***
После ЗоТИ Тея, благодаря выторгованному освобождению, вытащила всю гриффиндорскую команду на тренировку. Она гоняла их до самого вечера, а сразу после ужина тоном диктатора приказала всем идти спать, грозясь наслать на каждого, кто посмеет ослушаться, порчу. Но всё же Барри удалось ускользнуть. Он уже подходил к Выручай-комнате, как вдруг из коридора выбежала Кара. Она выглядела разозлённой. — Ты сейчас серьёзно, Барбариска?! — зашипела она. Даже будучи одетой в джинсы и футболку с пандой, выглядела Кара грозно. Барри нахмурился. — Что не так? Мы ведь тренируемся каждый вечер. — Да, но, чёрт возьми, завтра матч! И тебе нужно отдохнуть перед ним. — Есть вещи важнее, чем матч, Лютик. На кону… — Ты не можешь подвести команду, Барри. Я не стану останавливать Тею, когда она вцепится тебе в глотку, — Кара вздохнула, а затем подошла ближе. Лицо её смягчилось. — Барри, тебе нужно отдохнуть. Ты многого достиг… — Этого мало! — Нет, этого достаточно, — отрезала девушка. Между бровей её появилась складка, она нахмурилась. — Кара, мы должны тренироваться. Да, я вспомнил художника, но я всё ещё понятия не имею, что готовит Эо, и я… — Изматываю себя тренировками? — закончила за него предложение девушка. — Барри, ты встаёшь в четыре утра. Тренируешься до шести, а затем идёшь на ещё одну тренировку уже с квиддичной командой, где вы занимаетесь ещё два часа. Ты сливаешься каждый большой перерыв, а потом ещё по три часа после занятий. Барри, этого более чем достаточно. Тебе нужно отдыхать. Тебе нужно спать. — Я сплю, — нахмурился Аллен. Девушка издала «агрх», которое издавал Лен каждый раз, когда был недоволен. — Три часа недостаточно! Барри, недосып и нехватка сил может стать ещё более худшим врагом, чем Тоун, — девушка подошла ближе и взяла его за руку. — Пожалуйста, Барри. Тебе нужно отдохнуть. Завтра матч. В воскресенье ты сможешь вернуться к тренировкам. Барри поджал губы. Кара права, он действительно был уставшим. Если подсчитать все те часы, что он провёл в тайной комнате, тренируясь вместе с Карой, получилось бы больше трёх суток. Всё, что делал Барри — сливался с Флэшем, пытаясь овладеть новым для них обоих телом. Они тренировались в Выручай-Комнате, которая по их желанию стала огромнейшим шатром. И да, Дэнверс была права. Они действительно много достигли. — Хорошо, — вздохнул Барри. Он на секунду закрыл глаза, а когда открыл, то посмотрел прямо на Кару. — На сегодня достаточно. — Отлично. Идём, я провожу тебя… — Мне нужно кое-что сделать. — Барри… — с нажимом произнесла девушка. Аллен покачал головой, готовый бессовестно лгать. — Это касается постановки. — О, — лицо Кары тут же смягчилось. — Но ты не думаешь… — Всё хорошо. Это займёт не очень много времени. Ты можешь идти. — Только не задерживайся слишком долго, хорошо? — Кара погладила его по плечу. Барри кивнул с усталой улыбкой. — Хорошо. — Спокойной ночи, Барбариска, — девушка приподнялась на носочки и поцеловала его в лоб. Барри на секунду прикрыл глаза, позволив прочувствовать тепло её губ. — Спокойной ночи, Лютик. Кара улыбнулась ему. Она закинула рюкзак на плечо, а затем, махнув рукой, направилась в противоположную сторону. Уже спустя минуту девушка исчезла из виду. «Ты уверен?» — спросил Флэш издалека. По чувству «щупальца» Барри понял, что он пытается прочитать его мысли. Но он закрыл разум, чем, кажется, расстроил дракончика. — Не ложись без меня. «Конечно», — кивнул дракончик, а затем с лёгким шорохом исчез из его сознания. И Барри остался один. Он медленно вздохнул, а затем закрыл глаза, сосредотачиваясь на том, что конкретно ему нужно прямо сейчас. Он три раза прошелся туда-обратно мимо стены, а затем открыл глаза. Перед ним была дверь. Недолго думая, Барри подошел ближе, и, открыв её, зашел внутрь. Это была просторная, пустынная