали на песке безвольными игрушками. — Я их создаю. — Нельзя создать что-либо из ничего, Барри. — усмехнулся мужчина. — Да, неужели? Барри вытянул правую руку вперёд и повернул ладонью вверх. Затем задумался, чтобы такое сделать. Он начал мысленно перебирать свой словарь цветов, выискивая тот, что подошел бы Джею. «Что насчёт Герберы?» — начал размышлять Барри. — «Хотя нет, Джей и серьёзным бывает. Может кувшинка? Нет, тоже не то. Лён? Одуванчик?» «Он всегда был искренен с тобой, Барри», — подсказал Флэш, и мальчик едва удержался, чтобы не ударить себя по лбу. Ну, конечно! Он сосредоточился, тщательно представив себе веточку Кервеля, с россыпью белых цветков на нём. А затем почувствовал покалывание в руке, на том месте, где протянулось пятно. «Молния» на руке бледно засветилась синим, что сделало её заметной, а затем в руке Барри появился Кервель. Аллен улыбнулся и протянул его Джею. — Это Anthriscus или Кервель, — пояснил мальчик. — Обозначает… — Искренность, — закончил за него Джей. На потрясённый взгляд Барри он пояснил. — Твоя мама подарила мне его пятнадцать лет назад. Барри широко улыбнулся. Значит, он не ошибся в выборе цветка! Джей убрал Кервель за ухо, а затем вдруг взял Аллена за правую руку и повернул ладонью вверх. «Молния», всё ещё синеватая после магии, ярко выделялась на бледной коже Барри. Мужчина нахмурился. «Что-то здесь не так», — раздался голос Флэша. — «Он что-то знает.» — Как давно у тебя появилось это пятно? — спросил Джей каким-то странным голосом. «Скажи, что оно появилось после смерти матери», — приказал дракон. Барри повторил его слова. Джей тяжело вздохнул и отпустил его руку. Он потёр переносицу, а затем заговорил. Голос его был спокойный. — Барри, давай договоримся быть искренними друг с другом, хорошо? Доверие, это ведь основа отношений, да? — Барри кивнул. — Так что сейчас я расскажу тебе свой большой секрет, а затем ты расскажешь мне правду об этом пятне. Идёт? Барри закусил губу. Он не собирался никому рассказывать о Флэше, так как боялся, что, в конце концов, их разлучат. Но Джей был его семьёй, и в случае чего он мог помочь… «Соглашайся, Барри», — сказал Флэш. — «Одному тебе не справиться. Джей честен с тобой. Я чувствую его волнение и искренность. Всё будет хорошо.» — Идёт. — сказал Барри. Джей шумно выдохнул. Он сел рядом с Барри и начал нервно бить пальцем по коленке. — Давным-давно в высоких горах Норвегии обитало семейство драконов… — заговорил Джей, и у Барри свело живот. «Он знает!» — мысленно крикнул он. — «Держись поблизости, Флэш.» — Однажды разразилась ужасная буря, молнии так и сверкали… И одна молния попала в яйцо. Из него вылупился необычный дракон. Ударившая в яйцо молния дала ему способность менять свою форму и летать так быстро, что даже время не успевало за ним. Молния стала частью него, а этот дракон первым из рода спидстеров. Выросши, он стал жить один, не принятый сородичами. Однажды он угодил в ловушку природы, попав под обвал. Но один волшебник, услышав вой дракона, пришел к нему на помощь. С помощью магии он освободил дракона, а потом долго и упорно залечивал его раны. За это время дракон успел привязаться к волшебнику, и, в благодарность за спасение, позволил покорить себя. Того волшебника звали Бальтазар, и он стал первым Всадником. Дети его дракона тоже родились спидстерами, переняв способности родителя, и каждый из них, ещё будучи сосунком, нашел себе Всадника, выбирая самого достойного из волшебников. Связью спидстера и Всадника являлось пятно, появлявшееся при первом соприкосновении, и в память о том, как спидстеры получили способности, оно было в виде молнии, — Барри закусил губу, невольно сжав кулак. Джей покачал головой. — Спидстеров было совсем мало, и