Лисья охота

      Макс всегда спал чутко. Издержки должности начальника некроотдела: нужно всегда быть готовым к вызову среди ночи, а порой и к визиту наемных убийц, жаждущих вспороть тебе брюхо за мешок с золотом. Разве что в своих кошмарах он увязал надолго и очень крепко, не в силах заставить себя открыть глаза, вернуться в реальность. Сейчас, однако, был не тот случай — дурные сны ещё случались, но в подмётки не годились тем, что много лет кряду пожирали его разум. Спасибо Макинтайру, его волшебным отварам, целительской магии, и совсем чуть-чуть — виски. Работать над делом Зверобоя без порции-другой было решительно невозможно.       То, что Билл поднялся с постели, он услышал сквозь сон, спросонок протянул руку, чтобы вернуть его обратно. И чуть ли не обжегся — настолько он был горячий. Нет, он всегда был горячий, но сейчас казалось, что еще немного — и он загорится.       — Билли, что такое? — Макс открыл глаза, силясь рассмотреть его в полумраке комнаты.       Билл тяжело дышал, словно только что пробежал десять миль, ожесточённо растирал виски и как будто вовсе не слышал. Пришлось окликнуть его снова, и только тогда он хрипло отозвался:       — Дышать нечем… — и тут же, надсадно кашлянув, поднялся с постели. — Душно. Пойду проветрюсь, я… я ненадолго.       Он наспех оделся и вышел из комнаты, и только тогда до ещё толком не проснувшегося Макса дошло — что-то с мальчишкой здорово не так. Сон тут же как рукой сняло.       Он набросил на плечи халат, зачем-то сунул в карман амулет связи. Хотя почему «зачем-то»? Клятый волшебный эльф ведь уверил его, что с Билли всё будет в порядке. А его состояние сейчас таковым уж точно не назвать. Макс даже сжал в руке кристалл, собираясь будить Мэйра прямо сейчас и требовать, чтобы живо тащил сюда свою целительскую задницу; но передумал, решив для начала догнать Билла.       Не зря решил. Он всего-то сделал пару шагов к лестнице, как вдруг услышал звук, будто о ступеньку споткнулись, а затем тишину дома разорвал звук падения и сдавленный вскрик.       — Билли! — десяток ступенек вниз Макс преодолел в считанные секунды, сам чуть не свалился и упал на колени перед ним, лежащим на ковре и корчащимся в судорогах. — Билли, детка, эй, посмотри на меня!       Из самого Макса целитель был так себе, но кое-что он всё же мог. Заставив себя собраться с мыслями, он наспех сплел диагностирующее заклинание. Сломать себе Билли ничего не сломал, но боль испытывал такую, что лучше бы ему прямо сейчас потерять сознание. Или нет?..       С ним что-то происходит. Что-то страшное, жуткое и опасное, и объяснения этому Макс не знал.        — Больно, — кое-как выдавил Билл, всхлипывая и прижимая к горлу трясущуюся ладонь; короткие ногти заскребли по шее и ключицам, до крови раздирая кожу. Пришлось схватить его запястья и удержать силком. — Больно, Макс, я… я…       — Что, Билли? — его и самого уже колотило немногим меньше, и вместе с тем ужас — эмоция, как-то совсем несвойственная коммандерам-некромантам, — буквально сковывал по рукам и ногам. — Что с тобой такое, ради всех богов?..       Билл, кажется, хотел ответить. Но не смог — тело его выгнулось в судороге, с губ сорвался болезненный стон. Жутко захрустели кости и суставы. Максу, каких-то пару минут назад мнившему себя привычным ко всякому дерьму, стало страшно до дурноты. Не столько от душераздирающего зрелища и кошмарных звуков, сколько от непонимания — как помочь Билли, как избавить его от зверской боли?.. Страшно, боги, как никогда в жизни. Никогда ещё такого не было — даже на кишащих нежитью улицах Иленгарда; даже в вязкой паутине кошмаров, лишающих рассудка; даже в лапах у тех ублюдков-оборотней…       Билли сморгнул слёзы, уставился в потолок; глаза его широко распахнулись, уже не тёмно-серые, но тёмно-жёлтые, прозрачные, как янтарь. Нелюдские. Звериные.       