комната со столом посередине. На лакированном чёрном дереве стояло небольшое устройство с проводами, подключавшимися к микрофону. Там же лежала кассета, а ещё ручка и несколько листов бумаги с конвертами. Барри вздохнул и подошел ближе. Идея была сомнительна, но всё же что-то подсказывало ему, что так оно и должно быть. Он, наконец, понял, почему Бартоломью так волновал этот вопрос. Кто живёт, кто умирает, кто рассказывает нашу историю. Принц был прав — у них совершенно не было над этим контроля, но всё же ему хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним. Оставалось только записать. Барри перевёл взгляд на устройство. Незамысловатый аппарат для записи на кассету. Он прекрасно помнил, как Марк учил его записывать. Ну что ж, сейчас это было как раз кстати. Он взял одну кассету в руки. Она выглядела как обычно, только поле, куда писали название песни, было чистым. Барри взял ручку и, сняв колпачок, написал лишь одно слово: «Ирис». Он кивнул сам себе, а затем вставил кассету в устройство. Крышка закрылась с негромким щелчком. Барри взял микрофон в руки. Сердце его билось чуть сильнее обычного, пальцы подрагивали, но в целом он чувствовал себя нормально. Он знал, что должен был сделать это. Глубоко вздохнув, он нажал на кнопку записи. Та щёлкнула и загорелась красным. Лента кассеты зашелестела. Барри глубоко вздохнул, а затем заговорил. — Привет. Меня зовут Бартоломью Генри Аллен. И если вы слушаете это, значит, я мёртв.***
Он пришел к себе лишь спустя час. В комнате было темно и душно. Флэш лежал на кровати, и его чешуя блестела в свете луны, краешек которой заглядывал в окно. Рядом с ним лежала книга, и, приглядевшись, Барри понял, что это дневник его мамы. Услышав, что он вошел, Флэш тут же поднял голову. Их глаза встретились, и Барри почувствовал чужое облегчение, а ещё лёгкое волнение и едва ощутимое любопытство, которое Флэш явно подавлял. Барри молча кивнул, а затем пересёк комнату и присел на колени перед чемоданом, лежавшим рядом со столом. Спиной он чувствовал на себе чужую заинтересованность, но не обращал на неё никакого внимания. Открыв чемодан, он убрал кассету на самое его дно — прямо к альбомам, а затем резким движением закрыл чемодан и поднялся. Флэш всё ещё заинтересованно смотрел на него, но теперь он был в человеческом обличье. Дневник мамы лежал на тумбочке. «Пойдёшь в душ?» — Нет, — покачал головой Барри. Он разулся, а затем, отбросив кеды в дальний угол, подошел к кровати. Флэш засуетился. «Если тебе некомфортно, то я могу…» — Всё нормально, — покачал головой Барри. — Так, наверное, даже лучше. Только подвинься, это всё-таки моя кровать. Флэш фыркнул, а затем подвинулся в сторону, предоставляя Барри место. Тот забрался под одеяло, неловко потянув его на себя. Должен ли он поделиться? Флэш, поняв дилемму без слов, чуть приподнялся, позволив одеялу выскользнуть из-под себя. Барри улыбнулся краешком губ, а затем закутался в одеяло словно в кокон. Несмотря на июнь, он часто замерзал по ночам, так что спать в одеяле и свитере одновременно стало некой традицией. На какое-то время повисла тишина. Барри согревал свои замёрзшие ступни, а Флэш просто молчал, глядя прямо на него. По его взгляду Барри чувствовал, что он пытается понять его эмоции, а поэтому не мешал. «Что это?» — спросил Флэш, нарушив тишину. Барри молчал. — «Кассета, которую ты положил на дно чемодана и из-за которой проторчал в Выручай-комнате целый час». — Там послание, — ответил он негромко. Флэш приподнял бровь. «Послание? Для кого?» — Для всех. Ну, знаешь… На случай, если я… «Барри!» — прошипел Флэш, и Барри почувствовал, как злость закипает в нём. Флэш приподнялся на локтях и взглянул на него сверху вниз. В глазах его сверкали молнии. — «Ты записал своё завещание?» — Это не завещание. Там