Последние сухие листочки одиноко шелестят на голых ветвях уснувших деревьев и кустов при малейшем дуновении холодного ветра. Мелкая, частая и противная изморозь пробирает до мозга костей. Сырость в воздухе, слякоть под ногами — всё это признаки поздней осени. Вот-вот, совсем скоро, буквально дня через два-три пойдёт первый снег. Многие животные попрятались в свои норы, дупла или гнёзда, дабы проспать суровую зиму и проснуться под весеннюю капель.
Омертвевший, тёмный и холодный лес. Редко где подаст признаки жизни какая-нибудь крохотная пичужка или мышка захрустит последней травинкой, чтобы набить изголодавшееся брюшко. И где-то в этой глухой и мрачной чащобе лежит тело. Это ёж-подросток. Кобальтовый растрёпанный ёжик в красных кроссовках с белыми ремешками, в великоватой для его костлявого и вытянутого телосложения грязной серой майке с короткими рукавами и широкой горловиной, она смотрелась на нём мятым мешком, в тёмно-синих бриджах на туго затянутом чёрном ремне. Он лежал на земле, в склизкой и холодной грязи, лицом вниз, уши обессиленно поникли, хвост был немощно опушен. Он лежал так, словно упал без сознания и замёрз насмерть, так как его загорелая от вечной беготни под палящими лучами летнего солнца кожа была бледна, как простудившееся приведение, а от дыхания осталось лишь воспоминание. Рядом с ежом появился Тейлз Долл. Нет, он не возник из неоткуда, как это бывает в сказках или страшных историях. Он уже давно был рядом, в призрачной изнанке мира, и собирал дань в виде беспокойных душ, собранных Соником.ЕХЕ за прошедшее лето. Стук сердца смолк. Смерть потерял души, а вместе с ними и энергию, заставляющую сердечную мышцу сокращаться. Ожившая марионетка, восставшая против кукловода, протянула ко лбу впавшего в спячку ежа мягкую плюшевую лапку, в ткани которой имелись четыре одинаковые по диаметру и расположению друг от друга дырочки, возможно, места, откуда выходят смертоносные лезвия-когти. Ежеподобного монстра обвила кроваво-бордовая аура, которая приподняла его в воздух и заставила его тело висеть над землёй, словно в невесомости. — It's time to start the EXAm'y!..***
Салли с тенью печали, но вместе с тем, с великим облегчением глядела на своё тёмное, мутное и пыльное отражение в маленьком, треснутом и потемневшем зеркальце на стене. Это отражение, еле виднеясь в общем мраке, показывало далёкие, еле различимые черты лица воинственной бурундучихи: острое личико, густая чёлка, падающая на крупные глаза, влажно поблескивающие при тусклом свечении рыжего огонька свечки, маленькие округлые ушки и шрам от когтистой лапы, четырьмя тонкими и тёмными полосками идущий через всё лицо от левого виска до правой щеки, уродующий прекрасный лик юной Акорн. Этот ужасный след ей оставил некогда её фаворит и лучший друг, а с недавних событий мёртвый злейший враг, чей разум был захвачен демоном, — Соник, переименованый как Экзетиор. Глядя на своё еле виднеющееся отражение, Салли забвенно полуулыбалась, отдавшись своим мыслям. Помещением, в котором она находилась, был маленький полуразрушенный домик с заколоченными оконцами, перекосившейся дверью и щелями в кровле. Внутри него был густой мрак, который разбавлялся краснотой чёрно-алого, затянутого налитыми кровью тучами неба, которая проникала сквозь небольшие дыры, и кроваво-рыжим мерцанием еле живого огонька почти растаявшей свечи. Интерьер и экстерьер оставляли желать лучшего: одни обломки каких-то вещей, тканевое рваньё лоскутками разбросаны по всей жилой площади, а также следы свернувшейся и размазанной во время экзетиорского экстаза крови. Прежние хозяева не пережили нападения захваченного демоном ежа и окропили алой жидкостью почти всю территорию. — Ты в порядке, Сал? — прозвучал голос жёлтого лисёнка в коммуникаторе, разорвав торжественную тишину, от чего Салли вздрогнула. — Да. Что-то случилось? — голос её был спокойным, томным и меланхоличным. — Нет, не особо. Всё как прежде: всё в разрухе, множество трупов, воют призраки… Просто от тебя мало новостей. — Думаю я… Всё ещё пытаюсь поверить, что это всё произошло на самом деле. — Понимаю, — вздохнул Тейлз. — Нам всем сложно поверить