Драконий цветок

      Лен нёсся по коридорам Мунго с бешено стучащим сердцем, и он едва не сломал кнопку лифта, умоляя доехать до нужного им этажа быстрее. Стоящая рядом Кара эти чувства разделяла, нервно теребя края наспех накинутого кардигана. Порой они переглядывались, обмениваясь одинаково испуганно-взволнованными взглядами, в которых читался лишь один вопрос.              Неужели это происходит на самом деле?              Лену потребовалось несколько минут, чтобы осознать сказанное Кларком, а затем ещё с десяток, чтобы хоть как-то унять начинающуюся истерику. Абсолютно не осознавая, что делают, они с Карой по очереди запрыгнули в камин, дрожащими руками бросив порох под ноги, а после неслись по залам Министерства, игнорируя кричащего им что-то вдогонку Кларка.              В Министерстве не оказалось ни Барри, ни Луизы, ни Оливера. И даже Джея Гаррика здесь не было. Встречный мракоборец, кажется, член одного из подразделений ДЕО, которого они едва ли не припёрли к стенке, сообщил, что Оливер и остальные прибывшие, включая Барри и Луизу, отправились в Мунго, потому что Джей и Оливер в один голос настояли на полном осмотре.              И вот теперь они были здесь. Когда лифт пикнул, извещая о прибытии на нужный этаж, они выскочили пулей, а затем быстрым шагом направились вперёд, надеясь избежать столкновения со встречными пациентами и врачами.              Кара первой заметила Оливера. Куинн нервно бродил по коридору, будучи одетым в джинсы и футболку. Рядом с ним, прислонившись к стене, стоял мужчина, в котором Лен не сразу узнал Зума.               — Куинн, — окликнул Лен, и Оливер замер, а затем резко обернулся.               — Снарт, — произнёс он, но в голосе не слышалось былого презрения и злости. Лишь очень плохо скрываемое волнение.               — Он действительно здесь?! — выпалила Кара, а затем негромко вскрикнула, приложив руки ко рту. И, проследив за её взглядом, Лен хотел бы сделать то же самое.              Как оказалось, Куинн находился прямо напротив кабинета. Дверь его была приоткрыта, и сквозь небольшую щель, Лен увидел людей, столпившихся там. Он заметил Джея Гаррика в пыльной одежде и с бледным лицом и Малфоя в белом халате. Но то, за что цеплялся взгляд — лежавший на кушетке парень, что был подключен к приборам. Его лицо было наполовину скрыто, но это не помешало сердцу Лена сделать кульбит, упасть, разбиться, а затем забиться с новой силой в несколько раз мощней.              Они с Карой одновременно дёрнулись туда, но Оливер преградил им путь.               — Туда нельзя.               — Оливер, — в унисон произнесли они, нахмурив брови. Лен услышал шелест.              «Туда правда нельзя», — произнёс Зум, и, обернувшись, Лен увидел, как тот смотрит на него с сочувствием. Флокс, ранее скрывавшаяся где-то, появилась у него на плече в виде небольшого дракончика и улыбнулась Лену, обнажив острый ряд крошечных зубов. — «Доктор проводит обследование, и там итак слишком много существ».               — Как это произошло? — спросил Лен, переведя взгляд на Оливера. Руки его пробирала дрожь, и Лен раз за разом сжимал кулаки, надеясь, что всё устаканится.              Оливер вздохнул.               — Ну, это было неожиданно. То есть, — Куинн вновь вздохнул, обхватив голову руками, но затем опустил, убрав в карманы. — Нет, на самом деле, это не было так неожиданно. Где-то недели три назад пришел запрос из Франции с просьбой предоставить информацию о Барри. Запрос одобрили, потому что он пришел из французского министерства, а мы поддерживаем с ними связь.               — И тебе не показалось это подозрительным? — удивился Лен. Оливер покачал головой.               — Конечно, показалось. Но я узнал о нём вчера, когда некая Луиза Маккейб просила разрешение на перемещение порталом, о чём мне сообщил Сингх. И сегодня мы ожидали их прибытия. Я думал, она просто прилетит одна, а заморочилась так в силу возраста, воспитанности и социального статуса. На всякий случай я позвал Джея, потому что… Я не знаю. Луиза — мать Норы, и она могла приехать сюда ради могилы дочери или похорон внука… — Оливер горько усмехнулся. — Стоит ли говорить, как мы отреагировали, когда она появилась из портала вместе с ним?               — Почему вы не позвали меня? — нахмурился Лен. Оливер вздохнул — который раз за их разговор.               — Мы подумали, что это будет… неуместно. Ты же знаешь, я ничего не имею против ваших отношений, но… Джей — его официальный опекун, а ты — его двадцатисемилетний парень, встречающийся с ним на протяжении года. Это могло навлечь на тебя проблемы, а мы этого не хотели. К тому же… никто не знал, зачем Луиза пришла, и лишний раз давать тебе какую-то надежду...               — Но Флэш и Зум сказали нам, что вероятно…              «Что вероятно, мы можем найти только тело», — подал голос Зум. — «И то, это будет большой удачей. Чудом, можно сказать».               — Которое свершилось? — спросила Кара, и уголок её губ приподнялся. — Он ведь… он ведь жив, да?              «Спорный вопрос».              Сердце Лена упало.               — Что это значит?              «Спросишь у Луизы», — коротко ответил Зум. — «Потому что я не до конца уверен».               — Зум… — начала было Кара, но тут дверь кабинета распахнулась, и все как по команде повернулись в ту сторону.              В коридор вышла женщина. Среднего роста, с длинными, тронутыми сединой рыжими волосами. Для конца июля она была одета довольно тепло — песочного цвета брюки, футболка и кардиган, поверх которого был накинут вязаный платок тёмно-зелёного цвета. На её лице, удивительно практически не тронутом морщинами, была написана небольшая озабоченность, которая мгновенно сменилась удивлением, стоило их взглядам встретится. А затем на её лице появилась мягкая, но печальная улыбка.               — Леонард, — произнесла она с какой-то странной теплотой в голосе, так что Лену стало неуютно. — Рада тебя видеть.               — Я… Мы знакомы? — нахмурился Лен, борясь с искушением ворваться в кабинет. Женщина чуть усмехнулась.               — Не совсем. Я видела тебя ребёнком, и… — женщина замялась, видимо, подбирая слова, но тут Кару явно осенило.               — Вы — Луиза! Луиза Маккейб.               — А ты, должно быть, Кара, — кивнула женщина. Она говорила с лёгким акцентом, который был приятен ушам. — Барт говорил о тебе.               — Я… мы можем увидеть его? Он ведь… Барри действительно жив, да? — спросила Кара, и Лен услышал отчаянье в её голосе. На лице Луизы отразилось сочувствие. Она осторожно сжала локоть Кары.               — Давайте спустимся в кафетерий? Объяснения займут время, которое стоит провести с пользой. Зум, тебе тоже стоит пойти с нами.              Зум молча кивнул. Он посмотрел на Флокс, и на мгновение Лену показалось, что он что-то произнёс. А затем малышка упорхнула, и сам Зум, обратившись в дракончика, забрался к Лену на плечо.              «Надеюсь, ты не против», — произнёс он. Лен покачал головой, мысленно задумавшись, как часто Барри носил Флэша так.              Они действительно направились в кафетерий, хотя Луизе пришлось буквально взять их с Карой за локти и увести, потому что Лен не мог заставить себя сделать и шагу прочь от кабинета. Внизу, в этом большом помещении с до ужаса неестественным ощущением, его и Кару усадили рядом, а затем Оливер отправился покупать им кофе, поручив Зуму не спускать с них глаз. Дракончик воспринял пожелание слишком буквально, а потому приподнял голову и уставился на щёку Лена, что в сочетании с неморгающими глазами, выглядело жутко.               — Итак, — произнёс Оливер, как единственный человек, которому удавалось сохранять хоть чуть-чуть спокойный и даже небрежный вид. — Думаю, Вам стоит начать историю с самого начала, мадам Маккейб.               — Хорошо, — кивнула Луиза, делая глоток капучино. Она чуть поморщилась, а затем подняла взгляд на них. — Как вы, должно быть, знаете, я — бабушка Барри.              «И жена Маккейба, его прошлого перерождения, да, мы в курсе», — подал голос Зум. Оливер приподнял бровь.               — Погодите… То есть Барри фактически…              «Был собственным дедушкой. Потом продолжишь удивляться, Куинн».               — Не стоит быть столь резким, Зум, — заметила Луиза, а затем продолжила. — После того, как Барти умер, я хотела остаться жить в Англии рядом с дочерью. Так и было поначалу. Нора встретила Генри, они сыграли свадьбу, затем Нора забеременела и… — Луиза вздохнула. — Когда я узнала, что она назвала сына Бартоломью, я пришла в ужас. Я знала о перерождениях, я лично видела Эобарда Тоуна в детстве и Леонарда… И мысль о том, что мой собственный внук может унаследовать судьбу мужа… Но Нора была упряма. Они с Барти всегда были ближе, и она любила его всем сердцем. Поэтому мои попытки всё объяснить, переросли в крупную ссору, которая так и не разрешилась. Мы так и не помирились, а потом я узнала о её смерти, — Луиза на мгновение прикрыла глаза. — Мне было очень больно. Я была уверена, что Барри погиб, а потому вернулась во Францию сразу же после похорон. Я жила там последние годы в полной уверенности, что никто, кроме Оливии, не помнит обо мне. Но в начале июня она написала мне. Сказала, что Барри жив, что он — Всадник, и что он ищет способ прервать перерождения. Я была в замешательстве. Я медлила, не зная, что мне делать. Я знала, что он будет полной копией моего мужа, и от этой мысли мне становилось невыносимо больно. Я любила Барти, и я люблю его до сих пор. Но я понимала, что нужна внуку, что я обещала Флэшу и Барти помочь Барри, но… В день, когда я собиралась уезжать, они появились у меня на пороге. Ревёрс нёс его на руках — бежал от самой Норвегии. Они оба умирали, но дракон… Он поместил мне в голову объяснения, а затем отдал оставшуюся жизненную энергию Барри. Он умер, попросив меня спасти его жизнь ради семьи. А затем распался в пыль.              Лен почувствовал, как когти Зума впиваются глубоко в ткань. От него волнами исходила боль и разбитость, и Лен невольно проникся сочувствием к дракону. Осознание того, что потерял Зум за эти месяцы, ударяло по Лену снова и снова, заставляя желудок болезненно сжиматься.               — Что было дальше? — спросила Кара. Луиза вздохнула.               — Я метнулась с Барри в больницу. У него было множество переломов, пробиты лёгкие и сломан позвоночник в нескольких местах. Врачи погрузили его в кому, сказав, что шанс того, что он проснётся, один на миллион. Но я верила, что это случится, и я была готова ждать. Стала искать его близких. Это не дало особых результатов. Но неделю назад он проснулся. Просто открыл глаза утром и попросил чай, будто ничего и не было. Заработала регенерация, и уже через несколько дней он спокойно гулял вокруг больницы. Он был абсолютно здоров…               — И почему же мне так отчётливо слышится «но»? — приподнял бровь Лен. Луиза вздохнула, обхватив кружку с кофе руками.              «Но это был не Барри, ведь так?» — произнёс Зум спокойным тоном. Сердце Лена упало. Пугающее воспоминание пришло в голову, и он взмолился, чтобы это оказалось не правдой.               — Да, — кивнула Луиза с грустным выражением на лице. — Это был не Барри Аллен.               — Но… — нахмурился Оливер. — Я же… Мы же видели его! Это ведь…               — Это тело Барри, — произнесла Кара. Лен видел, какая боль и понимание отражаются в её глазах. — Но его сознание принадлежит…               — Им, — кивнула Луиза. — Остальным Бартоломью.              Кара выругалась, а затем со стоном уронила голову на стол. Лен видел, как подрагивали её плечи, и он очень надеялся, что она не плачет, потому что хоть кому-то в их дуэте нужно было оставаться сильным. И он очень надеялся, что это будет Кара.              «А что случилось с самим Барри?» — спросил Зум. Луиза вздохнула.               — Я не знаю. Мы разговаривали об этом, но… Барри был в самом эпицентре, и когда кристаллы взорвались, даже несмотря на старания Ревёрса, сквозь него прошло огромное количество энергии. Барти сказал, что Барри фактически выжгло. Но им, благодаря Ревёрсу, удалось захватить контроль, и поэтому Барри выжил.              «Его тело выжило», — поправил Зум. — «Но его сознание — нет. Я и следа Барри не ощутил».               — Зум, я понимаю, это тяжело.              «Тяжело?!» — взбесился Зум. — «Это было не просто тяжело, мадам Маккейб! Мы были там. На поле. В момент, когда случился взрыв, мы были там. И я чувствовал, как мой лучший друг умирает. Леонард, Флэш, Джей и Кара чувствовали, как умирает Барри. Леонард и Флэш впали в кому из-за этого. Глубокую кому, из которой дороги обратно практически не было. Каждый из них прошел через ад, чтобы быть хоть чуточку в порядке. И они до сих пор проходят в себя. А теперь вы с траурно-печальным лицом заявляете, что, ах, какая жалость, что Барри погиб, но, глядите-ка, его тело теперь сосуд для сознания моего мужа. Это просто чудесно, не так ли?!»              Голос Зума сочился сарказмом и горечью. Он был зол, практически в ярости — Лен чувствовал это. Но так же он чувствовал, что за всем этим скрывалась испепеляющая боль, от которой перехватывало дыхание. И как бы не хотел Лен остановить его, чувствуя вину перед Луизой, он не мог. Потому что разделял чувства Зума.               — Тебе надо успокоиться, — произнес Оливер, и Зум зарычал.              «Тебе не стоит лезть, куда не просят, Куинн. Ты тут вообще для массовки».               — Зум!              Но Зум не ответил. Он соскочил с плеча Лена и исчез, молнией растворившись в воздухе. Лен бы хотел последовать его примеру, но какая-то неведомая сила удерживала его на месте. Он посмотрел на Луизу.               — Его можно понять, — вздохнула она, а затем перевела взгляд на Лена. — Я действительно не знаю, как вам помочь и чем утешить. Правда, не знаю. Я привела Барри в надежде, что здесь в Англии всё разрешится, но… Всё стало только хуже.               — Мадам Маккейб, Вы правильно поступили, — произнёс Оливер, осторожно коснувшись плеча женщины. — Дом Барри здесь. Пусть даже… Мы разберёмся с этим.               — Не Вы, мистер Куинн. Но всё же я питаю надежду, что всё наладится, — она подняла голову на часы. — Думаю, стоит подняться наверх. Доктор Малфой должен был уже закончить.              Они расплатились и пошли в этот раз по лестнице. Луиза и Оливер разговаривали о чём-то, а Лен и Кара отстали. Они шли молча, разделяя тишину на двоих, потому что им обоим это сейчас было необходимо. Лен испытывал столько всего, искренне надеясь, что сможет справиться с эмоциями, когда увидит Барри. Иначе разрыдавшийся мракоборец станет новой легендой Мунго.              Палата Барри оказалось этажом выше, чем тот кабинет, и подходя к дверям, Лен почувствовал, как внутри всё медленно останавливается. Ему было страшно, как никогда, но он продолжал идти, надеясь, что его не стошнит.              Он зашел в палату последним, едва сдерживая кофе в желудке, и так и остановился в проходе, не в силах сделать ни шагу.              Барри сидел на кровати. Одетый в джинсы и футболку, он выглядел… по-другому. Его лицо было бледным, он сильно похудел, так что кожа обтягивала скулы, и от этого синяки под глазами стали куда ярче. Волосы отросли и теперь спускались длиной челкой, почти полностью закрывая глаза. Он выглядел худым и хрупким, словно фарфоровая кукла, и у Лена перехватывало дыхание каждый раз, когда кто-то касался его.              Флэш сидел на коленях Барри и выглядел не то чтобы расстроенным. Джей не прикасался к Барри, стоя в стороне и глядя на племянника с неким опасением. Спокойными здесь были лишь Малфой и Луиза, что сразу же подошла к Барри.              Тот повернул голову и увидел их, и Лену показалось, что он разрушается, когда ореховые глаза посмотрели на него. Там не было Барри. Была лишь боль, сломленность и какая-то древность, от которой по коже шли мурашки.               — Привет, — произнёс Барри низким голосом. — Судя по вашим лицам, Лу рассказала вам.               — Кто вы из них?               — Бартоломью Маккейб, — кивнул Барри, а затем фыркнул. Лен вдруг заметил лётный жетон, что висел у него на шее. Кара тоже его заметила, но затем взгляд её скользнул ниже, и она приподняла бровь.               — Джонс тоже здесь?               — Большую часть времени, — кивнул Барри. Затем фыркнул. — Придётся потерпеть этого алкаша.               — А всего вас… — осторожно спросил Лен, скрестив руки на груди.               — Четверо, — в унисон ответили Драко и Луиза. Малфой кивнул.               — Что удивительно — все личности отделены друг от друга. Это действительно разные люди со своими особенностями.               — Особенностями? — настороженно переспросил Джей. Малфой кивнул.               — Да. У мистера Маккейба — диабет, которого не наблюдается у остальных четверых. В противоположность этому у Луарийского — малокровие, а у мистера Флаувера — непереносимость лактозы и аллергия на…               — Капусту, — закончил за него Барри. Луиза фыркнула.               — Вы не представляете, как трудно было составить меню, которое устраивало бы всех.               — Не вижу ничего трудного.               — Неужели? — наигранно удивилась Луиза. — Вы с Синнером — вегетарианцы, в то время как Джонс любит стейки, а у Флаувера аллергия на большинство овощей. Ты — диабетик, а Джекман — сладкоежка, у Синнера и Флаувера непереносимость лактозы, а вы с Джонсом жить без кофе не можете. Это я ещё молчу про то, что Джонс мог опустошить бар за вечер, а затем напополам с тобой выкурить три пачки сигарет. Про отсутствие у вас режима сна и режущих предметов в пределе досягаемости, не стоит даже вспоминать. Иногда мне казалось, что я живу в детском саду, Барти.              Луиза замолчала, скрестив руки на груди и выразительно посмотрев на Барри. Тот, кажется, выглядел немного смущённым, отчего Кара негромко фыркнула. Лен её веселья не разделял.               — То есть теперь вместо любящего чай и вафли Барри у нас алкоголик с сигаретной зависимостью, вегетарианец с той же проблемой, аллергик и принц с болезнью крови? — спросил Оливер.               — Не стоит забывать про тяжёлый характер Джонса, — кивнул Барри.               — Ой, по сравнению с твоим, характер Джонса — благословение небес, — усмехнулась Луиза. Барри закатил глаза.               — Ты просто не слышала его тирады в сторону Снарта.               — Которого из? — нахмурился Лен. Барри повернул голову, а затем нахмурился, глядя ему в глаза.               — Всех троих.              От повисшей паузы были готовы лопаться стёкла. Лен почувствовал, будто его сейчас вырвет. Тошнота и желчь подступали прямо к горлу, и он шумно выдохнул, пытаясь сдержаться.               — Нам стоит решить, где ты будешь жить, — заметил Куинн. Кара и Барри одновременно фыркнули.               — Уж вряд ли у тебя, Оливер, — заметила девушка, и Барри усмехнулся. Куинн отчего-то покраснел.               — Я не…               — Мне стоит предупредить, — подал голос Малфой. — Что лучше бы Бартоломью обосноваться не слишком далеко от больницы. Несмотря на практически полное восстановление, меня беспокоят шурупы в его позвоночнике.               — Шурупы в позвоночнике?! — одновременно воскликнули Лен и Кара. Малфой кивнул, бросив быстрый взгляд на Луизу, а затем в карточку Барри.               — Их установили ещё во Франции. Судя по записям позвоночник был разбит на части. Это чудо, что он смог восстановить свои функции.              Кара побледнела. Она подошла ближе и осторожно коснулась ладони Барри.               — Что… что там произошло? Как…               — Нас там не было, — коротко ответил Барри.               — Стоит предположить, что его отбросило волной энергии и хорошенько так приложило об стену, — заметил Малфой, перелистывая бумаги. — К тому же здесь говорится, что у Вас из груди достали осколки лезвия.               — Свартбальд, — кивнул Барри, и у Лена мурашки пошли по коже. — Хороший был клинок.               — Это его рукоятка была у вас в шее?               — Нет, просто меня совершенно доканала больничная еда.               — Барти! — воскликнула Луиза. Барри непонимающе приподнял бровь, а Лен почувствовал, как тошнота нарастает.               — Что?               — Мы думали, что Барри мёртв, — холодно произнёс Джей. — Целый месяц мы были уверены, что его тело погребено под камнями в Норвегии. Я похоронил единственного родного человека, ребёнка, который был мне как сын, понятия не имея, что я скажу его отцу. И теперь ты, занимая его тело, считаешь, что шутка про самоубийство подходит для данной ситуации?              Барри нахмурился, плотно сжав губы. Его взгляд, направленный на Джея, был печальным, практически соболезнующим. И от его сочетания со столь родным и любимым лицом было уничтожающе больно.               — Я прекрасно понимаю, через что вы проходите, мистер Гаррик. Я проходил через это. На плечи Барри была возложена непосильная роль, но он выполнил её, проявив невероятную стойкость и силу, чего и требовало проклятье. Но он не хотел уходить. Никогда. Одна лишь мысль об этом причиняла ему адскую боль, потому что Барри Аллен любил жизнь, как никто другой. И то, что он сделал это, делает его сильнейшим из нас.               — Думаешь, мы хотели этого? — спросил Лен, чувствуя, как искажается голос. — Чтобы он был сильнейшим из вас? Чтобы он был героем, чтобы он умер? Посмотри на меня, чёрт возьми, — прохрипел он, и Барри поднял на него взгляд. Лен пытался увидеть в них хоть что-то знакомое, но там была лишь пустота, в которую он медленно проваливался шаг за шагом. — Всё, чего мы хотели, чтобы он был жив. Чтобы он был рядом.               — А я хотел, чтобы ты стал моим мужем, — негромко произнёс Бартоломью Маккейб. — А не обращался в пепел под шквалом Адского пламени. И вот мы здесь.              Лен не ответил. Он просто развернулся и вышел, громко хлопнув дверью, очень стараясь сдержать рвущиеся из груди крики. Он ударил по кнопке вызова лифта и остановился, часто-часто выдыхая.              Раздались шаги и сбитое дыхание. Лифт пискнул, и Лен зашел внутрь.               — Снарт…               — Передай Джею, что он может остаться в поместье, — произнёс Лен, не обращая внимания на осуждающий взгляд Оливера. Он нажал кнопку первого этажа. — И напиши об этом Саре, чтобы она предупредила остальных.               — Куда ты?              — Абсолютно уверен, что тебя это не касается, Куинн, но, если так уж интересно, в бар. Стоит отметить его возвращение.               — Я понимаю, как тебе тяжело, но…               — Пошел к чёрту, — прорычал Лен, и дверь, наконец, захлопнулась, унося его вниз.       

