Лисья охота

      Неделя прошла в работе над прототипами новых артефактов, в создании заготовок для действующих моделей и в нескончаемых попытках Ханнэ найти ему ухажера поприличнее. «Ничто так не помогает забыть о бывшем парне, как парень новый!» — убежденно заявляла маленькая принцесса большого босса Найри. Как если бы Билл не жил себе спокойно, а в слезах и соплях убивался по придурку Мельхиору. Ну ради всех богов!.. Он, может, и рад бы поплакать в подушку, однако предательство Мэла словно выжгло его изнутри, оставив лишь пепелище да щемящую тоску, что изредка ворочалась под рёбрами…       Ключевое слово здесь именно «изредка». Его и самого порой удивляло такое равнодушие.       И потом, он без всяких доставучих феек способен найти себе парня! Уже нашел вообще-то. Правда, вредный некромантский мудила Эгертон покуда не подозревает о своем счастье… Но Билл, как человек практичный, пока решил удовольствоваться тем, что есть.       А есть у него Персиваль. Так был наречен маленький тощий найдёныш. Точнее, Билл поначалу звал его Персиком, но затем подумал: «Да какого хрена, я что, один тут буду с идиотским именем?!» — и вот Персичек-рыжий-бочочек обернулся Персивалем. Не то чтобы тот проникся важностью события, конечно…       Билл, сколько себя помнил, обожал всякое зверье — которое всегда платило ему взаимностью. У папы жили две донельзя надменные кошки, Лотти и Агати, и дружелюбный лохматый пес Рольф; лет через семь после появления Билла кошки померли от старости, а бедняга Рольф пропал, и какое-то время ни сам Билл, ни его отец не могли и не хотели думать о новых питомцах.       А затем его мягкосердечный папа вдруг взял и завёл в доме вместо новой собачки настоящую суку. Будучи любящим сыном, Билл искренне желал ему счастья — и столь же искренне недоумевал, какое может быть счастье с Эдит Харпер, женщиной прехорошенькой, но капризной, себялюбивой, ужасно требовательной. Да ещё и беременной непонятно от кого (чего она, к её чести, не скрыла). И животных она терпеть не могла, а уж в глазах одиннадцатилетнего мальчишки это грех почище убийства младенцев…       В общем, отойдя от нападения Саймона и его дружков, Билл ужасно обрадовался внезапно свалившемуся в руки котенку. Персик оказался ласковым, игривым и чересчур доверчивым для уличного кота. Как если бы родился и жил вовсе не на помойке. Когда Персик одним махом слопал миску странно пахнущих сухариков, купленных в магазине для животных, и без всяких понуканий побежал копаться в выставленной для него ванночке с песком, Билл в этом окончательно убедился. И пожелал всего распрекрасного сукиным детям, бросающим на улице крошечных беззащитных котят.       Ну да ничего. За прошедший десяток дней тощий бедолажка Персиваль отъелся чуть не вдвое, распушился до безобразия и вообще стал куда больше соответствовать пафосному имени. Такого всего из себя Персиваля и людям не стыдно показать…       — Билли, это что, котик?! Билли!       …но не в такую же рань, Бездна их всех пожри!       Билл мученически застонал и заворочался в постели, тиская любимую подушку и тщетно надеясь затеряться в куче её разномастных собратьев.       — Ненавижу тебя, маленький монстр.       — Вранье! — кровать ощутимо прогнулась под чужим весом, что каждый раз удивляло — на вид Джем легонькая и тоненькая как тростинка. — Ну Билли же! Посмотри, ну посмотри, ну какой же он хорошенький!       — Я чё, кота своего не видел? — изумился он, но всё же кое-как отлепился от подушки, чтобы поглазеть на Персика. Тот довольно урчал и топтал лапками тонкий розовый свитер Джем. Не будь его когти аккуратно подстрижены, уже оставил бы кучу зацепок; впрочем, сестрица бы всё равно ничего не заметила, очарованная маленьким и дружелюбным бело-рыжим комочком.       — Такая прелесть! А как его зовут?       — Персиваль.       На пару секунд в комнате повисла пауза.       — Ты нормальный вообще?       — Как ты разговариваешь со старшим братом? — хриплым голосом возмутился Билл, тоже погладив котенка.       — Да с тобой только так и надо! — фыркнула Джем, сложив под грудью тоненькие ручки. — Нет, ну почему Персиваль?       — Ты глупая, что ли? — он протянул руку и привычно поймал толстую темную косу, чтобы легонько дернуть. — Разумеется, это потому что у него рыжий бочок! Как у персика… понимаешь ты, нет?       Она рассмеялась и удрученно помотала головой.       — Прости, Билли, я и впрямь разбудила тебя слишком рано.       — Вот именно, — проворчал Билл, подвинувшись поближе и сгребая сестру в охапку. Такой вот у него был странный бессознательный рефлекс: участь любимой подушки постигала всякого, кто имел глупость улечься с ним в одну постель. — Сколько времени?       — Уже одиннадцать!       — «Уже»?! Джем, мать твою грымзу, я лёг в начале восьмого!       — Билл такой Билл, — неодобрительно фыркнула Джемайма, убежденный жаворонок и новоиспеченный светлый маг.       — Билл работал всю ночь!       Ну, по крайней мере, большую часть. Ближе к утру их с ребятами напряжённая работа над новой моделью кристалла связи как-то сама собой скатилась в спонтанные посиделки с мятным ликером и кучей разной еды, заказанной в ближайшем ресторане. И то сказать, отдохнуть иногда тоже полезно, от одной работы свихнуться можно.       — Ну прости, прости-и! Я просто так соскучилась… Ты поспи ещё, а мы с котиком почитаем, ладно?       Билл махнул бы рукой, не будь ему так лень поднимать ту самую руку.       — Я тоже скучал, — нетвердо промямлил он, прежде чем уткнуться носом в мягкие волосы и намертво отрубиться ещё часа на четыре.       Когда Билл наконец-то продрал глаза, было уже далеко за полдень. На крыше назойливо щебетали птички, а с кухни соблазнительно пахло беконом и вафлями. Жаворонки, безусловно, самые ужасные люди в подлунном мире; однако Джем с пониманием относилась к причудам своего дурковатого сводного братца и была рада осчастливить его вкусным завтраком, даже если время близилось к ужину.       Как и покойник-отец, малютка Джемайма всегда любила его куда больше, чем он заслужил. Что неизменно бесило его мачеху. Уж та его не любила ни капельки… В последнее время, впрочем, отношение Эдит к ненавистному пасынку сделалось куда более сердечным. Должно быть, оставшиеся от папы средства она уже почти промотала и теперь прикидывает, можно ли что-то поиметь с его приемного сыночка.       Нельзя, естественно. Ради Джем он помрёт, убьёт и вообще наизнанку вывернется, однако её мамаша не получит от него и медяка. Не после того, как выжила из родного дома.       — Персичек, ты мне изменяешь?! — трагично воскликнул Билл, едва войдя на заполненную дразнящими ароматами кухню. — Неблагодарный комок шерсти, и это после того, что я во имя тебя пережил на той помойке!       Персик старательно тёрся об ноги Джем, но, заслышав голос хозяина, пуще прежнего задрал смешной рыжий хвостик и шустро побежал к Биллу. Тот скептически хмыкнул — мол, придуривайся сколько хочешь, изменник, да только я всё видел! — и сел за стол, давая котенку поиграть в скалолаза. Тот не подвел и тут же принялся неуклюже карабкаться вверх по ноге, к вожделенным хозяйским коленкам. Стриженные когти затрудняли путь, но Персик не сдавался и упорно лез вверх.       — Билл, ты как большой ребенок, — укоризненно улыбнулась Джем, ставя перед ним две здоровенные тарелки. Её порция теперь была немногим меньше, и это всё ещё немного изумляло — раньше, не имея магического резерва, его крошечная сестра ела как птичка. — Иногда мне кажется, что ты мой младший брат, а не старший.       — Взросление — это социальный конструкт! Прекрати ущемлять мою ранимую творческую натуру! — пафосным тоном потребовал он, втыкая вилку в сырный омлет. — Бездна, гадкий жаворонок, я снова тебя люблю. Ну почему я-то не способен без приключений даже вафельку пожарить? Несправедливо!       — Потому что ты никогда не мог хорошо делать то, что тебе нисколечко не интересно, — пожала плечами Джем, тоже принимаясь за еду. — Я бы с радостью обменяла свое умение готовить на твои магические таланты.       — Всё ещё делаешь трагедию из результатов теста? — Билл со вздохом пригладил волосы, влажные после душа. — Брось, детка. Природный дар переоценивают. У тебя отличный замер и выбор аж из пяти направлений. Да, что ты решила с направлением?       Джем сумрачно вздохнула и, отложив вилку, принялась разливать чай по высоким пузатым кружкам. Крохотные чайные чашечки Билл всегда полагал за чье-то хитроумное издевательство над логикой и здравым смыслом.       — Мама требует, чтобы я шла на зельеварение или хотя бы на целительство. Мол, для остального ты способностями не вышла, а это всякому по силам.       Билл тоже отложил приборы. Нет, жрать хотелось неимоверно, однако ж ему кусок в горло не лез, когда он злился.       — Это она способностями не вышла, вот и бесится. Джем, ты куда хочешь?       — На артефактику…       — Значит, пойдешь на артефактику, — отрезал он и подвинул к себе кружку. — Всё, вопрос решён.       — Но мама…       — Будут какие-то проблемы с Эдит — скажи мне. Я с ней в два счета разберусь.       Джем посмотрела на него с немым обожанием, и Билл, неловко поведя плечами, вновь уткнулся в тарелку.       — Никогда не прощу маму за то, что она выгнала тебя из дома, — услышал он сердитый голосок сестры. И поморщился — эта тема не входила в список его любимых.       — Милая, ну я же говорил тебе — я сам ушёл.       — Билл, мне известно, что такое пассивная агрессия. Ты же сам, помнится, и объяснял!       Он укоризненно покачал головой и выловил из чашки кружочек померанца, который тут же сгрыз в задумчивости.       Мачеха впрямь его не выгоняла. Ей хватило ума не действовать напролом, а исподволь сделать его жизнь невыносимой, чтобы он сам ушел из отцовского дома и больше не возвращался. Правда, зря она после этого запретила Биллу общаться с Джем. Пусть ему едва минуло пятнадцать, он мигом нашел управу на «мамочку» — всего-то стоило на пару месяцев сдать часть дома в аренду шумной шафрийской семейке из восьми человек. Вот тогда-то высокомерная рыжая стерва вдоволь перед ним поунижалась, лишь бы он вернул всё как было. Билл милостиво вернул — только из-за сестры, разумеется. И свою долю недвижимости он тоже отписал Джем, как ни пыталась мачеха его умаслить.       О, она, быть может, и выгнала его из дома, однако пожалела об этом не раз и не два.       — Не хочу, чтобы ты из-за меня ссорилась с Эдит, — наконец выдал он. — Как бы я к ней ни относился, а она твоя мать, и вам ещё жить вместе. Пусть даже всего два-три месяца в году.       — Но, Билли! — всплеснула руками Джем. — Ты же говорил, я буду жить с тобой! Ты обещал!       