***
Пора перестать наводить порядок в том, от чего следовало бы избавиться.
Луи толкает какую-то дверь и та со скрипом открывается. Я ищу выключатель. Когда загорается свет, я понимаю, что мы на кухне. — О чём ты хотел поговорить со мной? — О Гарри. Я закатываю глаза. Почему это так всех волнует? Я, например, не хочу о нём говорить. Сейчас, во всяком случае. — Что ж, давай поговорим обо мне, Луи. Я слышу голос Стайлса и оборачиваюсь. Он стоит с тем же стаканом в руках, облокотившись о косяк двери. — Нет, Гарри, я хочу поговорить с Джеймс наедине, — подчёркивая последнее слово, говорит Томлинсон. — А ты уверен, что она хочет говорить с тобой? — Гарри ухмыляется и я отмечаю, что прежде не видела его таким. — Думаю, что да. Из тебя собеседник не очень, я так понимаю, а Джеймс, уверен, хотела бы сказать тебе многое, но ей приходится молчать, а когда девушка, которой есть что сказать, Гарри, молчит, то эта тишина оглушает. Луи даже не подозревает, насколько прав. — Мы с Джеймс разберёмся сами, — сквозь зубы проговаривает Стайлс. — Пошли, — кудрявый протягивает мне руку, со звуком поставив стакан на столешницу. Я смотрю на Луи, а потом на Гарри. Снова на Луи и снова на Гарри. — Джеймс, ты не должна, — Томлинсон говорит с надеждой. — Останься, пожалуйста… Я хочу парня, который не хочет разговаривать о моих чувствах к нему и меня просит остаться парень, который хочет поговорить о моих чувствах к другому парню — как я до этого дошла? — Прости. Я поступаю отвратительно. — Я хотела бы поговорить с Гарри, — поджимаю губы и смотрю на Луи тем взглядом, которым смотрят люди, говорящие при расставании: «проблема не в тебе, а во мне». Лгунья. — Ты, Джеймс, чёртова мазохистка, — Томлинсон делает глоток из своего бокала. — Он играет с тобой, а ты и рада. Почему ты такая глупая и не видишь очевидных вещей? Моё сердце сжимается и я чувствую, как мои руки начинают дрожать. Смотрю на Гарри и не вижу никаких эмоций на его лице. Это… разочаровывает? — Вы, девушки, придумываете у себя в голове образы, а потом гоняетесь за ними. И попробуй сказать, что я не прав. Прав. — Нет, Томлинсон, — я сбрасываю со столешницы стакан Гарри и чувствую руку на своей талии. — но ты говоришь чертовски жестокие вещи. — Правда редко когда бывает другой, — он легко пожимает плечами и смотрит на Гарри. — А ты что, Гарри? Весь такой хороший, что аж тошнит. Не знаю, что в тебе находят девушки, но твоя скрытность раздражает. Хватка Гарри усиливается и я слегка вздрагиваю. Я не хочу смотреть на него сейчас, но почему-то желания убрать руку с талии нет. Если это то, что ему нужно, то я готова дать это. — Почему ты молчишь, Стайлс? — Луи делает шаг в нашу сторону и Гарри отпускает меня. — Знаешь, — говорит Томлинсон, смотря на меня. — если ты думаешь, что твоя влюблённость в него не была очевидной, то ты ещё глупее, чем я думал. Удар. — Ты заслужил это, — буквально выплёвываю я и поворачиваюсь в сторону двери. Я обхожу Стайлса, когда слышу кое-что всё ещё не совсем очевидное для меня: — Гарри такой же, как и все, Джеймс, так что не делай из этого трагедию.nf — paralyzed
Такое ощущение, что у меня в сердце рана, которая гноится. Я постоянно её лечу, а потом кто-то говорит, что она уже не должна гноиться и снимает повязку, под которой уже другая рана. — Джеймс, — я слышу, как Гарри зовёт меня, но даже не оборачиваюсь, потому что он последний, с кем бы я сейчас хотела говорить. С трудом признаю, что я глупая девчонка, которая думала, что живёт в мыльном пузыре и всё вокруг действительно такое радужное и красивое. — Подожди, Джеймс. Он продолжает звать меня и я слышу его настигающие шаги, чувствую, как он хватает меня за руку, но успеваю вывернуться. — Отвали от меня, Стайлс, — говорю я, шагая дальше. Слёзы наворачиваются и я понимаю, что уже не в силах их сдерживать. Так я выгляжу — жалко. Если у боли и есть вкус, то именно её я чувствую — горько-сладкую, оставляющую после себя привкус того, о чём обычно хотят забыть. — Не веди себя, как девушка-подросток. Я резко оборачиваюсь. Гарри стоит, засунув руки в карманы своих скинни. — Так вот оно что, — ухмыляюсь и вытираю слёзы. — Так я себя веду, да? Парень хмурится, когда я делаю шаг ему навстречу. — А как ты ведёшь себя, Гарри? Знаешь, не похоже, что ты вышел из того возраста, когда перестают отвечать колкостью на колкость. Вот, что происходит за пределами мыльного пузыря: думаешь, что этого точно не произойдёт, а в следующее мгновение твоё сердце уже разбито. Вот так заканчиваются мыльные пузыри: быстро и неожиданно. — Джеймс, ты сейчас не в себе, — Гарри кладёт руку