***
Джейми потрясённо понял, что женщина за столом в так называемом «приёмном» была та же, что год назад отказалась его впустить. Он помнил эти блестящие, чёрные как смоль волосы в форме колокола. Тогда он был грязен и почти умирал от голода, а она силой выпроводила его с глаз долой, прежде чем он мог узнать хоть слово о том, работает там Клэр или нет. Слава Богу, теперь некогда было тратить время на возобновление прежнего знакомства. — Я ищу… — задыхался он, чуть не впечатываясь в высокую стенку поста, — жену… рожает… Фрейзер… Клэр Фр… Боже… Фрейзер! — О, как чудесно! — искренне, поразительно тепло просияла женщина. — Комната для отцов на пятом этаже, сэр! К лифтам прямо сюда! — Но где я могу найти свою жену? Женщина улыбнулась с видом знатока, похоже, уверенная, что её улыбка успокаивает. — Отправляйтесь прямо на пятый этаж, мистер будущий отец, и медсёстры покажут вам комнату, хорошо? Заранее поздравляю! Пролетев туда, куда указала выкобенивающаяся дурочка, Джейми увидел толпу людей, уже ждущих лифт. Вместо этого бешено ринувшись назад, он выскочил за дверь на лестницу и, перескакивая через три ступени за раз, влетел в коридор пятого этажа, где, чуть не сталкиваясь с людьми и шатаясь, попытался перевести дух. Он практически налетел на сестринский пост, когда, наконец, отыскал его. — Моя жена… (Простите, добрый день вам, мистр… хм, мэм)… Клэр Фрейзер… Мне сказали, вы можете меня отвести к… — Идите за мной, — кратко отозвалась медсестра за столом, подхватила стопку документов и повела его по коридору. Она была очень миловидная, примерно возраста Клэр, но если Клэр показывала добрую, профессиональную эффективность при исполнении служебных обязанностей, то эта женщина не излучала ничего, кроме раздражения. В другой день он, возможно, пожалел бы её, поинтересовался, что её беспокоит или даже расспросил бы, надеясь помочь, но сейчас он мог думать только о том, — «Боже и все святые!» — что эта женщина вряд ли могла идти медленнее, если бы даже попыталась. — Сюда, — нервно сказала она наконец, открывая дверь и приглашая его зайти. Он моргнул, потому что комната выглядела удивительно схоже с гостиной в его собственном доме, только она была наполнена полдюжиной мужчин в костюмах, которые курили, читали газеты или занимались тем и другим. Зал ожидания. — Я прошу вашего прощения, мэм, — попытался Джейми говорить сердечно. — В спешке я не объяснил всего, полностью признаю свою ошибку. Мне только нужно, чтобы мне показали комнату, где рожает моя жена. Клэр Фрейзер. Её привезли сюда на «скор…» — Отцы не допускаются в родильные палаты, сэр, — сказала женщина с немедленной холодной снисходительностью, от которой у Джейми все волосы встали дыбом. — Я могу узнать для вас, как она, — продолжила она, явно подразумевая, что это была бы последняя из её многочисленных забот, — но вы должны остаться здесь. — Надолго? — спросил он, уже зная ответ. Все мужчины в комнате насмешливо уставились на него. Взгляд женщины был столь же испепеляющим. — Пока ваша жена не родит. Джейми сжал кулаки. — Меня зовут Джеймс Фрейзер, — спокойно и тщательно выговорил он, давая женщине последний шанс помочь ему, — и вы тотчас же скажете мне, где я могу найти свою жену. Женщина отшатнулась, словно он ударил её. — Вы меня не слышали? Отцы не допускаются в родильные палаты. Это неприлично и негигиенично, и… СЭР! Вернитесь! Мистер… Форр… ФРЕЙЗЕР! Остановитесь сейчас же! Охрана! ОХРАНА! Джейми бешено сканировал взглядом таблички и стрелки. Он взял влево и побежал как можно быстрее к родильному отделению, пока мужчина примерно его роста не поймал его за живот и не впечатал в стену. Джейми смачно выругался по-гэльски, но в довершение своих проблем получил только локтем по рёбрам. Он мог бы в минуту убрать мужчину, но, причинив вред кому-то в больнице, конечно, не смог бы добраться до Клэр, не то что остаться с ней в течение родов. — Я должен видеть свою жену, — умолял он собравшуюся кучку медсестёр и пациентов, которую с торжествующим видом возглавляла мрачная и красивая медсестра. — Вы не понимаете: она НЕ МОЖЕТ быть одна. Я должен быть с ней… Я ДО… — А я вам