***

             В баре было довольно тепло и душно, но, несмотря на льющийся за окном дождь, невероятно светло. Здесь никогда не было темно, и сейчас Лен был рад этому, словно маленький ребёнок, потому что от одной мысли, что он останется один в темноте снова, по коже бежали мурашки.              Напиться не получилось. Как бы ему не хотелось, всё, к чему это привело — слёзы, которые скатывались по щекам дорожка за дорожкой, и вновь пробудившийся насморк. Лен чувствовал себя расплывчатой соплёй, от выпивки его тошнило, и, что самое ужасное, ему хотелось большего. Ему хотелось реветь и выть белугой, но вместо этого он сидел, откинув голову назад, и пил третий бокал виски с колой, искренне надеясь, что умрёт прямо здесь и сейчас.              Раздались негромкие шаги, затем — скрип, и до носа Лена донёсся едва ощутимый шлейф цветочного парфюма. Он открыл глаза, втайне надеясь, что ошибся.               — Мисс Лэнс сказала, что я могу найти тебя здесь, — осторожно произнесла Луиза, смахивая капли дождя с седых волос.              Лен хмыкнул, мысленно посылая Сару куда подальше, а затем выпрямился, быстрым и, как ему казалось, незаметным движением руки вытирая щеки. Луиза больше ничего не говорила, просто сидела и смотрела на него, и от этого Лен чувствовал, как его пробирает нервный смех.               — Пришли высказать накипевшее бывшему любовнику вашего мужа? — спросил он, делая глоток виски. Луиза, на удивление, рассмеялась, ничуть не смутившись.               — О, нет, только не сейчас, — произнесла она с мягкой улыбкой. Затем вдруг усмехнулась. — Хотя, признаюсь, лет сорок назад у меня была готова целая тирада в адрес твоего двоюродного дедушки.              В этот раз рассмеялся уже Лен, чувствуя, как алкоголь начинает, наконец, действовать. Тепло разливалось по телу, сосредотачиваясь в голове, и Лен отодвинул стакан подальше, не желая пьянеть больше.               — Вы разместились?               — Да, мистер Гаррик и Кара уже разместили его. Стоит заметить, что большая часть Легенд — кажется, так ваш отряд называется — и друзей Барри не так ошарашены.               — Сара умеет подготовить к чему-то, что взрывает мозг, — усмехнулся Лен.              Луиза согласно кивнула, и какое-то время они молчали, думая каждый о своём. Наконец, Лен не выдержал.               — Как вы смогли прожить с человеком, который не любил вас, так долго?               — Ну, по началу, это действительно было сложно, — вздохнула Луиза. — Мы познакомились до его отправления на фронт, а затем встретились снова — уже после. Он был разбит и сломлен, и оставшиеся годы я собирала эту мозаику снова и снова, цепляясь за малейшую целостность, — Луиза усмехнулась. — Со стороны это звучит довольно жалко, соглашусь, но… Я любила Барти. Всю жизнь. И я знаю, что в какой-то момент он полюбил меня, пусть и не так сильно и глубоко, как любил Своего Человека. Они все любили меня.               — И поэтому вы в Англии.               — И поэтому я покидаю Англию, — покачала головой Луиза, и Лен замер, не в силах поверить в услышанное.               — Что? Но как же… Он же ваш муж! Он нуждается в вас!               — Я похоронила мужа больше двадцати лет назад, Леонард, — с печальной улыбкой сказала Луиза. Она вытянула руку и сжала его ладонь. — И я оставляю его, потому что он больше не мой муж. Он — Твой Человек. Флэш рассказал мне про то, что произошло между тобой и Барри. Но в этом не было твоей вины. Я знаю, это будет тяжело, но тебе нужно набраться терпения. Очень много терпения. Потому что… Они заботятся о Барри. Всё они. И сейчас они ведут свою игру, сложную и скрытную игру, защищая его.               — Но он ведь… мёртв, — прохрипел Лен. — Барри мёртв.              Луиза вдруг улыбнулась — как-то грустно и слишком понимающе, отчего по спине Лена побежали мурашки.               — Тебе стоит спросить об этом у них.       