Картинка наконец-то сложилась, только вот легче не стало.       Желание тут же отдернуть руки Макс погасил быстро. Оно неуместно сейчас, да и это всё ещё Билли, его Билли, которому больно, который в двадцать шесть вздумал перекинуться…       Невозможно. И смертельно опасно. Да он уже всё равно что мертв. Но этого Макс не мог допустить! Никак, никогда, ни при каких условиях, обратись Билл хоть в грифона, дракона, василиска… в кого угодно!       Он собрался, заставил себя снова стать коммандером — взрослым, серьезным и быстро соображающим в любой ситуации.       — Билли, детка, посмотри на меня, послушай меня, — Макс наклонился совсем низко, обхватил его лицо ладонями, постарался говорить четко. — Я наложу проклятье онемения. Не сопротивляйся, хорошо? Мне нужно несколько минут, чтобы найти того, кто поможет. Потерпишь?       Билли с трудом, но всё же кивнул, выдохнул сорванно, зажмурился, ожидая, когда его настигнет обещанное проклятие.       — Умница, — скорее для себя, чем для него, произнёс Макс, уже не спешно, но четко и выверено сплетая нужное заклинание.       Он не мог позволить себе ошибиться, а ещё собирался вложить прорву силы — Билли, пусть и не до конца, но всё же оборотень. На них всё действует слабее, чем на простых людей. Проклятье с легким мерцанием опустилось на тело Билли, заставило его замереть, он только моргать мог, беспомощно глядя на Макса.       — Всё хорошо, всё будет хорошо, — пообещал ему Макс, потянувшись за амулетом. Не Мэйра звать, а Найри с его волчатами. Они должны знать, что делать. Должны же?       — Билл обращается. Помоги нам.       К счастью — и к удивлению, — ответ пришёл буквально через какой-то десяток секунд.       «Две минуты».       Принц Теней не обманул. Макс только и успел, что снять все защитные заклинания с дома, прежде чем дверь распахнулась, вместе с промозглым весенним воздухом впуская волчат Найри.       — Второй этаж! — выпалил он зачем-то, не сразу додумавшись, что Торн и Фэрн найдут сами.       Одинаковые с лица засранцы только зыркнули на него исподлобья, прежде чем столь же дружно зашагать по лестнице — вернее, почти взлететь по ней, легко перемахивая через две-три ступеньки. Макс поспешил за ними.       — Блядь-блядь-блядь, — скороговоркой забормотал один из волчат, плюхаясь рядом с Биллом и без усилий затаскивая его к себе на колени. — Билли, кретин, ну что ж тебе на жопе ровно не сиделось?..       — Что с моим Билли?! — рыкнул Макс, с трудом уговорив себя не наброситься на ублюденыша.       Они помогут, должны помочь, Найри бы не послал их просто так, а значит, убивать их нельзя. Нельзя! Ничего делать нельзя, только терпеть присутствие этих блохоловок у себя дома и верить, что с Билли всё будет хорошо.       — А ты у нас совсем слепой? — ядовито поинтересовались в ответ.       — Я, блядь, вижу, что мой парень подыхает, так что конкретнее, мать твою блохастую!       — Всё очень плохо, — обронил второй, опустившись рядом с ними на одно колено.       — Это не очень плохо, Торн, это полный пиздец! Блин, ну я тебе говорил — Фоули перестарок, давай его спиздим отсюда, не надо ему тут с этим!..       — Найри не велел, — меланхолично возразил Торн. — Да и толку? Пришлось бы объяснять. Бедняга только бы извёлся весь, а ему это вредно…       — А щас ему зашибись, по-твоему?! — рявкнул Фэрн, обхватывая и прижимая к себе трясущееся тело Билли, будто тот вообще ничего не весил. И снова кинул взгляд на Макса — злобный, почти ненавидящий. — Не сможет он нормально перекинуться! Не сможет! Спасибо вот этому уёбку!       — Да я-то в чём виноват? — возмутился Макс, с затаённым ужасом думая — а вдруг и впрямь в чём-то да виноват.       