они почти не показывались людям. Со временем они стали легендой. Но они реальны. Так же реальны как причина, по которой я бросил школу и отправился путешествовать. Джей выпрямился и, сложив губы трубочкой, как-то странно засвистел, глядя на морскую гладь. «Только не говори мне, что…» И тут раздался громкий всплеск, и что-то огромное и серебристое выскочило из воды. Барри вскочил и едва не уронил челюсть от удивления. «Не может быть!» — завизжал Флэш. На пляже стоял дракон. Он был похож на Флэша, но с чешуей серебристого цвета, и размером с грузовик. У него были мускулистые лапы с острыми когтями и гладкие перепончатые крылья, размах которых был поистине велик. Дракон медленно подошел к Джею, и тот погладил его по шипастой морде. — Барри, знакомься, это Спидфорс. Мой дракон. Мальчик охнул. «Ты же говорил, что в мире только один живой дракон-спидстер», — обратился он к Флэшу. — «Только не говори, что это и есть твой отец!» «Ты совершенно прав, ребёнок», — раздался чужой глухой голос, и Барри вздрогнул от неожиданности. Ну, обалдеть просто! Отцом его дракона оказался дракон его дяди. Чудно! Лучше не бывает. — Это и была моя тайна, — сказал Джей. — Я являюсь Всадником на протяжении последних двадцати лет. Теперь твоя очередь быть честным. Барри очень хотелось убежать, но отступать было поздно. Он же обещал. Аллен вздохнул. — Пятно действительно появилось после смерти мамы. А точнее, на девятый день, после того как я нашел яйцо в городском парке. Раздался рык, и Барри почувствовал запах озона. Вокруг него заискрились красные молнии, а в следующую секунду перед ним возник Флэш, размером чуть превышавший взрослого дога. Флэш осторожно подошел к Спидфорсу, а затем вдруг склонился, прикоснувшись носом к его когтям. Спидфорс кивнул, и Флэш отпрыгнул назад, а в следующее мгновение серебристый дракон уменьшился до размера сына. Флэш подошел к Барри. «Я немного полетаю с ним, хорошо?» — Конечно, — зачем-то вслух ответил Барри. Драконы взмыли вверх и вскоре исчезли. Джей подошел к мальчику и положил ему руку на плечо, заставив поднять глаза на себя. — Ты молодец, Барри. Я понятия не имею, как тебе это удалось в приюте, но твой дракон выглядит здоровым и довольно упитанным. — Я старался. Он мой единственный друг, и я хотел сделать так, чтобы ему было хорошо. Он и правда сын Спидфорса? — Да. У Спидфорса трое детей. И Флэш, так ведь его зовут? — Барри кивнул. — И Флэш младший из них. И первый, кого я вижу вживую. Все три яйца исчезли три года назад. — Их похитили? — Нет. Иногда такое случается, что яйца исчезают, чтобы найти себе хозяина. Без него они не могут вылупиться. И насколько я знаю, все три дракона уже вылупились, но, кажется, только Флэш вернётся в родное гнездо. — А что насчёт их мамы? — Я не знаю, кто она. Несколько лет назад Спидфорс улетел на целую зиму, а потом вернулся весной с тремя яйцами, заявив, что это его дети. Он очень заботился о них и, когда они исчезли, стал более… буйным. Иногда его переклинивает, и он начинает бушевать. В такие моменты Спидфорс становится особо опасным и может даже убить, наверное, поэтому моей команде строго на строго запрещено заходить в его загон. — Они знают о том, что ты Всадник? — Да. Мы с командой как одна большая семья… к которой скоро присоединишься и ты, — Джей потрепал Барри по волосам. — Но давай договоримся, что ты больше ничего не будешь от меня скрывать, хорошо? — Хорошо.***
