«Хорошо, ты прав. Жду тебя в пятницу после уроков в Визжащей хижине. Хантер».
И вот теперь они вдвоём были в Визжащей хижине. Барри вздохнул и прошел внутрь комнаты, усаживаясь на второе кресло. Флэш вылез из-под куртки и устроился у него на коленях. Его глаза были направлены на Зума. Барри чувствовал, что Флэш напряжен и растерян. Они с Зумом действительно были братьями, и Барри понимал напряжение дракончика. Он, кажется, понятия не имел, как реагировать. Зум был больше, чем Ревёрс и Флэш, но, в принципе, выглядел точно так же. Его чешуя была глубокого чёрного цвета, а глаза — светло-голубые. Он сидел у ног Хантера, сложив крылья за спиной, и смотрел на Флэша. Барри отвёл взгляд от драконов и поднял его на Хантера. Мужчина смотрел на него и как-то странно улыбался. Улыбка его была грустной, полной ностальгии. Гриффиндорец догадывался, о чём он думает. — Ты — храбрый парень, — наконец, произнёс Хантер, и Барри вздрогнул. — Понятия не имею, как ты решился на это. Но сразу видно, что гриффиндорец. Храбрый, преданный. Почему ты решил написать мне? — Я не знаю, — пожал плечами Барри. Он потёр виски руками. — Я просто… моя подруга сказала, что «Семью не бросают», и я… Почему ты остался? Тогда, на острове? — Хантер поджал губы. — Ты мог уйти, бросить меня там. — Не мог, — покачал головой Хантер. — Ты… Эобард ненавидит меня за это, но я всегда был привязан к тебе. Я не хотел тебе навредить, — брови Барри поползли вверх, а Хантер усмехнулся. — Тот раз не в счёт. — У меня шрамы останутся! — Ладно-ладно. Прости меня. Я потерял контроль в тот момент, и мне очень жаль. Барри кивнул. Хантер не винил его в нападении на Эобарда, что удивляло. Кажется, он действительно был привязан к нему. — Ладно, хорошо. Я и сам немного потерял контроль, так что мы все квиты, — Хантер усмехнулся. — Как много жизней ты вспомнил? — Одну. — Барта Джонса? — Барри кивнул. — А что насчёт тебя? — Три. Первую, пятую и шестую. Повисло молчание. Барри поджал губы, мысленно пытаясь сформулировать вопрос, ради которого он и позвал Хантера. Наконец, он вздохнул и выпалил: — Что вам от меня нужно? — Золомон изогнул бровь. — В каком смысле? — Вы искали меня несколько лет, убивая людей только потому, что они не были мной. И вы нашли меня, мои поздравления. В Косом переулке ты сказал, что не будь я так важен, то был бы мёртв. Так почему же я важен? Хантер вздохнул, прикрыв на мгновение глаза. — Когда я узнал обо всей этой… мути с перерождениями, я начал искать тебя. И это правда — я убивал людей, если они не были тобой. Мне не нужна была лишняя популярность. Но Эобард искал не тебя, а меня. А когда мы встретились, он хотел отказаться от твоих поисков, но я настоял. Так мы вышли на Лекса Лютора. Мы долго думали, что он — это ты, просто маскирующийся, но… это оказалось неправдой. Из-за него мир узнал о нас. Мы встретились с Легендами, и именно они вывели нас на тебя. — Как? — усмехнулся Барри. — Я не был знаком с Легендами до сентября. — Именно. Когда мы узнали, что их отправили в Хогвартс, мы сразу поняли, что ты тоже там. Достать списки учеников не было проблемой, и оказалось, что всё это время ты был прямо здесь, — Хантер усмехнулся. — Хочешь спрятать что-то — положи на самое видное место, не правда ли? Спидфорс и Джей отлично позаботились о твоей безопасности. Но мы нашли тебя. Снарт — Твой Человек, да? — глаза Барри в ужасе расширились. — Откуда ты… — У вас есть связь, Барри. И её видно. — Только троньте его, и клянусь, — процедил Барри, — я забуду, что мы были семьёй. Я убью вас. Медленно и мучительно. Он не понял, в какой момент слова сорвались с его губ. Но он точно знал, что это правда. Пусть Леонард и встречался