***

             Лен думал, что это будет адски тяжело. Он действительно думал, что это будет невыносимо, что он будет выть в подушку от безвыходности, пить очень много алкоголя, а затем выливать душу Саре, посылая все свои принципы в задний проход.              Он действительно думал, что всё так и будет. Что всё, что он будет испытывать: отчаянье, боль, бесконечное одиночество и ещё что-нибудь из того длинного списка эмоций, сопровождающих депрессию и ПТСР. Он думал, что будет избегать встреч и безвылазно сидеть в комнате, боясь столкнуться с «Барри».              В реальности же всё оказалось… почти так же.              Конечно же, это было невыносимо. Смотреть на Барри, живого Барри, с его мягкими волосами и бледной кожей, покрытой родинками, но не иметь возможности прикоснуться, пробежаться по ним пальцами, поцеловать, вдыхая запах карамели и цветов.              Теперь Барри пах никотином и пылью, теперь в его ореховых глазах, что раньше хранили так много света и тепла, были лишь холодность и отчуждённость, что ножами вонзалась прямо в живот — туда, где раньше клубились эмоции Барри, но теперь была лишь пожирающая пустота.              Лен до конца не знал, что ему нужно испытывать. Он был в смятении и каком-то дурацком страхе, потому что он не верил. Не верил, что это конец. Что это — всё, что осталось от Барри. Что теперь они никогда больше не поговорят, что у него не будет возможности извиниться, выслушать и понять…              И от того порой Лен ловил себя на том, что сжимает кулаки от злости, наблюдая за взаимодействующим с кем-либо «Барри». Потому что Барри, настоящий, его Барри, ушёл, оставив после себя лишь жалкую тень и лишив возможности узнать и понять.              «Прекрати», — повторял себе Лен, отводя взгляд, когда его поднимал «Барри». — «Имей хоть какое-то уважение. Он сделал это ради тебя. Прекрати осуждать…»               — Тебе действительно стоит прекратить, — словно прочитав его мысли, произнёс «Барри». Кажется, сейчас в его теле находился Барт Джонс, но Лен не мог сказать наверняка, потому что до конца ещё не умел различать их.              Они находились в домашней библиотеке, и «Барри» собирал какие-то книги, ловко доставая их с верхних полок, абсолютно не пользуясь магией. Лена последнее немного напрягало, но потом он вспомнил, что палочка Барри рассыпалась в пыль на Тюровом поле, а сам Барт магом никогда не был.               — Прекратить что? — негромко спросил Лен, скрестив руки на груди. Немного подумав, он помог достать Барри книгу, что находилась на одной из верхних полок. При передаче их пальцы соприкоснулись, и Лен едва не вздрогнул от того, насколько холодными они были.               — Видеть то, чего нет, — пояснил «Барри». — Барри Аллена теперь нет. Есть мы. Смирись.               — Как я могу? — горько усмехнулся Лен, чувствуя растущий ком в горле. «Барри» замер и посмотрел на него, чуть наклонив голову. Лен заглянул ему в глаза, надеясь увидеть хоть что-то родное. Но там была лишь отчуждённость. — Ты… ты значил для меня так много, и я… Я был опустошён, когда тебя не стало. Абсолютно опустошён. Твоя смерть уничтожила меня, Барри. Но вот теперь ты здесь, и я… Как я могу просто смириться с тем, что это не ты? Что я не могу ничего с этим сделать?              Барри молчал какое-то время, глядя ему в глаза. Их ладони всё ещё соприкасались, и их разделял один лишь бумажный том, и Лену требовались колоссальные усилия, чтобы не отбросить его в сторону, крепко прижимая Барри к себе. Лишь бы убедиться, что он жив. Что он здесь. Что он с ним. Что он в порядке.              Но правда была в том, что Барри здесь не было.               — Меня зовут Барт, — ответил «Барри», убирая том в стопку книг, что затем отправилась в рюкзак, который Барт закинул на плечо. — И тебе придётся смириться с этим, Снарт. Потому что Барри здесь нет.              Он выжидающе посмотрел на Лена, явно ожидая обратной реакции. Снарт смог лишь кивнуть, чувствуя, как лёгкие сжимаются от недостатка кислорода. А затем, когда «Барри» ушёл из библиотеки, оставив его в полном одиночестве среди высоких шкафов, заполненных пыльными томами — медленно съехать вниз, обхватив голову руками.              Потому что это действительно было невыносимо.              И Лен хотел сделать так. Хотел поверить Барту, хотел позволить словам разбить его сердце. Но проблема была в том, что сердце уже было разбито, и теперь эти осколки держались на одном лишь упрямстве и дурацкой уверенности в том, что Луиза права, и что Флэш не вёл бы себя так спокойно, не будь Барри жив.       

***

             «Не буду говорить, что ты хорошо справляешься», — произнёс Зум.              Лен наткнулся на него случайно — в очередной раз бежав из собственного дома, ища спасения от присутствия «Барри» в его жизни. Он надеялся попить кофе в ближайшей кофейне и отвлечься хоть ненадолго, но теперь медленно брёл вдоль дорожки в парке, держа стаканчик с дымящейся жидкостью в руках.              Зум шёл рядом с ним. Лен понятия не имел, как ему удаётся скрывать внешний вид от прохожих, но, кажется, никого в их окружении не смущало нахождение драконоподобного существа здесь. А сам Зум был полностью расслаблен, так что Лен просто забил.               — Хоть кто-то это заметил, — фыркнул Снарт, делая глоток. Жидкость загорчила на языке, и Лен пожалел, что добавил всего одну ложку сахара, а не две. — Все остальные предпочитают убеждать меня в обратном.              «О, не сомневаюсь. Но Джонс тот ещё козёл, не правда ли?»               — Я не… — Лен вздохнул. — Я не знаю. То есть… Я не до конца осознал это.              «Оно и понятно», — фыркнул Зум. — «Необычно встретить прошлые версии своего парня, не так ли?»               — Ты встречал?              «Нет, конечно. То есть… Я отрывочно помню его прошлые версии, но… Нет, я не встречал их вживую. Ревёрс — да. Но не я».               — Вы всегда были парой? — вдруг поинтересовался Лен. Зум в ответ на это издал какой-то странный звук — чих, совмещённый с фырканьем.              «Нет, не думаю. Но это и не важно. Сейчас он мой партнёр, и у нас растёт дочь. И я доволен практически всем».               — А чем нет?              «Тем, что он опять закрывается», — вздохнул Зум. — «То есть, нет, конечно, я всё понимаю — его Всадник вернулся и он, конечно же, проводит всё время с ним, но… Что-то происходит, Леонард».               — В каком смысле? — нахмурился Лен, а затем в голове его что-то щёлкнуло. — Ты думаешь…              «Я не знаю, жив ли Барри», — покачал головой Зум. — «Понятия не имею, потому что я так и не видел его. Но я точно знаю, что Флэш знает. И что, скорее всего, ответ здесь «да» или «большая часть». Иначе бы он не проводил с ним столько времени».               — Но, ты же говорил…              «Что не чувствую его. И это было правдой. На тот момент. Но я не знаю, как обстоят дела сейчас», — он вздохнул и поднял взгляд на Лена. — «Чем он вообще занимается?»               — Я не знаю, — вздохнул Лен. — Он много времени проводит один. Или с Флэшем. Последний раз, когда я его видел, он что-то читал в гостиной. Они много разговаривают с Рипом, Леной и Карой, но остальное время проводят вдвоём. То есть… ничего необычного он не делает.              «Тебе нужно узнать, что он читает», — строго сказал Зум. — «И о чём расспрашивает, особенно Рипа. С Карой и Леной всё понятно, но почему Рип?»               — Думаешь… Он ищет что-то?              «Может быть. Артефакт, зелье… Это может быть что угодно», — Зум остановился. — «Тебе нужно узнать. Нельзя позволить им снова вести эту игру только вдвоём».       

