Лисья охота

      Если и был в году такой день, который стоило бы назвать самым раздражающим, кошмарным и ненавистным, Макс смело назвал бы день Зимнего Солнцестояния. Потому что это нормальные люди гуляют по улицам, дарят друг другу подарки, кидаются снегом и целуются под можжевеловыми венками. А Макса не иначе как прокляли ещё до рождения — вот уже несколько десятилетий этот так называемый праздник он вынужден проводить со своей психованной семейкой. Справедливости ради, страдать приходилось только последние несколько лет — после того, как Эва вышла замуж за Виктора и перестала доводить его папашу до инфаркта одним своим присутствием. Калеб пытался, но увы… будучи светлым магом, ещё и огневиком, прямо как Льюелл, он не производил такого искромётного впечатления на почтенное и до зубной боли порядочное семейство Эгертонов. Разве что фамилией Эвы бесил, не уставая напоминать, что он — Гордон. Но разве шло это в какое-то сравнение с аэльбранскими шуточками про бордели, деньги и шафрийских мамаш?       Макс тоскливо глянул в сторону лестницы — вот уже полчаса, как они с Биллом должны были предстать пред очами дражайшего папани, однако тот отчего-то не торопился. Боги и богини, он бы и сам не торопился, но по личному опыту знал — лучше напиться в начале, разругаться с отцом и быстренько свалить домой, заниматься делами куда более приятными, чем выслушивание заунывной болтовни про достижения его младшего братца.       Макс повертел в пальцах портсигар, пустой вот уже полгода — он хоть и не без труда, но всё же распрощался с этой привычкой. Ради Билли, конечно же, чей лисий нос табачного дыма не выносил. Жаль, но чего ни сделаешь ради того, с кем собираешься пожениться уже через несколько месяцев?       («Боги, ну вот зачем тебе это, Эгертон?!» — тут же прозвучало в голове.)       Действительно — зачем? Однако же, едва отойдя от событий безумной весны, Макс понял: в той нервной шуточке была лишь небольшая доля шутки. Не так, чтобы всерьёз настаивать на нерушимом союзе, однако же он и впрямь хотел. Билли ведь его, со всеми заскоками и лисьей шкурой, и хрена с два Макс его кому-нибудь отдаст в ближайшее столетие. А то, что тот… сомнительно согласен, так кого бы это волновало? Учитывая, что весь его дом, которому пришлось пережить ремонт, теперь больше напоминал прибежище шебутного заклинателя, но никак не степенного коммандера некроотдела.       Хотя какая уж тут степенность, когда с тобой живет такой мальчик?       — Боги и богини, Билл, ты там утонул, что ли? — заорал Макс, когда от ожидания захотелось закурить так сильно, что хоть беги на работу и доставай припрятанную на черный день сигариллу.       — Мечтай! — послышалось сверху. — Иду я, иду.       Однако же первыми сверху с громким мявом слетели коты. Уже совсем большой Персик на пару с Бэзилом, невесть с чего забывшим, что он взрослый и степенный. Ну хоть не дрались, а играли в догонялки, будто им обоим от силы пара месяцев.       Макс накрыл лицо ладонью — Билл не только его, но и его кота сломал, превратив в порой ласковое, а порой и чересчур активное чудовище. Весело, в общем. Впору обои переклеивать, меняя на те, в которые во время совместного шатания по рынкам ткнула крошка Айрис — с цветочками и дурацкими синеватыми росчерками по ним.       Много чего изменилось с весны. И вместе с тем — не так уж много. Хоган, например, всё так же строчила про них чуть ли не любовные романы, иногда даже забавные. Биллу, например, нравилось — мол, когда ещё про меня напишут книжку, тем более с картинками! Макс же поначалу злился, но махнул рукой на назойливую писаку — у Управления больше не дежурила, а на всё остальное времени как не было, так и нет.       Билл спустился, когда Макс уже едва ли не спал прямо на диване в гостиной. И удивленно уставился на него — и чего, спрашивается, собирался так долго, если нацепил всего-то свитер с высоким воротом.       — Ты что, заболел?       — С чего это ты взял? — невозмутимо переспросил Билл, набросив поверх свитера тёмно-синий пиджак.       — Ну как же, — хмыкнул Макс чуть ехидно, — ты подчас и в лавку за конфетами расфуфыриваешься, как на приём к императору. А тут свитерок. Точно не заболел?       — Оставь мой свитерок в покое, — в тон ему отозвался Билл. — Тебя вообще-то должно больше заинтересовать то, что под ним.       Его, между прочим, интересовало. Так интересовало, что впору и впрямь никуда не ходить. Может, обойдется Льюэлл без их звездного визита?..       — Что конкретно? — уточнил Макс, стараясь, чтобы в голосе звучало как можно меньше заинтересованности.       Билл пожал плечами — ничего, мол, особенного, — и, поправив высокий ворот, отогнул его как бы невзначай. Ненадолго, но Максу этой пары секунд хватило с лихвой, чтобы разглядеть, что под ним скрывается.       Вот ведь… палантин блядский!       — Ты издеваешься? — очень спокойным тоном поинтересовался он.       — Что тебе не нравится? — тёмно-серые глаза распахнулись в притворном удивлении — и тут же шкодливо блеснули лисьим янтарём. — Наша цель — угодить клиенту. Ну, Макс, пошли уже, там папа меня заждался!       И этот невозможный, невыносимый, непотребный сопляк спокойненько так прошествовал мимо него.       Поправочка — почти прошествовал. Макс успел схватить его за руку, развернуть к себе, не встречая никакого сопротивления. Билл знал, этот… невыносимый засранец знал, что он не утерпит!       Ну и пусть его — на столе он смотрится куда лучше, чем в любом зале для приемов.       — Детка, ты ведь понимаешь, что мы сейчас никуда не пойдем? — просто для проформы уточнил Макс, отгибая злополучный ворот. Под ним на светлой коже чернел тонкий ошейник — точно как и мечталось каждый раз, когда клятая шельма находила очередные неприятности на свой шикарный хвост.       — Хм, нет, — возразил Билл, высвободиться, впрочем, не пытаясь. — Потому что мы пойдём. Я должен познакомиться с будущими родственниками!       — Не должен.       — Почему это?       Макс сделал вид, что задумался, прежде чем прикусить кожу над ошейником, срывая тихий стон с чужих губ.       — Потому что я люблю тебя. И хочу тебя. Прямо сейчас, Билл.       — И где логика?       — Никакой логики.       Какая логика может быть в том, что все твои мысли занимает грёбаный лисий воротник, без которого ты попросту жить не можешь? Правильно — никакой. И что самое страшное, Макса это полностью устраивало.