Лисья охота

      На следующий день он уже чувствовал себя слишком хорошо, чтобы хандрить, завернувшись в одеялко. Да и не мог он себе позволить ещё денёк безделья: у Ханнэ имелись ещё четыре заклинателя, однако они не обладали ни опытом, ни сноровкой Билли-шельмы. Со стандартными заготовками и наброской одномерных плетений они прекрасно справлялись, но тонкая настройка артефактов и создание многомерных сетей уже выходила за пределы возможностей. «Билли, чтоб тебя, найди уже подмастерье!» — стенала Ханнэ каждый раз, когда сроки выполнения заказов угрожали полететь к троллям в задницу.       Билл, конечно, полететь ничему не давал, однако и сам прекрасно понимал, что работает на износ. Эдак и до пятидесяти не дожить можно… Вот только не так просто найти помощника тому, кто в двадцать шесть лет уже способен треть Гильдии за пояс заткнуть. Ни один из четырех помянутых заклинателей с его объемами работ не справлялся, а матерым гильдейцам строго-настрого запретили иметь с «этой неблагодарной шлюшкой Фоули» какие-либо общие дела. Спасибо Лори Макэлрою, чтоб его демоны пожрали.       Сегодня, впрочем, можно только радоваться наплыву работы. Билл всегда был злопамятен и обидчив, и ссору с поганым на язык кучерявым проходимцем нескоро забудет… А так и польза общему делу, и монетка в карман, и мозги ничем лишним не заняты.       — Ты ещё здесь? — изумилась Ханнэ, выйдя из подвала, где вместе с алхимиком и двумя ювелирами мастерила основу под артефакты. — А как же твой чёрный властелин? Я думала, уже мчишься, теряя тапки.       Билл глянул на часы и со стоном схватился за голову — к своему чёрному властелину он опаздывал уже на добрый час.       — Ну ладно, я всё равно опоздал. Доделаю и пойду, — решил он в итоге. — У меня тут всего-то два зеркальца осталось.       С двумя зеркальцами он совладал быстро — уже наловчился накидывать плетения по шаблону. Это на стадии разработки оно было сложно, а сейчас казалось сущей ерундой. Как и само Волшебное зеркало. Ну, промеж собой они звали эту поделку «льстивая стекляшка»: полуразумный артефакт поверхностно считывал мысли и эмоции владельца да знай себе нахваливал его вкрадчивым голоском. Ханнэ, помнится, отнеслась к задумке скептически, однако позволила сделать десяток пробных моделей. Но льстивая стекляшка пришлась народу по вкусу: собеседник из неё вышел получше некоторых людей, да и говорила она всегда только хорошее.       — Уже закончил? — Ханнэ поставила рядом с ним большую чашку какао — горячего, ароматного, с маленькими зефирками и шапкой воздушных сливок сверху. — На вот, наберись сил. Некроотдел — гадкое местечко.       — Спасибо, Хани, ты моя дивная прелесть! — протянул Билл, пододвигая чашку поближе. — Слушай, а куда стекляшек так много-то?       — Это в столицу на реализацию. А уж как они у нас идут… Ох, Билли! Иногда мне хочется обнять тебя, а не придушить, — она счастливо зажмурилась и тут же злорадно прибавила: — Гильдия так и бесится, что не они первые придумали… Хм, по-моему, ты сделал на одно больше.       Билл ответил столь же злорадной улыбочкой и протянул ей овальное зеркальце в красивой мельхиоровой (тьфу!) оправе.       — Это модификация.       Ханнэ зыркнула на него с подозрением, прежде чем уделить внимание зеркалу.       — Как там бишь? Свет мой зеркальце, скажи…       — Ты ль на свете всех милее? — перебило зеркало желчным, скрипучим голосом, совсем не похожим на переливчатый голосок стандартной модели. — Да, конечно, безусловно. Всё, отвали, пацан!       — Я же девочка! — возмутилась Ханнэ, машинально поправив свои аккуратно уложенные серебристые волосы. Стриглась она очень коротко, однако принять эту утонченную фейскую красотку за мальчика мог только злоязыкий полуразумный артефакт.       — Хуевочка! И что вы все вечно о себе да о себе? А кто спросит, как мои дела?! Я не могу работать в таких условиях!..       