с Сарой Лэнс, и пусть он разбил ему сердце — Барри не позволит Всадникам навредить ему. Ни за что. Хантер нахмурился, не ожидав такой реакции. Затем он кивнул. — Я знаю. И поэтому я не рассказал Эобарду — я не хочу, чтобы он воспользовался этим. Связь Всадника и Его Человека — это самое личное и неприступное. Она только ваша, — Барри кивнул. Слышать такие слова, учитывая все обстоятельства, ему было некомфортно. Золомон, кажется, это заметил. — Ты так не считаешь? Что произошло между вами? — Ничего, — холодно ответил Барри, но взгляд Хантера заставил его смягчиться. — Во всех смыслах. Мы никто друг для друга. — Ты уверен в этом? — Да, — кивнул Аллен. Он нахмурился. — Давай, пожалуйста, вернёмся к основному вопросу — что вам от меня нужно? Хантер кивнул. — Ты действительно важен. Видишь ли, Барти, целых пятьсот тридцать два года мы думали, что кристаллы не уничтожить. И что невозможно прервать превращения. Но Барт Джонс доказал обратное. В своём пятом перевоплощении ты нашел способ уничтожить кристалл… — Но в результате мы оба умерли. — Да, но ты сделал это! Барт, — Барри напрягся от обращения. Его никто так не называл. — Когда мы создавали кристаллы, мы снабдили их невероятной защитой. И тебе удалось пробить её! — Но вам-то какое дело? Вы ведь не хотели прерывать превращения. — Хотели, но думали, что это невозможно. Твой неудачный опыт убедил нас в этом. Но в своём шестом перерождении, в качестве Бартоломью Маккейба, ты нашел способ прервать их. — Но, видимо не прервал, — усмехнулся Аллен. — Иначе бы нас здесь не было. — Это правда. Но ты нашел способ, Барти, — Хантер вздохнул и потёр переносицу. — Не ты один устал от этого. Мы вымотались. Я хочу, наконец, умереть по-человечески. И только ты знаешь, как это сделать. Поэтому ты так важен. — Ты хочешь сказать… — Что мы не отстанем от тебя, пока ты не вспомнишь, как прервать перерождения. Потому что только ты знаешь способ. Тебе нужно просто вспомнить.***
В субботу утром был матч Слизерин-Когтевран. Всё утро Лиза проходила как на иголках. Её руки мелко подрагивали, она отказывалась от еды, выпив на завтрак лишь кофе. И как бы друзья не пытались заставить её съесть хотя бы тост, она отрицательно качала головой. В конце концов, Кейт и Кара, как специалисты по поддержке в нервных ситуациях, решили проводить её до раздевалки. Циско доделывал плакат, так что на трибуны Барри отправился в компании Лены. У Лютер было хорошее настроение, что было заметно сразу. Она улыбалась встречным людям и покачивала головой, словно в голове её играла какая-то весёлая песенка. — Чего это ты такая радостная? — поинтересовался Барри. — А что должен быть повод? — пожала плечами девушка. Она плотнее закуталась в шарф. — Лучше скажи, почему ты такой грустный. — Я не грустный, а просто уставший, — ответил Аллен. — Я нормально не спал недели две, и, кажется, выспаться мне удастся только на каникулах, если наору на всех благим матом и наложу звукоизолирующие чары на трейлер. — Ух, сочувствую, — сказала Лена. Гриффиндорец кивнул. — Но я мельком читала вашу пьесу… — глаза Барри в ужасе расширились. — Совсем чуть-чуть! И только начало! — Я побью Лютика, — буркнул Аллен. За его спиной раздались шаги, а затем знакомый голос окликнул его. — Барри? — парень напрягся всем телом и обернулся. Леонард Снарт в свитере и тёплой мантии стоял в нескольких шагах за его спиной. У Барри скрутило внутренности. — Ты не видел Лизу? Я хотел пожелать ей удачи, — Аллен покачал головой. Лена вздохнула. — Она, наверное, в раздевалке. Ну, по крайней мере, она направлялась туда, когда мы виделись в последний раз. — Хорошо, — кивнул Снарт. Лицо его было печальным, а Барри смотрел в сторону. — Спасибо, мисс Лютор. Снарт развернулся и направился в сторону раздевалок. Барри молча начал подниматься на трибуны. Они выбрали места наверху и уселись, заняв места друзьям. Лена буравила его взглядом. — Почему ты игнорируешь его? — спросила она. — Его это, кажется, расстраивает. Барри вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Он знал, что Лена права. Он попросту чувствовал грусть Леонарда, а, значит, это было сильной эмоцией.***
