Лисья охота

      — Здорово, Билли! — пропищал вертлявый мелкий пацаненок и прошмыгнул мимо. Точнее, попытался прошмыгнуть, но тут же был вздернут за шкирку. С самой невозмутимой физиономией Билл вытянул из цепкой ручонки свой кошель, сунул его обратно в карман пиджака, влепил грустно сопящему пацану подзатыльник и покачал головой.       — Ночи, Тедди, — недовольно начал он. — И сколько тебя, распиздяя, учить? Не щипай магов! Мало, что ли, лохов по улице гуляет?       — Ты разуй глаза, м-мать твою ебать! — огрызнулся пацан, на сей раз уже совсем не детским голосом. Билл удивился бы, если бы не знал, что этому коротышке пошел шестнадцатый год. — Вечер на дворе, и вообще погода говно. Все нормальные люди по норам забились; только тебе, еблану, на жопе ровно не сидится.       — Не сидится, — кивнул Билл, весело скалясь, и вытянул из внутреннего кармана портсигар. Достал одну сигариллу, неспешно раскурил, вызвав яркую алую искорку на кончиках пальцев. — Это ж я, ну… Мэла не видал? Подскажешь, где этот говнюк сегодня зависает?       Он ожидал уже ставшее традиционным «А мне-то что за дело?», после которого следовало такое же традиционное возложение деньжат в чумазую ладонь. Однако Тед гнусаво заржал и весьма охотно поделился:       — Не видал его сегодня. Ни здесь, ни в Низине, — тут он похабно подвигал бровями. — Слушок пошел, вы, голубки, опять разосрались! Чтоб ты знал, мне этот шлюшонок никогда не нравился. Пиздит больно много.       Очень ёмкая характеристика. Билл лишь презрительно скривил рот, хотя вспыхнувшая внутри тупая ярость толкала к активным действиям. Например, выкорчевать из бруса кованый фонарь и пару раз уронить «шлюшонку» на кудлатую башку.       Чтоб пиздел меньше.       — Вот и мне он что-то разонравился. Ладно, говоришь, не появлялся?       Тедди замялся, однако стоило отсыпать ему горстку серебрушек, как энтузиазм вернулся с избытком.       — В Восточной стороне его видали, близ Креста. Там ищи. А в Низине о нём мальчики Найри-ши справлялись. Небось опять в долгах по уши, а разгребать Билли-шельме.       Вот что-что, а искать он никого не собирался. Равно как и вытаскивать из очередной неприятности. Хотя то, что Мэл перешел дорогу местным авторитетам, могло добавить проблем уже самому Биллу: на теневой стороне Синтара каждая собака знает, у кого на шее висит — висел! — бестолковый обмудок Мельхиор. (И сам кретин, и имя у него кретинское.)       — Э, не, братец! — он картинно погрозил пальцем любопытно глазеющему щипачу. — Ты порасскажи кому надо, что всё, прикрылась лавочка. Мэл теперь свое дерьмо разгребает сам.       — Я-то порасскажу, — неуверенно хмыкнул Тедди, — но Найри-ши… С него же станется слать тебе Мэла по кусочкам.       С Найри не станется. И это, пожалуй, даже печально.       Он злорадно улыбнулся и сунул мальчишке ещё две монеты.       — По кусо-очкам? О, звучит прекрасно! Билли-шельма будет ждать с нетерпением, донеси это до всех своих дружков. Да подоходчивее, Тед. Подоходчивее.       Какое-то время Тед изумленно глазел на тускло-желтые кружки. Затем, воровато оглянувшись, выхватил золото и упрятал куда-то за пояс. И с оскорбительным сочувствием заметил:       — Ох, и сильно же он тебя обидел.       Билл молча хлопнул его по плечу и прошел мимо.       «Обидел» — немного не то слово. Несерьезное оно какое-то. Подразумевает не только вопли до небес да кулак в морду, но и неразумное, неизбежное прощение.       Билл устал обижаться и устал прощать. Настало время для чего-то новенького.       