просто… слова. То, что я могу не успеть… «Барри, какого чёрта?! Это ужасно, как ты можешь…» — дракончик явно был зол. Барри чувствовал, как эмоции Флэша клубились в груди, собираясь в торнадо. И за этой злостью Аллен вдруг различил страх. Ужасный, сковывающий внутренности страх. — «Как ты можешь думать о том…» — Должны погибнуть двое, Флэш, — стараясь придать голосу спокойствия, произнёс Барри. — Мы не знаем, кем будут эти двое. Это может быть кто угодно, но в то числе и я, понимаешь? «Как и я», — ответил Флэш, и у Барри внутри всё похолодело. Мысль о том, что его дракон тоже входит в число возможных жертв, никогда не приходила ему в голову. Но сейчас она была здесь, она пробралась к нему в душу и скрутила там всё в бараний рог. — «Именно, Барри. Это может быть кто угодно. И ты понимаешь, что я чувствую при одной мысли о том, что ты…» Он шумно вздохнул, закрыв глаза. Барри почувствовал себя виноватым. Дракону было страшно, и это ужасное чувство потери клубилось в его груди ядом, обжигая внутренности. Барри высунул руку из-под одеяла и осторожно коснулся чужой ладони. Чешуя была мягче обычного, и Барри погладил её. — Я не хочу умирать, Флэш. Меня до чёртиков пугает то, что вот-вот грянет, я понимаю тот страх, который испытываешь ты, потому что я чувствую его каждую минуту, — Барри шумно вздохнул, в то время как его глаза наполнились слезами. — Я не хочу умирать. Но если это всё же случится… «Ты не…» — То я хочу, чтобы от меня осталось хоть что-то ценное. Не знания о цветах, не воспоминания и шрамы на душе. Эти слова — это не просто ободрение. Это моё наследие. Тот след, который я могу оставить после себя. Потому что… «Кто живёт, кто умирает, кто рассказывает нашу историю, да?» — хмыкнул Флэш. Барри кивнул, радуясь, что его поняли. — «Ты повзрослел». — Кто бы говорил, — фыркнул Барри, смаргивая выступившие слёзы. — Из нас двоих молодым папой являешься ты, а не… Барри тут же пожалел, что вообще заговорил об этом. Флэш напрягся, а лицо его исказилось от боли, и Барри почувствовал, как внутри у него всё нервно сжимается. Флэш сжал его ладонь, переплетая пальцы. Хватка была крепкой, почти болезненной, а в золотых глазах стояли слёзы. «Она исчезла», — проговорил он практически по слогам. — «Я знаю, что она не отправилась на поиски Всадника, потому что ей не нужен Всадник, Зум просто…» Флэш шумно вздохнул, ещё крепче сжимая его руку. Барри чувствовал его боль и отчаянье, которым он был охвачен. Ещё там было сожаление, горькое и искреннее, чувство неправильности и желание всё изменить, которое Барри мгновенно узнал. — Вы с ним поссорились? — осторожно спросил он, проведя ладонью по волосам Флэша. Тот кивнул, часто-часто моргая. «Я не знал, что он… Что Тоун… Я был так зол, и я…» — Накричал на него, — закончил за него Барри, чувствуя неприятную горечь на языке. Ох, Вселенная, бессердечная же ты сволочь… «Да», — кивнул Флэш. — «Прямо как Лен. Но я очень сожалею об этом, потому что я действительно ранил его. Больше всего на свете я хочу извиниться перед ним, потому что…» — Что тебе мешает? — осторожно спросил Барри, проведя пальцем по шипам на шее. Дракон шумно выдохнул. «Он не разговаривает со мной. Зум он… чёртова королева драмы! Но, наверное, именно этим он и зацепил меня», — Флэш горько усмехнулся. — «Говорил же, они с Леном похожи». — Ты никогда не рассказывал, как вы познакомились, — вдруг осознал Барри. На губах Флэша появилась нежная улыбка. «Это произошло в прошлом июле. «Театр» был в Америке, ты много времени проводил за репетициями, мне было скучно, и я слонялся по окрестностям. Я наткнулся на него во время вечерней охоты. Он помог мне обратиться, и мы немного поболтали. Он был засранцем… Хотя, впрочем, он и сейчас такой. Мы стали пересекаться всё чаще, и в какой-то момент я понял, что он мне