в происходящее… — Скорее, произошедшее… — слабо улыбнулась в темноту принцесса. — Он больше не вернётся. — Я надеюсь, — голос лисёнка стал затравленным. — Но мне вечно мерещится, что он всё ещё здесь и следит… — Экзетиор мёртв и больше не вернётся. Никогда. На этом их разговор оказался закончен. Салли глубоко и вымотано зевнула, прикрыв рот ладонью. Тревога, невидимой тенью, ласковым и неощутимым шарфом мягко оплетала шею девушки, высасывая из неё силы быстрее, чем самый тяжёлый день грузчика. Моральное истощение. Вот что это такое. Шаря руками в потёмках, бурундучиха нашла низкую и жёсткую кровать с соломенной подушкой и тонким пледом из колкой и аляписто раскрашенной шерсти и легла спать. Заснула она почти сразу, провалилась в глубокий и бездонный сон, где она падала в непроглядной черноте всё ниже, дальше и глубже, но дна всё никак не было. А она всё падала-падала-падала… Разбудило её странное ощущение посреди ночи. Оно стальной иглой впилось в сердце, словно обострившаяся за последние несколько недель интуиция предупреждала бурундучиху об близкой опасности…***
Он просто сбежал… Он возник в дверях, готовый напасть, разорвать на части, вспороть им двоим, а в особенности ей, животы, освободить их кишки, почки, селезёнки и прочие органы из заточения в брюшной полости. Он был готов кромсать и резать, готов вонзить свои скрюченные пальцы в их податливую волокнистую плоть, творить с ними свой кровавый шедевр… Но он просто сбежал. Свирепый оскал мимолётно сменился на не менее жуткую гримасу невыносимой боли, а через мгновение он со сверхзвуковой скоростью, без тонированных очков на бездонно-чёрных глазах и фильтрующей повязки на носу, умчался прочь. Почему он оставил их в живых? Нет точного ответа. Возможно, потому что Эми оказалась неуязвима к влиянию чудовища, а Тейлз в это время был перетемнён, как и сам Соник.ЕХЕ, но, возможно, дело было в чём-то другом? Наступила осень, озолотились листья на деревьях и кустах, задули холодные северные ветра. Розовая ежиха решила навестить своего посеревшего двухвостого друга, зашла к нему в гости и чуть не стала свидетельницей убийства перетемнившегося лиса его же обалдевшими от страха родителями. Тейлз.ЕХЕ оказался спасён лишь чудом, но не осознал этого, так как моментально заснул, как и другие «кто-то там точка экзе», в том числе и ежеподобное синее порождение ада. Бедный посеревший лисёнок должен был проспать осень и зиму, но появление Тейлз Долла освободило его от этой участи, вернув мальчика на сторону Света…***
Всё тот же серый, грязный и вонючий городишко. Всё те же кривые, забрызганные гудроном, бензином и прочим шлаком асфальтированные дороги, серые, потресканные и облезлые дома-коробки. Те же бездушные смердящие машины и курящие ядовитый белый дым трубы заводов на горизонте вокруг всей территории городка. Всегда бледное и замученное небо было скрыто тяжёлыми, набухшими от дождевой воды, словно коровье вымя от молока, чёрными тучами. Ледяной, продувающий насквозь ветер с огромной силой качал даже самые толстые ветви деревьев, срывал жалкие остатки листьев и куски коры, сметал всё на своём пути. Одиноких пешеходов валило с ног от его порывов. Крупные капли дождя фонтаном разбрызгивались по всему, до чего могли добраться, словно кто-то сверху поливал землю леделящей и сильной струёй из огромного шланга. Улицы превратились в грязные, мутные серо-коричневые реки с бешеным течением. На всё это смотрели жёлтый лисёнок и розовая ежиха, сидя в наглухо закупоренной квартире семьи Роуз подле протекающего окна, щели которого быль заткнуты часто сменяемыми тряпками, чтобы вода не полилась с подокойника на пол. — Ненавижу такую погоду! — вздохнул Тейлз, отходя от окна и запрыгивая на второй ярус кровати. — У меня все волосы мокрые от неё! Ты только на усы мои взгляни, какой ужас! Не усы, а мочалки! — Эх… — томно и скучающе вздохнула Эми, глядя на промокшего насквозь пешехода из-под опущенных ресниц. — Ты всё ещё по нему скучаешь? — он заломил одно ухо. — Угу… — еле слышно ответила ежиха, бесстрастно кивнув головой. — Я говорил тебе тогда, что это уже не Соник, а чудовище, но ты не слушала