Лисья охота

      На улице в кои-то веки распогодилось, и заходящее солнце вовсю красило горизонт оранжевым и багровым. Билл морщился и недовольно щурился от яркого света, то и дело сползая чуть ближе к изножью кровати — вставать и зашторивать окно было лень, да и грело солнышко приятно. Не то чтобы он так уж часто мёрз: как и всякий не особо чистокровный имперец, он несколько отличался от обычных людей. Например, имел нормальную температуру тридцать семь с половиной градусов. И питал слабость к мясу с кровью. И не поймёшь, кто в родне потоптался. То ли демоны, то ли фейри, то ли все разом… Ну или оборотни, что более вероятно. Мехом в полнолуние он никогда не покрывался, однако совсем не мог спать и выпадал из нормальной жизни на добрых пару дней…       Впрочем, до полнолуния ещё две недели, а выпасть он уже выпал. (Вернее сказать, знатно охуел, да так и не выхуел обратно.) Спасибо Саймону и его дружкам.       Видят боги и богини, эта компашка вполне заслуженно отправилась на встречу с Хладной госпожой. Но ему всё равно было тошно от самого себя и от того, что он сделал. Или даже от того, как он это сделал. Равнодушно и даже с удовольствием слушал чужие вопли и стенания; смотрел, как чужая кровь льется под ноги, чуть парит на холоде, жгучими багровыми цветами распускается на его светлой одежде…       Билл неуютно повозился на смятой простыне, закутываясь в одеяло по самую макушку. Он уже привык к куче работы, которой его заваливала Ханнэ-фэ, да и в принципе у него не тот склад характера, чтобы полдня валяться в постели… однако, как он ни храбрился, произошедшее выбило его из колеи. Для тёмного мага, по природе агрессивного и жестокого на расправу, обладать обостренным чувством сопереживания — просто беда. Вот и прирезанную им же шпану было жаль. Иррационально, глупо и так по-человечески…       Его новообретенный тощий котейка запрыгнул на краешек кровати и, выдав тревожное «ур-р-р», принялся разыскивать Билла в недрах одеяла. Наконец-то добравшись до его ухмыляющейся физиономии, обнюхал, удовлетворенно ткнулся мокрым носом пару раз и свернулся на соседней подушке в крохотный мурлыкающий клубок. Пришлось высунуть из-под одеяла одну руку, чтобы погладить котенка. Тот явно нуждался в хорошей откормке, но всё равно был такой ласковый, миленький и забавный, что хотелось тискать и гладить ежесекундно. И не только ему — вот Ханнэ, не слишком любящая животных, вчера готова была умиляться каждому чиху пока ещё безымянного найдёныша. Ну, после того, как угомонилась: рассказ о внезапной поножовщине с Саймоном Маккоем привёл её в такую ярость, что и вспоминать боязно. Как ни крути, а меркантильная сестричка Найри-ши всё же успела полюбить своего заклинателя. Притом даже не только за прибыль, которую он приносит. Да и Найри, по её словам, здорово взбесился и пообещал самолично выпустить кишки всякому, кто вздумает дышать на его золотого мальчика. И уж тем более бить его по шибко умной голове!       Это обнадежило, но не слишком. Мальчик потому и стал золотым, что голова шибко умная. Прихвостни Найри, может, угомонятся; да только ублюдок Мэл много кому должен, и не только в Синтаре.       — Бездна, ну почему я должен думать ещё и об этом? — тихонько проворчал Билл, почесывая за ухом придремавшего котенка. — Вот лучше придумаю уже наконец, как тебя назвать…       Придумать он ничего не придумал — ибо задремал вслед за котенком.       И когда проснулся — увидел, что уже почти стемнело, а на краешке постели, вероломно тиская его нового кота, сидит зря помянутый к ночи ублюдок.       Вот ведь трижды ёбаная Бездна!       — Ты не сменил заклинания на двери, — тихо проговорил Мэл, когда пауза между ними стала тяжелее могильной плиты.       