объяснила, СЭР, — повторила женщина, — это просто НЕ ПОЛОЖЕНО. Политика больницы диктует… — МОЯ ЖЕНА, — зарычал он, чуть не выплёскивая наружу весь свой гнев, — и мой ребёнок — это не вопрос политики, так что вы мирно отведёте меня к ним, или, помоги мне Бог, я буду… — Мистер Фрейзер! Джейми обернулся и, — «будьте благословенны Господи, Мария и все святые!» — увидел архангела в лице доктора Вернона Рейнолдса, направлявшегося по коридору к нему. — Охранник! — довольно вежливо сказал добрый доктор, наводя порядок одним взглядом, который отослал прочь всех зевак. — Почему вы задерживаете этого человека? — Этот… этот… ИРЛАНДЕЦ отказывается оставаться в гостиной для отцов, доктор! — отвечала скандальная медсестра. — Он просто ворвался сюда, кричал не по-нашему, настаивал… — Я оставил чёткие указания, что для Фрейзеров должно быть сделано особое исключение, — решительно сказал доктор Рейнолдс, сумев показать абсолютный авторитет, всего лишь вежливо огорчившись. — Вы не видели записку на сестринском посту? Женщина шокированно забулькала от неудовольствия. Доктор Рейнолдс ей спокойно улыбнулся. — Почему бы вам не пойти проведать джентльменов в гостиной, сестра Клайн, и отпустите охранника Гейбла на его пост, раз уж вы здесь. Я сам провожу мистера Фрейзера в палату к его жене. И прежде чем кто-либо из них смог возразить, доктор Рейнолдс легко коснулся руки Джейми и резко повернул в коридор. Джейми глубоко вздохнул с облегчением, ощутив плотный и болезненный комок в горле. — Доктор, Иисусе, я не могу отблагодарить вас доста… — Ваша Клэр отлично справляется, — уже говорил проницательный доктор, задавая быстрый темп ходьбы. — Малыш решил начать процесс чуть раньше, но не настолько, чтобы это вызывало тревогу или опасения, если все остальное пойдет хорошо. Сердцебиение сильное, голова в правильном направлении. Миссис Фрейзер раскрыта примерно на шестьдесят процентов, и раскрытие неуклонно увеличивается. Испытывает значительный дискомфорт, но ничего, что я не ожидал бы увидеть в женщине, рожающей в срок, вагинально и впервые без седации. Они оба в порядке, — резюмировал человек останавливаясь на перекрестке и хлопая Джейми по плечу. — Палата номер 4В-44, по этому коридору, а затем направо. Я скоро вас обоих проверю. — Благодарю вас, — перевёл дух Джейми, пожав доктору руку, и побежал. — Воистину, да благословит вас Бог! Правда, потребовалось немало мужества и сдержанности, чтобы несколько месяцев назад примириться с мыслью, что Клэр наблюдает врач-мужчина, смотрит в самые интимные места. Но после этого первого напряжённого визита мужчина постепенно завоевал доверие Джейми (в конце концов, он принимал Брианну); и в этот конкретный момент (даже несмотря на инстинкт варвара, который, за эту оговорку «вагинально», на мгновение призвал его разорвать человеку горло), Джейми мог расцеловать доктора Вернона Рейнолдса, имея в душе только добрые пожелания. На самом деле, повернув за угол, Джейми обнаружил, что делает умственную пометку, чтобы отправить человеку какой-то дико своеобразный подарок после того, как всё будет сказано и сделано. 4B-40… 4B-41… 4B-42… 4B-43… Он ворвался в дверь палаты 4B-44, и… — Джейми! Он кинулся к кровати и обнял Клэр. — Я здесь, — выдохнул он, целуя её в щёки и в губы. — Господи, прости… я здесь, Сассенах. На ней натянулся матерчатый халат, лицо было красным и скользким от пота и абсолютно разбитым от эмоций, когда она коснулась его лица и схватилась за него, глотая воздух. — Я подумала… тебе будет скучно… — Ни за что на свете, — пообещал он, склоняя голову к ней и проводя большим пальцем по её липкой щеке. — Хотя из-за такого движения я боялся… Ох, теперь медленно дыши со мной, Сассенах, ладно? От волнения она дышала с трудом, и это настолько испугало Джейми, что он подчинил задаче момента все свои способности. — Ага, вот так… Хорошо, девочка… Ты в порядке, милая, — шептал он. — У нас всё нормально… Закрыв глаза и тесно прижавшись друг к другу, они делали длинные медленные вдохи, ощущая спокойствие, вернее, насколько это было возможно среди аппаратов и щебетанья снующих туда-сюда медсестёр. Вдруг, тревожно озираясь, Клэр спросила: — Бри? — Пока с Харперами, Мэриен обещала позвонить Пенелопе и всё уладить. Но, Сассенах, ты расскажешь мне, что случилось? Когда Мэриен сказала, что ты позвонила в «скорую»… — У меня во сне отошли воды… — дрожащим голосом рассказывала она, стискивая его руку. — Я проснулась, когда это началось, и тут же, — она вздрогнула, — СИЛЬНЫЕ, полномасштабные схватки, и это меня так испугало, что… Когда я встала с постели, на матрасе осталась кровь. Она закрыла глаза и яростно сжала Джейми, и он точно знал, почему вид крови заставил её сразу вызвать «скорую». — Ты совершенно правильно сделала. Он поцеловал её в висок, потом уложил обратно и посмотрел ей в глаза. — Но важно одно: ты здесь, и доктор Рейнолдс говорит, что ребёнок в порядке. Всё хорошо. — Да, — начала она повторять, словно чтобы убедить саму себя, — всё хо… Иииисус-твою Руз… Аххх! — Клэр! Всё её тело вмиг захватил скручивающий спазм. От боли она закричала и с тройной силой сжала руку Джейми. Он снова схватил её, паникой абсолютно доведённый до отчаяния, и не имел ни малейшего понятия, что делать. — Что я могу… Позовите доктора! — потребовал он у медсестры на другом конце комнаты. — Нет нужды, она в порядке, — успокаивала женщина. — Просто небольшая схватка, и всё, не о чем беспокоиться. — Ну ты, чёрт побери, иди попробуй, если она такая маленькая! — внезапно заругалась Клэр, сквозь боль уставившись на женщину, как зверь у ворот в ад. — О, у меня у самой трое, и это прекрасно, — довольным тоном сказала женщина, улыбнувшись совершенно ошеломлённому Джейми. — Но я всё равно доложу новости доктору Рейнолдсу и вернусь прямо через несколько минут. Когда дверь за сестрой закрылась, Клэр прорычала что-то шокирующе неожиданное для неё, и несмотря на страх и абсолютное потрясение при виде ещё одной «небольшой» схватки, Джейми расхохотался, и даже Клэр улыбнулась, хотя всё веселье почти тут же испарилось, а спина Клэр выгнулась, и она начала шипеть, стонать и морщиться от боли. Затем схватка прекратилась так же внезапно, как началась, и, обессиленная, Клэр, задыхаясь, упала на подушку. — Боже милостивый, — заругался Джейми, нежно касаясь кончиками пальцев её лба и плеча. — Это было… Боже, Клэр… — Со мной всё нормально. С НИМ — не было. Он был в абсолютном ужасе, но она сжала его руку и слегка улыбнулась. — Напомни мне, почему я захотела рожать без обезболивания? — Чёрт меня побери, если я знаю, — искренне ответил он. В безмятежно зелёных стенах кабинета доктора Рейнолдса несколькими месяцами ранее казалось очевидным — совершенно очевидным, — что Клэр, конечно, не нужно помещать в состояние, схожее со смертью, — сейчас или когда-либо, но, несомненно, не тогда, когда в её утробе ребёнок. Теперь же всё, что могло бы избавить её от такой боли, казалось абсолютно необходимым и неизбежным. — Слишком поздно что-нибудь с этим делать, — сказала она, предугадывая его следующую мысль. Она резко зажмурилась, и Джейми подпрыгнул. — Нет, это не следующая схватка. Просто Иэн пинает женщину, когда ей плохо, — простонала Клэр со слабой улыбкой, поглаживая живот. — Срочно проведи ему урок «как ведёт себя джентльмен», когда он здесь появится, хорошо? «Иэн». Господи, беспокоясь за Клэр и её боль, было легко упустить причину всего этого — беспокойство и за него. «Боже, спаси и сохрани его». Но Джейми удалось выдавить смешок, сохраняя выражение жизнерадостной надежды и сжимая руку Клэр над тем же самым местом. — Как только, так сразу.***
Однажды он говорил Клэр, что будет рад, если у них и совсем не будет детей, потому что не желает подвергнуть её такой боли и опасности. «Я могу вынести свою боль, — сказал он тогда, крепко обнимая в Лаллиброхе, и его сердце втайне рвалось, несмотря на его благородное (и не менее честное) заявление, — но твою я вынести не смогу. Сил для этого потребуется больше, чем я располагаю». Это отняло больше сил, чем у него было. Гораздо, гораздо больше. Он понял, что роды трудные, даже не будучи свидетелем тех, первых. Схватки были абсолютной ерундой по сравнению с тем, что раздирало Клэр, как только доктор Рейнолдс заставил её серьёзно тужиться. Видеть её такой беспомощной, видеть, как