***

             И Лен, согласившись с Зумом, начал пытаться. Больше проводить времени с Барри, всё чаще мелькать перед глазами, интересоваться, задавать вопросы. Как бы тяжело не было, он продолжал. Ради Барри.              Ему пришлось перехватить Рипа и едва ли не припереть к стенке, пытаясь выяснить, о чём они говорят.               — Успокойся, прошу тебя, — вздохнул Рип, отодвигая его от себя.              Было раннее утро, и они вместе спустились на кухню, дабы приготовить кофе. Все ещё спали, но это было на руку Лену — значит, никто не мог помешать.              Рип взмахом палочки вскипятил воду, а после залил в стакан с кофе и начал медленно помешивать его ложкой. Лен скрестил руки на груди, оперевшись на дверной косяк, и выжидающе уставился на Хантера. Тот, перехватив его взгляд, тяжко вздохнул.               — Да ни о чём особенном мы и не говорим. Он рассказывает мне про времена инквизиции, в основном.               — Пират Викторианской эпохи рассказывает тебе про времена инквизиции? — приподнял бровь Лен. Рип вздохнул.               — Нет, не он. Принц. Бартоломью Луарийский.              Лен нахмурился. С принцем он ещё не встречался.               — Он ведь жил в это время, — пояснил Хантер. — То есть, конечно, если бы он был представителем среднего класса, всё было бы ещё интересней, но взглянуть на историю с точки зрения королевской знати… довольно занятно.               — Почему он никогда не появляется? — спросил Лен. Рип вздохнул, неловко пожав плечами. Он сделал глоток кофе, а потом, выдохнув, произнёс:               — Насколько я знаю, он не хочет тебя видеть.               — Неожиданно.               — Ну, то есть… Не то чтобы он зол на тебя или вроде того, но… Он был первым Бартоломью, который встретил тебя. И он, вроде как, испытывает вину из-за того, что вы с Лизой оказались во всё это втянуты из-за него. Поэтому он, вроде как, убегает от проблемы таким образом. Да и к тому же, — Рип усмехнулся, — Джонс говорит, что принц тот ещё консерватор, и двадцать первый век для его шестисотлетней душонки это слишком.              Рип хлопнул его по плечу, а затем, усмехнувшись, направился в гостиную. Лен какое-то время стоял так: молча раздумывая, стоит ли вообще спрашивать, но, в конце концов, всё же решился.               — Ты действительно веришь в это? — развернувшись, спросил он. Рип остановился и посмотрел на него.               — Верю во что?               — В них. Во всех Бартоломью. Джонса, Маккейба… — Лен вздохнул. — Просто иногда я думаю… А что, если это Барри? Наш Барри просто… Взрыв изменил его. Расщепил сознание или что-то в этом роде.              Рип замялся. Он молчал с минуту, передвигая желваки на щеках. А потом поднял взгляд на Лена.               — Да, верю. Я видел фотографии. Они знают такое, о чём не прочитаешь в учебниках или не посмотришь про это фильм. Это можно только пережить.               — И ты действительно думаешь, что Барри…               — Я не знаю, Леонард, — вздохнул Рип. — Просто не знаю. Мне не хочется в это верить, но… Скорее всего, это правда. То, чем были заряжены кристаллы… Невозможно выжить после этого. Поэтому я думаю, что нам стоит просто… принять это. Что теперь он такой.               — И ты смог бы? — спросил Лен, чувствуя горечь, которой пропитался его голос. — Если бы это случилось с Сарой? Ты смог бы?              Рип оставил его вопрос без ответа, отведя глаза, а затем и вовсе исчезнув из виду, направившись к себе в кабинет. Лен, шумно выдохнув, закрыл глаза и прислонился к косяку. В голове вновь всплыл образ Луизы, и он будто ощутил прикосновение к руке.              «Почему бы тебе не спросить у них?» — прозвучал её звучный голос у него в голове, и Лен шумно выдохнул.              Быть может, она действительно была права.              Дом просыпался медленно, и Лен постарался уйти прочь как можно быстрее — сегодня у него была запланирована вылазка за продуктами, и чтобы растянуть время, он даже отправился туда пешком.              Дорога до Лондона заняла около двух часов, и за это время он успел выкурить три сигареты. Ещё два часа ушло на покупку продуктов, и домой он вернулся как раз к обеду, но в этот раз уже трансгрессией, потому что прогулка вышла куда длиннее, чем он планировал.               — Мы думали, ты сбежал, — негромко заметила Лена, помогая ему разгружать пакеты. Лен покачал головой, начиная мыть овощи для салата.               — Мне нужно было подумать. Он наверху?               — Да, — кивнула девушка. — Кара сказала, что он читает что-то всё утро и просил его не беспокоить.               — Призыв к обеду беспокойством считается?               — Думаю, нет, — с едва заметной улыбкой ответила Лютор. — Хотя, учитывая, что Барт злился, когда Кара…               — Можешь не продолжать, — фыркнул Лен, и Лена отчего-то рассмеялась.              Когда запеканка уже была приготовлена, фарш потушен, а тарелки практически расставлены, Лена осторожно коснулась его руки, привлекая внимание.               — Я закончу прибираться, а ты сходи за ним, идёт?               — Да, конечно, — кивнул Лен. Девушка улыбнулась. Быстро сжав его пальцы, она отпустила руку и отвернулась, начав собирать грязную посуду.              Лен вздохнул. Он ополоснул руки, а после снял с себя фартук и с бешено стучащим сердцем направился наверх.              Поднимаясь по лестнице, он думал о том, что ему непременно нужно воспользоваться возможностью. «Сейчас или никогда» всегда было девизом гриффиндорцев, и Лен точно знал, что не оставит попыток, даже если получит отказ, но почему-то именно сейчас ему хотелось, чтобы эта фраза сработала, наделив его гриффиндорской безбашенностью и храбростью. Ведь, в конце концов, Барри часто говорил, что он не слишком хорошо вписывается в свой факультет.              Воспоминания об этом причинили боль, спазмом отдавшись где-то в животе, и Лену потребовалось много усилий, чтобы избавиться от этого чувства.              Лен нашел Барри в одной из тех гостевых комнат, что практически никогда не использовалась. Дверь была приоткрыта, и сквозь образовавшуюся щель Лен увидел Барри. Тот сидел на полу в позе лотоса. Было сложно понять, что он делает, потому что Барри сидел спиной, но по разложенным перед ним открытым книгам и каким-то блокнотам, он предположил, что Барри рисует. А это означало…               — Обед уже готов? — спросил Барри, и Лен вздрогнул, осознав, что его раскрыли. Он осторожно толкнул дверь и чуть поморщился, когда та скрипнула.              Барри повернул голову, встретившись с ним взглядами, и что-то в его лице изменилось, но он быстро выдавил из себя улыбку. И Лен, стараясь задавить расплывавшееся в груди горечью чувство, кивнул.               — Да.               — Что в этот раз?               — Макаронная запеканка с сыром. Мясо приготовлено отдельно, на всякий случай.               — Спасибо, — кивнул Барри, улыбаясь. Да вот только Лен видел, что эта улыбка абсолютно и полностью натянута. — Я спущусь через пару минут.              Снарт кивнул. Он чувствовал себя паршиво — в груди медленно разливалась горечь, потому что ему определённо не были рады, но сам он не мог ничего поделать с желанием остаться. Это был шанс, и он не собирался его упускать. А потому, переступив через ноющее в животе чувство, он медленно прошел внутрь комнаты и присел, стараясь игнорировать тяжкий вздох, что издал Барри.               — Что ты здесь делаешь? — спросил Лен, оглядывая книги, разложенные на полу. Это были альбомы, в основном — с зарисовками пейзажей Италии или какой-то другой южной страны. А ещё вырезки из газет с фотографиями цирков, или, по крайней мере, это было похоже на цирки, потому что Лен не понимал, о чём говорится в газетах от слова совсем. — Это… Италия?               — Да, — ответил Барри, медленно прикрывая альбомы. — Флоренция.               — Ты был там? Это ведь… твои рисунки, не так ли?               — Я был там очень много лет назад. И да, это мои рисунки. Я люблю рисовать пейзажи. Лишь они получались у меня хорошо.               — Это неправда, — покачал головой Лен. Барри приподнял бровь. — Я видел твои портреты. В смысле, нарисованные тобой… Вами. Они были у бабушки и…               — Лишь один человек выходил на портретах хорошо, и то лишь потому, что не мог не выйти, — ответил Барри странным голосом, чуть косо взглянув на Лена. Он забрал альбом с рисунками у него из рук. — Произведение искусства остаётся произведением, даже если ты исказишь некоторые его черты.              Их взгляды вновь встретились, и градус неловкости вышел за допустимую шкалу определения. Его не хотели здесь видеть, Лен осознавал это так отчётливо, что хотелось взвыть.               — Барри, всё нормально? — в отчаянной попытке спросил Лен. Он коснулся ладони Барри, и тот напрягся, уставившись на него окаменелым взглядом. — Ты же знаешь, что тебе не обязательно быть одному? Ты можешь рассказать мне о чём угодно. Просить о помощи в любую минуту. Я всегда готов…               — Я знаю, — кивнул Барри, убирая руку. Он вздохнул. — Но я не Барри, Леонард. И мы не нуждаемся в помощи.              Лену показалось, что в груди что-то хрустнуло. «Барри» поднялся, плотно прижимая альбомы к груди, и он выглядел виноватым, действительно виноватым, но это не помешало ему направиться к выходу.               — Мне нужно в туалет, а затем я спущусь, — произнёс Маккейб. А затем вышел, плотно закрыв за собой дверь и оставив Лена наедине с осознанием.              «Кажется, тебя избегают, Лео», — пронеслось в голове, и впервые в жизни Лен почти согласился с голосом отца.       

