Драконий цветок

      Барри проснулся не так рано, как следовало бы, но и не так поздно, чтобы спешить. Он лежал в постели, цепляясь за сон, смакуя его подробности и не обращая внимания на тяжесть внизу живота. Ему было хорошо, и он не хотел расставаться с этим ощущением.              Вдруг внизу что-то с грохотом упало, и раздалась ругань. Аллен поморщился и открыл глаза, уставившись в потолок. Утро понедельника безжалостно настигало его, и он, наконец, подчинился.              Поднявшись с кровати, он вдруг понял, что в комнате один. Барри нахмурился, задумавшись, где может быть дракончик. Он решил не волноваться, подумав, что тот мог отправиться на охоту с утра пораньше и направился в ванную.              Почистив зубы и умывшись, Барри причесал растрепавшиеся ото сна волосы и вышел из ванной. Флэш уже вернулся с охоты и теперь лежал на кресле, рассматривая свои когти. Аллен хмыкнул. Он переоделся в свежую рубашку и брюки, завязал на шее галстук и закрепил значок старосты, а сверху накинул мантию. Подняв взгляд на зеркало, дабы оценить свой внешний вид, его взгляд вдруг зацепился за коробку, стоящую на столе.              Желудок неприятно сжался, а во рту появилась горечь. Он развернулся и подошел к столу. Задумавшись на минутку, он всё же открыл крышку, поставив её рядом.              Цветок ничуть не изменился со вчерашнего вечера. Всё такой же красный, он даже не сморщился, простояв без воды целую ночь. Барри вообще понятия не имел, как за ним ухаживать, да и если быть честным — у него руки чесались, чтобы избавиться от этого проклятого растения.              Флэш, видимо, почувствовав что-то в его настроении, поднялся с места и забрался на стол. Он ничего не говорил, лишь наклонил голову, наблюдая за ним.              Барри вздохнул и, переборов себя, вытянул руку и коснулся лепестков пальцами. Поверхность была гладкой и мягкой, и пальцы Барри мгновенно покрылись красной пыльцой. Словно почувствовав его прикосновение, цветок начал раскрываться, наполняя комнату ароматом. Он пах как крепкое красное вино, но мозг Барри никак не мог избавиться от ассоциации с запахом крови.              «Существует Легенда, что он распустился из крови принца Луарилльского, который заслонил свою возлюбленную от смерти», — вспомнились ему слова Лена.               — Ты думаешь, это правда? — спросил он у Флэша. Тот вздохнул. — Все эти видения… они ведь были в хронологичном порядке, да?              «Я не уверен…»               — Лжёшь.              «Ну, мы оба понимаем, что слово «любовник» здесь в мужском роде. И, согласись, это совершенно в твоём стиле — заслонить кого-то собой, истечь кровью, а потом превратиться в цветок».               — Каков факт, что тем человеком был Лен?              «Почти стопроцентный. Но, на наше счастье, он совершенно точно не помнит об этом. И меня немного беспокоит значение цветка. «Вечная связь душ»… Почему меня не покидает ощущение, что именно в этот момент ты и втянул его в перерождения?»               — Потому что, вероятно, так оно и было, — вздохнул Барри.              Он убрал цветок в коробку и закрыл крышкой. Отряхнув руки от назойливой красной пыльцы, он взял рюкзак и вышел из комнаты.              Барри пришел в Большой зал вместе с почтой. Совы носились туда-сюда, а он пытался найти своих друзей. Те сидели за слизеринским столом и, заметив его, Лиза широко улыбнулась и помахала рукой.               — Что-то ты больно хмурый после свидания, — сказала Лена, когда Барри плюхнулся на скамейку рядом с ней.               — Просто не выспался.               — Ночь была настолько бурной? — подколола его Кара, на что Аллен закатил глаза.              Он налил себе кофе и взял круассан с шоколадом. Откусив кусочек и прожевав, он всё же решился спросить:               — Вы верите в перерождения?               — Интересный вопрос, — абсолютно в когтевранской манере сказала Кейт.               — В перерождения, в смысле, как в одну из форм бессмертия? — уточнил Циско. — Как фениксы?               — Нет. В обычные перерождения, без воспоминаний о прошлой жизни.               — Ну, в это я верю, — сказала Сноу. — Тем более, есть исторические подтверждения подобному.               — Но вопрос в том, является ли это намеренным перерождением или просто ДНК так совпало? — пожал плечами Рамон. Лиза, сидевшая рядом с ним, вдруг сказала:               — Ну, я, например, немного похожа на Элизабет Джонс. Было бы круто, если бы она была моей прошлой ипостасью.              Барри от этих слов напрягся и замер, погрузившись в мысли. Его мозг работал на полную катушку, шестерёнки крутились с бешеной скоростью, а какой-то из его внутренних «я» панически орал что-то похожее на «только не это!».              Из размышлений его вывел негромкий вскрик Кары. Повернув голову, он увидел, как она, выпучив глаз, смотрит на газету в своих руках, и лицо её с каждой секундой становится всё бледнее.              Барри проследил за её взглядом, и сердце его камнем упало вниз. На первой странице «Ежедневного пророка» была фотография «Театра Теней» в огне, а вверху крупным шрифтом шел заголовок: «НАПАДЕНИЕ НА ЦИРК».              «Вчера, 14 марта, во время репетиции на «Театр теней» напали. По словам очевидцев, два дракона прорвали купол прямо во время одного из номеров. Они начали испускать молнии, из-за которых уже через пять минут арену окутало пламя. Потом появились и сами всадники — Эобард Тоун и Хантер Золомон. Между ними и участниками Шоу произошла дуэль, по итогу которой трое погибли. После этого, Тоун и Золомон скрылись вместе с хозяином театра — Джеем Гарриком — и одним из акробатов. Где они находятся сейчас, и что нужно Тоуну и Золомону от циркачей, неизвестно. Министерство Магии предполагает, что они являются заложниками».              Барри казалось, что в сердце вонзился стебель шиповника, и теперь он прорастал внутрь, прорывая ткани и царапая его острыми шипами. Легкие складывались, как цветок на закате, лишая дыхания и заставляя делать вдохи всё глубже и прерывистей.              Он поднял взгляд на Дэнверс и увидел слёзы в уголках её глаз.               — Трое погибших, — прошептала она, но этот шепот эхом разнёсся в тишине Зала. — Трое.              Барри кивнул. Он даже думать не хотел, кто бы это мог быть и при каждом предположении его мозг стягивало тисками. Вдруг Кара вскрикнула, приложив руки ко рту:               — О боже, один из акробатов… У нас всего два акробата — это я и…               — Эдди! — одновременно выпалили они.               — Нужно ехать туда.               — Погодите, нет! — воскликнула Лена.               — Вы не можете просто так уехать! — поддержала её Кейт.               — Вы не понимаете! — завопила Дэнверс, и Барри понял, что она на грани истерики. — Они нас вырастили. Они были с нами в самые худшие моменты. Они — наша единственная семья. Господи, а если это Шона? Боже мой, только не Шона, умоляю.              По щекам девушки катились слёзы. Барри схватил её за руку. Его трясло, а сердце колотилось на грани тахикардии. Они переглянулись и одновременно вскочили. Послышались звуки отодвигаемых стульев, и несколько человек окликнули их, но они не слышали.              Громко топая ногами, Барри и Кара выбежали из зала и побежали вперёд. Они перепрыгивали через лестницы, пробегали сквозь приведений, посылали к чёрту Пивза и картины.              Подбегая к главному входу, Барри вдруг задумался, а куда они собственно бегут. Он резко остановился, отчего Кара едва не упала.               — На… поезде… слишком… долго, — рвано дыша, сказал он. Дэнверс, поразмыслив немного, согласно кивнула.               — Мётлы?               — Тоже не подойдет.               — Флэш?               — Нет! — воскликнул он слишком громко. — Могут увидеть.               — Барри, как ты можешь думать об этом сейчас?!               — Да легко! Джей столько усилий приложил, чтобы скрыть это, а мы сейчас возьмём и разрушим всё в один миг?!              «Барри прав», — подал голос Флэш и звучал он довольно взволнованно. — «О, чёрт, вас нагоняют Легенды. Советую делать что-то как можно быстрее».               — Ну тогда придумай что-нибудь! — закричала Кара, которая, видимо, тоже слышала их разговор. Вдалеке раздались шаги, кто-то звал их по имени. Среди голосов Барри узнал и голос Лена.              Мозг его работал на полную катушку. Минута, чтобы исчезнуть, иначе их остановят, а при всей своей любви к Лену сейчас Барри хотел быть вместе с семьёй.              Он схватил Кару за руку и забежал в первую попавшуюся комнату, которая оказалась кабинетом Филча. Миссис Норрис удивлённо посмотрела на них и уже открыла рот, чтобы мяукнуть, но Барри мысленно приказал ей заткнуться. И та, как ни странно, послушалась.              Люди пробежали мимо, и сквозь приоткрытую дверь Барри заметил затылок Лена. Сердце его болезненно сжалось, но он отогнал эти мысли.              Взгляд его наткнулся на кипу хозяйственных мётел, и в голове словно что-то щёлкнуло.               — Гидеон! — шепотом позвал он.              Раздался чересчур громкий хлопок, и в кладовке, к огромному недовольству миссис Норрис, появилась эльф. Кошка громко мяукнула, а Гидеон подняла на Барри свои большие глаза.               — Хозяин Барти! — запищала она, но Барри и Кара тут же зашипели. Где-то вдалеке снова раздались шаги и, к ужасу, звук был нарастающим.               — Привет, Гидеон, — сказал он шепотом. — Времени мало. Нам надо в «Театр Теней». Прямо сейчас.               — Хорошо! — воскликнула эльф.              Шаги раздались совсем рядом. Миссис Норрис снова громко мяукнула, и в ту же секунду, как дверь кабинета открылась, Гидеон схватила их за руки и трансгрессировала.              Живот у Барри скрутило, а в следующее мгновение он больно ударился головой обо что-то жесткое. И, судя по стону, Кара его боль разделяла. Кто-то испуганно вскрикнул, и Барри с облегчением узнал Шону. Он распахнул глаза.              Они лежали на земле неподалёку от кострища. Барри чувствовал запах гари, он стремительно наполнял лёгкие. В метре от них на одном из брёвен сидела Бри, а Шона, бледная как порошковое молоко, перевязывала ей голову.              Осознав, что это они, девушки облегчённо выдохнули, но затем глаза их удивлённо расширились.               — Какого чёрта вы здесь делаете? — воскликнула Бри и тут же поморщилась, подняв руку к голове.               — Мы получили газету, — ответила Кара, накидываясь на Шону с объятиями. Та крепко прижала её к себе и даже поцеловала в макушку. По щекам обеих катились слёзы.               — Кара и Барри сбежали из Хогвартса! — воскликнул выбежавший на поляну Сэм. Заметив их, он удивлённо остановился. — Сара прислала патронуса только что. Как вы…               — Мы трансгрессировали, — коротко ответил Барри и тут же попал в объятия Розы. Её желтое платье было порвано и перепачкано в грязи, а грим потёк и размазался по круглому личику. — Что произошло?              Роза зашлась рыданиями, а все остальные побледнели и переглянулись.               — Они прилетели во время репетиции, — начала говорить Бри. — Драконы, маленькие, размером с льва или пантеру, прорвали купол и начали швыряться молниями направо и налево. Трибуны вспыхнули, и пламя разгоралось всё сильнее. Мы пытались бежать, спасти животных, но нас зажали в кольцо.               — А потом появились они, — продолжил Сэм. — Оба в кожаных костюмах и с безумными улыбками. Джей спросил, что им нужно, и тот, что в желтом, ответил что-то вроде: «Хотим проучить третьего брата», — сердце Барри камнем упало вниз, а живот скрутило в штопор. — Я не особо понял, что это значит, но… — он вздохнул, и Аллен понял, что никогда ещё не видел Сэма таким разбитым. Роза взяла его за руку. — Началась дуэль. Марк, я и Джей бились с тем, что в чёрном костюме, а Эдди, Клайд и Бри — с тем, что в желтом.               — Они такие сильные! — воскликнула Бри. — Отбивали наши заклятия с такой лёгкостью… Мы будто были детьми. Это ужасно.               — Кто… — Барри не смог договорить. Слово застряло в его горле и совершенно не хотело подниматься вверх. Оно жгло адским огнём, и Барри не мог понять, чего он хочет больше — узнать или не узнавать никогда.               — Джеймс ранил того, что в желтом, и дракон вырвал ему сердце, — ответил Сэм, поняв его вопрос. Роза заплакала. — Хартли попытался оглушить дракона, и его убили на месте. Акселя мы так и не нашли. Абру и Ганнибала сильно задело, они сейчас в больнице Святого Мунго. Ральфу пробило голову, он в коме.              Каждое названное имя было словно удар ножом в живот. Барри чувствовал, как сознание его летело, а слёзы застилали глаза. Он не мог понять, как Хантер мог поступить с ним так. И тут же взамен этому чувству пришла ярость, которая прорастала пионами у его ног.               — А кто ещё? — вдруг спросила Кара, и голос её звучал по-другому. Словно и вовсе ей не принадлежал. — В газете сказано, что погибло трое. Джеймс. Хартли. Кто третий?              На лица циркачей упала тень. Шона залилась слезами, и у Барри душа ушла в пятки. Нет, пожалуйста, только не он.               — Я пыталась спасти животных, — рыдая, прохрипела Шона. — Я чувствовала, что Тоун смотрит на меня и видела что-то в его глазах. Он взмахнул палочкой, и… он заслонил меня, — она схватилась за живот и взвыла. Кара, по лицу которой бежали слёзы, обняла её.               — Мы и не поняли, что произошло, — прошептала Бри. — Они схватили Эдди и Джея, а потом исчезли во вспышке молнии. И тут Марк закричал, а потом мы увидели… Он даже глаза закрыть не успел.              Затуманенная голова Барри вдруг почувствовала, что здесь что-то не так. Каким таким заклятием шарахнул Марка Тоун, что тот успел закричать?              Он вздохнул, мысленно пытаясь воспроизвести произошедшие события. Словно наяву он видел горящую арену, окутанную дымом и пеплом, поднимающимся в воздух. Видел две группы сражающихся и то, как Хантер и Эобард с лёгкостью отбрасывают летящие в них заклинания… Ему вдруг вспомнились слова Мэтта о том, что все всадники являются чародеями. Конечно, в магической силе им не было равных, так же как и в умении сражаться.              Но вот, Тоун заметил Шону, которая пыталась успокоить пегасов. Барри нахмурился. Почему он решил убить именно её? Что такого особенного было в Шоне, что он решил отвлечься и запустить в неё смертоносное заклятие?              Он перевёл взгляд на девушку. Она сидела на бревне с опухшим и раскрасневшимся от слёз лицом, и Кара обнимала её за плечи, такая же зарёванная. Глаз Барри зацепился за её руки, которые девушка держала на животе. Вроде обычный жест, но что-то в нём показалось Аллену странным. А в голове вдруг появилась догадка.              Ему даже не пришлось моргать. Мир резко изменился, обострившись и наполнившись разными звуками. И теперь, глядя на Шону, Барри видел крохотный комочек жизни у неё в животе. У него перехватило дыхание.               — Ты беременна, — сказал он, выходя из этого состояния. Циркачи округлили глаза.               — Третий месяц, — ответила Шона и снова заплакала. — Я никому не говорила. Но он будто почувствовал и поэтому прыгнул. Я хотела, чтобы он был крёстным.               — Крёстным?! — удивлённо переспросила Кара. Барри был тоже озадачен выбором Шоны, но тут в его голове всё стало на места.               — Клайд… — охнул он. — Не Марк, а Клайд. Марк бы в жизни не успел сделать этого, он был слишком далеко, в то время как Клайд, сражавшийся с Тоуном…               — О Мерлин, — вздохнула Кара. Барри видел, как глаза её снова наполняются слезами. Он понимал чувства девушки — за несколько минут она успела оплакать обоих братьев. — Где он? Марк.               — Он не выходит из трейлера с тех пор как сжег его.              Кара вскочила с места и, покрутив головой, направилась в сторону трейлеров. Барри поспешил за ней, прекрасно понимая, что она собралась делать.              У входа она замерла, а затем несколько раз постучала в дверь.               — Марк? — крикнула она. — Марк, это Кара. Я тут с Барри и… Можно мы войдём?              Ответа не последовало. Барри и Кара переглянулись.               — Марк? — снова позвала его Дэнверс. И снова тишина.              Тогда Барри достал из кармана мантии палочку. Он взмахнул ей, и дверь с негромким щелчком открылась. Они переглянулись и зашли внутрь.               — Марк? — позвал Мардона Барри. — Марк, ты здесь?              В кухне, совмещённой с гостиной, всё было перевёрнуто. Шкафы были открыты, на полу валялись осколки посуды, каких-то ваз. Картины разорваны, подушки вспороты и даже диван перевёрнут.              Барри пошел дальше, осторожно ступая по полу. Дверь, ведущая в спальню, была открыта, и состояние комнаты было не лучше, чем кухни. Но, что самое важное, во всём этом хаосе одежды, разбитых рамок и перевёрнутой мебели на кровати сидел Марк. В одной его руке была почти опустевшая бутылка огневиски, а в другой — фотография, на которую Мардон смотрел остекленевшими глазами.              Барри прищурился. На фотографии были изображены три человека — высокая худая женщина с тёмными, чуть вьющимися волосами обнимала за плечи двух мальчиков в одинаковых костюмах скелетов.              «Их мать», — вдруг понял Барри, вспомнив рассказ Лена. — «Волан-де-Морт держал её в заложниках».               — Марк? — окликнула мужчину Кара. Тот вздрогнул и поднял голову, а во взгляде его читалось удивление.               — Принцесска? — Кара кивнула и осторожно села рядом. — Что вы здесь делаете?               — Мы узнали из газет, — ответил Барри. Марк кивнул, словно это было само собой разумеющееся, а потом перевёл взгляд назад на фотографию. — Мне очень жаль, Марк.               — Он хотел быть врачом, — сказал Мардон, не слушая его. — Он поэтому с Шоной и сдружился. Оба были ботаники, в прямом смысле этого слова. Часами у мадам Помфри торчали. Мне казалось, что он влюблён в неё. Видимо, так оно и было.               — Нет, — покачала головой Кара. — Шона беременна. И это очевидно для наблюдательного человека. А он как раз таким и был. И он сделал это ради вас. Чтобы у ребёнка был отец, добрый и любящий отец, который нужен был вам.              Марк кивнул и плотно сжал челюсть, видимо, сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Но за него это сделала Кара, и он обнял её за плечи, прижимая к себе.              Барри тихонько развернулся и вышел, решив оставить их одних. Ему вдруг вспомнился вечер перед Рождественской постановкой и Кара, которая горланила песни вместе с Мардонами. Эти трое были близки, даже несмотря на то, что отрицали это, и теперь они разделяли горе друг друга.              Поднялся ветер. На небе сгустились серые тучи, будто сама природа оплакивала потерю вместе с ними. Взгляд Барри упал на купол, и что-то внутри него непроизвольно сжалось при виде обгорелых столбов и обрушенных трибун. Крепко сжав палочку в руке, он направился туда.              На арене завывал ветер, пробираясь внутрь сквозь дыры в куполе. От этого гулкого звука по коже Аллена побежали мурашки. Как же изменилось это место с его последнего выступления!              Барри взмахнул палочкой, и всё вокруг пришло в движение. Порванные полотна стали срастаться, разбитые витрины вновь обретали целостность, а гарь исчезала с трибун. Он не до конца понимал, как это делает и какие заклинания произносит. Ему просто хотелось вернуть арене прежний вид, избавив ее от гари и крови, и его собственное волшебство, та сила, о которой говорил Мэтт, словно слышала его и исполняла желание хозяина.              Когда Барри закончил, повисла тишина. Он шумно дышал, смотря на то, что сделал, и чувствовал, как усталость стремительно расползается по телу.              Вдруг в этой тишине он услышал негромкое пение. Барри замер и нахмурился. Чей-то тихий-тихий голосок доносился откуда-то сверху. Он начал подниматься по трибунам наверх, идя на голос, пока вдруг не заметил Акселя.              Парень сидел на балке под самым куполом. На нём был один из его костюмов для выступлений — желто-фиолетовый в ромбик. Лицо было перепачкано сажей, а волосы растрёпаны. Он негромко напевал какую-то детскую песенку, прижав колени к груди и обхватив их руками.               — Аксель? — окликнул его Барри. Парень запел только громче. — Аксель, что ты там делаешь?              Не дождавшись ответа, Барри осторожно начал подниматься выше. Аксель не замечал его, глядя прямо перед собой. В конце концов, Аллен оказался наверху и осторожно сел на балку рядом.               — Хей, — негромко позвал он парня, осторожно коснувшись его плеча. — Что ты тут делаешь? Тебя все ищут, приятель.               — Я испугался, — негромко ответил Аксель, и Барри вздрогнул от звука его голоса. Хоть парень был старше него на четыре года, сейчас он казался маленьким, напуганным ребёнком. — Драконы… они были такие страшные. И те люди тоже. Они ушли?               — Да, Акс, они ушли, — кивнул Барри, чувствуя горьковатый привкус во рту.               — Мой папа умер. Дракон сожрал его.               — Мне очень жаль, — прошептал Барри, сжав его плечо. — Это всё моя вина.               — Не твоя, — покачал головой Аксель.               — Это я — третий брат, — выпалил Барри. — Я — тот Всадник, которого они ищут.               — Я знаю, — вдруг сказал парень, и голос его звучал совершенно спокойно. — Голос в голове рассказал мне об этом. Обо всём этом. О проклятье, перерождениях, Всадниках. Ты — младший принц Луарийский.               — Откуда ты…              Аксель поднял на него взгляд, и в его глазах Барри не увидел привычного безумия. Они были чисты и наполнены мудростью. Такой же взгляд порой он замечал у профессора Трелони, когда ещё учился у неё. Он задумался, а был ли Аксель безумцем вообще?               — Как давно ты слышишь этот голос? — спросил он.               — С тринадцати лет, — ответил парень и его передёрнуло.              «С тринадцати лет», — задумался Барри. — «Как раз в это время он начал пить таблетки».               — И твой папа знал об этом?               — Да, — кивнул Аксель. — Моя мама была такая же. Она умерла из-за голоса.               — И когда твой папа узнал о том, что ты тоже его слышишь, он дал тебе эти таблетки.               — От них становится только хуже. Голос не замолкает, а будто троится. Поэтому я делаю всякие безумные штуки, чтобы избавиться от него. Он говорит страшные вещи.               — Перестань их пить, — сказал Барри. — У тебя пророческий дар. Он передался тебе от матери.               — С чего ты взял?               — Потому что это ты рассказал Эдди про моего дедушку. И про мою маму. Больше никто не мог о них узнать.              Догадка была безумной и почти невозможной, и поэтому Барри точно знал, что прав. А чистые глаза Акселя это подтверждали.               — Можно, я спрошу у тебя кое-что? Насчёт перерождений?               — Лучника звали Робин Гуд, — ответил Аксель. — Но его настоящее имя — Леонард Локсли.              Барри застонал, схватившись за голову. Хотелось взвыть от несправедливости, потому что до самого последнего он верил, что Лен не был лучником. Кто угодно, только не Лен. Но зато теперь прозвище было понятно.               — Тебя это расстроило? — вдруг спросил Аксель, и голос его звучал озабоченно.               — Я надеялся, что он не будет в это втянут.               — У Всадников ведь только один Человек, — пожал плечами парень. — Твой дедушка — единственный, кому удалось встретить двух Леонардов. Встреча со вторым почти вернула его к жизни. Почти.              Барри кивнул, пытаясь сморгнуть скопившиеся в глазах слёзы. Аксель ободряюще сжал его плечо.               — Я устал, — сказал он. — Ты проводишь меня до трейлера?               — Конечно, — кивнул Барри. Аксель улыбнулся ему уголком губ.              Они спустились вниз и направились в сторону трейлеров. Аксель о чём-то болтал, и Барри изо всех сил старался слушать его, но нить разговора постоянно терялась, а мысли возвращались к Лену.              Робин Гуд. Подумать только! Первый он, грёбанный принц, влюбился в человека, который грабил богатых и раздавал их богатство бедным. Нет, конечно, он понимал, что его зацепило, но факт оставался фактом.              Тучи всё сгущались, и, когда они подошли к трейлеру триксера, стал накрапывать дождик. Аксель поднялся по ступенькам и открыл дверь, но вдруг замер и обернулся. В глазах его Барри увидел что-то такое, что заставило кожу покрыться мурашками.               — Грядёт ещё четыре смерти, Бартоломью. И только тебе решать, кто это будет.              И он скрылся за дверью своего трейлера, оставив Барри стоять под дождём.              Когда он вернулся в свой трейлер, Кары там не было. Видимо, она всё ещё была у Мардонов. Но зато, открыв дверь, Барри увидел аж двух драконов, что заставило его замереть на мгновение.              Флэш смирно сидел на кровати, в то время как Спидфорс, будучи размером с козу, расхаживал по его комнате, нервно бурча что-то себе под нос и то и дело испуская молнии.               — Эээ, привет, — сказал Барри, привлекая внимание. Драконы одновременно подняли головы, и две пары глаз уставились на него.              «Папа немного не в себе», — сказал Флэш, и в голосе его слышалась какая-то неуверенность. — «Он не успел прилететь вовремя. Я подумал, что ему не стоит оставаться одному».              Барри кивнул, соглашаясь. Он зашел внутрь и присел на корточки напротив Спидфорса. Дракон Джея выглядел обеспокоенным, а в его серебристых глазах Барри увидел боль и злость одновременно. Он чувствовал исходящие от Спидфорса эмоции — ярость, которую он подавлял, страх, боль и усталость.               — Это не твоя вина, — Барри вытянул руку и осторожно провёл ладонью по голове дракона. Тот на мгновение замер, а затем откликнулся на ласку, прильнув к его руке.              «Моя. Я должен был быть рядом. Должен был защитить его».               — Они напали из-за меня. Из-за моего отказа, как я понял.              «Какого ещё отказа?!»              Барри вздохнул и, бросив короткий взгляд на Флэша, рассказал дракону о встречах с Хантером и его предложении. К концу его рассказа Спидфорс начал злиться.              «Во-первых, это было просто НЕВЕРОЯТНО ГЛУПО встречаться с маньяком, убившим несколько десятков человек. Как вы вообще до этого додумались?! И тем более, как вы могли довериться ему?!»              «Да ты же сам говорил, что он Барри не тронет, потому что любит и всё такое!», — воскликнул Флэш.              «Любит Барри Снарт, а Хантер испытывает лёгкую привязанность, которая легко разрушается», — закричал Спидфорс, и щёки Барри невольно покраснели. — «Но Хантер умеет пудрить мозги, так что ты молодец, ребёнок, что не согласился отправиться с ним. Понимаю, предложение было заманчивое, но всё же».               — Хантер прав. Никто не сможет помочь мне разобраться со всем этим, кроме него и Эобарда. Джей даже не пытался меня учить! Он правда думал, что тот факт, что я ничего не знаю, остановит их?!              «Джей — человек, Барри. А люди совершают ошибки. Я пытался убедить его, но он до последнего надеялся, что ты не будешь втянут во всё это. Думаю, тебе знакомо это чувство».              Барри покраснел, а затем нахмурился.               — Откуда ты…              «Ты читаем как открытая книга, ребёнок. Твои эмоции и чувства, все они яркие, словно цветы, и их отлично видно. Особенно те, что касаются Леонарда. От этих эмоций несёт Вереском и Розой за километр».               — Я не хочу втягивать его в это, — вздохнул Барри. Он сел на кровать и обхватил голову руками. — Я знаю, что я уже это сделал, и теперь пытаюсь защитить его от своей жизни. Я понятия не имею, что делать. Мне очень страшно. Моя жизнь заворачивается в рогалик, а я понятия не имею, как выбраться. Я начинаю вспоминать, и меня уже тошнит от этих воспоминаний. Но больше всего меня пугает этот чёртов драконий цветок. Я понимаю, что это мой цветок, и что он и та фраза как-то связаны, но я понятия не имею, как и что с этим делать.              «Что за фраза?» — поинтересовался Спидфорс.              «Драконий цветок прорастает из крови и боли», — ответил вместо Барри Флэш. — «Это вроде как девиз принцев Луарийских».               — Да. И как бы ладно, если воспринимать это напрямую. Связывать с легендой о том, что Айтуан пророс из крови Бартоломью Луарийского.              «Какая ещё легенда?!»              «Существует легенда о том, что драконий цветок пророс из крови принца Луарийского, который заслонил свою возлюбленную от смерти», — процитировал Лена Флэш. — «Конечно, все мы понимаем, что там был возлюбленный, и на самом деле они то ли упали с горы, то ли прыгнули в пропасть, но это мелочи».               — Да, но всё равно, мне кажется, что здесь есть что-то более. Я не знаю, может быть, это какая-то загадка, руководство к действию или что-нибудь ещё! Плюс, мы оба думаем, что именно в этот момент я затащил Лена в перерождения, потому что Айтуан обозначает «вечную связь душ» и «вечную любовь»              «И как давно вы обо всём этом узнали?»              «Сутки назад про цветок, и двое — про то, что Снарт тоже перерождается».              «Продуктивные же у вас дни».               — А теперь ещё из-за меня они взяли в заложники Джея и Эдди! И будут шантажировать меня ими, потому что им нужен способ остановить перерождения, но проблема в том, что я НИФИГА НЕ ЗНАЮ. Я понятия не имею, с чем связана жизнь дедушки, я понятия не имею, где искать подсказки для первой жизни, я вообще ничего не знаю!              Барри почувствовал, что ещё чуть-чуть, и он разрыдается. Слишком многое на него свалилось за эти два дня, и он попросту не справлялся с тем количеством боли, что свалила на него Вселенная.              И, словно услышав его мысли, в окно постучала сова. Барри нахмурился, а затем поднялся и открыл его. За окном шел сильный дождь, и бедная сипуха была мокрая до нитки. А вот письмо, которое она держала в клюве, было абсолютно сухое. Барри кинул сове сухариков, а сам развернул конверт.              

«Бартоломью, С радостью сообщаем, что твой многоуважаемый дядя и друг находятся у нас. Адрес: Лондон, Флаувер стрит, 42. Надо поболтать. Ждём тебя. Х. и Э.»

             У Барри непроизвольно сжались кулаки. Надо поболтать?! Они что, серьёзно?               — Нужно идти, — он выглянул в окно и, поняв, что дождь всё ещё идёт, сбросил школьную мантию и, открыв шкаф, достал оттуда куртку и надел на себя.              «Барри, это безумие!» — воскликнул Флэш. — «Ты не можешь идти туда один!»               — Я и не пойду. Вы же со мной.              «Соваться туда одному не безопасно, ребёнок. Сообщи Легендам адрес».               — Ну уж нет! — воскликнул Барри. — Ни в коем случае! Я не собираюсь подвергать Лена опасности.              «Барри, Снарт — квалифицированный мракоборец с многолетним стажем. Чёрт возьми, да он входит в отряд, созданный для борьбы с Тоуном и Золомоном!»               — Да, а ещё он — Мой Человек, и об этом знаю не только я, но и Хантер, который может воспользоваться этим. Плюс, Легенды не в курсе, что я — третий Всадник, и пусть так оно и остаётся.              «Это опасно, ребёнок. Джей бы не хотел…»               — А я не хочу, чтобы Джей умер из-за меня! — закричал Барри. — И, если ты этого тоже не хочешь, хватит ныть. Выдвигаемся прямо сейчас.              Драконы не возразили. Барри взмахнул палочкой, наложив на себя водоотталкивающие чары, а потом убрал её в карман. Он переобулся из кед в высокие ботинки на толстой подошве и вышел из комнаты.              Кары в трейлере всё ещё не было, но в этот раз Барри это было на руку. Он надел капюшон и вышел на улицу. Дождь усиливался, громко барабаня по крыше и ступенькам. Лететь никуда не хотелось. Барри мечтал надеть тёплую пижамку, закутаться в плед и сидеть с кружкой какао где-нибудь перед камином вместе с Леном. Но он отогнал эти мысли, сосредоточившись на Джее и миссии.              Драконы вышли вперёд и, переглянувшись, увеличились до размеров тяжеловозной лошади.              «Ты когда-нибудь летал, ребёнок?» — спросил его Спидфорс, и Барри кивнул. Он забрался на Флэша и вцепился в его рога.              «Я всё ещё считаю это хреновой идеей», — проворчал тот, но все же расправил крылья и взлетел.              Больше всего полёт напоминал матч Гриффиндор-Когтевран, с разницей в том, что Барри летел на драконе. Но в этот раз вода не мешала ему, хотя его до чёртиков пугал внезапно появляющийся из облаков Спидфорс.              Он не знал, сколько времени спустя они начали спускаться. Драконы летели быстро, очень быстро, так что ветер свистел в ушах, а почти пустой желудок болезненно ныл. Так что, когда они пошли на снижение, Барри испытал облегчение, а затем — страх.              Флаувер стрит, 42 оказался каким-то амбаром на краю города где-то посреди поля. Барри даже думать не хотел, кому мог потребоваться амбар посреди поля.              Когда он, пошатываясь, слез с Флэша, его ботинки тут же утонули в грязи. Драконы на глазах уменьшились до размера крупных собак. Они встали по бокам от него, словно борзые, ждущие команды атаковать. Барри вздохнул и пошел вперёд.              Чуть дрожащей рукой он открыл дверь, ведущую в амбар, и тут же его поглотила тишина и тепло. Аллен снял капюшон и огляделся. Сердце его болезненно сжалось, когда он увидел Джея. Тот сидел посередине комнаты, привязанный к какому-то столбу. Всё ещё во фраке, перепачканном в гари и крови. На лице его была гематома и несколько кровоподтёков.              Спидфорс зарычал и хотел броситься вперёд, но Барри жестом приказал ему остановиться. Он достал палочку и, взмахнув, произнёс заклинание:               — Оживи!              Заклятие отскочило, словно от невидимой стены, но результат принесло. Джей застонал и открыл глаза. Увидев Барри, он в ужасе распахнул глаза и что-то закричал, но Аллен ни слова не услышал.               — Рады, что ты пришел, Барти, — эхом раздался голос Хантера.              Невидимая стена за Джеем пала, и Барри увидел их. Слитых с драконами, в идентичных костюмах из драконьей кожи. У Хантера он был чёрный, а у Эобарда — желтый с чёрными разводами. Справа от Эобарда Барри увидел Эдди. Тот сидел на стуле, и в глазах его был невероятный ужас, но пошевелиться он не мог.               — Барри, уходи! — крикнул он и тут же захлопал ртом, словно выброшенная на сушу рыба. Эо улыбнулся, отчего его шрам исказился.               — Это тебе не понадобится, — усмехнулся он, обнажив клыки. И в ту же секунду палочка вылетела из рук Барри и оказалась у Эобарда. Флэш зарычал и попытался броситься на него, но Аллен остановил дракона.               — Отпустите их, — как можно более холодно произнёс он. — Они не имеют к нам никакого отношения.               — Почему не имеют? — усмехнулся Тоун. — Мистер Гаррик — твой дядя, а Эдди — мой сын. Эдди, сынок, помаши ручкой, — Эдди выполнил приказ, но лицо у него было такое, словно его вот-вот вырвет. Барри, чей внутренний голос визжал от ужаса, постарался сохранить хладнокровие. — Здесь вся наша семья, Барти.               — Развяжите Джея. И мы поговорим. Это моё условие.               — С чего нам верить тебе? — спросил Тоун.               — Sverger*, — произнёс он. Золомон и Тоун переглянулись, а потом кивнули.              Хантер взмахнул палочкой, и верёвки, связывающие Джея, упали к его ногам. Сам мужчина тоже начал падать, но Спидфорс подхватил его и оттащил в сторону.               — А теперь финальный штрих, — улыбнулся Эобард, и улыбка его была похожа на оскал. Он хлопнул руками и, к ужасу Барри, Флэш исчез.               — Что ты с ним сделал?! — завопил он.               — Ничего особенного. Просто отправил в Австралию. А то он больно импульсивен. Итак, приступим.               — Барти, с ним всё нормально, — сказал Хантер, но Аллен гневно посмотрел на него.               — Заткнись, грёбанный лицемер! Ты, чёрт возьми, серьёзно, Хантер?! Сначала ты предлагаешь стать семьёй. Сбежим в Норвегию, будем жить как раньше, — передразнил его Барри. Он не знал, откуда в нём столько храбрости, потому что он был абсолютно беззащитен перед двумя маньяками с палочками и драконами в арсенале. — А потом вы нападаете на мою настоящую семью?!               — А как иначе?! — воскликнул Эобард, и вся храбрость Барри мгновенно испарилась. — Что ещё мы можем сделать, если ты ни черта не делаешь? Хантер предложил тебе по-хорошему пойти с нами. Начать искать способ вместе. Мы бы научили тебя такому!.. Ты бы стал величайшим волшебником в истории, Бартоломью!               — Но ты отказался, — вздохнул Хантер. — И нам ничего не оставалось, как поступить по-плохому.               — Я доверял тебе, — прохрипел Барри, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — Я защищал тебя перед всеми. Как ты мог, Хантер?               — Барти, мне очень жаль. Правда. Я не хотел причинять тебе боль. Но больше всего на свете я хочу наконец освободиться от проклятья. Стать свободным ото всех нитей. И если всё это поможет мне добиться моей цели, то я не отступлюсь.               — Ты ведь знаешь ответ, — сказал Тоун, и голос его звучал резко. — Если ты вспоминаешь отрывки из первого перерождения, при этом не надевая корону, то, значит, в твоей голове есть всё. И ответ ты знаешь. Твоя мама и дедушка вложили его в твою светлую голову. Нужно только достать его оттуда. И у меня есть один такой способ.              Барри знал, что случится дальше, ещё до того, как Эобард взмахнул палочкой. Все его инстинкты орали о том, что нужно бежать и прятаться, но вместо этого он неподвижно стоял, наблюдая, как красная вспышка соскальзывает с палочки Тоуна и летит к нему.              Заклятие ударило прямо в грудь, и в ту же секунду всё тело Барри пронзила боль. Адская, чудовищная боль. Будто в одно мгновение ему сломали все кости, вонзили тысячи ножей и облили кипятком вперемешку с кислотой, которая впитывалась в его поры, проникала в ткани и разъедала его изнутри. Внутренности стали напоминать дробленое стекло, голова болела так, словно её засунули в мясорубку. Он слышал чьей-то истошный крик, который ударял по барабанным перепонкам и заставлял его мозг страдать, и с ужасом понимал, что он его собственный.              Барри было так больно, что он не мог думать ни о чём другом. Ему хотелось умереть прямо сейчас, и он уже начинал молиться, чтобы тело не выдержало и сдалось. Плевать на перерождения, плевать на всё. Лишь дайте ему умереть, прямо сейчас. Но организм упорно держался, отчаянно цепляясь за жизнь. Никаких видений не было и подавно. Лишь адская боль, вгрызающаяся в мозг и уничтожающая его изнутри.              Но Вселенная не собиралась сдаваться просто так. В какой-то момент он услышал громкий крик: «Протего!», и какая-то ещё живая часть его сознания завопила от радости. Боль прекратилась, и Барри упал на землю. Из-за его спины на Тоуна и Золомона обрушились заклятия. Ветер засвистел у него в ушах, и в следующую секунду он обнаружил себя, прислонённом к стене.              «Ребёнок, войди в состояние молнии, сейчас же!» — завопил Спидфорс в его голове. Барри попытался кивнуть, но у него ничего не получилось. Тело продолжало болеть, и он не мог заставить себя призвать молнию.              Спидфорс зарычал, а затем вдруг прислонился лбом к его лбу. Барри почувствовал, как через него проходит волна тепла, и боль понемногу отступает. Молния щекотала его кожу и бурлила в венах, заставляя тело восстанавливаться, и никогда Барри не любил свою сущность так сильно как сейчас.              Дракон отстранился и вернулся к Джею, а Барри заморгал, возвращаясь в реальность.              Увиденное поразило его. Легенды в полном составе сражались с Тоуном и Золомном. Лицо Лена было искажено от ярости, и он с такой злобой запускал в Тоуна заклятия, что Барри стало страшно. Сейчас Лен пугал его, особенно сильно — та холодная ярость, которой были наполнены его голубые глаза. Но что-то на подкорке сознания подсказывало ему, что ярость эта появилась из-за того, что Тоун сделал с ним.              Как бы то ни было, но сражались Легенды просто великолепно. Они словно стали одним целым организмом, точно зная, кто, когда и какой выпад сделает, какое заклинание направит и дополняли его своим. Единственное, что бросалось в глаза — если Лен и Сара сражались, как сумасшедшие фурии, яростно разрубая воздух взмахами палочек, то Рип и Рей уже начинали уставать. Барри видел облако страха и усталости, окутывающее их, и что-то внутри него отчаянно кричало о том, что это плохо закончится.              Так и случилось. В какой-то момент Хантеру удалось отключить Рея, так что тот, перекувыркнувшись несколько раз в воздухе, отлетел к стене. А затем Эобард взмахнул рукой, и в воздухе засвистели стрелы, сильно пахнущие ядом. Ровно шесть. По одной на каждого.              Дикий ужас охватил Барри. До конца не понимая, что творит, он взмахнул рукой, громко выкрикивая «Протего!».              Заклинание сработало, но не так как он планировал. Щитовые чары получились настолько мощными, что разделили амбар пополам. Но вместо того, чтобы отскочить, все шесть стрел резко сменили направление, нацелившись прямо в грудь Барри.              «Я умру», — подумал он.              «Я не хочу умирать».              «Зато, Лен будет жить!»              Он крепко зажмурился, ожидая удара. Затем что-то пошатнулось, раздался скрип, какой-то странный глухой звук и хрип. К ногам Барри упало тело и, открыв глаза, он наткнулся на полный ужаса взгляд голубых глаз.