нравится. А потом он исчез, а мы вернулись в Англию. Я не видел его почти год, и мне было обидно, он ведь, по сути, бросил меня. Я репетировал гневную речь очень долго. Правда, она мне так и не понадобилась, потому что, когда мы наконец встретились, он просто поцеловал меня ещё до того, как я высказал хотя бы первое предложение», — Барри негромко рассмеялся, отчётливо представляя себе эту картину. — «Наша связь была крепкой, и я любил и верил ему, я верил Ревёрсу, и для меня стало неожиданностью то, что они являются Спидстерами Хантера и Эобарда». — Ты злился на него? «Ну… Немного. Я ведь никогда и не спрашивал его, хотя меня немного смутил тот факт, что почти все воспринимают нас как братьев… Но это Ревёрс убедил нас, что всё нормально, так что вскоре всё вернулось на свои места». — Ты и Ревёрс… Вы близки? — спросил Барри. Флэш вздохнул, а улыбка его чуть потухла. «Он мой брат, к тому же близнец. Такое редко встречается, но… У Ревёрса не простая судьба и ситуация. Он страдает, и я ненавижу это, потому что ничем не могу ему помочь. Не могу избавить его от этого чувства «лишнего», не могу убедить его в том, что он не лишний. Что он нужен мне и Зуму, что он может сопротивляться этому…» — Флэш шумно вздохнул. — «Наши жизни разваливаются на части, Барри. Ты отказался от связи с человеком, которого любишь больше всего на свете, и лжешь лучшим друзьям о своём происхождении. Мой партнёр на меня злится, моя дочь пропала, а моего брата используют как оружие. И я знаю, что самое тёмное время перед рассветом, но, чёрт возьми, я просто хочу, чтобы этот рассвет наконец наступил, солнце воссияло и цветы распустились». — Они распустятся, Флэш, — прошептал Барри. Он провёл ладонью по лицу дракона, заставляя посмотреть на себя. — У нас всё будет хорошо. Обязательно будет. Но ты должен пообещать мне… — Барри сжал тёплую ладонь, а затем произнёс на норвежском. — Что даже если я умру, то ты помиришься с Зумом. Что ты найдёшь свою дочь, и вы будете счастливы все втроём. Пообещай мне, что если я умру, то ты продолжишь жить и будешь жить счастливо. Пообещай мне. Флэш смотрел на него, и в золотых глазах Барри видел слёзы и боль. Он чувствовал, как Флэшу больно, но он был уверен в том, что поступает правильно. Ему нужно было это. «Обещаю», — ответил на норвежском Флэш. Барри кивнул и улыбнулся. Но затем вдруг дракон продолжил: — «Но тогда ты пообещай мне, что если этими двумя окажемся Зум и я, то ты найдёшь Флокс и позаботишься о ней, не давая использовать её. Но, что самое главное, ты вернёшь Лену воспоминания. Пообещай мне, что ты поговоришь с ним, и что ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы вы двое были счастливы. И ты будешь жить. И будешь жить счастливо без меня. Пообещай мне это, Барри». У Барри сжалось сердце. Он чувствовал, как по щекам катились слёзы, как ком в горле не давал дышать. Они делили эмоции на двоих в эту секунду, и это был всеобъятный страх и отчаянье, которые окутывали их. Барри вспомнил тот миг, когда Робин и Бартоломью стояли там, на краю обрыва, и вспомнил то отчаянье и беспомощность, которыми была переполнена его душа. Вечный вопрос, задающийся из года в год и так и оставшийся без ответа, всплыл в его голове. «Что страшнее — умереть или быть тем, кто выжил?» У Барри не было ответа. Он не знал, что будет дальше, не знал, что поджидает его там, в этой темноте. Он чувствовал лишь руку Флэша в своей, и знал, что дракон будет рядом с ним до самого конца. И поэтому произнёс, преодолевая ком в горле: — Обещаю.***