— Что это за «связь», о которой говорил Хантер? — спросил Барри у Флэша. Была ночь, и он лежал в кровати, а дракон, свернувшись клубочком, устроился у него в ногах. Флэш вздохнул. «Вот почему ты всегда задаёшь вопросы на ночь глядя? Весь день молчком, но как ночь, так сразу начинаем играть в «Что? Зачем? И почему?» — И всё же? «Между Всадником и Его Человеком существует связь, подобная той, что существует между Спидстером и Всадником. Но если между спидстером и Всадником связь телепатическая, то между Человеком и Всадником она эмпатическая. Это значит, что вы можете ощущать эмоции друг друга. Впервые она проявляется, когда один из пары испытывает сильные эмоции — чаще всего страх или боль. Так продолжается до первого поцелуя, а потом всё становится более утончённо. У вас со Снартом связь проявилась тогда в переулке, потому что, насколько я знаю, записка до них с Лэнс так и не дошла». — Что?! Ты серьёзно? Но как же… «Как он прибежал на площадь так быстро? Бар, да он просто почувствовал, что ты в опасности. Его подсознание и инстинкты кричали об этом, и он их послушал». — Но, получается, эту связь можно увидеть? «Да. Она похожа на красную нитку, что тянется от его сердца к твоему. Чем крепче связь — тем краснее нитка. И когда Снарт появился на площади, Хантер увидел её». — А избавиться от нитки нельзя? «Нет. Лишь когда один из пары умирает, нитка разрывается. Поэтому Всадники любят лишь раз. И именно поэтому вас так тянет друг к другу. И поэтому тебе так больно видеть его с Лэнс».***
— Это его проблемы, — Барри старательно прогнал воспоминания о том разговоре. — Мы друг другу никто. Он встречается с Сарой Лэнс, а мне и одному хорошо. Лена страдальчески вздохнула. На трибуны поднялись Циско и Кейтлин, вдвоём едва удерживая свёрнутый плакат. Барри нахмурился — А где Лютик? — Так она же комментирует! — воскликнул Циско, плюхаясь рядом. Брови Барри поползли вверх. Он приподнялся, пытаясь разглядеть комментаторское место. Кара, которая действительно сидела там, помахала ему рукой и широко улыбнулась. Аллен присвистнул. Когда команды вышли на поле, он помог Циско развернуть плакат. На зелёном фоне золотыми буквами было написано: «Задай им, Лиз!». Заметив его, Лиза Снарт широко улыбнулась и заметно повеселела. Матч был великолепный. Слизерин и Когтевран были сильнейшими командами, и наблюдать за их игрой было интересно. Барри выкрикивал слова поддержки и громко хлопал каждый раз, когда слизеринцы забивали гол. На сорок второй минуте матча Лиза поймала снитч, и Слизерин выиграл со счётом двести пятьдесят — сто. Друзья побежали на поле, дабы поздравить Снарт. Та выглядела жутко довольной. — Хороший подарок Ленни на день рожденья, — промурлыкала она, принимая поздравления. Глаза Барри удивлённо расширились. — Ты хочешь сказать… — Не сегодня, сладкий, — покачала головой слизеринка. — Девятнадцатого. Но всё равно он будет очень рад. — Это точно! — воскликнул Циско. К ним подошла Кара. — Ты была великолепна! — прохрипела она, обнимая Лизу. Пуффендуйка так громко комментировала матч, что сорвала голос. Снарт мило улыбнулась. — Ты хорошо комментируешь, Лютик, — сказал Барри. — Хотя парочку своих фраз я всё же услышал. — Я училась у лучшего, — пожала плечами девушка. Друзья расхохотались.***
