***
Альбус Дамблдор почувствовал силу, исходящую от подростка, она, безусловно, была самой большой, которую он когда-либо ощущал. Поэтому, пока он не определит, опасен ли ребенок для находящихся здесь или нет, профессор не позволит ему уйти. Тот факт, что сила всё ещё ощущалась, хотя подросток, несомненно, участвовал в дуэли, чтобы спасти свою жизнь, тревожил его ещё больше. Именно по этой причине он забрал ребенка в Хогвартс, а не отправил в госпиталь. Он бы никогда его больше не увидел, если бы поступил так: посещать мальчика разрешили бы только родственникам, а профессор таковым определенно не являлся. Нет, это было нужно, чтобы ребенок оказался в безопасности. На месте не было палочки: либо она потерялась во время аппарации, либо раньше. В таком возрасте мальчик был в состоянии аппарировать… В опасениях замдиректора не было ничего удивительного. Он услышал дрожащее дыхание и ускорил шаг, обеспокоенный тем, что мальчик может умереть. Альбус не хотел смерти этого ребенка, ему просто нужно убедиться, что он никому не угрожает. С великой магической силой пришла большая ответственность, и Дамблдор отказался стоять в стороне и позволить кому-то превратиться в другого Грин-де-Вальда. Он ненавидел думать об этом. Все хотели, чтобы он убил тёмного мага. К нему приходило письмо за письмом с просьбами о помощи. Нагрузка на его плечи была ужасающей, так что да, мощная магия действительно приходила в паре с великой ответственностью. Он сам был прекрасным примером этого. Вскоре Альбус успешно добрался до Хогвартса, носилки всё ещё парили позади него. Он проигнорировал любопытные взгляды первогодок и второгодок, пытавшихся понять, кого ранили. Они ошибочно полагали, что в Хогсмиде что-то пошло не так и под удар попал один из студентов. Дамблдор не мог отложить проблемы, он просто молился, чтобы медсестра была на месте. Он слегка улыбнулся своим гриффиндорцам и заверил их, что всё будет хорошо. — Ирен, ваш опыт необходим немедленно, — сказал Альбус, вызывая сестру, как только вошел в больничное крыло. Он продолжал левитировать ребенка, а затем поместил его на ближайшую к кабинету койку. — Альбус? Что происходит? — спросила Ирен Чанг и в замешательстве уставилась на волшебника, пока не замечая пострадавшего подростка. Профессор не был похож на раненого, и она знала, что он никогда не отважится прийти в её владения, пока не будет ранен студент. Почему-то он всегда избегал больничного крыла, даже когда сам заболел в прошлом году. Тогда он брал зелья у Горация и, как ни в чем не бывало, продолжал преподавание. Он был упрямым человеком. — В Хогсмиде нашли раненого ребёнка, — объяснил он и указал на мальчика. — Ох, Мерлин! — закричала она и прибегнула к диагностическим чарам, пока очищала его дыхательные пути. Женщина убедилась, что дыхание свободное, и обработала один из порезов на голове, который был прикрыт волосами. Это сделает шрам незаметным, при условии, что мальчик останется в живых. Она взглянула на результаты и поняла, что повреждения слишком многочисленны. — Альбус, у меня нет возможности справиться со всем этим, — многие проклятия были слишком темными по своей природе. — Ты знаешь кого-нибудь в Святом Мунго, кто мог бы помочь? — предложил Дамблдор; он не хотел смерти мальчика, но проклял бы сам себя, если бы не оставил его под своим присмотром. Однако если ему всё-таки придётся отправить ребёнка в госпиталь, чтобы сохранить ему жизнь, то тогда ему нужно будет как-то справляться с этим. — Почему бы просто не отправить его туда? — спросила Чанг в недоумении. — Перевозка — пустая трата времени, а если он останется здесь, то можно будет быстрее вылечить его… помочь выжить, — сказал Альбус, используя раненого ребëнка, чтобы заставить медсестру сделать то, что он хочет. Чанг мгновенно переключилась с Дамблдора на мальчика и приняла решение. Яростным шагом она пересекла помещение. — Госпиталь Святого Мунго. Кабинет Яксли! — крикнула она в каминную сеть; он был лучшим целителем, особенно когда дело касалось тёмных проклятий.***
Гарри моргнул, а затем ещё раз, но уже быстрее. Он сидел? Стоял? Все его чувства казались притупленными в этой всеобъемлющей темноте. Выиграли ли они в итоге? Он мог поклясться, что помнил, как уходил. Это конец? Это больше не имело значения. Даже когда умер до этого, он видел вокзал Кингс-Кросс. Он больше не чувствовал боли и хотел, чтобы это приносило ему облегчение, но стоило выяснить, что произошло. Или, следует сказать, что происходит сейчас? — И тебя не интересует, почему в своем сознании ты увидел Кингс-Кросс? — спросил обманчиво мягкий голос. — Потому что я оказался на перепутье, по крайней мере, это то, что я понял, — признался Гарри. — Где ты? Что со мной случилось? Он не очнулся? Просто это было слишком