Финальный матч был назначен на три часа дня в субботу. Барри проснулся в обед, чувствуя себя выспавшимся. Ему не очень хотелось вылезать из постели и выходить в мир. Хотелось остаться в безопасности, там где никакие несчастья его не настигнут. Но он заставил себя подняться. Умывшись и переодевшись в квиддичную форму, он взял метлу и, бросив печальный взгляд на опустевшую комнату, отправился вниз. В Большом зале царила возбуждённая атмосфера. Все были в предвкушении грядущего матча, который обещал стать самым зрелищным за сезон. Так что стоило ему появиться на пороге, как гриффиндорский стол взревел, приветствуя его. Кивая и улыбаясь, он прошел к столу и сел между Леной и Теей. Куинн взглянула на него с осуждением. — Где, чёрт возьми, ты был, Барри? — спросила она, пока он молча накладывал себе еду. Барри вздохнул. — Я спал. — Ежу понятно, что ты не вызывал Сатану в Запретном Лесу, но… — Туше, Тея, — фыркнула Лена, невольно ограждая его от вопросов капитана. — Наш ловец здесь, он выспался и готов надрать слизеринцам задницы. — Кто кому надерёт, — раздался голос и, повернувшись, Барри увидел Джулиана и Кейтлин. На губах Альберта была ухмылка. Тея прищурилась. — Что ты делаешь здесь, Альберт? — Мы пришли пожелать Гриффиндору удачи, — сказала Кейтлин, улыбнувшись Барри. Он улыбнулся в ответ. — Я болею за тебя, Барри. — А вот я ставлю на Лизу, — сказал Джулиан, и тут же получил толчок в бок от Кейт. — Ауч. Нельзя бить за мою точку зрения! — Только так в современном мире и происходит, — пожала плечами Кейтлин, а затем посмотрела на них. — Мы пошли на трибуны. Не знаю, где мы будем сидеть, но вы точно заметите толпу громко орущих людей с разных факультетов. Джулиан… — Иду, моя госпожа, — покладисто сказал Альберт, и гриффиндорцы усмехнулись. Когда Кейтлин и Джулиан исчезли из виду, Тея поднялась со скамейки. Лицо у неё было самое что ни на есть серьёзное. — Сборная Гриффиндора, за мной! Барри шумно вздохнул, за что получил обеспокоенный взгляд Лены, но повиновался приказу. Они выходили из зала под хлопанья болельщиков, и Барри едва сдерживался от того, чтобы не скривить гримасу. Жизнь дедушки определённо плохо влияла на него. — Ты в порядке? — шепотом спросила его Лена в раздевалке. Он кивнул. — Лучше, чем обычно, — спокойно ответил он. — Я выспался, что хорошо. — Но ты выглядишь взволнованным, хотя обычно перед матчами ты спокоен. — Это не связано с матчем, — ответил Барри, чувствуя, как его пробивает дрожь от одной мысли, что случится после матча. Он ещё не видел Лена, и, быть может, это было к лучшему, потому что иначе бы он упал безвольной тряпичной куклой прямо на поле. Он оглянулся и, убедившись, что все достаточно заняты, прошептал: — Я пойду к Лену. Мы собирались поговорить после матча. Лена негромко взвизгнула, но тут же зажал рот руками. Её губы растянулись в широкой улыбке, и она бросилась обнимать Барри. — Я так рада за вас! — запищала она ему на ухо, и он улыбнулся, позволив себе радоваться этому. — Сегодня всё изменится. В лучшую или худшую сторону, но перемены точно грядут. — Команда! — громко воскликнула Тея, и они с Леной синхронно повернули головы, а затем подошли ближе к капитану. Тея глубоко вздохнула. — Сегодня нас ждёт трудный матч. Слизеринцы хотят победить, но все мы знаем, что змеям не устрашить львов. Тем более, когда один из нас является нашим секретным оружием. Давайте сделаем это ради Ронни. Хоть он и был скромным парнем, что не жаждал славы, давайте заберём этот кубок и подарим его Ронни. Наш львёнок это заслужил. — Хотя разнообразие не помешало бы, — высказался Рой. — Типа, побеждать четвёртый год подряд… — Кому-то сейчас метлой по голове прилетит, если продолжит нести антипатриотическую чушь. — Ладно-ладно, молчу. — Вот и молчи, — сказала Тея, и Рой закатил глаза, а Барри с Леной фыркнули. — На поле! — Кто комментирует? — спросил Барри, когда они вышли из раздевалки. Трибуны с гриффиндорскими болельщиками взревели, приветствуя их. Он взглядом нашел друзей. Они сидели на самых верхних трибунах, держа в руках огромный плакат, менявший