Ханнэ выразительно закатила глаза и вернула зеркало его создателю. А затем задала вопрос, который в их мастерской звучал регулярно:       — Билли, ну нахуя?!       — Ой, да прикольно же!       — Мудацкое зеркало? Серьезно?       — Ага. И всего-то стоило инвертировать с полдюжины векторов в сети заклинаний, чтобы оно перестало нести всякую слащавую муть, — Билл засмеялся и, хлебнув какао, сцапал злобное зеркало со стола. — Прости, друг, она у меня такая грубиянка. Хм, дать тебе имя какое, что ли…       — Мельхиор, — предложило ехидное зеркало. — Иди парню своему дай, а меня не лапай.       — Разъебу, мерзкая стекляшка!       — Мечтай, лупоглазый. Я неразбиваемое!       Прежде чем Билл и впрямь в сердцах расколотил охамевшее зеркало, Ханнэ забрала у него артефакт и припрятала в карман пиджака.       — И впрямь забавная штука, если подумать, — усмехнулась она. — Что, этот так и написывает?       Билл раздраженно поморщился, катая по столу зеленоватый камушек амулета связи.       Если и есть на свете кто-то наглее, неугомоннее и назойливее его самого, то это Мельхиор. Сопливые просьбы-требования то о встрече, то о прощении, то почему-то об осторожности уже перевалили за два десятка. И ведь ни разу не повторился, мерзавец трепливый!       — Наплюй, — велела Ханнэ, присев рядом и отпив из своей чашки. — Скоро угомонится, раз уж нашёл себе новую дуру.       — Да, но пока мне приходится слушать это слезливое нытьё.       Она со вздохом покачала головой.       — Сил уже нет смотреть на эту кислую морду. Билл, ты этих Мэлов можешь хоть целую пачку склеить!.. Так, нет, плохая идея. Давай познакомлю тебя с кем-нибудь? И Найри был бы рад скрасить твой досуг. Он тебя обожает.       — Найри? — смешливо фыркнул Билл. — Драгоценная моя, ты знаешь своего братца лучше меня: он клеится ко всем соплякам без разбору! Было бы смазливое и моложе тридцати.       — Так я ж вам не жениться предлагаю. Просто, ну, отвлечься от… вот этого всего.       — Ханнэ, я в порядке, ладно?       — Я уже пятьдесят шесть лет Ханнэ! Ты не в порядке, ладно? — она всплеснула руками в избытке чувств. — Твоя правда, мой Найри — тот ещё блудливый хрен. Но на свете же столько нормальных мужиков!       — Да кому они нужны? У меня теперь кот есть, — пафосно ответствовал Билл, допив какао и поднявшись с места. — И целая толпа некромантов, один другого краше. Пойду я, Хани, и так уже опоздал. Чует моя задница, они там по мне соскучились!       — Несомненно. Привет душке Найджелу, не разбивай его щенячье сердечко.       Билл охотно кивнул, прежде чем накинуть пальто — ослепительно-светлое и жутко маркое, эдакий вызов премерзкой погодке, — и спешно скрыться в холле мастерской.       — Да кому вообще нужен душка Найджел, когда там такой коммандер по допросным шляется? — пробормотал он себе под нос, глуповато усмехаясь.       Нет, сначала он предсказуемо положил глаз на стервозного красавчика Эндрю Бэйли, чья мрачно-желчная физиономия так и манила устроить тому до Бездны весёлую жизнь. Но потом явился Он! Коммандер то бишь. Породистый мужик с хищным профилем и цепкими глазами. Мрачнее и желчнее Бэйли раз эдак в тысячу. И суровее. Как зыркнет, так и не знаешь — то ли во всех грехах кайся, то ли сразу штаны снимай (с него, ну а там уж и с себя можно). Разумеется, выбор тут очевиден, но всё-таки…       Билл смутно помнил этого Эгертона по прежним временам, когда ещё был жив отец. Но в четырнадцать-пятнадцать лет на дружков отца глядишь как на скучных стариканов, из которых песок сыплется. Вот и коммандера Эгертона он запомнил только потому, что имя у того ещё ужаснее «Вильгельма».       Теперь этот Макс уже не казался таким дремучим стариканом. Да и вообще стариканом. В тёмных волосах проглядывала седина, однако выглядел он лет на тридцать с небольшим. Кто же магов разберет, сколько им там на самом деле?       «Так, он вроде постарше отца лет на… э-э… ну, пусть будет десять, — увлеченно размышлял Билл, поплотнее запахиваясь в пальто и ежась на мерзком холодном ветру, обыденном для весны в Синтаре, — а отцу в конце года минуло бы шестьдесят. Этому, выходит, лет семьдесят? Бездна, а я точно хочу снять с него штаны?»       Сам-то коммандер определенно не против — это не так сложно было прочесть на его каменной роже, если только знаешь, куда смотреть и что искать. Вот Билл знал. (Что скромничать, на него частенько глядели с таким же немым вопросом — уебать, выебать или всё сразу?) А ещё он, конечно, знал, что обычно творится в головах у этих трижды долбаных полицейских. Деточку погибшего друга надлежит проводить домой в целости и сохранности, а вовсе не перегнуть через вот этот стол.       Хотя и с провожанием вышло забавно. Коммандер без проблем делился куревом, стоически сносил его болтовню и терпеливо ждал, пока он починит очередной неработающий фонарь — «Слева горит восемь, а справа только семь — ты хоть представляешь, ка-ак это бе-е-есит?!» — и снова примется болтать. Честно говоря, Билл тогда с трудом на ногах держался, но неприступная некромантская физиономия так и манила что-нибудь отчебучить.       Увы, сил хватило, только чтобы чмокнуть разок вредного мудака. И, пока тот пытался сообразить, что это такое вообще было, втихую подсунуть в карман черного кителя свои каракули с колоритными придурками некросами. Всё лучше, чем ничего. Хоть повеселится, бедолага, а то с таким унылым лицом люди долго не живут.       «Ну да ничего, — почти нежно подумал он, разыскивая по карманам мелочь для оплаты портала, — со мной господина коммандера ждёт безудержное веселье. Или я не Билли-шельма!»              ***              Уже когда корпус некроотдела высился неподалеку мрачной громадиной, Билл почувствовал чужую руку на плече и нервно оглянулся.       — Кто это у нас тут, Билли-шельма? — добродушно протянул белобрысый некромант — Френсис, кажется. Да, точно, сержант Френсис-шило-в-жопе-Мюррей. Вон и нашивки, и копна волос всем девицам на зависть, и чудны́е разноцветные глаза — синий да карий. — А я тебя издалека приметил!       — Ну естественно, — усмехнулся Билл. Ясен день, несложно приметить кого-то с его ростом. — Как дела, Френсис?       — Держу пари, похуже, чем у тебя, — вздохнул тот. Улыбочка покинула его нервную физиономию, но только на миг. — Ну так, некромантские будни, трупье-кишки-отчеты… Особенно ужасны отчеты, конечно. А ты к Максу, да? Он поди и не помнит. Идем, провожу тебя.       Едва они миновали пропускной пункт и поднялись по лестнице в темный длинный холл, как Френсис сунулся во вторую дверь слева и громко позвал:       — Найдж, проснись, сегодня твой день!.. Куда-куда пойти? Бёрк, сука, поднял жопу и идешь на шельму свою дышать, пока коммандер её не отжа… э-э… не сожрал!       На трезвую голову Найджел Бёрк казался ещё больше похожим на потерявшегося щеночка — и ещё менее подходящей компанией для кого-то по прозвищу Билли-шельма. Очень симпатичный и до тошноты благонадежный. Впору снести в морг букетик для Саймона: кабы не он, у Билла могло бы стать на одну проблему больше.       — Привет, Найджел, — всё же улыбнулся он Бёрку — тот глазел так, будто явление недобитой шельмы стало лучшим событием за весь день. Хотя не исключено, с его-то работенкой. — Выглядишь уставшим. Всё в порядке?       — Ничего смертельного, трупы и бумажки, — отмахнулся Найджел почти точь-в-точь как его белобрысый приятель. — Ты к Эгертону? Не знаю, он у себя или нет… ему сегодня весело. Я ему говорил: давай с групповухой Фоули сам разберусь; он ни в какую. Мол, я сам. Ещё и нахуй послал, зараза, — он негодующе покачал головой, точно его впервые послали на три веселых буквы. — С каких пор вообще коммандеры самолично такой ерундой занимаются?       