меня… — Я знаю! — перебив лиса, всхлипнула Эми. — Я была дурой, я верила ему! Но я… Но я люблю его! — на глаза навернулись слёзы. Девушка отвернула лицо от Тейлза, чтобы тот не видел, как краснеют её глаза и нос от рыданий, и скрыла его ладонями. В сердце впилась сосущая боль скорби по неудавшейся любви, она скучала по своему божеству, ей хотелось вновь прижаться к его неподвижной, холодной, твёрдой, как мрамор, груди, вновь вдохнуть его запах, свежий, неощутимый, немного покалывающий нос. Вновь, как в те прекрасные летние ночи, когда они жили в этой квартире лишь вдвоём, впиться губами в его холодные и твёрдые губы, вновь ощутить его язык в своём рту, его сладковатую густую слюну. Велико было желание вернуть время вспять, тихо гладить его мертвецки-бледную и холодную, но такую безупречную, гладкую кожу, вытирать изредка текущие из его глаз змейки кровавых слёз, просыпаться под полночь, чувствуя, как тот в забвении покусывает её пальчики, а если укусит слишком сильно и сделает ранку, то начинает лизать эту кровоточащую царапинку. Она желала снова зарыться своими тоненькими и длинными пальчиками в его длинные, густые и невероятно острые кобальтовые иглы, играть ими, пусть это вновь может закончиться кровью. Мальчик решил не беспокоить свою подругу. Он тихонько слез с кровати и направился на кухню. Там сидели родители Эми и, что-то яростно обсуждая, потягивали чай с печеньками. Заметив лисёнка, скромно стоящего возле косяка, они перестали пререкаться, их нахмуренные лица разгладились, они приветливо заулыбались и предложили ему присоединиться к их чаепитию. Мальчишка согласился и, весело повиливая хвостами, потянулся за своим бокалом.***
— Что?! Как?! Позднее серое, но более-менее сухое утро сотряслось от поражённого вскрика розовой ежихи и жёлтого лисёнка. Наклз стоял в коридоре с отрешённым от ужасной новости взглядом и тяжело дышал от долгого и быстрого бега. Красноволосый парень в гневе сжимал трясущиеся в мелкой дрожи кулаки, облачённые в белые борцовские перчатки с двумя сильно выступающими костяшками. Его длинный ломаный хвост, походивший на молнию, в бешенстве дёргался. У Тейлза все волосы встали дыбом от услышанного, а у Эми сердце сжалось в ледяной комок. — Я мне почём знать?! Как! Вот так!!! Весь лес разгромлен, везде кровь да трупы! — голос ехидны срывался с баса на фальцет и обратно. — Но-но… — потрясённо мямлил Тейлз. — Невозможно! — заорала Эми. — Это не он! — Эми!!!!! — что было мощи заорал на неё Наклз. — Все факты на лицо!!!!! Он взялся за старое!!! Его необходимо уничтожить!!!!! — НЕ ОРИ НА МЕНЯ В МОЁМ ДОМЕ!!!!!! — приказала Эми так громко, что у неё разболелось горло. — Это подстава!!! — Эми, прошу, пойми, он… — начал Наклз. — ОН ДРЫХНЕТ!!!!!! — Что? — уже тихо спросил Наклз, отшагнув немного назад от разъярённой девушки. — Напоминаю, что Тейлз тоже побывал ЕХЕ, и, напоминаю, он задрых осенью! — всё ещё сжимая кулачки, уже более сдержанно произнесла Эми, но по голосу было ясно, что она готова вновь перейти на крик или даже пустить в дело свой знаменитый молот. — Это правда, Наклз, — скромно произнёс двухвостый. — Я был дома. Услышал, как пришли мама и папа, пошёл их встречать. А когда я их увидел, заснул. Проснулся у Эми. Правда, я был уже не серый… — Я знаю, парень, — вздохнул Наклз и глубоко задумался. — Если это не он, то кто тогда? Все следы ведут на него, но раз он в спячке… — Это не мог сделать кто-то из экзешников, они все спят до весны, — задумчиво сказал Тейлз. — Но это был и не флик, и не мобианец, были бы следы другие… — Мы не видели того места, чтобы обсуждать чьи-либо следы, — наконец, подала голос Эми. — Проводи-ка ты нас туда. Наклз сначала ломался и не желал портить своим друзьям психику, однако Эми оказалась непоколебима, а Тейлз решил остаться нейтралом в их споре, поэтому ехидне пришлось уступить. Сокрушённо качая головой, он смотрел, как ежиха и лис пошли переодеваться. Парень вздёрнул бровью, когда увидел, что Эми и Тейлз собрались переодеваться в одной комнате, но через некоторое время облегчённо вздохнул: Эми выгнала переодевшегося лисёнка в коридор и закрыла дверь, чтоб представители