***

             До конца дня Маккейба Лен больше не видел. К обеду спустился уже Джонс, и почему-то Лену казалось, что сегодня он был куда напряжённей обычного. Флэш, что не отходил от него ни на шаг до конца дня, был тому свидетелем, особенно то, как часто Джонс гладил его, словно пытаясь отвлечься.              Тем вечером они смотрели фильмы, и «Барри» ушёл где-то на втором. Лен, не выдержав и сорока минут, последовал за ним, сославшись на головную боль. Взгляды Рипа и Лены, что провожали его до самой лестницы, были настолько осуждающими, что хотелось взвыть.              Лен поднялся на жилой этаж. В комнате Барри не оказалось, и Лен ушёл, стараясь игнорировать то, как ёкнуло его сердце при виде красной толстовки с желтой эмблемой на груди, что валялась у подножья кровати. Он прошёл по коридору и замер, ощутив сладковатый запах никотина, доносившийся с балкона. В голове возник образ, за который зацепился его взгляд по пути сюда. Чуть выглядывающая из бокового кармана его джинсовки полупустая пачка, хотя он точно помнил, что оставлял её во внутреннем. Лен мысленно чертыхнулся, питая надежду, что он мог ошибиться, и на балконе был Мик, а не…              Но он не ошибся. На балконе действительно был «Барри». Оставшаяся в комнате толстовка скрывала под собой старую футболку, и Барт стоял, облокотившись на перила в одних домашних трусах, подставив лицо ветру. Лен видел, как ветер трепыхал растрёпанные пряди, и от этого сердце болезненно сжималось. Взгляд скользнул ниже по белой коже и выпирающим позвонкам, а затем задел родинки, и пустота в животе застонала.              Лен прикрыл глаза, стараясь избавиться от воспоминания, но оно назойливо лезло в голову, и смущённый взгляд Барри, его сбитое дыхание и бешено стучащая кровь в артерии под губами, пушистым комом клубилось внутри.              Но именно этот нежный и смущённый образ Барри позволил ему прийти в себя. Потому что сейчас там на балконе был Барт, а не Барри. И Лен ясно это осознавал, потому что…              Барт был странным. Не то чтобы он пугал Лена, но всё же было в нём нечто отталкивающее, заставляющее напрягаться и чувствовать себя не в своей тарелке. Барт был громким, резким, грубым — он совершенно не стеснялся в выражениях, не боялся задеть чьи-либо чувства, говорил то, что думает и рубил правду-матку с плеча.               — Тебя в детстве не учили, что следить за людьми — плохо, Ленни? — спросил «Барри» с некой издёвкой в голосе. Он обернулся, взглянув на него с усмешкой, горечь от которой оседала глубоко в горле.               — Зависимость от курения не приводила ни к чему хорошему, Барри, — едва ли не по слогам произнёс Лен, взмахом палочки испаряя сигарету из рук Барри. — Или Джей не говорил тебе об этом?              Тот тяжко вздохнул.               — Я не Барри, так что нет. А в моё время об этом не знали, — «Барри» пожал плечами, а затем со спокойным видом достал новую сигарету из кармана и зажал между зубов.              Лен, едва сдерживая ярость от такой небрежности, резким движением вырвал пачку из рук парня.               — Это не оправдание. Если я увижу тебя с этим ещё хоть раз…               — То меня ждёт очень жаркое наказание? — произнёс Барт с довольной улыбкой. Он оттолкнулся от перил, а затем подошел к Лену вплотную, обжигая горячим дыханием ухо Снарта. — Уверен, ты в постели просто монстр.               — Прекрати вести себя так, будто им являешься ты, — произнёс Лен, отстраняясь.               — О, десятки моих любовников могут поспорить с тобой.               — Мне пойти спросить у их могил? — не удержавшись, съязвил Лен. В ответ на это Барт вдруг смягчился.              Он сделал несколько шагов назад, а затем улыбнулся.               — Видишь? Это не так уж и трудно, Снарт.              И он ушел, напоследок хлопнув Лена по плечу и одарив странным взглядом, который Снарт расшифровал как: «Продолжай пытаться». И не то чтобы от этого ему стало легче.              Потому что он действительно не понимал, почему так происходит. Что ему нужно было продолжать пытаться? Почему они не принимали его помощь? И почему они избегали его?              Он шумно выдохнул, закрыв глаза и сжав кулаки. Давай же, Снарт.               — Он жив?              Его вопрос разнёс тишину в мельчайшие щепки, и ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Барт не остановился. Что его даже не было в этой комнате, что он ушел, оставив Лена наедине с мыслями и болью, что просачивалась сквозь навалившиеся воспоминания, как песок сквозь пальцы.              Он развернулся и пошел, преодолевая боль и сомнения, одержимый лишь одним желанием — поспать.               — Куда ты? — спросил Мик, столкнувшись с ним неподалёку от ванной. Лен обогнул его, осторожно протиснувшись, чтобы не задеть раненую кожу.               — Спать, — ответил он, выходя в коридор. Рори за его спиной вздохнул.               — Как надолго? — догнал его вопрос в дверях комнаты. Лен остановился, задержав руку на дверной ручке, а затем вздохнул.               — Я не знаю.              Он прошел внутрь, запирая за собой дверь на несколько замков и услышав тихий вздох, прежде чем наложить заглушающее заклинание. Он вздохнул, оставляя палочку на столе. Снарт достал из ящика полупустой бутылёк и выпил его до дна. А затем, аккуратно поставив ботинки рядом с кроватью, забрался под одеяло. Привычно оставшаяся пустой правая половина кровати вдруг обрела вес, и когда ладонь коснулась подушки, Лен почувствовал, как внутри у него что-то ломается.               — Я скучаю по тебе, — прошептал он в темноту. Усталость навалилась, и он закрыл глаза, так и не услышав ответа.       

***

             Ему снился Барри. Впервые за долгие недели это был именно сон — спроецированный сознанием нереальный сон, а не искажённое и растерзанное воспоминание. Потому что Лен был абсолютно уверен, что они никогда не были здесь.              Они были в летнем доме. На Барри были какие-то белые одежды, вроде льняных штанов, и он сидел в подвешенном соломенном кресле и внимательно читал какую-то брошюру.               — Думаешь, нам стоит отправиться в Рим? — спросил он, подняв голову и взглянув на него. На свежем беззаботном лице появилось сомнение, когда их взгляды встретились. — Или лучше Грецию? Хотя, стоит признаться, Италия симпатизирует мне больше.               — Куда угодно, — произнёс Лен, чувствуя сковывающий клетки страх. Он медленно опустился на пол, чувствуя странную тяжесть в ногах. — Только не уходи от меня.              На лице Барри появилась печальная, но понимающая улыбка. Его ладонь коснулась лица Лена — она была тёплой и мягкой, а взгляд, которым смотрел на него Аллен, был пропитан любовью.               — Я никуда не уйду, — прошептал он. — Всё закончилось, Ленни. Мы дома.               — Конечно, — кивнул Лен. Сейчас ему больше всего на свете хотелось верить Барри. — Конечно. Только не уходи. Пожалуйста.              Барри в ответ на это наклонился и коснулся губами лба. Поцелуй получился лёгким и почти невесомым, но окутавшим Лена теплом, спокойствием и свежим запахом цветов, что уносил его куда-то вниз.       