На следующий неделе Барри продолжил игнорировать Снарта, отвечая только на прямо заданный вопрос на уроке. Всё остальное время он упорно делал вид, что либо не замечает профессора, либо занят. Он чувствовал, что Леонарду грустно от этого, но ничего поделать не мог. Его собственное сердце давно было разбито. Впервые Барри встретился с Мэттом на неделе, а не на выходных. Это произошло в среду. На занятии он снова попытался слиться с Флэшем, но стоило дойти до момента слияния сознаний, как Барри начинал истошно кричать, зовя Элизабет. Ни Барри, ни Мэтт не понимали, почему так происходило. Аллен был расстроен. Когда занятие подошло к концу, Мэтт сказал: — Мне нужно будет уехать, так что с тобой мы увидимся только после Рождественских каникул. Без меня не пытайся слиться — это слишком опасно. Просто отдохни. Выспись, погуляй с друзьями. Почувствуй себя обычным подростком. Барри на это усмехнулся. Легко сказать: «Почувствуй себя подростком!». Намного труднее сделать это, учитывая, что на Рождественские каникулы у них было запланировано небольшое турне по Англии. Гриффиндорец безумно волновался насчёт Рождественской постановки. Они с Карой уже начали репетировать их совместные номера, и, хоть пока получалось неплохо, Барри всё равно волновался. В четверг вечером они были в Выручай-Комнате, которая приняла вид циркового манежа. Кара негромко пела, повиснув на канате: — Хватит лишь миллиона снов*, — чистым и сильным голосом пела она. — миллион снов, чтобы построить наш мир. — Зачем ты это учишь? — поинтересовался он, глядя на девушку сверху вниз. — Это же будут петь дети. — Мне просто нравится, — пожала плечами девушка. — Но, кажется, ты не очень ею доволен. — Я просто переживаю, — вздохнул он. — В постановке довольно много песен. Людям это может не понравиться. Кара замерла, а затем спустилась с каната и села на пол рядом с ним. — Знаешь, почему она мне нравится? — спросила девушка. Аллен покачал головой. — Она напоминает мне нас с тобой. Помнишь, мы забирались на крышу трейлера и смотрели на звёзды? — Мы не знали ни одного созвездия, кроме Ковшей, — усмехнулся Барри. Девушка улыбнулась. — Но нас это никогда не останавливало. Мы просто… мечтали и наслаждались этим. — И пели. — Да, мы пели. Они могут сказать, что это звучит как бред, что это сумасшествие. — Мне плевать, мне плевать, если они сочтут это безумием, — пропел Барри. — Я верю, что мы можем жить в мире, что сами создадим. Кара улыбнулась и обняла его. — Всё будет хорошо. Людям понравится. Барри кивнул. Ему очень хотелось ей верить. В пятницу утром, восемнадцатого числа, Барри, впервые за несколько недель, выспался. Он сидел за Гриффиндорским столом в окружении друзей и пил зелёный чай. — Какие у нас планы на Рождество? — поинтересовалась Лиза. — Ну, мы обязаны побывать на Рождественской постановке, — сказала Лена. — Мне уже не терпится увидеть этот шедевр. — И вы побываете, — улыбнувшись, ответила Кара. — Причём не только вы, но и весь Легендарный состав. — Да, мы пришлём билеты двадцать четвёртого числа, — сказал Барри. — Можете даже взять с сбой парочку помидор, чтобы, если что, забросать меня ими. — Или петрушкой*, — пожала плечами Лена. Она улыбнулась Барри. — Если уж ты так хочешь, чтобы тебя чем-то забросали, то пусть это будет петрушка. — Это опять цветочные штучки, которые я не понимаю? — громким шепотом спросил Циско, наклонившись к Кейт. Та таким же громким шепотом ответила: — Именно. Друзья рассмеялись. В зал влетели совы, разнося утреннюю почту. — А что потом? — спросила Лиза. — Вы уедете числа двадцать третьего, но постановка же не растянется на