Четвёртого июля Барри собрал все свои немногочисленные вещи в рюкзак и вышел на веранду, ожидая, когда за ним приедет соцработник, который должен был отвезти его к Джею. Флэш уже улетел туда вместе с Спидфорсом, взяв с Барри клятву, что тот сразу же позовёт его, как только почувствует, что что-то не так. «Ты понял меня? СРАЗУ ЖЕ. Если тебе ХОТЬ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПОКАЖЕТСЯ, ЧТО ЧТО-ТО НЕ ТАК, ТО СРАЗУ ЖЕ ЗОВИ МЕНЯ! И Я СРАЗУ ПРИМЧУСЬ И РАЗДЕРУ ВСЕМ ЛИЦО. ТЫ ВСЁ ПОНЯЛ, БАРТОЛОМЬЮ ГЕНРИ АЛЛЕН?» «Да понял, я, понял! Если тебе будет легче, я мысленно крикну «ПЕРСИКИ», как только пойму, что что-то не так». «Что ты имеешь против персиков?» «Ничего, просто первое, что пришло в голову. Давно я их не ел.» «Я попрошу Джея купить тебе парочку». «Было бы неплохо». И вот теперь Аллен сидел в новенькой футболке с Бэтменом и джинсовых шортах до колен и листал свой словарь. За эти три месяца он немного пополнился, но всё равно был пустоват. Над ним нависла чья-та тень и, подняв голову, мальчик увидел лицо улыбающейся мисс Диффенбах. Он улыбнулся ей. — Здравствуйте, мисс Диффенбах. — Привет, — нежно сказала она и, подобрав свою юбку, присела рядом. — Что это? — Это мой словарь цветов, — пояснил Барри. — Моя мама была флористом, и она обучила меня языку цветов. — И много ты знаешь значений цветов? — Недостаточно, — вздохнул Барри, и мисс Диффенбах рассмеялась. — Моя мама знала значения всех-всех цветов. Однажды и я их выучу. — Не сомневаюсь. Ты очень умный мальчик, Барри. И добрый. И однажды, я в этом не сомневаюсь, ты станешь великим. Но пообещай мне одну вещь. — Всё что угодно, мисс Диффенбах. — Никогда не возвращайся сюда, — Барри рассмеялся. — Этот ад недостоин такого солнца, как ты. — Обещаю, — сказал он. — Но вы тоже заслуживаете лучшего, мисс. Вы слишком хороша для этого места. — Барри, ты мне льстишь! — Нет, это абсолютная правда. Без вас я бы тут и дня не продержался. Спасибо вам огромное. — Ох, Барри, — женщина обняла его, но тут раздался чей-то голос. — Здравствуйте, это приют Потерянных? Барри и мисс Диффенбах одновременно повернули головы. На лестнице стоял молодой парень в джинсах и белой рубашке с тёмно-зелёным галстуком. У него были чёрные волосы и ярко-голубые глаза. Сердце Барри сделало кульбит. — Да, — сказала мисс Диффенбах. — Вы должно быть соцработник из Лондона? — Именно. Я Леонард Снарт, — сказал парень, и Барри отметил, что он растягивает слова. Новоприбывший достал документы и показал их воспитательнице.– Меня прислал Джей Гаррик, чтобы забрать Барри Аллена, — он посмотрел на Аллена. — То есть тебя. Ты готов? — Да, — чётко ответил Барри. — Тогда пошли. Барри убрал словарь в рюкзак и надел тот на плечо. Он подошел к мужчине, но вдруг замер и развернулся, посмотрев на мисс Диффенбах. — У меня есть кое-что для вас, — брови женщины поползли вверх. Аллен присел на колени и, раскрыв рюкзак, сделал вид, что что-то ищет. Он хотел оставить ей что-то на память и отблагодарить за доброту. Лучше всего было подарить ей Колокольчики, но в этот раз Барри чувствовал, что это не то. Его мозг лихорадочно работал. «Думай, Барри, думай!» Наконец, нужный цветок пришел в голову. Потребовалось меньше пяти секунд, чтобы небольшой стебелёк с крупными пурпурными цветами появился в его руке. Он сделал вид, что достаёт его из рюкзака и протянул воспитательнице. Та ахнула. — Это Cosmos bipinnatus или Космея, — сказал мальчик, застёгивая рюкзак. — Посадите его в горшок, а когда корни отрастут, пересадите на клумбу. И всё у вас будет хорошо. — О, Барри! — До свидания, мисс Диффенбах! Спасибо за вашу доброту. Барри повернулся к парню. Тот поманил его за собой, и они пошли вниз по просёлочной дороге, уходя от приюта всё дальше и дальше. Мальчик вдруг подумал, что будет скучать по мисс Диффенбах, хотя это место и принесло ему много боли. — У тебя в рюкзаке не было никакого цветка, — нарушил тишину парень. Барри поднял голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Их взгляды встретились, и Аллен