Френсис заливисто расхохотался, что слегка не соответствовало мрачной обстановке некроотдела. Даже Биллу, темному магу, было тяжеловато выносить здешнюю атмосферу.       — Найдж, ну ты как вчера родился! Похер ему на дело.       — Что, так уж и похер? Начальникам вроде не положено на работу забивать, даже ради меня прекрасного, — с усмешкой заметил Билл, стараясь прогнать неестественное оцепенение. — Френсис, сладенький, ты бы читал поменьше бульварных романчиков. Тебя послушать, так мы как раз в такой дерьмовой книжице. И ваш чёрный властелин типа: «Позвольте же окунуть моё перо в вашу чернильницу!» А я ему: «Нет, нет и нет, старый приставала!» А он такой: «Вы разбиваете мое крохотное ледяное сердце, Вильгельм!» И я такой: «Охальник, не для вас моя роза цвела!..»       Самозабвенно ржущий Френсис вдруг резко притих; Найджел же, напротив, закусил губу и старался не рассмеяться. Билл протяжно выдохнул.       — Серьезно, парни? Чёрный властелин у меня за спиной, да?       — В самую точку, Вильгельм, — послышался за спиной вкрадчивый низкий голос. Еще и ударение на дурацком имени сделал, зараза. — И твоя роза слегка подвяла за те два часа, на которые ты опоздал. А ждать я не люблю.       Билл медленно развернулся, чтобы тут же узреть уже знакомо мрачное лицо, заметно уставшее, будто последние пару суток коммандер некроотдела про сон и слыхом не слыхивал. Но взгляд остался по-прежнему цепким, внимательным и насмешливым. Оценивающим — Билл мог бы поклясться, что прямо сейчас его мысленно раздевают и раскладывают прямо на полу холла. Хотя это могло быть только его воображение: все же долбаный Эгертон чуточку слишком хорош, чтобы не думать о всяких непотребствах с его участием.       — Прости великодушно, Максимиллиан, — мстительно улыбаясь, просмаковал Билл каждую букву дурацкого имени. Коммандера ожидаемо передернуло, и поделом, — но я тоже имею несчастье работать клятую работу, и мне, в отличие от некоторых, платят ровно столько, сколько отработал. Мне удалось донести до вашего треханого некромантского высочества причины моей несвоевременной явки? Если да, то давай уже перо в чернильницу окунать, ну или зачем я тут вообще.       — Допускаю, что ваша чернильница, господин заклинатель, будет весьма неплохо смотреться на столе. Увы, максимум на столе Мюррея, — Френсис ухмыльнулся, но руками замахал, мол, а что сразу я? — Я несколько придирчив в выборе канцелярских принадлежностей.       — Разумеется, — глубокомысленно покивал Билл, — я вот тоже не любитель всякого старья… прошу прощения — антиквариата. Но на твой стол, так и быть, погляжу. Вдруг мне понравится.       И, не дожидаясь, пока коммандер продолжит тему занимательной канцелярии, он зашагал вглубь темного коридора.       — Идем же, Максимиллиан, время позднее!       «Максимиллиан» спешить за своим визитером не собирался. Зубами скрипнул, раздал приказы (ну или пиздюлей) своим подчиненным и только после этого, когда сам Билл остановился у ещё одной лестницы, степенно зашагал к нему. Держать лицо коммандер умел, но злился — это ощущалось кожей. На мгновение даже стало страшно входить в распахнутую перед ним дверь. Но деваться было некуда, особенно когда на спину легла тяжелая рука и подтолкнула вперед.       — Мой стол ждет, Вильгельм. Располагайся.       Согнав невесть откуда взявшуюся робость (всё эта некромантская муть виновата, не иначе!), Билл пожал плечами и, бросив пальто на стул, расположился где было велено — на столе. Благо местечко нашлось, прям будто специально для него придержали. Уселся, поерзал немного для виду и, закинув ногу на ногу, светским тоном уточнил:       — Всё ещё желаешь меня на столе у Френсиса или и так сойдет? Эти антикварные перья, оказывается, такие капризные!       