она испытывает такую мучительную боль… Джейми уговаривал её, успокаивал и умолял дышать, но, Боже, он действительно ничего не мог бы сделать, кроме как свидетельствовать о её агонии. «Достойное искупление, в конце концов», — размышлял он. Иисусе, как он презирал тех мужчин, которые сидели и попивали кофе в гостиной. Как мог хоть один мужчина сидеть в двух шагах от своей женщины, испытывающей такие муки, предпочитая болтать и курить, а не быть рядом с ней? Правда, даже в его собственном времени мужчина редко присутствовал на родах, ну и что! Кровь у Джейми закипала от того, что мужчины трусили, всегда прячась от боли своих жён. Нет, как бы ни разрывалось его сердце, когда он слышал её крики и чувствовал каждую проходящую через Клэр волну боли, его долгом, честью и привилегией было держать её, говорить что только можно, возносить молитвы, какие только он мог произнести, — всё рядом с ней. Проходили часы, ЧАСЫ этих пыток для тела Клэр, и у него просто в голове не укладывалось, как она может противостоять им!. Она была сильной и спортивной и сделана из более жёсткой клетчатки, чем любая другая женщина, с которой он сталкивался, но Джейми не знал, мог бы он так долго выносить подобное. Младенец, казалось, разрывал её изнутри, и его страх за них обоих был настолько острым, что он чуть с ума не сошёл к вечеру, когда стемнело. О, но наконец и крики Клэр, и указания доктора возросли в массивном крещендо; её тело, казалось, сжалось, будто готовое разлететься. — Ещё одна потуга, Клэр! — воскликнул доктор, словно отдавая победный приказ в бою. — Ну, как можно сильнее… Этот заключительный вскрик вырвался словно из самого ада. Затем атмосфера изменилась, и следующие несколько секунд были идеальными и вечными. Шелест дыхания, и журчание жидкости, и грандиозный скрипучий вздох, — и всё тело Клэр, казалось, опало. Раздались звуки восхищённого торжества; доктор быстро оказался у стола на другом конце комнаты. — Мальчик! — провозгласил кто-то. Клэр обмякла, внезапно освободившись от напряжения, её голова болталась на плече у Джейми, а спина ходила туда-сюда у его груди. Она сияла и, попытавшись открыть глаза, слабо и хрипло хохотнула. — Джейми… — О, девочка. — Джейми погладил её по щеке и привлёк поближе к себе свою невероятно сильную жену. — Он родился, — вздохнул он, — Иэн… Жуткий страх поразил их обоих, и они выпрямились, чтобы посмотреть туда, где собрались доктор и медсёстры. Их бормотание пересекло комнату и ударило, словно пули, хотя все медики склонились над младенцем, и видны были только их спины. — Что стряслось? — тут же твёрдо спросил Джейми, поднимаясь на ноги. — С ним всё нормально? — …цианоз вскоре… — …позвоните в ОИТН [отделение интенсивной терапии новорождённых] — Он не дышит? — пронзительно закричала Клэр, и Джейми почувствовал дыру в своей груди. — Он не может…? — Немедленно позвоните в ОИТН! — снова заорал Рейнолдс, не обращая внимания ни на что другое, и его подчинённые забегали. — Нет… нет, нет, нет… Клэр просто рассыпалась. Джейми кинулся к ней, напрочь потеряв дар речи. Он укрыл и завернул её в свои объятия, будто мог защитить её. — Джейми, — умоляла она разбитым, рыдающим шёпотом, а её пальцы неконтролируемо тряслись у него на шее. — Джейми… Пожалуйста… «Я не могу», — попытался он сказать, но не смог сделать даже этого. Он не мог спасти своего ребёнка. Он мог только держать её, и больше ничего, когда она завыла — такого звука он раньше никогда не слышал, и он рассёк Джейми до мозга костей. Он должен вынести это ради них обоих. Он должен закрыть эту боль своим телом, и ОН должен нести её. «Молю, Господи, сделай что угодно со мной. Пошли меня на войну, ослепи меня, возьми МЕНЯ, прямо СЕЙЧАС, но не забирай его. Пощади нашего сына».***
И тогда Иэн Генри Фергюс Бичем Фрейзер издал крик, который разбудил бы мёртвых.***