изображение серебристой змеи на зелёном фоне на желтого льва на алом. Кара, поймав его взгляд, довольно улыбнулась и помахала им рукой, а затем послала воздушный поцелуй, который, по видимости, предназначался Лене. — Какой-то пуффендуец, — пожала плечами Лена. — Кажется, его зовут Теодор Пайнс. Барри поднял взгляд на трибуну комментатора. Там действительно был Теодор — светловолосый шестикурсник с гриффиндорско-слизеринским шарфом на шее. Он широко улыбнулся. — Добрый день, дорогие зрители! Сегодня нас ожидает поистине Величайшее Шоу. В последний раз такой накал страстей ощущался лишь в девяносто третьем, когда происходил легендарный матч Слизерин-Гриффиндор. Тогда ловцами команд выступали сам Поттер и Малфой, которые, по слухам, встречались. И теперь возникает вопрос — встречаются ли Аллен и Снарт? — Вопрос не в том, встречаются ли они, — прошептала Лена на ухо Барри. — А в том, с каким из Снартов встречается Аллен. Барри громко рассмеялся, а затем нашел Лизу в слизеринской команде. Она улыбнулась ему, послав воздушный поцелуй. Он приложил руку к сердцу, а вторую — ко лбу, делая вид, что сражен наповал. Лена и загонщики, стоящие рядом с ней, расхохотались. Он скосил взгляд на учительскую трибуну. Легенды — по большей части Рей и Мик — покатывались со смеху, в то время как Лен выглядел сбитым с толку. На мгновение их взгляды встретились, и Барри по их связи передал Лену спокойствие и нежность. Тот почувствовал удивление, явно не понимая, откуда эти чувства идут. Барри улыбнулся и отвёл взгляд. Лена смотрела на него с одобряющей улыбкой, и он закатил глаза. — Чёртова сваха, — буркнул он, и Лютор рассмеялась. Тея и Лиза обменялись рукопожатиями, Сара дала свисток о начале, и они взлетели. Матч был довольно активным. Барри едва успевал уворачиваться от бладжеров, которые настойчиво отправляла в него команда слизеринцев. Остальным тоже было нелегко, и, кажется, Лена была единственной, кто чувствовал себя в своей тарелке. Они с Теей носились по полю так быстро, что в голову Барри невольно начала закрадываться мысль, что, быть может, они тоже чувствуют молнию у себя в крови. Барри с Лизой скорее играли в догонялки, чем искали снитч. Золотой мячик никак не хотел появляться, словно решил воспользоваться шансом и улететь куда подальше. Так что да, они с Лизой просто летали где-то в районе пяти метров над землёй, перебрасываясь шутками. — Какой там счёт? — спросил Барри, после того, как они в очередной раз упустили снитч. Лиза фыркнула, а затем, прищурившись, взглянула в сторону табло. — 500:140 в пользу Слизерина, — ответила она после недолгой паузы. — Что?! — Барри повернул голову и прищурился, фокусируясь на табло. Счёт был 50:60, в пользу Гриффиндора. — Засранка. — Может быть. Но ты всё равно меня любишь, — промурлыкала Лиза. Он фыркнул. — Или одного Снарта в твоём сердце достаточно? — Не думал, что Снарты согласны делиться, — усмехнулся Барри, и Лиза рассмеялась. — Тут ты прав. Мы те ещё собственники, и я не понимаю, как Ленни позволяет тебе так бессовестно флиртовать со всеми подряд. — Я не его комнатная собачка, чтобы делать только то, что хочет Ленни. — Ой, да брось, — фыркнула Лиза, отбросив локоны назад. — Ты же в восторг приходишь, когда он ревнует. Нравится дразнить папочку? — Мерлин всемогущий, Лиза! — воскликнул Барри, чувствуя, как вспыхивает его лицо. Улыбка Лизы могла дать фору Чеширскому коту. — Да ладно тебе, Барри, все мы грешные люди. Мне вот нравится, когда Циско… — Даже слышать не хочу! — завопил Барри, а затем, опустив корпус, взмыл вверх. Лиза последовала за ним. — Нет, на самом деле мне глубоко плевать, что вы вытворяете в его кабинете по ночам… — сказала Лиза будничным тоном, которым обычно рассказывают о погоде. Барри закатил глаза. — Ничего из того, что ты там себе