В этот миг она была так похожа на папу, что даже под рёбрами закололо. Билл чуть слышно вздохнул. Терпеть он не мог такие моменты. И не терпеть тоже не мог — маленькая сестренка, так горячо его любящая, была одной из немногих радостей в довольно-таки дерьмовой жизни Билла Фоули. Ну куда он от неё? Она ведь единственная в целом свете, кто его по-настоящему любит. Не пользуется им, как Мэл; не хочет нажиться за его счёт, как Ханнэ и Найри; не мечтает сделать своей неприкосновенной собственностью, как Лоуренс Макэлрой. Просто любит, хоть и непонятно за что.       — Бездна, да тебе же было шесть лет! — наконец возмутился он, старательно пряча улыбку. — Я уж точно не рассчитывал, что ты запомнишь и возьмешь меня за яй… хм, в оборот.       — Вильгельм!       — Джемайма!       Они гневно воззрились друг на друга и тут же дружно расхохотались. Персик испуганно подскочил на хозяйских коленках, однако вскоре сообразил, что небо на землю пока не падает, потоптался кругом и плюхнулся обратно.       Билл вздохнул и окинул кухню задумчивым взглядом. За два года он обжил эту квартирку основательно, и переезжать не хотелось. Но всё же его удобство — небольшая цена за то, что он выцарапает из загребущих лап Эдит свою сестру. Мачеха поистерит для проформы, пропесочит его наркоманом, проституткой и далее по списку, но на деле будет только рада снять с себя заботы о дочери-подростке.       — Ты чего?       Чуткая сестричка, разумеется, тут же заметила перемену в его настроении. То ещё искусство, учитывая, что настроение у него обычно вертится как флюгер.       — Переезжать неохота. Но тут двоим места маловато. Жаться на диванчике в гостиной или студии я тебе не позволю, а для одной спальни мы уже взрослые… да и выглядит это, хм… — он неловко кашлянул. — И вообще, должен же я куда-то водить мужиков?       — Ой, мне-то не ври. Никого ты водить не будешь, у тебя Мэл есть!       Тишина, повисшая между ними, была бесконечно долгой и почти осязаемой.       — Билли?       — Мэл женится, — отчеканил он самым едким тоном, на какой только был способен. — И у его невестушки пузо размером с императорский дворец. Выпьем же за это!       Кривляясь, он отсалютовал чашкой и сделал хороший глоток. Джем какое-то время открывала и закрывала рот, не находясь с ответом.       — Вот ведь… вот… лживый кусок дерьма, вот он кто! Боги и богини! Это после всего, что ты для него сделал?.. — она спрятала побледневшее лицо в ладонях. — Билли, мне так жаль.       Билл горестно выдохнул, но не удивился столь бурной реакции. Он и сам раньше был такой же… впечатлительный. Однако после смерти папы жизнь у него стала не та, чтобы позволять себе лить слёзы из-за всякой фигни.       — Как ты узнал? — спросила Джем, кое-как справившись с собой. — Пожалуйста, скажи, что он честно во всём сознался!       — Моя наивная девочка, — кисло усмехнулся Билл. — Нет, я узнал случайно. Не поверил, правда… но вскоре убедился своими глазами.       — Бездна.       — Да.       Он допил чай, нервно провел рукой по чуть влажным после душа волосам и принялся собирать со стола посуду.       — Милая, давай больше не будем об этом говнюке, ладно? Много чести — плакать из-за всяких ублюдков! Я тут немного приберусь, а ты приведи себя в порядок, и пойдем отсюда, — он виновато глянул на заплаканную сестру и улыбнулся как мог весело. — Купим гору конфет у госпожи Лоррейн и наедимся мороженого так, что из ушей полезет. Ну а потом и поужинать можно. Словом, обожрёмся, как приличные маги!       План Джем одобрила и послушно убежала в ванную, чтобы умыться. Билл сгрузил в раковину стопку тарелок и спешно вытер глаза тыльной стороной ладони.       Много чести — плакать из-за всяких ублюдков. Да он и не собирался. Честное слово.