Он недовольно тряхнул головой, пригладил чуть влажные, непослушные волосы. Погодка впрямь не радует. Начало весны в Западном пределе — сплошное недоразумение. Только ко второму месяцу, когда всё подсыхает и расцвечивается зеленью, эта бескрайняя прорва жидкой грязюки и кропящего дождя делается попригляднее.       Но до той поры ещё дожить надо. Сейчас же во всём теле ощущалось уверенное такое «упасть и сдохнуть».       — Упа-асть и сдо-охнуть… — негромко протянул Билл, подкуривая ещё одну сигариллу и с наслаждением вдыхая ароматный эвкалиптовый дым.       Падать и сдыхать хотелось вовсе не из-за ссоры с мудаковатым полюбовничком — вот ещё чего не хватало, он не какой-то неуравновешенный придурок. Нет, причина была куда более приземленная: он полночи ловил блуждающих огоньков на болотах Руот'Шэрре, а затем, едва проспавшись, до самого вечера заклинал эти долбаные огоньки, запирая их в ажурных светильничках. Итого сорок, мать их, штук. Расчудесная Ханнэ-фэ обожала вешать на него заказы из категории «закончить надо вчера», однако и платила за такие вдвое. Пусть Билл нынче валится с ног, но ужин из пяти блюд и чек на сто двадцать золотых монет примирили с действительностью.       Да, Ханнэ его высоко ценит. А как иначе-то? Трудновато будет этой дивной занозе сыскать другого сильного заклинателя, который не пахал бы на гильдию. Да что уж там, таких по пальцам можно сосчитать… В столице с частным предпринимательством дела идут куда лучше, но вот Синтарийская Гильдия Заклинателей не терпит посягательств на свою монополию. (Непочтительного и своевольного засранца Билла Фоули она не терпит особенно.)       Едва толкнув двери «Веселого лепрекона», Билл выразительно закатил глаза: местные завсегдатаи мигом его заприметили. И тут же принялись кидать красноречивые взгляды да шептаться над кружками. (Ох, лучше бы они по обыкновению горланили с перепоя про «клёвые ножки» и «рабочий ротик»… как известно, мириться лучше со знакомым злом.) Ещё бы, новость дня — Билли-шельма хочет себе парной кусочек Мельхиора… Видят боги и богини, иные матерые наемники любят посплетничать пуще базарных теток.       Окинув кучку особо шумных болтунов тяжелым взглядом, Билл мысленно махнул на всех рукой и плюхнулся за стойку.       — Здорово, шельма! — тутошний управляющий, старый-добрый Кит Белл, встретил его кривой ухмылкой и хорошей порцией виски со льдом. Место наверняка тоже он придержал: в пабе сегодня было людно. — Обожди-ка… — рядом со стаканом прямо из ниоткуда появилось блюдце с его любимым соленым миндалем. — На, поклюй вот. Потроха Мэла нам не завезли, уж извиняй.       — Какая досада! О чём только думает ваш шеф? — Билл сделал огромные глаза и кинул в рот горстку миндаля. Орехи он всегда любил, а уж миндаль мог лопать целыми мешками. — Что, я теперь Билли-брошенка? Имперские прорицатели объявили неделю шуточек про Мэла?       — Зришь в корень, Билли-брошенка.       Из чужих уст это звучало уже не так забавно. Точнее, вовсе даже отвратительно.       — А и хрен на вас всех! — он дерзко усмехнулся, салютуя бокалом сидящему неподалеку симпатичному брюнету. — Честное шельмино слово: мне приходилось слышать вещи и похуже.       Перекинувшись с ним парой слов, Кит отошёл. Прошло какое-то время (а ещё три сигариллы и полтора стакана), прежде чем запримеченный ранее брюнет с робкой улыбкой пересел на освободившееся рядом местечко.       — Это что, карандаш?       Пожалуй, это не было в списке вопросов, которые Билл ожидал услышать от такого симпатяжки.       — Серьезно? — воскликнул он с недоверием. — Ты за четверть часа не смог придумать подкат получше?       Улыбка на красивом бледном лице стала шире.       — Не-а.       — Ну ладно, — Билл пожал плечами и, вытащив из-за уха упомянутый карандашик, принялся крутить его в пальцах. Руки у заклинателей нервные, беспокойные, их всё время чем-то приходится занимать. Рисование вполне годилось; тем более что он рисовал сколько себя помнил. — Это карандаш. Ты прям до Бездны наблюдателен, мой пирожочек. Следующий вопрос?       — Часто здесь бываешь?       Следовало догадаться… Он усмехнулся и покачал головой, снова закуривая. Обычно Билл курил куда меньше, но сегодня… в общем, день такой сегодня. Да.       — Куда чаще тебя, симпатяжка. Иначе ты непременно знал бы, кто я и с чем меня едят.       — Твоя правда, — согласился парень чуть виновато. — Ну… я Найджел, а ты?       — Билл.       Полным именем он, кажется, не представлялся с тех самых пор, как закончил Академию. Ибо ну кошмар же.       — Рад знакомству, Билл! Угостил бы чем-нибудь, да боюсь, что тебе уже хватит.       Билл не удержался и закатил глаза. Он впрямь уже здорово опьянел, однако мыслил по-прежнему ясно. И отлично понимал, что с этим Найджелом потом проблем не оберёшься. Такие правильные мальчики просто неспособны перепихнуться разок и пойти по своим делам. А ничего иного сейчас не хотелось — только пить и трахаться, всё равно с кем; и снова пить, тщетно заливая бездонную дыру в груди…       Нет, похоже, ему действительно уже хватит. Разумеется, скакать из койки в койку или не скакать — личное дело каждого, и всё же Билл подобный образ жизни внутренне осуждал. Несмотря на свою сомнительную репутацию и бурную студенческую юность, по натуре он моногамен.       И даже это ублюдок Мэл умудрился поставить ему в вину…       — Хватит так хватит, — покладисто кивнул он, заложив карандаш обратно за ухо. — В другой раз.       — В другой раз, — эхом откликнулся Найджел. Большие карие глаза в обрамлении густейших черных ресниц глядели прямо-таки с щенячьей грустью. — Что, уже уходишь?       Подумав, он кивнул снова. В хмельной голове крепчала явно дурная мысль прихватить милашку Найджела с собой. Уж очень похож на щеночка: впору прятать в карман да нести домой. Однако — то ли к счастью, то ли к сожалению, — додумать эту мысль Биллу не дали.       — Слышь, шельма, — послышался за спиной чей-то ломкий басок, — разговор есть.       Билл обернулся к говорившему, смерил того едким взглядом.       — А-а-а, так это ты!.. Хм, слушай, а кто ты?       — Саймон, — мрачно поведал плечистый мужик, одернув вышитый серебром шейный платок. Аккуратно причесанный, в идеально отглаженном сером костюме модного покроя, этот мать-его-так-Саймон выглядел почти приличным человеком. Пока не открывал рот. Говорок и лексика мигом выдавали местечкового бандита.       — Саймон, — в задумчивости повторил Билл, затушив окурок о край бронзовой пепельницы. — Ладненько, и чем я могу помочь, Саймон?       — Мэл.       — Погоди, мы вроде как установили, что ты Саймон?..       — Кончай эти свои пиздопляски, шельма! Где твой Мэл?       — Не мой, так что знать не знаю.       В шумном пабе делалось всё тише и тише; атмосфера сгущалась, становилась давящей. Кто-то осторожно коснулся его локтя; Билл нетерпеливо повернул голову и уставился в посерьезневшее, неуловимо изменившееся лицо Найджела.       — Какие-то проблемы? — спросил тот, недобро хмурясь.       — Не бери в голову, симпатяжка.       Одним глотком допив виски и с хрустом раскусив кубик льда, Билл громко стукнул бокалом о стойку и поднялся с табурета. Удобнее говорить со всякими недружелюбными засранцами, когда глядишь сверху вниз. А когда в тебе роста шесть футов да четыре дюйма, ты почти на всех так глядишь.       