почувствовал, как сердце его начинает биться сильнее. — А ты никакой не соцработник, — сказал Барри. — Ты мракоборец из Министерства Магии. Так что мы квиты, Леонард Снарт. — Можешь звать меня Лен. — Продолжай звать меня Барри, — сказал мальчик. Лен рассмеялся. — Чем ты увлекаешься, Барри? — спросил он. — Цветами, — не задумываясь выпалил Аллен, а потом покраснел, подумав, что это не слишком достойное занятие для одиннадцатилетнего мальчишки. — И комиксы люблю. — О, комиксы! Марвел или ДиСи? — Всего понемножку, но больше всё же ДиСи. А ты? — ДиСи покорило моё сердце первым. Они ещё немного поболтали на тему комиксов, и с каждой секундой Барри чувствовал себя всё спокойней. Лен оказался крутым собеседником. И он, несомненно, был красив, но об этом Аллен старался не думать. Приют остался далеко позади, и тогда Лен остановился. — Думаю, теперь мы можем трансгрессировать, — сказал он, и Барри почувствовал, как его сердце уходит куда-то вниз. От отца он слышал о трансгрессии, и не сказать, что он описывал её как приятную процедуру. Лен, видимо, заметил что-то на его лице. — Хей, kiddo, всё хорошо. Да, это будет немного неприятно, но я буду рядом, окей? Барри кивнул. Лен взял его за руку, и Аллен надеялся, что его ладони не слишком потные. Он посмотрел мужчине в глаза. — Сколько тебе лет? — выпалил Барри. Лен улыбнулся. — Я отвечу на этот вопрос после. Готов? Раз. Два… Когда Лен сказал «три», Барри зажмурился. В следующее мгновение его всего скрутило так, что он полностью разделил боль Артура из «Месть Урдалака». Но если Артур сделал это ради того, чтобы попасть к минипутам и своей возлюбленной, то у Барри не было ни минипутов, ни возлюбленной. А вот то, что он вот-вот превратится в золотистую лужицу, мальчик был уверен. Все закончилось слишком резко. Под ногами вдруг возникла мягкая почва, и Барри почувствовал, что падает. Но тут его схватили за рюкзак и потянули назад, удерживая от падения. Он открыл глаза и увидел, что он всё ещё не был золотой лужицей. Отлично. Миссия дня выполнена. — Ты в порядке? — спросил Лен. Аллен кивнул. — Тогда отвечаю на твой вопрос: мне двадцать один. Двадцать один. Ровно на десять лет старше Барри. — Мы уже … переместились? — мальчик огляделся. Они были на каком-то пустыре, а перед ними расположился огромной шатёр цирка. — Да, мы прямо на пороге цирка твоего дяди. А вот и он. Из шатра вышел Джей в рабочих штанах и клетчатой рубашке. Барри широко улыбнулся и кинулся к дяде. — Привет, боец, — сказал Джей, обняв его за плечи. — Наконец-то этот ад закончился, да? — он поднял взгляд на Лена. — Спасибо, Снарт. Я отправил вам билеты на следующую программу в Лондоне, порадуй сестру. — Ох, она будет в восторге, но всё равно не стоило, — он пожал руку Джею. — Мне пора. Пока, Барри. — Пока, Лен, — сказал мальчик. Снарт улыбнулся ему, а затем, щелкнув пальцами, исчез. Джей усмехнулся, а Барри вздохнул. — Из него получился бы хороший актёр. Вечно он драматизирует, — мужчина хлопнул Аллена по плечу. — Ну что, пойдём, я покажу тебе твой новый дом. Они прошли внутрь шатра и Барри невольно ахнул. Внутри он был намного больше, чем снаружи, по размеру напоминая футбольное поле. Здесь было двадцать рядов и огромное поле для выступлений по центру. Джей провёл мальчика через это поле, и Барри вдруг нахмурился. — Я помню это место. — Да, как-то ты и твои родители приезжали ко мне на Рождество. Ты был совсем маленьким. Они пересекли арену, где выступали артисты, и Джей провёл его за кулисы. Это был тёмный коридор, в обе стороны от которого тянулись проходы. — В правой стороне животные для выступлений, а в левой — загон для Спидфорса. В левый обычно я строго запрещаю заходить, но Спидфорсу ты нравишься, так что тебя он примет. Но