По всему выходило, что да, виноват. Ответ здесь не особо нужен, как и невероятный интеллект. Билл боится. Глупо и, мать его так, понятно боится, что Макс его отвергнет. Сей факт молотом ударил по голове; всё спокойствие, без того хлипкое, смёл в доли секунды. Хотелось убивать, орать, а прежде всего — бросаться убеждать Билли, что ничего такого не случится, Макс же так привязался к нему…       Ещё бы убедить в этом самого себя.       — В том, что не помер вовремя, сраный ты расист, — пробормотал Торн, подтверждая чудовищную догадку.       Его брат, укачивая Билла как ребёнка, ласково забормотал:       — Билли, детка, брось мне эту херню, а? Давай, выпусти, выпусти, выпусти живо, кому сказал! Хер с ним, с этим некросом, на нём свет клином не сошёлся, мы тебе нового парня найдём!..       — Ты не помогаешь, брат.       — Заткнись! Ну же, Билли… давай, давай, мать твою, отпускай зверя. Это не болезнь, не уродство, незачем душить зверя. Он твой друг, он хороший, он… — отвлекшись от натужно-истеричного воркования, Фэрн дико вытаращился на своего немногословного близнеца. — Торн, чуешь кого? Пахнет не как еда, хищный вроде…       — Не волк.       — Да понятно! Кот же, да? — с надеждой предположил он. — Он всяко кот, ну кот же, ну… правда?.. Горный лев, ягуар, да хотя бы долбаный ирбис, только бы покрупнее…       — Не кот, — мотнул головой Торн, отбрасывая с глаз длинные чёрные волосы. Опустил голову, прижался ухом к часто вздымающейся груди Билла, по-звериному провёл носом вверх, к исцарапанной шее. Выпачкал длинные белые пальцы в его крови, медленно облизал. — Похоже, но он скорее… Ох, Бездна, ну почему лиса?!       — Лиса? — переспросил Фэрн чуть не фальцетом. И тут же судорожно закусил задрожавшую губу. — Блин, да за что ему такое?! Да там же три стоуна веса, ну четыре максимум! А в пацане все пятнадцать! Грёбаный ты ж!..       — Фэрн.       Тот замолк, прикрыл горящие зверским огнём глаза, глубоко вдохнул пару раз. А затем поднялся, всё так же держа Билла крепко прижатым к груди, и окинул Макса холодным взглядом.       — По-хорошему не выйдет, так что оттащу его в подвал и буду по-плохому. Ты, трупоёб, в ту сторону даже не дышишь. Торн, проследи.       И, не дожидаясь ответа, зверско-фейский гадёныш поволок его Билли вниз по лестнице. Гадёныш номер два же преградил Максу путь, не давая кинуться следом.       — Пусти, блядь, — угрожающе зашипел он.       — Не пущу. Нахер ты там не сдался, некрос, — возразили ему, упершись обманчиво хрупкой ладонью в грудь.       — Это мой дом и мой Билл. Пусти по-хорошему, волчонок.       Торн смерил его испытующим взглядом, прежде чем наконец заговорить:       — Билл будет захлебываться собственной кровью и орать как резаный. То есть почему «как»? С ним потому и пошёл Фэрн — я его рвать когтями и зубами не смогу. А ты не сможешь на это смотреть. Не сможешь, кем бы ты там ни был, — он скривил тонкий рот, затем продолжил, явно перевыполняя свою привычную норму общения: — Увы, вытащить этого зверя наружу можно только так. Лисицу видел когда-нибудь? Мелкий зверёк — верная смерть для перестарков, а уж если зашугать, придушить, не пускать наружу… — он покачал головой и ухмыльнулся — но горечи в этой ухмылке было больше, чем в иных слезах. — Пятьдесят процентов за то, что он не переживёт эту ночь. И часть вины будет лежать на тебе. Редкостные суки эти боги и богини, да, Эгертон?       Макс закрыл глаза. С трудом удержал рвущуюся на волю силу, хотя видят те самые боги — далось ему это ценой невероятных усилий. Часть его рвалась к Билли, к его мальчику, которого так хотелось защитить, помочь, просто быть рядом, несмотря ни на что. Другая же, то ли более умная, то ли изрядно циничная, уверенно напоминала, как сильно он ненавидит оборотней. Больше тридцати лет ненавидит — и теперь вынужден впускать в свой дом двоих представителей мохнатой братии, чтобы они сделали оборотнем его Билли.       