странно для реальности. — Нет, это случилось, потому что в том месте твоя жизнь изменилась. Ты больше не Гарри Поттер — к лучшему это или к худшему — теперь ты Мальчик, Который Жил, — настаивал голос, и как только он сказал, что жизнь Гарри изменилась, со всех сторон полился свет. Всё, что он помнил, — железнодорожную станцию. Вернее, её призрачную версию, если бы такое место действительно существовало. Кто бы это ни был, — человек ли это или нет — но он знал всё от начала до конца. Как только он сел в поезд, он стал таким, каким его хотел видеть волшебный мир. — Я понял, — Гарри признал, что не нужно лгать тому, с кем он разговаривал. — Итак? Я подошел к концу путешествия? — он уже был на грани смерти так много раз, что ему было абсолютно все равно, умер ли он наконец на этот раз. Он просто хотел мира, спокойствия. Хотел прекратить постоянно выживать. Однако он не думал, что это сработало: если он уже умер, не должен ли тогда просто пройти дальше? Нет, у него было странное чувство, что его снова куда-то отправят или на что-то выберут. — Правильно, — раздался гордый голос. — Почему ты читаешь мои мысли? Я… мои ментальные щиты… — Гарри ошеломило это: он был уверен, что никто не может видеть проблески его мыслей. В его жизнь уже достаточно вторгались. — Здесь у тебя нет магии. Я единственная, кто может использовать её между мирами, — сказал ему голос. — Кто ты? — в смущении Гарри повторил свой недавний вопрос. — Я та, кого смертные называют Ангелом Смерти, — ответил голос. — Я бы встретилась с тобой в этом месте годами ранее, но знала, что ты не был готов услышать то, что я собираюсь сказать сейчас. Был только один человек, которому ты мог доверять, благодаря которому ты всегда возвращался, несмотря на отвращение, с которым я это позволяла. — Дамблдор, — губы Гарри изогнулись в усмешке отвращения. — Да, — ответил голос. — У тебя есть тело? Или ты просто голос? — Гарри попытался сменить тему, по-настоящему любопытную, пока не вспомнил, что сказала «Смерть». — Подожди, что я не был готов услышать? И почему я не был готов это услышать? — В ту ночь ты понял, что являешься Владыкой Смерти, но отказался от своих полномочий… моих Даров, — сказала ему Смерть, разозлившись. Гарри почувствовал, как звучит голос, и ему стало немного стыдно. Это было правдой. Он отрицал свое право первородства: спрятал камень и палочку и оставил только мантию-невидимку. Он был силен даже без них. Люди и без этого были достаточно напуганы и обвиняли его в занятиях темной магией. Это никогда не прекращалось. Ему не следовало удивляться. Примером служило его обучение в Хогвартсе — он как выключатель: включен, выключен, включен, выключен. Его ненавидели, любили, ненавидели, любили. Первый курс — потеря дома, второй, возможно, был самым худшим — вся эта кутерьма с наследником Слизерина, затем на четвертом тоже не все было гладко. — С моими подарками или без, силы сохранились, ты глубоко погрузился в них во время дуэли, — объяснила Смерть. — Я почувствовал это, — Гарри кивнул. Он присел и почувствовал себя очень странно: казалось, что он разговаривает сам с собой. По крайней мере, теперь он не был в полной темноте, поэтому стало не так сложно. — Что значит быть Владыкой Смерти? Принимая это… Или я уже принял? — задумчиво размышлял он. Возможно, именно поэтому и велась эта беседа. — Со всеми тремя Дарами, преданность которых ты получил как последний из рода Певереллов… Ты стал кем-то большим, чем просто обычным волшебником. Только у тебя есть возможность переделать волшебный мир по своему усмотрению, остановить бесконечные и ненужные смерти, — сказала ему Смерть, её голос был соблазнительно теплым, словно она пыталась уговорить Гарри поверить ей. — Как я могу это сделать? — Поттер нахмурился. Что-то вызывало в нём сомнения. — Как для Владыки Смерти время не имеет для тебя значения. Ты можешь оказаться в любом месте и времени, каком пожелаешь, — заявила Смерть. Она решила не говорить, где он уже был на данный момент. — Хочешь сказать, я могу предотвратить воскрешение Волан-де-Морта? — задумчиво спросил Гарри. Мысль имела свои достоинства, но Волан-де-Морт был только одной проблемой, а в волшебном мире их было огромное множество, так что требовалось нечто большее, чем просто сохранить магический мир. — Я думал, с волшебниками, которые вмешались в ход времени, случается что-то ужасное. — Ты не просто волшебник, Гарри Поттер, — сухо сказала Смерть. — Зачем останавливаться? Ты можешь исправить что-то… вообще всё. — Почему я? — подросток нахмурился. Почему после того, как с ним обращались, его должно заботить, что стало с волшебным миром? Он чертовски устал от лицемерия и отчаяния. — Хочешь ты этого или нет, но это твой мир, — сказала ему Смерть. — Шляпа была права: Слизерин — то место, где тебе следовало бы быть, где бы ты встретил настоящих друзей… где бы ты изменил мир. — Откуда ты это знаешь? — спросил Гарри. Он чувствовал себя потерянным. — Я не просто вижу, что есть, я могу видеть, что могло бы быть, что будет и все вероятные события, — ответила ему Смерть. — И ты видела, какой была бы моя жизнь на Слизерине? — поинтересовался Гарри. — Видела. Ты бы не доверял Дамблдору. Не так быстро бы шел на испытания, твои друзья отговаривали бы тебя от этого и настаивали на том, чтобы рассказать учителю, которому они доверяют больше всего. Ты бы не вернулся к Дурслям, потому что твои друзья позволили бы тебе остаться независимо от того, что говорил старый дурак Дамблдор. Ты бы изучал Темные Искусства, но не использовал бы их во вред другим. Ты бы все равно выиграл войну, но гораздо раньше, — Смерть умолчала, что его друзья бы выжили и прикрывали бы его в конце всего этого. Она предположила, что это слишком щекотливая тема для молодого Владыки. — Я мог бы это сделать, если бы ты научила меня путешествовать во времени, — сказал Гарри. Эта идея всё больше привлекала его. — Но есть ловушка, — ответила Смерть. — Какая? — Гарри лишний раз убедился в том, что всегда был какой-нибудь подвох. — Тебе понадобится, по крайней мере, девять месяцев, чтобы достаточно восстановить свои силы и справиться с путешествием, во время которого ты перейдешь на другую ветвь истории, — объяснила Смерть единственным способом, который мог понять мальчик. «Имеет смысл», — размышлял Гарри. Может ли он спасти своих родителей? Можно было бы вернуться так далеко и не изменить ход истории? Мысль, что можно сделать лишь хуже, была ужасной, и он признавал это. — Ты думаешь недостаточно широко, — ответила Смерть. — Но в этом нет ничего необычного. Со временем ты расцветешь своим новым даром, — она была уверена в этом. — Недостаточно широко? Что ты хочешь от меня? У тебя, очевидно, что-то запланировано. Просто скажи это. Я слишком много лет был марионеткой, и я не хочу, чтобы это случилось снова… ни с кем, — Гарри зашипел от гнева. Не было удивительно, что без окклюменции он стал слишком эмоциональным. Гарри так долго скрывал свои собственные эмоции. Гнев переполнял его. Ужасное рычание заставило Гарри съежиться. Более того, его потрясли вибрации этого голоса. Возможно, идея обвинить Смерть в манипуляциях… была не самой лучшей в его жизни. — Ты уже управлял временем. Как только ты обнаружил у себя мои Дары, понадобилась лишь мельком проскочившая мысль, и как раз перед тем, как Убивающее Проклятие ударило в тебя, ты перенесся во времени, — спокойно сообщила ему Смерть, как будто и не было никакого рычания. — Просто отлично, — застонал Гарри, — Так где я? — он боялся ответа, — Пожалуйста, скажи, что не в Каменном Веке. Чувство юмора молодого Владыки удивило Смерть. — Нет, ты попал в очень знаменательный и достаточно забавный год — тысяча девятьсот сороковой. — Тысяча девятьсот сороковой? — Гарри широко раскрыл глаза, глядя в белизну, будто мог сквозь нее видеть. — Подожди, почему он знаменательный? — он отчаянно вспоминал, что произошло в это время, почему оно было значимым. У него было чувство, что он знал, просто нужное событие никак не приходило к нему в голову. — Том Марволо Реддл только начал обучаться на третьем[1] курсе. Он еще не убивал свою однокурсницу, не раскалывал душу, — сказала Смерть, но не сообщила Гарри о его будущем в этой временной ветке, — Только ты можешь заставить его увидеть причину не делать этого. — Но у меня ничего не будет… Мои деньги, мое имя… Как я справлюсь со всем этим? — Гарри начал сомневаться, и его накрыла паника. — Используй фамилию Певерелл, — подсказала Смерть. — Пребывание там все изменит? — спросил Гарри. — Это зависит только от тебя. То, что ты выберешь сейчас, решит судьбу волшебного мира. — Тогда никаких проблем, — иронично сказал Гарри. — Да, — злорадствовала Смерть, — Ты отлично впишешься в Слизерин. Наконец-то все стало интереснее для Гарри Поттера. Он всегда был предназначен для великих дел. Владыка Смерти и Повелитель Времени. Его величие только раскрывалось, и со всеми своими знаниями он может предотвратить войну и смерти. Смерть чувствовала, что Гарри пришло время вернуться в реальный мир. Пусть начнется эта игра. Гарри исчез, а Смерть, как всегда, присматривала за своим любимцем с самодовольным удовлетворением. Она знала, что этот день когда-нибудь наступит, когда забирала душу его предка — Игнотуса. Она очень долго ждала, пока ее внимание не привлекла попытка избежать человеческой участи. Люди не переставали умирать, и это означало, что и ее работа тоже никогда не закончится. Она наблюдала за парнем еще несколько секунд, прежде чем он появился там, где ему суждено было быть.