мужского пола не могли видеть её прелести. Эми надела облегающую, приталенную куртку из мягкой чёрной кожи с благородным блеском и чёрные штаны зауженные снизу. Её средней длины нежно-розовые иголочки были гладко причёсаны и свисали аккуратными прядками, несколько прядок образовывали чёлочку, частично скрывающую лицо. Розовая ежиха вышла из комнаты и посмотрела на своих давних друзей. Наклз был одет в тёмно-синюю толстовку с карманом на животе, синие джинсы и тёмного цвета боты, тёмного, потому что цвет изначальный не было видно под толстым слоем грязи, сразу было видно, что ехидна был за городом. Его фиолетовые глаза выдавали целый торнадо совершенно противоречивых чувств, когда лицо его на немного сплюснутой сверху голове было нейтральным, как и подобает быть лицу лидера в экстренных ситуациях. Тейлз был облачён в коричневую дублёнку, борта и капюшон которой были обрамлены густым и длинным рыжевато-коричневым мехом, в синие джинсы, более яркие, чем у Наклза, но более затёртые на коленях, и обут в кирпично-красные кроссовки с желтовато-белыми носами. В голубых, словно ясное небо, глазах сверкало любопытство учёного, обнаружившего необычное явление, но личико было напряжено, в нём боролись страх и стремление найти правду. — Хорошо, пошли, мальчики, — уверенно сказала Эми, и вся троица покинула квартиру. — Предупреждаю сразу: такого вам видеть ещё не приходилось… — голос Наклза был глух, словно ехидну заколотили в винную бочку или в гроб. — Увидим — поверим, а сейчас… — Эми не закончила свою мысль. Её сердце вновь охватила печаль. Эта тоска невыносима! В глубине души девушка снова заплакала навзрыд, но внешне осталась спокойной, лишь две мелкие слезинки капнули на грудь. Парень и мальчик решили не тревожить её, чтобы не сделать ей ещё больнее. Эми достала телефон, чтобы вызвать такси. — Не надо, Эми, — произнёс Наклз. — Я уже вызвал. Уже должно подъехать. Плачу я же. — Хорошо, спасибо, Наклз, — ежиха благодарно опустила взгляд на свои новые чёрные сапожки из замши на небольшой платформе. — Хе, — усмехнулся парень. — Раз принёс неприятности, то должен сделать приятное. — Хи-хи-хи! Наклз! — сдержанно засмеялся Тейлз. Красноволосый улыбнулся ему в ответ. Сколько лет прошло с их первой встречи? Три? Четыре? Да, четыре года назад он впервые встретил жёлтого лисёнка и этого синего ежа, которого он сейчас подозревает. И кто бы мог подумать, что всё случится именно так? Встретились как соперники: ему было четырнадцать, «ежу» одиннадцать, а Тейлзу всего лишь шесть; два года прошли, как минуты: они сдружились, стали вместе сражаться против роботов доктора Эггмана, вместе стали делить друг с другом горести и печали, и пусть даже если он, Наклз, и был против того, чтобы его и Соника звали приятелями, то он не мог не признать, что сильно сдружился этим… этим… Этим монстром, столько лет скрывающимся под обликом героя. Из мыслей в реальность Наклза вернул скрип тормозящих шин. Парень сморгнул видения прошлого и покосился на своих заболтавшихся о чём-то младших друзей. — Это наша, садитесь. — Ага, — кивнул Тейлз и пошёл открывать заднюю дверь салона. — Хорошо, — улыбнулась Эми и пошла следом за двухвостым. — Бёрнедский лес, конечная остановка, — на ходу сказал Наклз шофёру, садясь на переднее кресло.***
— Так я и не понимаю, почему он зовётся бёрнедским, если он даже не горел ни разу? — докапывался до ехидны Тейлз. — Там своя история, отдельная, не хочу о ней сейчас говорить, — отмахивался красноволосый от лиса, как от назойливой мухи. Лишь Эми задумчиво и молчаливо следовала за их «вестником несчастья». Она была убеждена в своей правоте и относительной невиновности Соника.