навоображала. — Но меня беспокоит Ленни. Я знаю своего брата как саму себя, Барри. Он никогда не признается, но он ужасно привязан к своим возлюбленным. У нас была дерьмовая репутация из-за нашего мудака-отца, и Ленни сильно досталось из-за этого. Ты — первый, кто не обращает внимания на нашу фамилию, так что, прошу тебя, прекрати вести себя так, будто Ленни ничего не значит для тебя. Барри замер, уставившись на девушку. Лиза была абсолютно серьёзна, и он почувствовал, что у него перехватывает дыхание. — Лиза, — сказал Барри со всей серьёзностью и уверенностью, на которую только был способен. — Я люблю Лена. Мне плевать на вашего отца и всё то, что он делал. Лен — лучшее, что случалось со мной за всю жизнь, и он значит для меня очень многое. Но сейчас мой мир стоит на грани катастрофы. И всё, что я хочу, защитить Лена, понимаешь? — Это ведь как-то связано с Тоуном и Золомоном, да? — осторожно спросила Лиза. — Сара говорила, что Тоун будет в ярости, потому что Легенды убили Золомона. Они ведь были… — Партнёрами, — кивнул Барри. — Давай поговорим об этом позже, хорошо? Нам нужно сосредоточиться на… И тут прямо над их головами прогремел гром. Оба вздрогнули, и Барри поднял голову вверх. Небо, раньше чистое и практически лазурное, стали затягивать серые тучи, в которых он отчётливо слышал потрескивание молнии. Его лёгкие наполнились запахом горелых спичек. Озон. Сердце Барри камнем полетело вниз. — Нужно спускаться, — сказал он Лизе, подлетая к девушке. — Сейчас же. Лиза послушалась. Она направила метлу вниз и вскоре начала снижаться. Барри последовал за ней, постоянно оглядываясь. Его предчувствие вопило о том, что вот-вот что-то произойдёт. — Ты слышишь это? — вдруг сказала Лиза, остановившись. Она побледнела и стала оглядываться. Барри нахмурился. — Чтобы ты не слышала, Лиза… — Мне нужно туда! — Лиза резко развернулась и направилась в сторону. — Лиза, нет! — только и успел воскликнуть Барри. А в следующую секунду раздался громкий треск. Барри почувствовал, как волосы на руках встают дыбом, а сердце ускоряет свой ритм. Он увидел желтую вспышку слишком поздно. Лиза закричала, яркий свет ослепил Барри, а затем он услышал, как в ужасе ахают трибуны. Он часто-часто заморгал, взывая к молнии, и посмотрел вниз. Внутри у него всё оборвалось. Эобард стоял посредине поля обращённый. Крылья были сложены за спиной, а хвост нервно бился из стороны в сторону. Лицо исказила гримаса ярости. Он прижимал к себе Лизу, крепко сжимая её глотку когтями. Она, бледная как простыня, с диким ужасом в глазах пыталась вырваться, но Эо держал крепко, позволяя лишь издавать хрипы, которые в повисшей тишине Барри слышал даже отсюда. Он проследил за взглядом Эо. На учительской трибуне Легенды повскакивали со своих мест, крепко сжимая в руках палочки. Что-то внутри Барри взвыло, когда он увидел, как бледен Лен, и почувствовал, как его страх клубится у него в груди. Он нашел в себе силы вновь посмотреть на Эо. Тот усмехался, и эта усмешка была до ужаса безумной. По коже Барри прошелся холод. — Давно не виделись, Легенды, — сказал Тоун, и голос его звучал словно с тройным эхо. — Не то чтобы я скучал, но, кажется, настал Ваш час расплаты. В особенности — твой, Снарт. Если ты думал, что убийство Моего Человека сойдёт тебе с рук, то ты очень и очень сильно заблуждался. Никому это не сходило с рук, — лицо Эобарда передёрнулось, и он зарычал, сильнее вонзая когти. Лиза закричала. — Пришло время вернуться к началу. Приведи мне третьего брата, и тогда у тебя появится шанс спасти свою драгоценную Элизабет. У тебя один час. А потом её постигнет участь малышки Лютика. Ты ведь не хочешь потерять её снова, верно? Он перевёл взгляд на Барри. На губах его появилась улыбка. — Увидимся. А затем вспыхнула желтая молния, и Эо исчез. Вместе с Лизой.