Макс на это вздернул брови. По его лицу пробежала тень, будто он всерьез раздумывал — не перегнуть ли Билла через стол. Не факт, что выебать, скорее выпороть — но стащить штаны точно хотел, прямо сейчас, даже не заперев дверь. Наверное, было не слишком дальновидно злить некроманта в его кабинете, еще и коммандера, в которые, как известно, кого попало не берут. Но Билл не был бы собой, если бы не достал его до печенок. Из чувства противоречия и вредности.       Но Эгертон, как выяснилось, тоже был не так прост. Его тяжелая ладонь вдруг легла на ногу чуть выше колена, сжала несильно, прежде чем скользнуть чуть выше. Взгляд его был отстраненным и равнодушным, правда, только на первый взгляд. На второй же…       — Я желал бы тебя на своем столе. И в несколько другой позе. Но, — рука остановилась совсем недалеко от паха, — это было бы крайне… непрофессионально, Вильгельм. Так что будь любезен, детка, — он наклонился ниже, ухо обожгло горячим дыханием, — сними свою очаровательную задницу с моего рабочего места, сядь в кресло и подпиши грёбаные бумаги.       Вот что его сейчас меньше всего волновало, так это профессионализм коммандера Эгертона. Бездна, можно подумать, они сюда работать пришли!..       Нет, они, может, и впрямь работать пришли, но безудержную фантазию Билла уже было не остановить. Он определенно желал узреть (и потрогать) весь непрофессионализм, на который способен глубокоуважаемый господин коммандер.       — Вечно вы, старпёры, только угрожаете, — печально вздохнул он и оттолкнул от себя чужую руку (без особой охоты, что уж там). — Не твоё, вот и не лапай! Полируй своё перо сам, раз такой профессионал. Ха, тоже мне… стол я себе, что ли, не найду?       Он чинно расселся на стуле и с преувеличенным вниманием принялся складывать пальтишко по швам. Покончив со своим нехитрым занятием, искоса зыркнул на коммандера и кротко улыбнулся, приподняв брови в немом вопросе. Каменная физиономия на миг дала трещину; Макс, кажется, сам не знал — то ли злиться, то ли смеяться, то ли заткнуть-таки рот надоедливому пацану.       Нет, Билл мог бы подсказать нужный вариант, но где же тут веселье? Пусть сам додумывается, а нет — ну так в их распрекрасном мире и впрямь достаточно столов, годных и разных.       Перед ним бросили папку — стандартную серую, с тоненькой стопкой листков, исписанных аккуратным, красивым почерком. Пожалуй, чересчур витиеватым для такого сурового мужика, как коммандер Эгертон. Ах да, он же какой-то там лорд, пусть и несостоявшийся. Надо бы поинтересоваться.       — Ознакомься и подпиши, если всё верно, — проговорил Макс, прежде чем усесться напротив. Неловко так сел, стараясь не опираться на правую ногу. Потянулся к стоящей на тумбочке бутылке с темно-золотистой жидкостью. (Лайхенгарский высокогорный? Недурственно.)       — Пожалуй, — медленно протянул он, наполняя бокал, — стоит напомнить, что в моей власти наградить тебя каким-нибудь пренеприятным проклятием, вроде паралича. После которого чей-либо другой стол тебе может понадобиться очень нескоро. И единственная причина, по которой я не сделал этого до сих пор — это то, что после четверых трупов тратить свою магию еще и на тебя недальновидно, — Макс кивнул на виски. — Будешь?       — Благодарю, — вежливо кивнул Билл и, за пару секунд проглядев последнюю страницу, поставил внизу размашистую подпись. (Бездна, и как теперь на перья с чернильницами спокойно смотреть-то?) Но он бы, конечно, не был собой, если бы этим и ограничился. — Ха, а это что сейчас такое было? Какой-то сложный некромантский флирт? Да брось! Ты бы не стал меня предупреждать, если бы в самом деле решил проклясть. Вообще никто не станет предупреждать заклинателя! Тем более хорошего, — он подарил коммандеру недвусмысленный взгляд и, не удержавшись, похабно подмигнул. — А я хорош, Макс. Очень даже.       Макс выразительно завел глаза к потолку. «Боги и богини, за что?!» — так и читалось на его усталом лице. Но пузатый стакан для своего визитера исправно наполнил.       — Хорош, — всё же согласился он. И поди пойми, что именно он имел в виду. Интуиция подсказывала — совсем не его заклинательские таланты. — И в том, что мозгов у тебя хватает, не сомневаюсь тоже. Но пиздишь больно много.       — Так тебе же это нравится, — дернул плечом Билл, отпивая из бокала и медленно облизывая губы. Виски оказался отличный, даром что он предпочитал другие сорта, менее горелые и с более сложным послевкусием. — И мне тоже нравится, я вообще себя люблю.       — Видимо, недостаточно, раз уж ты встречался с этой своей десертной ложечкой. Но да, мне нравится, — Макс медленно отпил из своего бокала, сунул руку в карман и достал портсигар. Подвинул его к Биллу вместе с страшноватой фарфоровой чашкой и закурил, откинувшись на спинку кресла. — Угощайся.       — Спасибо, ваше некромантство, у меня нынче всё с собой, — фыркнул Билл, раскуривая собственную сигариллу и обдавая Макса клубами горьковато-свежего дыма. (Тот предсказуемо поморщился, то ли от резкого запаха эвкалиптовых листьев, то ли просто табак с добавками за табак не считая.) И рассмеялся, едва не поперхнувшись. — Ложечка? Типа мельхиоровая? Круто, мужик, я запомню. И даже никому не скажу, что ты шутить умеешь. Правда-правда!       — Пообщаешься с мертвяками с моё, и не тому научишься, — меланхолично заметил Макс, чуть улыбаясь уголками губ.       — Некрофилия — не моя тема, — тут же открестился Билл от сомнительных перспектив — он, конечно, тёмный, да только некромантия совсем уж для… избранных. — Я больше по перьям, чернильцам, рабочим столам…       — … выпендрежным шмоткам и белым пальто среди весны, — продолжил за него Макс. — Не холодно?       — Ты что это, типа заботишься о моем здоровье? — Билл вытаращился на него, восторженно приоткрыв рот. — Это так мило! Но вообще — не стоит, у меня кровь горячая. Во всех смыслах, если тебе интересно.       Интересно-то ему, может, и интересно — вон как обжёг взглядом, будто всерьёз вознамерился проверить прямо сейчас. И Билл совсем, совсем не против…       В отличие от мироздания, которое именно в этот момент решило превратить их уютные посиделки в групповушку.       — Тёмной, Макс, всё очень плохо, — заунывно протянул капитан Хмурая Морда, водрузив перед явно раздосадованным шефом небольшую стопку папок. — Висяки тебе собрал, отчеты накатал, пометки приложил, всё как ты любишь… Ознакомься, короче. Да, там опять на пропускном твоя любимая писака толчется. Еле отбился на входе, а теперь с ней Найдж на выходе воюет.       — Ёбаная Бездна! Ну что ей опять от меня надо?       — Да по стандарту: интервью, автограф и трусы на память.       — Не знаю, о ком вы, но в очередь, пожалуйста! В очередь! — не мог не возмутиться Билл, из всего загадочного диалога уловивший главное — на его законную добычу, то бишь Эгертона и его трусы, кто-то смеет покушаться. — Это мой коммандер, я его первый нашёл!       Макс покосился страдальчески, но вместе с тем и со странной заинтересованностью — как если бы прикидывал, не натравить ли доставучую шельму на загадочную писаку. Бэйли же, поглядев на него своими зеленущими глазами, расплылся в насмешливой ухмылочке.       — Наша драгоценная Сара могла бы с этим поспорить, — возразил он и довольно бесцеремонно ухватил Билла за подбородок, заставляя вскинуть голову. — Хотя ты посимпатичнее будешь, это факт.       Оторвать бы к демонам руку этому засранцу… Однако Бэйли странно действовал на него: одновременно хотелось и отпихнуть, и продлить прикосновение. Хмурый ядовитый гад, но обаятельный, и прекрасно это знает. И красивый, что уж там. От девиц небось отбоя нет.       — Просто у тебя хороший вкус, весельчак, — он улыбнулся как мог самоуверенно.       — Несомненно, сладенький, — Бэйли со вздохом убрал руку, не забыв напоследок с нарочитой медлительностью проследить кончиками пальцев линию челюсти. — У вас с Найджем впрямь общий сеновал или ты свободен завтра вечером?       