ЕХЕ, но мысль о том, что Наклз не стал бы лгать, навеивала некоторые сомнения. Но потихоньку ежиха стала вклиниваться в тихий, но весёлый говор друзей. Чем ближе они подходили к тому месту, тем больше было отстранённой от их цели болтовни и меньше мыслей об предстоящем зрелище. Но вот она, залитая кровью и усыпанная обезображенными трупами поляна. Лысые деревья и тяжёлое серое небо добавляли мрачности окружающей обстановке. — Вот оно, это место, — по отдельности выдавливая из себя слова распухшим языком, произнёс ехидна. — Ма-ма-мамочка…! — Тейлз был потрясён до глубины души, а Эми не смогла проронить ни звука, только горькие слёзы потекли тонкими змейками по щекам. С мокрыми глазами она стала вышагивать мимо трупов в надежде, что найдёт зацепку, которая приведёт их к настоящей убийце. С ватными ногами лисёнок подошёл к первой тушке, чтобы изучить следы. Это явно был он. Четыре полоски-раны на голове трупика кролика свидетельствовали о том, что удар был нанесён с размаху правой рукой. Глубина повреждения черепной коробки и мозга подтверждали, что длина орудия убийства соответствует длине пальцев ежеподобного чудовища. Но было что-то другое, не в его стиле. Он любил превращать внутренности в кровавое месиво, своеобразный фарш, но в этом случае дела обстояли иначе: кишки, желудок, легкие и сердце выгляли так, словно их сначала накрутили на дрерь, а затем сей ливерный клубок аккуратно и ровно разрезали на шесть почти одинаковых по размару частей. Чуть-чуть поворошив кровавую кучку веточкой, Тейлз увидел, что вовнутрь данной «фрикадельки» были завёрнуты неповреждённые почки, печень и селезёнка, а в в мозг жертве кто-то очень искустно и старательно вдавил свёрнутый в трубочку мочевой пузырь и глазные яблоки. — Нет… — неслышно прошептал лисёнок себе под нос, сглатывая густую и колкую, словно сухую, слюну. Эми не осматривала трупы так основательно, как Тейлз, но видела, что что-то во всей этой «картине» было не так, не его, но она никак не могла понять, что именно ей не нравилось. Скептически настроенный Наклз бродил набыченный, готовый в первую же секунду разбить черепушку любому нападающему. Двухвостый рыжик встал на ноги и вытер кроличью кровь об штанину. — Нет, не он. — Не так рисует! — одновременно с тихим голосом лисёнка раздался возглас розовой ежихи. — Что значит, «не так рисует»? — подошёл к ней красноволосый и заглянул в её тёмно-нефритовые глаза. — Оно и значит, — Эми прикоснулась к левой щеке, где у неё совсем недавно зажила царапина в четыре полосы. Тейлз раскрыл рот от поразившего его открытия. Как он не догадался с самого начала?! След когтей ведёт слева направо! Удар правой рукой! Но Соник.ЕХЕ всегда больше орудовал левой! Получается, в лесу завёлся кто-то, кто столь же опасен, как и их синий знакомый. — Я не понимаю, — вновь сказал Наклз. — Он бьёт не так… — начала Эми, но Тейлз её перебил. — Соник — левша, а следы от правой руки. Кроме него здесь кто-то ещё! — Он же спит, якобы, — покосился парень на девушку, многозначительно приподняв бровь. — Не «якобы», а точно… — еле слышно пробубнила Эми, а зачем чётко спросила. — Ну, и? — Тейлз, когда их, примерно, убили? Маленький двухвостый гений сначала встал в ступор от вопроса красноволосого, но через мгновение оправился и достал маленький прибор, похожий на приставку с двумя антенами, и подошёл к тушке птички, затем к кролику и кровавому месиву, в котором невозможно уже было понять, кем был этот разодранный в кашу мясной пудинг. — Получаю информацию… Сравниваю данные… Анализирую внешние факторы… Готово! — воскликнул он. — Если учитывать, что со дня начала спячки прошло больше двух месяцев, причём первый был ещё теплым, то получается… — Тейлз помотал головой, словно хотел сказать «нет!» всему миру. — Получается что? — спросили Эми и Наклз. — Им где-то дня три… — Новый экзешник? — оскалился ехидна. — Выходит, что так, — обречённо выдохнул лис. — Но Пожиратели Душ засыпают с осени… — неуверенно протянула Эми. — Но вдруг есть другой вид Пожирателей, которые спят весной и летом, но охотятся осенью и зимой? — развёл руками парень. — Даже если и так, то почему сейчас? Почему их не было раньше? Наклз не знал, что ей ответить. Сам факт того, что где-то рядом бродит неизвестный Пожиратель Душ, не подчиняющийся своей экзешной природе, вселял страх в души троицы. Опасность теперь ждала их отовсюду, ибо Эми была «намордником» для Соника.ЕХЕ, но её не любит то существо, что завелось в этих краях. А за ними уже следил обладатель бездонно-чёрных глаз, в каждом из которых ярко светилось по расширенному от голодного азарта кроваво-красному зрачку…