все каникулы, да? — Ну, мы бы предложили пожить вам с нами в «Театре», — пожал плечами Барри. — Но мы же не изверги, в конце-то концов. — Почему? — удивлённо спросил Циско. — Я бы хотел пожить с вами. Бродячий цирк — это супер. — У нас есть свои проблемы, — коротко ответил Аллен. — Так что мы уедем двадцать третьего, встретимся с вами двадцать пятого и всё. — Не двадцать третьего, — вдруг сказала Кара. Барри повернул голову и увидел, что девушка держит в руках письмо. Она подняла на него глаза. — Восемнадцатого. — Что?! — удивился Барри. Пуффендуйка начала читать вслух. — Барри и Кара! Постановка просто невероятная, все в восторге. Кажется, ребята только и ждали, чтобы сыграть банду разбойников. Все в радостном предвкушении, распевают песни. От Джея мы всё скрываем, хотим сделать сюрприз. Он сказал, что будет сидеть в зрительном зале. И передал, что будет ждать вас на вокзале в восемь вечера, восемнадцатого числа. Он уже написал МакГонагалл, и, так как вы у нас умники-разумники, она позволила вам уехать за неделю до начала каникул. Дальше Кара продолжать не стала. Повисла тишина — Погодите, — подала голос Кейт. — Вы хотите сказать, что уезжаете сегодня? И что мы увидимся только через неделю? Барри и Кара синхронно кивнули. Дэнверс подняла глаза на Лену, будто пыталась извиниться за то, что уезжает раньше. Аллен же поднял глаза на учительский стол. Легенды что-то негромко обсуждали между собой. Снарт сегодня выглядел печальнее обычного. Барри заметил, что под глазами у него залегли тени, а вид был довольно хмурый. В голове Аллена молнией промчалась мысль, отпечатавшись на подкорке: «У него завтра День Рожденья». Весь оставшийся день Барри проходил с этой мыслью. Их с Карой освободили от уроков, позволив собрать вещи. Барри стоял над кроватью, на которой лежал рюкзак и несколько разбросанных книг. В четыре тридцать они с Карой должны были встретиться с одним из профессоров у главного входа, чтобы их проводили до платформы и посадили на поезд. До отъезда оставался час. Вещи Барри собрал и теперь пытался решить, брать ли ему с собой книги. А в голове, словно заевшая пластинка, крутилась одна фраза: «У него завтра День Рожденья». Барри понятия не имел, что ему делать с этой информацией. Вот уже несколько недель он игнорировал Снарта, избегая любого контакта, но день рожденья… Это что-то особенное. Леонард дважды спас ему жизнь. Он поддерживал его все эти полгода, и именно благодаря ему Барри нашел в себе силы бросить вызов Джею и переписать постановку. И теперь гриффиндорец чувствовал себя должником профессора. И вопрос был даже не в подарке — Барри точно знал, что он мог подарить. Три комикса о Капитане Холоде и Флэше — гордость его коллекции. Он знал, что Леонарду понравится его подарок, потому что чем-то он был похож на Капитана Холода. И Аллен даже упаковал подарок в крафтовую бумагу. Но вот как набраться смелости? «Отправь его почтой», — предложил дракончик. Он лежал на пушистом ковре и смотрел на Барри, приоткрыв один глаз. — «Если хочешь, я могу доставить его прямо завтра утром». — Может быть, ты и прав, — пожал плечами Барри. Он убрал подарок в рюкзак. — Всё равно мы не настолько близки, чтобы обмениваться подарками на день рожденья. В смысле, может быть, мы и близки, — поправил себя парень, — но он об этом не знает. А просвещать его я не собираюсь. Пусть пребывает в сладком неведение, наслаждаясь компанией Сары Лэнс. «Поступай, как знаешь», — ответил ему дракончик, закрыв второй глаз. Барри кивнул сам себе. Он уставился на книги, размышляя, брать ли справочник с собой, как вдруг… — Вот чёрт! — воскликнул он, хлопнув себя ладонью по лбу. — Какой я забывчивый! Как я мог