на моё плечо, но я стряхиваю её. — Хорошо, ты хотела поговорить? — он усмехается. — Давай поговорим, потому что я тоже хочу. Он говорит, что тоже хочет поговорить, но всем своим видом показывает, что это последнее, чем бы он сейчас хотел заниматься. — Хорошо, Гарри, — я складываю руки на груди и громко выдыхаю, прежде чем сказать то, что так долго хотела. — Всё, что ты делал последнее время, это избегал разговоров о том, что произошло, — чувствую, как глаза снова начинают слезиться, но продолжаю говорить. — Тогда, в мае, я написала тебе, что ты мне нравишься, а ты даже не поверил в это. Я похожа на клоуна? — парень хмурится и качает головой. — Ты даже представить себе не можешь, что я чувствовала те месяцы молчания, ведь это не для тебя мир стал огромной чёрной дырой. — Думаешь, что мне было плевать? Нет, Джеймс, ты ошибаешься. Лжец. — Я не знал, что ответить тебе. Это было… неожиданно, — он запускает руку в волосы и опускает голову. — Девушки раньше не признавались мне первыми, так что я просто не был готов. — Хорошо, — я пожимаю плечами и улыбаюсь так, словно сбежала из больницы для душевнобольных. — Хорошо? — Гарри переспрашивает и я просто киваю. — Да, хорошо, это мы выяснили, но сейчас тебе придётся ответить мне. Наши взгляды встречаются и я вижу там Галактику вперемешку с горечью и добродетелью. — Ответить на что? — На мои чувства к тебе, Гарри. Стайлс слишком громко выдыхает и смотрит на меня, как на маленького бездомного щенка — с жалостью. Мне уже хотелось поскорее закончить этот разговор и покинуть эту вечеринку. — Ладно, я попытаюсь тебе объяснить, — я киваю. — В мае, когда ты написала мне, — я вижу, как трудно ему говорить. — я уже встречался с девушкой. Не совсем то, что я ожидала услышать из его уст. Чувствую разочарование в самой себе, потому что Роуз говорила мне: «Если бы ты была нужна Гарри, то ты не знала бы ожиданий», но я продолжала ждать его. — И я по-прежнему с ней в отношениях, Джеймс. Вдох. Выдох. Теперь-то всё становится на свои места. Вот, почему он оставил меня на той вечеринке и вот, кто ему звонит. — Ты любишь её? Он поднимает глаза к небу и улыбается, как ребёнок. — Небо сегодня очень красивое, — замечает Гарри, но всё, что я хочу, так это уйти. — Ты не ответил на вопрос. Я представляю, какой моя жизнь будет с ним, но понятия не имею, какой она будет без него. Гарри Стайлс был слабостью и силой в одном проявлении. — Это не имеет значения, — он поджимает губы и прикрывает глаза, пока я рассыпаюсь на атомы. Вижу Роуз и мне становится чуть легче, но этого всё равно недостаточно для того, чтобы я забыла события сегодняшнего вечера. Такое не забывается, потому что теперь я знаю, что всё то время, пока я мечтала быть с Гарри, лежать рядом, свернувшись калачиком, и есть китайскую еду, он был с другой девушкой. Он обнимал её. Он целовал её. Он говорил ей всякие глупости на ушко. Он называл её по имени, когда они оба были обнажены. Он был с ней. Он был с ней, а не со мной. — Джеймс, — Гарри пытается взять меня за руку, но я отталкиваю его. — Тебе следовало сразу сказать мне об этом, а не морочить голову, — ведь джентльмены не морочат голову. Гарри был для меня религией, весенним воздухом, утренней прогулкой по городу, а я для него была всего лишь «Джеймс». — Мне жаль. Из моего сердца можно выложить мозаику. — Сколькими ещё способами ты можешь разбить моё сердце? — Я не хотел этого, Джеймс, — он тянется ко мне и обнимает. Я чувствую тепло его тела, дурманящий разум запах и сердцебиение. Интересно, когда он с ней, то его сердце бьётся так быстро? — Отпусти меня, — я проглатываю ком в горле. — пожалуйста. Я чувствую пронизывающий до костей холод. — Джеймс, — голос Роуз слышится совсем близко. — Почему ты без куртки? — Я хочу домой, — я обнимаю себя руками и вижу, как Гарри снимает с себя пиджак. — Не надо. — Ты заболеешь. В его голосе — забота, в его действиях — забота, в его словах — боль. — Это не должно тебя волновать, Гарри, — качаю головой и поворачиваюсь к Роуз. — Вызови такси. Роуз кивает и я снова вижу это — жалость. Гарри никуда не уходит, пока мы ждём такси. Машина приезжает через пять минут, но я успеваю замёрзнуть. — Луи был прав, — я грустно усмехаюсь, глядя на Гарри в последний раз, прежде чем сесть в машину. — Если бы ты хотел, чтобы я присутствовала в твоей жизни, ты бы не молчал, так что я больше не буду сражаться за это место. С меня хватит, — я закрываю дверь и машина трогается, оставляя позади гордость, которую я потеряла в попытках узнать Гарри Стайлса. Пора перестать наводить порядок в том, от чего следовало бы избавиться.