Другой Брагинский

— Это страшный мир, — шепчет Брагинский. — Это страшный мир. У него крошится сердце. Ему кажется, что он один. Они его ненавидят, те, кто называет себя “весь мир”. Но России плохо не поэтому, его граждан колотит от внезапно исчезнувших душ. России тошно, его граждане опять вынесли на щит смерти людей. Они захлёбываются, выдумывают цифры и стучат надгробными плитами по земле. От этого пира шакалов Иван спрятался в своей комнате и слушает городской шум. Александр листает страницы социальных сетей и поглощает тоннами чёрную информацию и сетевой гул. Люди прекрасны, другой Брагинский знает об этом всё, и среди них есть мастера рыдать за круглую сумму, отводить взгляды и зомбировать через фейсбук. Хотя, каждый талант должен стоить хотя бы сотню рублей. Иван называет их “серебряной сотки халдеи”. — Это страшный мир, — шепчет Брагинский. — Это страшный мир, — ему плохо и горестно. Александр очень боится, что от этого проснётся чудовище. Так уже было не раз. Страшны не грехи народов как он, как другая Россия, а горящие искренние мысли в головах. Другой Брагинский думает не о мёртвых, он анализирует ленту, его голова занята всем новостным полотном. Это смешно. “Целый мир” будто забыл, что они просто большая Барвиха, на этой Земле-Москве. Он зачем-то пытается разворошить Выхино-Ближний Восток, и грозит Коммунарке своим манекюренным кулаком. И при этом постоянно плюёт в Таганку, Хамовники, Пресню, Арбат, в Свиблово и Ботанический сад, в Лефортово, Митино, Бирюлёво и Битцевский парк — мол, вы не люди, не можете стараться жить в наших мечтах. Брату плохо, для другого Брагинского это факт. И дышащий модерном чудак может вдруг перестать от гуманизма страдать. Но у Ивана нет шанса цинизмом как мхом обрасти, он не другой, он однажды восстанет против несправедливости, разожжёт снова огонь, и это будет ужасный костёр. Александр это знает, ведь он расчётлив, хитёр, депрессивен и немного жесток, но не глуп. Он не горит и не тонет, он как болото, не может огонь потушить или пожар развернуть, но владеет торфом, что отлично горит. Другой Брагинский молчит, но Россия всё слышит и глупость, и ложь. Александр не виноват, что он такой, что Иван его прощает, когда всё затихает.