забыть про цветы?! Барри убрал книги в стол и, положив в рюкзак камеру, застегнул его. Он быстро переоделся в маггловскую одежду, надев джинсы, свитер, красную зимнюю куртку и красную шапку с эмблемой Флэша. Кристалл, перстень и письмо от дедушки он убрал в карман рюкзака, а палочку — в карман куртки. Парень посмотрел на Флэша. — Ты поедешь со мной или полетишь? Зима всё-таки. «Полечу», — ответил дракончик. — «Терпеть не могу поезда». — Ну тогда увидимся в «Театре». Не замёрзни! И Барри пулей выскочил из комнаты. Он пересёк гостиную, проскользнул через портрет Полной Дамы и выбрался из замка. Оказавшись на улице, он рванул в сторону третьей теплицы. Открыть дверь ему стоило немалого труда. Зайдя внутрь, он сразу почувствовал тёплый поток воздуха, ударивший его в лицо. Барри снял шапку, положил на стул рюкзак и склонился над горшками. Цветы были живы. Более того, почти все они зацвели. Нецветущими остались только Ромашки и Багрянник. Барри подвязал его и полил остальные цветы. Тут он заметил какое-то фиолетовое пятно слева. Повернув голову, он на мгновение замер, пораженный увиденным. Вереск тоже зацвёл. Его стебли достигали высотой тридцати сантиметров, а цветы были крупными и яркими. Аллен подошел поближе и, протянув руку, нежно коснулся пальцами цветов. Вереск источал приятный аромат. Барри закрыл глаза, позволяя запаху наполнить его лёгкие. Ему вдруг вспомнился Леонард Снарт. Его лицо, ярко-голубые глаза с мелкими морщинками, которые появлялись, когда он улыбался. Барри вспомнил его негромкий, мягкий смех и спокойный голос, которым он рассказывал ему о созвездиях. Вереск обозначал «Защиту». Гриффиндорец усмехнулся сам себе. Как иронично. Странное возбуждение охватило Барри. Он вдруг осознал, что хочет подарить Снарту именно эти цветы. Живые. Выращенные им, а не созданные. Барри взял садовый ножик и срезал одиннадцать цветов. Сформировав аккуратный букет, он взмахнул палочкой и создал ленточку. Барри перевязал цветы лентой и на мгновение замер, любуясь своим творением. «Отправлю, вместе с комиксами», — подумал он. — «И записку оставлю». Он осторожно убрал цветы в рюкзак, наложив на них заклятие сохранности. Затем взглянул на наручные часы. Четыре тридцать три. Барри чертыхнулся. Кое-как надев на себя шапку, он выскочил из теплицы и со всех ног рванул к замку. Барри бежал, задыхаясь, мысленно проклиная себя за медлительность и непунктуальность. Кара его побьёт, он был уверен. Подбегая к главному входу, он заметил не двух, а трёх людей. Сердце его зашлось в бешеном ритме, и это было вовсе не связано с бегом. У входа стояли Кара с Леной и… Леонард Снарт. Барри мысленно чертыхнулся. Флэш расхохотался. «Ну что за парень! Только вспомнишь, как вот и он! Лёгок на помине, ничего не скажешь!» — Ай-ай-ай, опаздываешь, Барри, — покачал головой профессор, когда гриффиндорец подошел ближе. — Я думал, вы давно привыкли к моей непунктуальности, — пожал плечами Барри. Снарт усмехнулся. — Думаю, нам стоит поторопиться, если вы двое не хотите опоздать на поезд. Барри кивнул, чувствуя, как щёки снова краснеют. Лена как-то странно улыбнулась, на что парень лишь закатил глаза. — Где ты был, Барбариска?! — накинулась на него Кара. — В теплицах, — коротко ответил Аллен. Взгляд Кары тут же смягчился. — О! Как там поживают мои лютики? — Вполне нормально, — соврал Барри. Он понятия не имел, что на самом деле происходит с цветами Кары. — А что насчёт твоих предсказаний? — Каких предсказаний? — удивлённо спросила Лена. — Когда Барбариска интуитивно выбирает себе цветы, — пояснила Дэнверс. — Их значения совпадают с тем, что случится с ним в будущем. Типа, как он мне рассказывал, однажды в детстве