Обнаружив, что едва достает макушкой до плеча смазливому кривляке, здоровяк Саймон заметно спал с лица. Но тут же грозно нахмурился и скрестил руки на груди, мощными плечами распирая свой щегольский костюмчик цвета соли с перцем.       — Мэл где? — снова рявкнул он. — И не гони, мол, не знаешь. Всё ты знаешь, сучара ушлая!       — Ну, положим, не всё, но-о…        — Этот шлюшонок мне сотню торчит! Или давай мне его сюда, или рассчитывайся!       — Я не знаю, где Мэл, — отрезал Билл — на сей раз холодно, без привычных ужимок. — И не хочу знать. Я ему не муж, не отец и не ёбаная нянька — вообще никто. Да какого хрена, мужик?! Заткни свою поганую пасть и отвали по-хорошему, а иначе я разозлюсь. Ты не хочешь, чтобы я разозлился, сладенький. Поверь. Не хочешь.       Саймон, явно непривычный к угрозам, ошалело хлопал бесцветными глазками. Не дожидаясь, пока он найдется с ответом, Билл насмешливо склонил голову и неспешным шагом побрел на выход.       Он не любил и не умел проигрывать, но всё же пришлось неохотно признать — гулянка не задалась.       Пока он распивал виски и окучивал «щеночка», погода испортилась пуще прежнего. Дождь уже не накрапывал — буквально пропитывал холодный воздух мельчайшей водяной пылью, заставляя липнуть к коже прядки волос и ткань рубашки. Билл недовольно поежился, застегнул пару пуговиц на кожаном пиджаке, сунул руки в карманы и пошел вниз по темной улице. Над головой серело затянутое тучами небо, полыхали фонари. Те, что потускнели, Билл машинально подновлял уже севшим на подкорку заклинанием. Утомленный организм не одобрял этакой гражданской сознательности, ну да какая разница? Чары не затратные, от резерва ещё кое-что осталось, до дому он доползет… как-нибудь…       Хотя домой-то он и не рвался. Биллу нравилась его тесная, но уютная квартирка с несуразно высокими потолками и красивым витражом в гостиной… однако там было до Бездны одиноко сейчас, когда он выкинул прочь ублюдка Мэла вместе со всем его барахлом. Немногочисленным барахлом, ведь съехаться они так и не съехались… И слава богам.       — И слава богам, — хрипло прошептал Билл, глядя себе под ноги, на мелкие пузырьки в мутной лужице. Некстати вспомнилось, как Мэл, всегда такой развязный и самоуверенный до высокомерия, неуклюже плюхнулся на колени прямо в грязь и заполошно хватал его за руки. До боли, до синяков; умоляя, заклиная простить.       «Что хочешь, Билл! — надрывался он. — Что хочешь сделай! Избей до полусмерти, да убей нахер, только прости… не смотри, не смотри так!..»       Билл и рад бы сделать ему больно. Однако ему не хватало ни жестокости, ни воображения, чтобы придумать нечто равноценное. Нечто, хоть отдаленно напоминающее то, что испытал он сам, увидев Мэла рядом с той девицей. Маленькой и хорошенькой, словно кукла. И слишком милой, чтоб её ненавидеть.       И уже явно беременной, что её ничуть не портило.       И влюбленно глазевшей то на Мэла — на его Мэла, — то на новенькое обручальное колечко. Людишки вместо браслетов носят помолвочные кольца, так ведь?       «Я должен убить её, — ответил Билл тогда, брезгливо вытягивая руки из чужой хватки. — Затем я должен убить твоего ублюдка. И вот потом взяться за тебя. Вот тогда, любовь моя, мы будем квиты».       Разумеется, ничего такого он делать не стал. Кровожадность и безумство темных магов сильно переоценивают. Да и брюхатая девчонка не виновата, что у одного мерзавца член в штанах не держится.       Билл почти дошел до портальной площади, когда сквозь мерный шепот дождя до него донесся писк — довольно громкий и до того жалостный, что внутри всё сжалось. И нужно было иметь сердце размером с маковое зернышко, чтобы просто пойти дальше. Он замер на месте, напряженно прислушиваясь. Как назло, зверек молчал почти минуту, прежде чем снова подать голос.       — Ага, вот ты где, — кивнул Билл сам себе и свернул налево, в темный проулок между двумя разномастными лавчонками. — Да чтоб тебя… Киса-киса-киса!..       «Киса» снова затихла: наверное, не стоило так голосить. Чертыхнувшись про себя, Билл зажег зеленоватый огонек над раскрытой ладонью и принялся осматривать пространство между здоровыми мусорными ящиками.       Поиски неведомой зверушки так увлекли, что он не расслышал тяжелые шаги за спиной. Точнее, расслышал — но слишком поздно.       Он даже не почувствовал боли — удар по голове отозвался громким, натужным звоном в ушах и ощущением посыпавшихся из глаз искр.       Ой, кажется, искры и впрямь посыпались… Билл поприветствовал задницей дорожную брусчатку и тут же спешно зажмурился, решив, что с его пустым резервом прикинуться ветошью — самый лучший вариант. Да и численный перевес смущал… немного. Он, конечно, любил приосаниться, мол, я десять лет занимался вольной борьбой… да только это было ещё десять лет назад! На факультете заклинательства стало как-то не до драчек. О нет! Его там больше учили спортивному фехтованию. А ещё этикету и — ф-фу! — игре на фортепиано. В боевой магии он бездарен чуть менее, чем полностью; на пару тройку хороших тёмных проклятий был горазд, но нынешних ошмётков резерва тут явно не хватит. А накопители с готовыми проклятьями — так их пока разыщешь по карманам, пока активируешь…       «Ну вот и что я, блядь, должен делать?! — с ноткой отчаянья подумал Билл, стараясь не засмеяться в голос. — Сыграть “Пятый концерт Сориано”? Простите, я только сбегаю за оркестром! Один момент, туда и обратно!..»       Он оборвал поток истерично скачущих мыслей и мерно задышал на счёт. Ладно, впервой, что ли? Билли-шельма бывал и в худших передрягах, вывернется как-нибудь. Голова только немного кружится; но вроде обошлось без последствий типа проломленного черепа. Спасибо богиням, что дали Биллу Фоули не просто умную, но ещё и феноменально крепкую башку.       Как сквозь пелену он слышал ругань Саймона и его дружков, решавших, что с ним делать и в какой последовательности. Затем кто-то принялся шарить по его карманам, попутно лапая всё, до чего смог дотянуться.       — Понимаю Мэла, — хохотнул Саймон — похоже, это он его обыскивал. Билл также расслышал характерный звук выкидного ножа где-то над левым ухом. Значит, Саймон правша? Славненько. — Этот языкастый шлюшонок и впрямь премиленький, когда молчит.       — А какой роскошный ротик! — радостно прогнусавил кто-то из дружков.       — И не говори, Джас. Мы просто обязаны его опробовать.       Нож плашмя лёг между ключицами, опасно щекоча кожу — кажется, мерзавец решил разрезать на нём рубашку.       Это он зря, конечно.       Билл открыл глаза и, нежно улыбнувшись ошалевшему от такого поворота Саймону, боднул того головой в лоб. Его собственной голове, и так ушибленной, это не понравилось; однако боль и головокружение было легко игнорировать на волне затопившей его ярости.       А следом послышался хруст костей и истошный вопль. Визжал заправский бандюган высоко и жалобно, почище любой девчонки. Он мигом позабыл обо всех роскошных ротиках на свете и принялся баюкать своё изувеченное запястье.       — Ну что ж, — дрогнувшим от бешенства голосом выдохнул Билл, залихватски крутя в руке нож Саймона и злобно скалясь, — сейчас вы, с-суки, меня опробуете. Хор-рошенько опробуете!       Дружки Саймона ошарашенно переглянулись. И, скроив суровые морды, двинулись к нему.       Это они тоже зря. Не стоит лезть к разозленному тёмному магу, если не хочешь отвечать за последствия.