***

             Открыв глаза, он был один. За окном небо медленно окрашивалось в светлые тона, и Лен шумно выдохнул, а затем медленно поднялся. Живот заурчал с силой стада китов, Лен чуть покачнулся, когда в глазах потемнело, но всё же продолжил идти, несмотря на леденящий ноги холод, что исходил от пола.              На настенных часах было полседьмого утра, а календарь говорил, что был вторник, но, тем не менее, из кухни доносился звон кастрюль и негромкое бормотание, заставившее Лена нахмуриться. Обычно утренним посетителем кухни был он, и потому это негромкое напевание непонятного, но явно старинного мотива, выбивало из колеи.              Но всё это отошло на задний план, когда он увидел знакомую растрёпанную макушку, что суетилась у плиты. На Барри не было фартука — лишь домашние штаны и огромный белый свитер с закатанными рукавами. Старинным мотивом оказалась какая-то детская песенка со странной рифмовкой и словами, разобрать которые Лен не мог. Но одно становилось ясно: это определённо не был Джонс, что уже радовало.               — Барри? — негромко спросил он, и «Барри» вздрогнул, едва не выронив венчик из рук.              Поставив миску с яйцами на столешницу, он обернулся, а затем, к удивлению Лена, улыбнулся, встретившись с ним взглядом.               — О, нет, я не Барри. Хотя пират предупреждал об этом. Но да, я — Бартоломью Флаувер, — он протянул ему чуть испачканную в муке руку, и Лен осторожно пожал её, стараясь запомнить ощущение мягкой ладони.               — Ты ведь… почему ты не появлялся раньше?               — Ну с этим довольно проблематично, — пожал плечами Флаувер. — Джонс не в духе сегодня. И так как принц выходить отказывается, а Маккейба в одиночестве лучше не оставлять, я решил воспользоваться шансом. Я не готовил где-то с восемьдесят первого, так что…               — Ты же… пекарь, да?               — Да, — с улыбкой ответил Флаувер, и в груди у Лена разлилось тепло. Флаувер напоминал ему Барри. — Было приятно узнать, что Сэмюэль не отставил наше дело.               — Могу я… присоединиться, если тебя это не смущает?               — О, нет, что ты, — махнул рукой Флаувер. — Я встретил своего Леонарда за десять минут до смерти, и он вроде как назначил мне свидание, но в те времена было трудно говорить об этом однозначно, так что я не уверен. Старик говорит, что его, вроде как, обвинили в моём убийстве, но я до конца не уверен. Как ты относишься к вафлям?               — Хорошо, — ответил Лен, стараясь сохранять небрежный вид, хотя все его внутренности скручивало от воспоминаний о том дурацком сне. Мог ли это быть не сон, а… воспоминание?              Готовить с Бартоломью Флаувером Лену понравилось. Флаувер был спокойным, беспроблемным. Он был похож на Барри больше всех, особенно когда покрывался румянцем, стоило прикосновениям задержаться на чуточку подольше. В конце концов, Лен стал задерживать руки нарочно, желая увидеть и зацепиться за это смущение, почувствовать что-то там внутри.               — Я думаю, мне пора, — негромко произнёс Флаувер, когда настенные часы пробили восемь, а вафли были с горкой разложены на несколько тарелок. Лен почувствовал нарастающую панику, когда «Барри» вытер руки и поправил чуть взлохматившиеся волосы.               — Куда?               — Наверх. Мне не хватает воспоминаний, чтобы оставаться в теле слишком надолго. Было приятно пообщаться, Леонард.               — Подожди! — воскликнул Лен.              Он отбросил лопаточку и схватил Барри за руку, удерживая на месте. Флаувер мгновенно напрягся, и Лен почувствовал укол вины. Их глаза встретились.               — Барри, — произнёс он с мольбой в голосе. — Мой Барри. Он жив?               — Я не имею права…               — Пожалуйста, — взмолился Лен. Он подошел ближе, кладя ладонь на щёку Барри и осторожным движением убирая отросшую чёлку за ухо. Большим пальцем он коснулся родинки на мягкой щеке и зашептал, потому что на полный голос у него просто не хватало сил. — Пожалуйста. Мне нужно знать.               — Мне очень жаль, — прошептал в ответ Флаувер, и в голосе его слышалась искренность.              Он сжал ладонь Лена, а затем отстранился, ловко выпутываясь из объятий. И, провожая его взглядом, Лен чувствовал, как внутри всё воет.              Завтрак в тот день он пропустил, простояв два часа под контрастным душем, пытаясь смыть с лица то и дело появляющиеся солёные капли. Он был опустошен и раздавлен, и ему совершенно не хотелось возвращаться в реальный мир, потому что он попросту устал. Надежда, крохотная чуть искрящаяся надежда, похожая на золотые крапинки в ореховых глазах, всё ещё жила в нём, но она была так глубоко, что казалось вот-вот, и темнота вместе с болью задушат её, оставив после себя лишь пустоту.              Когда он спустился, здесь был уже Барт, что бросил на него осуждающий взгляд, говоривший что-то вроде: «Только сунься», но Лен и не собирался. Ему хотелось вернуться на работу хотя бы ко второй половине августа, а потому он направился в кабинет Рипа, решив освежить свои знания в области магических существ. Ему до ужаса хотелось поговорить с Зумом, но тот, как на зло, именно на этой неделе улетел вместе с Флокс куда подальше, окончательно обидевшись на партнёра. А потому Лен силой заставлял себя читать, пытаясь делать вид, что ничего не произошло.              Он прервался лишь когда Циско, дважды постучав по косяку, позвал его на обед. Не то чтобы Лену так сильно хотелось сталкиваться с Бартом снова, но биологические потребности никто не отменял, а потому он выбрал самое отдалённое от Барта место и принялся есть свой суп молча. Стараясь не участвовать в разговоре.               — Я немного беспокоюсь насчёт Джея, — сказала Лена, прожевав сухарик из салата. — Кажется, он обещал приезжать каждую неделю.               — Я уверен, что всё нормально, — заверил их Мик. Кара согласно кивнула.               — Ну, вряд ли у них конечно «всё нормально», но скорее всего они просто готовятся к Летней постановке.               — Она будет в этом году? — удивлённо спросил Циско. Кара кивнула.               — Они хотят поставить её в конце августа. Им это необходимо после всего произошедшего.               — Но разве у них не будет недобора? — приподнял бровь Барт. — После всего случившегося…               — Этого хватит, — уверенно заявила Кара. А затем вдруг пихнула его в бок. — Ты мог бы поучаствовать хотя бы ради приличия.               — Ну уж нет, — фыркнул Барт. — Позови меня, если надо будет спрятать тело, но не ходить по канату.               — Ты же умеешь ходить! Ты же пират, в конце концов.               — Да, но это не даёт тебе права заставлять меня петь «Всегда пожалуйста» в исполнении Ледяного принца, — ответил Джонс, зачерпывая ложкой суп.              Реакция Кары на это заявление несколько поразила Лена. Он ожидал, что девушка изменится в лице при упоминании Ледяного принца, но то, что это будет искреннее удивление и восторг, он никак не мог ожидать.               — Откуда ты… Это же было очень давно!               — Да, но Барри помнит об этом, — спокойно ответил Барт. — А значит, и я могу помнить.               — Помнить о чём? — осторожно поинтересовалась Лиза.              Кара, проглотив своё удивление, пояснила:               — Ледяного принца как персонажа действительно придумал Джей. Но в то время у него не было истории, и Барри планировал сделать его более…               — Дерзким? — начал подсказывать Барт. — Раскрепощённым? Реальным представителем банды Негодяев?               — Да, — кивнула Кара. — Как тот, что был на Зимней постановке, но только ещё более… негодяйским. И он даже песню написал. И, на самом деле, она подходит тебе, Барт.               — Да неужели? — приподнял бровь Джонс.               — О, боги, мы должны это увидеть! — воскликнул Циско. Лена и Кара согласно закивали.               — Что? Нет!               — Пожалуйста, Барт? — ласково коснувшись ладони Барри, произнесла Лиза. Тот сразу напрягся, взглянув в её полные мольбы глаза. — Ради меня?              Барт тяжко вздохнул, и Лен почувствовал, как внутри у него всё натягивается, словно канат. Потому что он знал, каков будет ответ.               — Я не буду петь за столом, — произнёс он, и Циско с Карой радостно взвизгнули, а Лена с Лизой широко улыбнулись.               — О, Мерлин, — вздохнул Мик, в то время как девушки уже тащили Барта из-за стола.              Лен колебался. Внутри его раздирали сомнения, потому что он боялся всё испортить. Слишком напряжённое было утро, слишком сильный акцент сделал Флаувер на том, что Барт злится. Но всё же, когда из гостиной донеслись звуки играющих барабанов, Лен поднялся.              Он не стал выходить в комнату, оставшись в проходе и оперевшись на косяк, но этого было достаточно, чтобы видеть происходящее.              Кто-то заколдовал старинные барабаны, и теперь они наигрывали звонкий ритм, что часто встречался в традиционной африканской музыке. Девушки сидели на диване, а Барт стоял, пальцами выбивая ритм.               — Хорошо, хорошо, * — начал запевать он, и у Лена практически остановилось сердце, потому что, чёрт возьми!       

 — Я вижу, что здесь происходит. Ты столкнулась лицом к лицу с величием, И это столь необычно, Что ты даже не знаешь, Что чувствуешь.