Сон как рукой сняло. Этот вонючий кусок предателя и впрямь решил, что его тут ждали?! Биллу понадобилась вся его выдержка, чтобы разжать кулаки и поступить как должно взрослому человеку — то бишь спокойно и доходчиво объяснить придурку, что ему здесь не рады. Обрубить уже все концы и больше не возвращаться — ни к этой теме, ни к этому человеку.       — Не думал, что тебе хватит наглости сюда явиться.       С ответом его бывший парень не нашёлся, что даже как-то странно. Вместо этого принялся с удвоенным энтузиазмом наглаживать котенка. Маленький глупыш подставлял ему тощее пузико и громко тарахтел, знать не зная, что за скотина такая усадила его к себе на коленки.       — Какой он славный, — искренне умилился Мэл. — Как его зовут?       — Пока не знаю. Не придумал.       Он кивнул и тут же с натужным смешком прибавил:       — Так ты решил заменить меня котом? Серьёзно, Билли?       — Ну да, конечно, вся моя жизнь же вокруг тебя вертится, — сухо ответствовал Билл, отбросив одеяло и свесив ноги вниз. Он был рад, что озяб и вопреки обыкновению завалился в кровать одетым: нагота его не смущала, но сейчас определенно доставила бы дискомфорт. — И нашёл я его на помойке, прямо как тебя. Символично, сука, до усрачки.       Отобрав у Мэла котёнка (да, мелочно, ну и плевать) и усадив того к окошку, глазеть на плетущихся в сторону таверны и борделя выпивох, он молча вышел из спальни. Мэл, естественно, потащился следом. Не к коту же он заявился, в самом-то деле.       — Вообще-то это был очень даже приличный кабак!       — Зависит от точки зрения.       Не придумав ничего лучше, Билл уселся за кухонный стол и щелчком пальцев призвал пару стаканов да початую бутылку виски.       «Вот так, славно… — приговаривал он про себя, наполняя стаканы и извлекая прямо из воздуха несколько кубиков льда. Затем отправил один бокал в сторону Мэла, нервно мнущегося у окна. — И ты даже ничего не разбил об эту уродскую башку! Сдержанный и взрослый. Умница, Билли, папа-некромант гордился бы тобой».       Ну, если уж не кривить душой, башка вовсе не уродская. Вполне такая симпатичная, даже чересчур. Непослушные светло-каштановые кудри красиво обрамляли скульптурно вылепленное лицо с раскосыми глазами, чеканным профилем и твёрдой линией челюсти; выгодно оттеняли и кожу цвета тёмного меда, и лучистые зеленые глаза. Да и всё остальное тоже ничего себе, хотя — Билл не мог не отметить из одной лишь вредности — ни высоким, ни сильным, ни великолепно сложенным этого засранца не назовёшь. Но боги компенсировали Мельхиору Кэри недостаток мужественности, с горкой насыпав слащавой красы и несомненного обаяния, заполировав пронырливостью и поразительной наглостью. Он умел нравиться людям и открыто пользовался этим.       — Я слышал о том, что случилось между тобой и Саймоном, — первым снова заговорил Мэл — сам Билл что-то как-то не горел желанием общаться. — Билли, ты не представляешь, как мне жаль… Я так… я… они и впрямь тебя чуть не убили?       — Были довольно близко к этому, — бесстрастно откликнулся Билл, сделав глоток. — Будь я менее силен, менее шустер, менее сообразителен, менее жесток… Словом, будь я не Билли-шельма, и мой истерзанный труп кремировали бы как раз завтра. Не сомневаюсь, что тебе бы хватило наглости заявиться и на мои похороны. Просто к сведению: если вдруг что — на похороны я тебя не звал.       — Ебанулся, что ли? Не надо так, не смей даже в шутку!..       — А я и не шучу. Честное слово, не звал!       Мэл обжёг его злым взглядом, затем одним махом опустошил бокал и, приблизившись, бросил на стол несколько листков.       — Я раздал всё, что заработал. Меньше всего мне хочется, чтобы ты из-за меня пострадал.       Билл мельком глянул на верхнюю расписку и пожал плечами. Красивый ход, удачная попытка. Да только он не сомневался, что у Мэла ещё куча долгов; не сомневался и в том, откуда у него вдруг завелись деньги в таком количестве.       — Снова подался в барыги? Опрометчиво, сладенький. Советую не попадаться полиции, или хотя бы торговать наркотой полегче: я ведь не стану снова вытаскивать твою блудливую жопу из-за решетки.       Мэл со скрипом отодвинул стул и сел рядом. Попытался взять за руку, но Билл её тут же отдернул.       — Билли, хороший мой, ну не будь же ты таким…       — Каким?       — Равнодушным.       Бешенство схлынуло ещё пару фраз назад, и сейчас Билл впрямь ощущал нечто сродни равнодушию. Как если бы все его чувства к Мельхиору схлынули прочь ещё тогда, когда он увидел его с той девицей. То ли не мог снести подобного предательства, то ли чувства те не были такими глубокими и сильными, как ему воображалось. Он не знал, да и знать уже не хотел. Какая, в Бездну, разница? Нет их больше.       — Не в твоих интересах, — выдохнул он. — Я или буду равнодушным, или возьму что-нибудь тяжелое и буду бить до тех пор, пока твоя безмозглая черепушка не треснет. Поэтому ещё один совет, блядь ты семитаборная: собери свои бумажки и уёбывай как можно дальше, пока я равнодушный!       Под конец он всё же сорвался на крик, а в глазах нехорошо защипало. Пусть чувства и схлынули, однако лютая обида всё ещё переполняла до самых краёв.       Вот ещё чего не хватало — плакать по этому никчемному обманщику. Вообще с этим дерьмом пора заканчивать. Билл почти до крови закусил губу, чтобы унять слезливую дурь, и в два глотка допил свой виски.       — Мэл, дорогуша, спектакль с раздачей долгов был великолепен, — он изобразил аплодисменты, издевательски хлопнув в ладоши пару раз. — Но он не сработал. Если это всё, за чем ты явился в мой дом, то предлагаю распрощаться. И да — я сменю эти долбаные входные заклинания, едва ты минуешь один лестничный пролет. Надеюсь, намёк достаточно толстый.       — Да пойми же ты! — выпалил Мэл в отчаянье. — Она для меня ничего не значит!       Билла так и подбросило со стула, до того он взбесился.       — Это, по-твоему, «ничего»?! Мэл, мать твою, вы женитесь! Я уж молчу о том, что у твоей невестушки пузо на подбородок лезет!       — Ну и что теперь? Это нормально — жениться на девушке, которая от тебя беременна. Для неё это важно и… это вовсе не значит, что я её люблю… Ох, богиня Пресветлая, ну не будь ты таким глупым! Я люблю только тебя, — Мэл тоже вскочил и снова принялся хватать его за руки; пораженный таким нахальством и что уж там, бездушным отношением к будущей женушке, Билл даже не мог его отпихнуть. — Я люблю тебя, слышишь? Билл, я так тебя люблю, а ты просто берешь и всё херишь, потому что кто-то там от меня залетел! Ну хочешь… хочешь, я всё отменю? Не стану жениться на этой бестолковой клуше, в Бездну её, ну только хватит уже этой показной ненависти, Билли, ты мне сердце разбиваешь!       Билл только и мог, что бестолково хлопать глазами. Так и не дождавшись никакого вразумительного ответа, Мэл схватил его за грудки, заставив наклониться к нему, и с остервенением впился в губы.       «А я уже и подзабыл, что он такой мелкий!» — была первая мысль, полная истеричного веселья.       Вторая же мысль почти сразу обернулась действием.       Удар вышел такой сильный, что Мэл пролетел через всю кухню, по пути сшиб стул и едва не вылетел спиной в оконный проём. И приложился затылком о подоконник, что тоже небольшая и малодушная, но радость.       Морщась от боли, он кое-как поднялся на ноги и с самым страдальческим видом ощупал челюсть.       — Совсем сдурел?!       — Никогда больше ко мне не прикасайся, — отчеканил Билл, тряхнув занемевшей после удара рукой. — Иначе побитой мордой не отделаешься. Я маг, ты же это помнишь?       С полминуты Мэл молча глядел на него, разрумянившись от волнения и злости.       А потом маска страдающего в разлуке любовничка предсказуемо отклеилась, и полилось дерьмо.       — Ну и мразь же ты, Билл Фоули, — выплюнул он, отняв ладонь от побитой физиономии. — Злопамятная, заносчивая, себялюбивая мразь! Ну сходил я налево пару раз, так и что с того? И это больше твоя вина, чем моя; ведь я здоровый мужик, в конце концов. Ты мог бы уделять мне побольше времени! Не пропадать сутками на своей работе! А разве я попрекнул тебя хоть раз? Нет, Билл! Как я мог?! Я люблю тебя; я забочусь о тебе; преданно гляжу тебе в рот, какую бы чушь ты ни сказал; боготворю землю, по которой ты ходишь! Зато в ответ получаю сплошные упреки! — Мэл покачал головой и, кажется, с трудом удержался, чтобы не сплюнуть. — Понятное дело: куда мне, человечишке, до крутого мага? И старею-то я слишком быстро, и привилегий не имею, и зарабатываю как придется.       Билл, примеривающийся засветить ему ещё разок, обескураженно опустил руки. Он ненавидел, когда поднималась эта тема. Потому что Мэл был одновременно и прав, и чудовищно несправедлив. Да, Билл родился в привилегированном сословии… но разве золото ему само на голову сыплется? Разве он многие годы не вкалывал как проклятый, чтобы стать «крутым магом», притом даже не имея права отказаться? Разве хоть раз использовал отсутствие способностей как оскорбление? Ставил это Мэлу в вину?..       — Мэл, зачем ты так? Мы же не выбираем, кем родиться.       — Ну простите, что я не тем родился! Но, знаешь, Элис тоже маг, хоть и слабенький. И ей не противна мысль создать со мной семью. Хотя о чём я? Противно? Да ты обо мне всерьёз никогда и не думал!       — Естественно, я не думал! Мне двадцать шесть, я для этого дерьма слишком юн!       Мэл пожал плечами и неприязненно улыбнулся.       — Здорово! А мне двадцать девять, и через четверть века я уже буду дедулей; а ты, вероятно, найдешь себе такого же зазнавшегося урода, как и ты сам, и будешь счастлив. Это нечестно, Билл. Это просто нечестно!       На сей раз молчание порядком затянулось. Билл едва дышал, переполненный обидой и слезливой яростью; Мэл же, судя по всему, только начал осознавать, что и кому он сейчас наговорил.       — Билли, я…       — Хватит, я понял, — перебил он, ненавидя себя и свой сдавленный голос, дребезжащий, как старая телега. — Вот я кто для тебя? Урод и зазнайка, и мразь себялюбивая. Боги, Мэл… ну что же я тебе плохого сделал? Имел наглость работать, пока ты прохлаждаешься и не знаешь, куда бы ещё сунуть член? Прощал твои измены? Платил твои долги? От тюряги тебя отмазывал? Бед-няж-ка!       На Мэла, понявшего, что платить и отмазывать больше не будут, было жалко смотреть. Жалко и почти смешно, не будь оно так до Бездны больно. И противно, да.       — Билли, прости. Я со злости это, ты же знаешь, я никогда… ну… прости!       — Убирайся.       — Билли, пожалуйста, я…       Мэл осёкся. Оконная рама за его спиной задребезжала; миг спустя и вся мебель заходила ходуном.       — Убирайся, — прошипел Билл, не глядя на него. Тускло освещенная кухня наполнилась звоном и грохотом — это с полок падала посуда. — Видит владычица, я сейчас убью тебя. Я убью тебя. И мне наверняка ничего не будет. Я же маг, и у меня не жизнь, а сплошь привилегии.       Перепуганный до полусмерти, Мельхиор покинул его квартиру едва не бегом. Только когда за ним захлопнулась дверь, Билл позволил себе выдохнуть, а собственной силе — сорваться с поводка.       Остаток вечера и часть ночи он сидел на полу кухни, усадив за пазуху перепуганного его вспышкой котёнка. Сердито тёр то и дело влажнеющие глаза, обменивался ехидными сообщениями с Ханнэ и чинил разбитую вдребезги посуду.       Жаль, что с разбитым вдребезги сердцем этот номер не прокатит.       Ну да ничего, рассосётся как-нибудь. Урод и зазнайка Билл Фоули не будет убиваться по какому-то жалкому человечишке. Нет и всё тут.