всё же не суйся туда слишком часто и лучше всегда с Флэшем. Понятно? Барри кивнул, и они пошли дальше, оказавшись с другой стороны шатра. Здесь полукругом стояли трейлеры и машины для перевозки крупных животных. Повсюду на земле валялись конфеты и обрывки бумажек, а ещё очень много засушенных лепестков цветов. В центре полукруга был очаг, выложенный закоптившимися кирпичами. — Здесь мы обычно едим, — сказал Джей и рассмеялся, когда живот Барри издал звук умирающего кита. — Да, я знаю, ты голоден, но давай я сначала покажу тебе твой трейлер. — У меня будет личный трейлер? — Ну, не совсем личный. У тебя будет соседка, но уверен, вы подружитесь. — Я надеюсь, это не шестидесятилетняя гимнастка с розовыми волосами и лысым пуделем? — пошутил Барри. — Потому что, если да, то я, пожалуй, посплю вон на том камушке. Джей рассмеялся. — Нет, уверяю тебя, она никак не похожа на то, что ты описал. Ей тоже одиннадцать, и она поступает в Хогвартс в этом году. — Круто. Джей улыбнулся и повёл его дальше. Они немного полавировали между трейлеров, пока не остановились перед одним из них, небольшим на вид, с древесными панелями, небольшими окнами и крышей, усыпанной землёй. Джей поднялся по лестнице и, постучавшись, открыл дверь, поманив Барри за собой. Трейлер, как и предполагал Аллен, оказался больше внутри и напоминал скорее квартиру, а та комната, в которой они оказались, была гостиной. Здесь был огромный кожаный диван, мягкий ковёр и плазменный телевизор на стене. Справа и слева, находясь точно напротив друг друга располагались две двери, по-видимому, ведущие в комнаты. Тут дверь справа распахнулась, и в комнату влетел ураган. Ну, или так показалось Барри. Потом он понял, что это была худенькая девчонка в джинсовых шортах и майке с пегасом. Девочка остановилась в полуметре прямо перед ним. Глаза у неё были цвета морской волны, а пшеничного цвета волосы заплетены в две не очень длинные косички. Её аккуратный нос и щеки были покрыты веснушками, а когда она улыбнулась ему, то на них ещё и выступили ямочки, которые сделали её супер-милой. — Ладно, Кара, ждём вас у костра через полчаса, — сказал Джей и, дождавшись кивка девочки, ушел, оставив их наедине. Она наклонила голову, изучая его. — Привет, Барри, я Кара, — затараторила девочка. — Мне нужен лучший друг, а ты просто идеально подходишь на его кандидатуру, так что это тебе, — она протянула ему браслетик из красных и желтых ниток. — Флэш сказал, тебе нравится красный, а мне нравится желтый, так что я сплела нам парные браслетики. «Ты разговаривал с ней?» — удивлённо спросил Барри, обращаясь в пустоту. «Она обалденная. Вы будете лучшими друзьями навечно, она тебе браслетик дружбы сплела». «Знаю». — Я завяжу его? — спросила Кара, и мальчик кивнул, искренне улыбаясь ей. От неё так и веяло теплом и дружелюбием, так что Барри даже не сомневался, какой цветок он бы ей подарил. Он вытянул правую руку вперёд, и девочка быстро завязала браслет на его запястье, выглядя при этом так счастливо, будто ей сообщили, что всё мороженое мира теперь принадлежит ей. — У меня тоже кое-что есть для тебя, — сказал он. Кара удивлённо посмотрела на него. — Я, конечно, плести браслеты не могу, но всё же… Барри снял рюкзак и сосредоточился на том, что собирался создать. «Молнию» кольнуло, а в следующее мгновение в его руках оказался венок из лютиков. Кара счастливо улыбнулась, когда он осторожно надел венок ей на голову. В нём она становилась похожа на какую-то лесную нимфу, что делало её ещё симпатичней. Она кинулась к зеркалу. — Боже, Барри, это прекрасно! Лютики — мои любимые цветы! Боже, я тебя обожаю! Она кинулась его обнимать, и Барри с радостью обнял её в ответ, чувствуя, что жизнь его меняется к лучшему.