             Барт пел, действительно пел, даже несмотря на свой прокуренный бас, он точно попадал в ноты и двигался в такт, полностью сливаясь с музыкой. По коже Лена побежали мурашки, а ноги с каждой секундой становились холоднее, потому что…              Он был не здесь. Вместе с музыкой он уносился далеко прочь отсюда, в «Театр Теней», где Барри в красном фраке пел, пробегая мимо него. Где танцевал, выбивая ногами ритм, и выглядел абсолютно счастливым на плечах Мардонов, так что казалось, что его улыбкой можно осветить планету. На мгновение, когда Барри ударил ногой в пол и вскинул руки вверх, завершая песню, а Кара, Лена, Лиза и Циско разразились аплодисментами, Лену показалось, что он вновь в тех временах. Что всё хорошо, и их с Барри ждут целые каникулы вместе.              Как вдруг всё рассыпалось по щелчку пальцев, вернув Лена в гостиную. И он едва не задохнулся, чувствуя, как внутри всё обрывается, когда их взгляды встретились.              Лицо Барта изменилось. Радость медленно уползла, приведя на смену ярость, что зажгла в ореховых глазах холодный огонёк. Барт плотно сжал губы, сверкнув глазами.               — Как жаль, что мы не в диснеевском мультике, не правда ли? — негромко произнёс он. Голос его был холоден и остр, словно сталь. — И одна песня не решит все наши проблемы. Потому что я всё ещё не он.               — Барт… — начала было Кара, но тут «Барри» резко развернулся, пулей выскочив из комнаты. И Лен, ни секунды не думая, направился за ним.              Он не побежал наверх, как ожидалось, а направился в один из тёмных коридоров. И когда они были в дверях зала с оружие, Лен выкрикнул:               — Нам нужно поговорить!               — О, несомненно, — ответил Барт в своей фирменной язвительной манере. — Несомненно, чёрт возьми, нам нужно поговорить.               — Почему вы лжете? Почему постоянно убегаете от ответа? Я ведь знаю, что что-то изменилось, почему вы просто не хотите признать это?               — Может, потому что нам не нужно это? — усмехнулся Барт. — Может быть, потому что мы справляемся с этим сами, потому что это только наша игра, в которую ты оказался втянут совершенно случайно? Может быть, потому что сейчас тебя это абсолютно не касается?!               — Может быть, я и оказался втянут в это случайно, — холодно произнёс Лен, чувствуя, как ярость обжигает лёгкие. — Но сейчас ты занимаешь тело моего Барри, и ты живёшь в моём доме и…               — Неужели хоть что-то из этого делает нас обязанными докладывать тебе о каждом нашем действии? Только потому, что ты — чёртов собственник, думающий, что Барри принадлежит тебе?!               — Ты знаешь, что это не так. Я беспокоюсь о Барри, и всё, чего я хочу…              Барт звонко рассмеялся, перебивая его речь.               — Беспокоишься?! Да, я знаю, что, возможно, ты не такая эгоистичная сволочь, которой выставляешь себя, но, поверь, я вижу, что беспокойством здесь и не пахнет, — он посмотрел прямо ему в глаза. — Ты злишься, Леонард Снарт. Чертовски злишься и желаешь вернуть Барри только потому, что тебе нужны ответы.               — Это не так.               — Так. И ты знаешь это. Потому что даже осознание того, как много сделал Барри из-за тебя и ради тебя, не помогло тебе понять и простить его.               — Нет.               — Да! Но проблема в том, что Барри не заслуживает той злобы, что ты таишь. Потому что то, как он ненавидел себя за всё, что совершил, превосходит твою злобу и ненависть в тысячи раз. Он был уверен, что заслуживает наказания, что заслуживает ненависти, но это не так. Потому что это был я. Потому что это я напал на Льюиса Снарта, это я превратил его в калеку. И я сожалею об этом только потому, что это сломало Барри.               — Барт… — негромко произнесла Кара за спиной Лена, но Джонс мотнул головой.               — И знаешь, что самое обидное? Я сделал это ради тебя. Ради тебя и Элизабет, даже несмотря на то, что я никогда не знал тебя. Никогда не любил и не был с тобой. Но я сделал это, и мне тошно от осознания того, что ты просто не заслуживал этого. Потому что… — Барт шумно выдохнул, и Лен заметил, как по щекам его катятся слёзы. — Потому что всё, о чём я просил тебя — беречь Барри, а ты отвернулся от него при первой же оплошности, даже не захотев выслушать. Потому что как бы я не просил, ты всё равно продолжаешь игнорировать нас, придумывать что-то и выставлять в свете захватчиков, злодеев. Ты думаешь, мне это нравится?! Ты думаешь, я наслаждаюсь тем, что мы заперты в его голове?! Мне почти две сотни лет, Снарт! ДВЕ СОТНИ ЛЕТ! Я просто хочу умереть, выйти из игры и обрести грёбаный покой. Я желаю смерти, Снарт! И я могу выпрыгнуть в окно в любое время или пырнуть себя вот этим вот ножом, — Барт потряс кинжалом, зажатым в кулаке. — Но вместо этого я остаюсь здесь, в этом доме, постоянно получая осуждение и обвинения, не имея возможности пообедать спокойно без твоих расспросов и выжидающих щенячих глазок. Флэш просил тебя подождать, Маккейб просил тебя подождать, Луиза просила тебя подождать и набраться терпения! Но ты, конечно же, наплевал на всех и остался стоять на своём, игнорируя любые мои просьбы и продолжая раз за разом мешать нам, задавая один и тот же вопрос!              Барт был красный и разъярённый, его грудь рвано вздымалась, лицо исказилось от ярости, но в глазах скапливались слёзы, и Лен видел, как дрожат его руки.               — Его здесь нет, Снарт. Его. Здесь. Нет, — чётко разделяя слова, произнёс Барт. Он плотно сжал зубы, с вызовом глядя на Лена. — Теперь ты доволен? Или мне бросить в тебя нож, чтобы ты, наконец, успокоился?!               — Ты не сделаешь этого, Барт, — произнесла Лиза, и это поставило точку.              Лен не успел ничего сказать или сделать. Он лишь увидел, как бровь Барта приподнимается, а в следующую секунду воздух засвистел. Что-то с силой надавило на шею, и Лен резко присел, чувствуя, как живот скручивает. На лицо ему упали светлые волосы, а затем раздался звонкий тупой звук, с которым кинжал вонзился в стену.              Воцарилась тишина, и на какое-то время Лен и Кара, что по прежнему удерживала его в сидячем положении, замерли, не в силах шевельнуться. Все поражённо молчали, и Снарту потребовалось несколько минут, чтобы осознать произошедшее.              Они поднялись одновременно, и Лен с ужасом взглянул на то место, куда вонзился кинжал. Он вошел довольно глубоко — где-то на треть лезвия, и Лен невольно подумал, что это могла быть его голова, если бы не Кара.              Саму Дэнверс это явно не заботило. Лен поражался тому, как она могла успеть, но всё же Кара была здесь, и она стояла, сжимая его ладонь.              Раздался глухой звук, с которым воздух выходит из лёгких, и они синхронно повернули головы.               — Что? — прошептал Барт. На лице его было отражено смятение, и он схватился за виски, будто в момент испытав адскую головную боль. — Нет, он не может. Этого не может быть, он не может быть прямо здесь…               — Барт? — с едва заметной паникой в голосе окликнула парня Лена, но тут стало происходить что-то странное.              Лицо Барта исказилось, став бледным, словно порошковое молоко. Лен видел капельки пота, что струились по его вискам, и ужас, вдруг отразившийся в расширенных ореховых глазах.              Кара выступила вперёд, доставая палочку, и Лен увидел, что Лена и Циско повторяют тоже самое. Последний закрыл всё ещё шокированную Лизу собой, и на лице его отразилась каменная серьёзность.              Всё закончилось быстро, когда Барт глубоко вздохнул, рвано хватая ртом воздух, а затем чуть пошатнулся, в последний момент хватаясь за стену. Лен вдруг почувствовал щекотку в животе, и по спине побежали мурашки от леденящего душу страха, что охватил его.               — Кто ты такой? — твёрдо произнесла Кара, направляя палочку.              Барт поднял взгляд на неё. Он тяжело дышал, и его трясло. Создавалось впечатление, что ему трудно удерживать себя на ногах.               — Я не… — пробормотал он сиплым голосом. — Я не понимаю.               — Назови имя. Сейчас же.               — Барри, — прохрипел он, и внутри Лена всё оборвалось, когда Барри поднял на него глаза. — Барри Аллен.              Хватка Кары мгновенно ослабла, и Лен увидел, как она на глазах бледнеет, меняясь в лице. В груди у него полыхнуло волнение, потому что он чувствовал.              В этот момент у Барри подкосились ноги, и Лен рванул вперёд, отталкивая девушку. За секунды до падения, он успел подхватить ослабшее тело.              — Scarlet, — произнёс он, и Барри откликнулся, резко схватив его за руку.              Лен медленно опустился на колени, крепко удерживая Барри, пока тот цеплялся за него, как утопающий за последнюю надежду.               — Я помню тебя, — прошептал он, часто хватая ртом воздух. Его пальцы с силой сжимали ладонь Лена, а взгляд впивался в лицо, словно пытаясь ухватиться за знакомые черты. — Я помню тебя.               — Scarlet, — прошептал Лен, чувствуя, как глаза щиплет от слёз. Он коснулся ладонью лица Барри, и тот прильнул, по-прежнему крепко сжимая его руку. — Scarlet, не уходи. Останься со мной.               — Я помню тебя, — повторил Барри, но уже тише. Его голос угасал, взгляд становился всё более расфокусированным, но он отчаянно цеплялся за Снарта. Лен чувствовал, как эмоции Барри в нём угасают, утекая словно вода, и от этого накатывала паника. — Я помню тебя.               — Барри, останься со мной. Прошу, Барри, останься со мной.               — Я помню тебя…              Хватка Барри ослабла, глаза закрылись, и голова упала Лену на руку. Тот шумно выдохнул, чувствуя, как от пустоты внутри пробирает дрожь. Его трясло, а по щекам медленно катились слёзы. Он прижал к себе тело Барри, надеясь вновь почувствовать хоть крупицу эмоций, но внутри была лишь пустота и холод.              Раздался треск, а потом Лена обдало тёплым воздухом. Подняв голову, он увидел застывших посреди комнаты Флэша и Зума в человеческих обличьях вместе с Флокс, что сидела у последнего на плече. Красный дракон рвано дышал, и когда их глаза встретились, Лен понял, что Флэш тоже это почувствовал.              «Что, чёрт возьми, здесь произошло?!»