Билл покривил бы душой, если бы сказал, что такое нахальство не пришлось ему по душе. Может, ну его, этого коммандера?..       — Ну, вообще-то…       — Я вам не мешаю? — послышался сбоку голос того самого коммандера.       Глубокий, низкий и такой… пробирающий до костей. И вроде бы равнодушный, но Билли мог бы поклясться — его готовы отыметь прямо здесь и сейчас.       Ну или — и такой вариант нравился уже значительно меньше — убить на месте. И заодно Бэйли, который осмелился протянуть свои лапы. И как только его не прокляли чем-нибудь малоприятным и несовместимым с жизнью? Не иначе только благодаря железной коммандерской выдержке. Ну или Эгертону просто жутко лень объяснять своему начальству, куда делся один из его капитанов.       В край обнаглевший капитан свою ошибку понял быстро — состроил невозмутимую рожу, будто и не было ничего, ухмыльнулся только уж очень красноречиво.        — Ну если только слегка… — он снова обратил свой томный дивнючий взор на Билла. — Прости, сладенький, мне пора. Если что, ты знаешь, где меня найти.       И, подмигнув ему напоследок — кто бы мог подумать, что Хмурая Морда так умеет? — Бэйли неспешно покинул кабинет.       Кожей чувствуя тяжёлый взгляд, Билл надсадно кашлянул и с усердием принялся тушить окурок в уродливой чашечке. Вот ведь целый коммандер, а монеток на нормальную пепельницу не наскрёб!       — Хм, ну, я тоже пойду… н-наверное.       «А не то меня отсюда вынесут, — закончил он про себя. — Притом сметя веником в совок».       — Мне стоит тебя провожать, сладенький? — поинтересовался Макс, последнее слово произнеся настолько издевательским тоном, что стало даже стыдно. Самую капельку.       — Нет, а зачем? Или господин следователь меня в чём-то подозревает? — весело изумился он, поднимаясь и сдергивая пальто со спинки стула. — А-а-а, боишься, пойду отвлекать хмуромордого от работы? Ах, мой чёрный властелин, ни к чему так переживать! Норму общения с вашей братией я уже выполнил. Бэйли доведу до сарказма как-нибудь в другой раз.       Макс поднялся следом. Медленно приблизился, не сводя внимательного, цепкого взгляда; забрал пальто из рук, мимолетно коснувшись пальцами ладоней. От этого прикосновения по телу тут же прокатилась горячая волна, куда более ощутимая, чем когда его нагло лапал Бэйли.       — Искренне надеюсь, — проговорил он тихо, зайдя за спину, чтобы помочь одеться, — что от другого раза ты воздержишься.       — И почему бы мне это делать? — нервно усмехнулся Билл, прежде чем развернуться. И тут же понять, что стоит уж слишком близко, а губы щекочет чужое дыхание.        А вот чего он не понял, так это когда именно успел оказаться прижатым спиной к шкафу, да еще так крепко, что ручка одной из дверок больно впилась в поясницу. Еще бы до этого было дело — ведь в следующий миг уже не дыхание, а сухие, настойчивые губы касались его собственных, жадно сминая, вытесняя из головы все мысли.       Горячо, жарко, непристойно, и ведь дверь даже не заперта…       Он уже почти успел застонать, когда этот внезапный порыв со стороны коммандера закончился, и его наконец отпустили.       — Вот поэтому. Выход — вниз по лестнице и направо. Никуда не сворачивай, детка.       — Ну и мудак же ты, господин коммандер! — заявил Билл, возмущенный тем, что его так подло выгоняют — и это после такого-то поцелуя! — Так и быть, уговорил. Ухожу. Не сворачиваю. Но! Ещё вернусь!       — Да кто бы сомневался.       Билл на это демонстративно фыркнул и, стараясь удержать по-некромантски невозмутимую рожу, гордо прошествовал к двери.       И только когда та захлопнулась у него за спиной, позволил себе расплыться в совершенно кретинской улыбке. А потом и вовсе чуть слышно засмеялся, но тут же оборвал себя и даже прикрылся ладонью. Не то чтобы его здесь кто-то мог увидеть, конечно…       — Мать твою, Билли-шельма, да ты по ходу вляпался, — проворчал он себе под нос.       Вот только ворчание вышло какое-то неискреннее.