он нашел Очный цвет полевой, который означает перемены, и в тот же день в приют пришел Джей с новостью, что он — его дядя, и что он заберёт его к себе. — Воу, это круто, — сказала Лена. — Но, погоди, ты хочешь сказать, что жил в приюте? — Да, — кивнул Барри. — После того, как отца посадили, меня отправили в приют. Я жил там с апреля по июль. Потом меня забрали. Снарт, идущий чуть впереди, усмехнулся, а Барри закатил глаза. Лена и Кара непонимающе переглянулись. Дэнверс пожала плечами. — Ну, так что там с предсказаниями? — Всё зацвело, кроме Ромашки и Багрянника. Может, оно и к лучшему. — Что обозначают Ромашка и Багрянник? — подал голос профессор. — «Силу в трудные времена» и «Предательство», — ответил Аллен. — Я надеюсь, они зацветут не раньше апреля. Мне не нужно предательство в мой день рожденья. — Тебе вообще предательство не нужно, — отрезала Кара. — Ты и так настрадался. Они вышли на платформу. Хогвартс-Экспресс уже подъехал и теперь замер, словно поджидая их. Оставалось только забраться внутрь, и он увезёт их в Лондон. — У вас есть пять минут, девушки, — сказал Снарт, глядя на Кару и Лену. Он перевёл взгляд на Барри. — Я помогу тебе разместиться. Барри кивнул. Они пошли вперёд, оставив девушек позади. И хоть Барри понимал, что, скорее всего, Снарт был просто вежлив и хотел дать девушкам время попрощаться, но какая-то часть его нервно бубнила, что они всё подстроили. Возможно, так оно и было. Они молча забрались внутрь. В поезде было пустынно, совсем не так, как на первое сентября. Не было смеха, радостных восклицаний и детских голосов. Была лишь тишина и эхо их шагов. Они зашли в одно из свободных купе. Барри сел на диван и положил рюкзак рядом. Снарт, немного подумав, уселся напротив. — Я думаю, мисс Дэнверс и мисс Лютор нужно время, чтобы попрощаться, — Барри кивнул. — Думаю, Лютик плачет. Она слишком сентиментальна и немного королева драмы. — Я думаю, в этом вы похожи. — Хей! — обиженно воскликнул гриффиндорец. Леонард засмеялся по-доброму, и от звука его смеха у Барри потеплело на душе. Он уставился на профессора, впиваясь в него взглядом. Снарт повторил его действия. Повисла тишина — они просто сидели, глядя друг на друга. Барри старался запомнить каждую чёрточку его лица. Ему вдруг стало грустно, потому что он понял, что будет скучать. И хоть его сердце было разбито, при виде улыбки Леонарда оно начинало биться вновь. «Время пришло», — прошептал ему внутренний голос. А может быть, это был Флэш, Барри не знал точно. Но он послушал его. — У меня есть кое-что для Вас, — сказал он. Брови Снарта удивлённо поползли вверх. — Я в предвкушении, — профессор мягко улыбнулся. Барри протянул руку к рюкзаку. Он положил его на колени и расстегнул молнию. Затем достал крафтовый пакет. Сердце его бешено билось. Он глубоко вздохнул и заговорил: — Лиза сказала, что у Вас завтра день рожденья… И я знаю, что подарки не дарят раньше времени, но я всегда был тем ещё чудиком, — Снарт усмехнулся. Барри протянул ему подарок, искренне надеясь, что не умрёт от инфаркта прямо сейчас. Леонард взял сверток в руки. Он провёл пальцем по бумаге, а затем осторожно открыл его. Когда он начал доставать комикс, Барри на секунду показалось, что он забыл, как дышать. Сердце сильно билось где-то в районе гортани, а костяшки пальцев побелели — так сильно он сжимал ткань куртки. — О боже мой! — засмеялся профессор, и Барри смог спокойно выдохнуть. Смех — это хорошо. — Капитан Холод и Флэш! — он поднял взгляд на Барри. — Я обожаю Капитана Холода! Как ты угадал? — Ну, я обожаю Флэша, а вы похожи на Капитана Холода, так что… — Леонард рассмеялся снова. — Спасибо, Барри. Это лучший подарок на день