Оборотнем, на которого будет охотиться Зверобой, если узнает. И если Билли переживёт эту ночь.       Жуткая мысль, несвоевременная, ужасная, прошила до самых костей, заставила дернуться быстрее, чем он сам понял, и вцепиться в воротник чужой куртки.       — Если Билли… — «Умрет», — мрачно подсказало подсознание. — Если с Биллом случится что-то, вы тоже не жильцы.       — Угрожаешь?       — Обещаю, — ответил Макс, все же опуская руку и обходя Торна. — Водки?       — А давай.       Паскудного волчонка впору было поблагодарить — хватило и слабых отголосков того, что творилось в подвале, чтобы внутри всё сжималось, а руки немилосердно тряслись. Под дверью подвала, выматывая остатки нервов, истошно орали оба кота. Едва затихал трубный и злобный вой Бэзила, как тут же принимался верещать Персик — да так жалобно, что едва на слёзы не пробивало. Успокоить их Макс не пытался — понимал, что не выйдет, да и Торн не советовал. «У них там мамуленька помирает, тронешь их — с говном сожрут», — молвил тот со знанием дела. И без малейшей, чтоб его, жалости.       Не так чтобы Макс её заслужил, конечно.       Часть вины будет лежать на нём.       К половине четвёртого дом погрузился в зловещую тишину. В четыре пополуночи Макс уже был готов сорваться с места и вломиться в подвал, что бы его там ни поджидало. Однако тут послышался скрип двери. И тоненькое верещание, нечто среднее между скулежом и кошачьим мявом. А затем и вопль Фэрна:       — Мать твою, да куда ты!.. Держите его, щас на улицу выскочит!       А Макс… Сам себя не контролируя, он подскочил с дивана, дёрнулся к двери, желая преградить путь неведомому зверю, в которого превратился его Билли. Чудом успел — в проходе мелькнула острая морда с янтарными глазищами, черным носом и белой шерстью под ним. Лиса. Рыжая, длинноногая и худая, под стать человеческой форме.       И видят боги и богини, едва завидев звереныша, напуганного, едва стоящего на дрожащих лапах, Макс и думать забыл о своей ненависти к оборотням. Это Билли, всё ещё его Билли, пусть и такой, каким он его видеть не хотел.       — Эй, ну ты чего? — медленно опустившись на колени, Макс протянул руку. — Билли…       Куда там — зверёк только отшатнулся и принюхался издалека, прежде чем метнуться в ближайший угол. Забился там, принявшись жалобно поскуливать и тявкать на тут же побежавших к нему котов.       — Билли… — позвал Макс снова. — Не трону я тебя. Обещаю.       — Конечно, не тронешь, мы тебя сами на стейк пустим, — злобно проворчал Фэрн.       — А на коврик у камина пойти не хочешь? — огрызнулся Макс, поднимаясь.       Глупое желание, дурное и даже жалкое — взять трясущегося лисёнка на руки, погладить, почувствовать под пальцами шерсть. Он не ненавидит его, совершенно точно. Не понимает, это да, не может никак успокоить рой мыслей в своей некромантской башке. Но не ненавидит.       — Не дастся, — меланхолично покачал головой Торн, тоже вставая и поглядывая в угол, куда забился Билл.       — Я понял.       Билл живой. Здоровый, иначе не был бы таким шустрым. Несчастный и напуганный, но это как раз можно понять. Но живой, и это самое главное. И волчата тоже живы — ну, точнее, будут, хотя Макс почти всерьез собирался исполнить свою угрозу.       Он посмотрел на них — дети ведь совсем, хоть с когтями и клыками. Фэрн с кровавыми следами на физиономии, уставший даже с виду; Торн угрюмый и бледный как полотно.       Спросить бы их, как они так быстро оказались у его дома, как долго знали, что Билл может превратиться?..       И что делать, в конце-то концов? Сам Макс ответа на этот вопрос пока не знал.