Медики ещё не разошлись, но их голоса смягчились и стали громче и спокойнее, послышался смех, заглушающий отчаянные крики малыша. — Он в порядке, — сказала одна из медсестёр, с внимательным серьёзным взглядом, подходя и положив руку на плечо Клэр. — Плач — это хорошо… ОЧЕНЬ хорошо! С ним всё нормально. Клэр закрыла глаза и обхватила лицо руками, всё её тело тряслось от безмолвных рыданий опустошающего облегчения. Джейми по-прежнему обнимал её, не сводя глаз с группы медиков, наблюдающих ребёнка, а его колотящееся сердце всё ещё отказывалось поверить. Рейнолдс вдруг разразился продолжительным приглушённым смехом. — Я просто вспомнил день рождения твоей старшей сестры, паренёк! Кто-то в семье с первого дня должен пугать людей до смерти! Тихонько шепнув что-то медсестре, он снова заговорил мягким баритоном, ласково, но достаточно громко, чтобы услышали все: — Да, ты в порядке, паренёк! Теперь дышишь, и всё остальное выглядит хорошо. Погоди минутку, мы тебя помоем и передадим маме с папой, хорошо? Джейми, практически без чувств привалившись к Клэр, вместе с ней отдался слезам, совсем на короткое время. Они оба молчали. Облегчение и радость были велики, но они знали, что думают и чувствуют их сердца. Джейми поцеловал Клэр в губы. Она погладила его по щеке. — Мистер Фрейзер! — внезапно позвал Рейнолдс, больше не понижая голоса. Джейми подскочил и встал, слегка покачиваясь и вытирая глаза рукавом. Добрый доктор всё ещё был в маске, но его глаза улыбались, а в руках был свёрток в одеяле. — Сочтёте ли вы за честь представить этого мальчика вашей жене? Честь. Добрый доктор не имел ни малейшего понятия, как велики были честь и радость. Изысканный подарок — положить новорождённого ребёнка в руки отца. — Иэн… — заплакал Джейми, глубоко вздыхая, и прижался щекой ко лбу своего сына, поцеловал его. — Tha gaol agam ort, Iain, a bhailaich. [«Я люблю тебя, Иэн, мой мальчик», гэльск.]. Крошка был весь красный, он безутешно плакал и размахивал ручками, сбивая одеяло, в которое был завёрнут. Увидев эти маленькие острые кулачки, совершенно неконтролируемо трясущиеся, услышав крайне разочарованный и потерянный, безнадежный плач своего сына, — Джейми словно почувствовал нож в сердце. — Dinna fash, a chuisle [Не беспокойся, родной — шотл., гэльск.] — упрашивал Джейми, повернувшись к постели, и восхищённо смотрел в личико сына, рукой защищая его от резкого электрического света. — Ты в порядке, да? Всё нормально теперь. Ты сейчас познакомишься с мамой и… — Он едва мог говорить, однако у него получилось улыбнуться, хотя сердце сжалось от любви к мальчику. — И она сделает твою жизнь… абсолютно счастливой, я обещаю! И если невероятным подарком было держать Иэна в собственных руках, то положить сына в руки Клэр и слышать звуки любви из её уст, когда она укачивала младенца, — это было всё. — Привет, любимый малыш… Клэр, задохнувшись, перешла на шёпот. Она склонилась над сыном. — Я так рада видеть тебя. Она поднесла его к лицо и целовала снова и снова, пока он плакал, и благословляла его своими слезами. — Я люблю тебя, Иэн, — шептала она. — …О, солнышко… Мамочка очень любит тебя. Не отрывая глаз от сына, она спустила ворот рубашки, чтобы дать ребёнку грудь, ведя его опытной рукой. Его крики утихли сразу же, как только он присосался, и её резкий крик удивления и восторга раздался в неожиданной тишине. Негромкий смех матери смешался со слезами, когда она склонилась над сыном, кормя его и с любовью разговаривая с ним… — Джейми! Джейми? — говорила Клэр, требовательно касаясь его руки. — С тобой всё нормально, любимый? Он упал на колени около постели, судорожно плача, так как было физически больно сдерживаться и не дать ни одному звуку вырваться и нарушить этот покой. Когда он увидел ребёнка у груди Клэр, что-то исцелилось в нём — что-то в его сердце, настолько глубоко разбитое и покрытое рубцами, что он думал, что это будет присуще ему всегда. Грубые шрамы пылали светом, оставляя едва заметный след. Не произнося ни слова, Клэр взяла Джейми за руку и притянула на кровать около себя. Он попытался произнести её имя — попросить? сказать? Он точно не знал, но это было неважно. Джейми ощутил на губах поцелуй жены. Она что-то тихо ему напевала, его щека покоилась у неё на плече. Её рука дотянулась до той его руки, которую она исцелила, и Клэр положила её на голову Иэна против своей груди. Всё это было несомненно. Всё это Джейми будет помнить до последнего своего дня.