рожденья за последние пять лет. — Это ещё не всё, — выпалил Барри. Улыбка Снарта придала ему храбрости, и он залез в рюкзак, доставая оттуда букет. Леонард ахнул. — Это… — Это Вереск. Он обозначает «Защиту», но, как бы иронично это ни было, мой выбор вовсе не связан с вашим предметом. Хотя, кто знает? — пожал плечами парень. Он протянул букет Леонарду. Снарт взял его в руки, и всего на мгновение их пальцы соприкоснулись. Барри почувствовал, как по телу бегут мурашки. — Вы спасли мне жизнь, — негромко сказал он. — Дважды. И вы буквально забрали меня из Ада. Кто вы, как не мой защитник? — Я не хотел потерять тебя, Барри, — так же тихо ответил Снарт. — Но всё же мне нравится, что ты считаешь меня своим защитником. Барри рассмеялся. Впервые за несколько дней на его душе было так легко и спокойно, что он не мог поверить этому. Леонард улыбался ему — чисто и искренне, и от этой улыбки цветок в сердце распускался, источая приятный аромат. Снарт, казалось, хотел его обнять, но воздержался. Он поднялся и кивнул Барри. — Спасибо за подарок. Удачной дороги. — Увидимся на Рождество, — улыбнулся Барри. — Я помашу вам на постановке. — Буду ждать, — усмехнулся мужчина. Он вышел из купе, оставив Барри одного. Тот уставился на стену, а в голове его скакала безумная мысль. Сердце колотилось как сумасшедшее. «Сделай это», — сказал Флэш. — «Вы оба этого хотите, так что вперёд, храбрый гриффиндорец!» Барри вскочил с места и выбежал из купе. Снарт, словно почувствовав его присутствие, обернулся. И, прежде чем он успел бы об этом пожалеть, Барри преодолел разделявшее их расстояние и обнял профессора. Он обхватил руками его шею и уткнулся в плечо. Снарт, расслабившись, обнял его одной рукой за талию, прижимая к себе. — Я буду скучать по Вам, — прошептал Барри, вдыхая знакомый аромат горького шоколада и мяты. — Я тоже буду скучать по тебе, — прошептал профессор. Раздался свисток машиниста, и они синхронно вздохнули. Барри не хотелось отпускать Снарта. Ему нравилось в его объятиях — тёплых и таких надёжных. Всего на мгновение ему показалось, что он снова дома, что он в безопасности. А затем Леонард отстранился. Он взглянул ему в глаза и улыбнулся. — Увидимся в Рождество, Ледяной принц. Барри прыснул, а Снарт, кивнув ему, вышел из вагона. Поезд тронулся, и Барри вернулся к себе в купе. Он забрался на кресло с ногами и какое-то время молча смотрел в окно, наблюдая за тем, как меняются пейзажи. Через пару минут в купе зашла Кара. Глаза её были красноватыми, но на губах растянулась довольная улыбка. Она села рядом с Барри, нагло скинув его ноги. — Я видела Снарта перед тем, как запрыгнуть в вагон. Он выглядел жутко довольным, держа в руках букет цветов и крафтовый пакет, — Барри ничего не ответил, улыбнувшись. — Колись давай, Барбариска. Втрескался в Снарта, да? — Может быть… Кара радостно запищала, и Барри, не выдержав, рассказал ей все. О связи, Его Человеке, оцепенении и Вереске. Эмоции Кары менялись быстро: с восторга на грусть и гнев. К концу рассказа она негодовала. — Да как он может встречаться с Лэнс, когда у него есть такой прекрасный ты?! Нет, мы это дело так не оставим! Мы что-нибудь обязательно придумаем. Клянусь своей метлой, что я в лепёшку разобьюсь, но сведу вас. Боже мой, Барри. Это же Снарт! Ты обязан начать встречаться с ним и плевать, что он твой учитель. Мы придумаем что-то такое, что-то… — вдруг Кара замерла, замолчав на полуслове, а глаза её расширились. Барри напрягся. — Лютик, всё нормально? — О, Барри, всё просто прекрасно. Я просто очень рада, что это мы с тобой сценаристы постановки и можем вносить свои поправки. Барри нахмурился. — Что ты задумала? Кара загадочно улыбнулась.