Lord of Time

Гарри продолжал неторопливо поглощать завтрак; ему нужно было создать видимость, что ему совершенно нечего делать после него. Ему было интересно, действительно ли Слизнорт мог решить допускать его к походам в Хогсмид или нет. Он полагал, что узнает это после обеда, когда спросит. Не то чтобы он очень сильно расстроится, если ответ окажется отрицательным: он уже не был подростком, Хогсмид быстро потерял свою привлекательность после стольких лет посещения. Вообще, он полагал, что это было весело, потому что он нарушал правила, в противном случае, это потеряло бы свою прелесть многим и многим раньше. Ему даже стало занятно, почему он заинтересовался походом. Да потому что это возможность уйти из Хогвартса, — подальше от Дамблдора и любопытных взглядов — не вызывая подозрений. Оглянувшись, он заметил, что младшекурсники уже начали покидать Большой Зал, закончив завтракать. Они собирались группами от трёх до пяти человек, разговаривали между собой, планируя свой день без присутствия старшекурсников — они могли свободно бродить по школе без толп старших вокруг. Было неудивительно, что до него донеслось, что когтевранцы собирались в библиотеку, пока она была свободна от готовящихся к ТРИТОНам и СОВ. Подхватив сумку, он последовал за учениками к выходу из Большого Зала и направился на четвёртый этаж к коридору Серпентины — по крайней мере именно так он был назван на карте Хогвартса. Им никто не пользовался: он был слишком далеко от территории слизеринцев, потом им перестали пользоваться гриффиндорцы, а за ними и пуффендуйцы с когтевранцами. Вскоре он стоял перед статуей одноглазой ведьмы, оглянувшись, он убедился, что поблизости никого нет, и, достав Мантию-невидимку, накинул её на себя. Достав палочку, произнёс: «Диссендиум!» — и со звуком, похожим на ворчание, перед ним открылся проход. Скользнув внутрь, он закрыл его; облегчённо вздохнув и стянув с себя мантию, он свернул её и взял под мышку, на случай если она снова понадобится. Проход был таким же, каким он его помнил: отвратительным, продуваемым всеми ветрами, жутким, но, к счастью, в нём не было никакой живности — от крыс он тоже был спасён. Он понял, когда покинул территорию Хогвартса: исчезло характерное мерцание защитных чар, оставляя территорию полностью уязвимой. Этим страдали многие проходы, хотя он не был уверен, было ли это так сейчас. Это бы стоило выяснить и со стороны школы, и с выхода, но он всё ещё не имел ни малейшего понятия, куда ведут остальные ходы — очевидно, тоже в Хогсмид, как и некоторые другие. На краткий миг он задумался, трансгрессировать ли ему сейчас или стоит подождать с этим и выйти в Сладком Королевстве. Но поскольку больше никто о существовании этого прохода не знал, он решил, что сейчас трансгрессировать будет безопасно. Что он и сделал, положив мантию в сумку; он появился прямо перед входом в Гринготтс. Оглядевшись, он заметил, что было не так уж и многолюдно, чему, собственно, он и не должен быть удивлён: выходные же. Те, кто не работал, ещё спали. Не желая задерживаться долго, чтобы не оказаться замеченным, он направился к одной из стоек, к счастью, свободных было несколько. — Доброе утро! Пусть ваши сейфы всегда будут полными, — сказал Гарри. — Я бы хотел срочно поговорить с кем-нибудь в частном порядке насчёт моего наследства, — кратко изложил он, надеясь, что они не откажутся обслуживать его, потому что он ребёнок, если он будет относиться к ним с уважением. Гоблин пристально смотрел на него в течение нескольких секунд, прежде чем коротко кивнуть: — Следуйте за мной, — быстро сойдя со своей трибуны, он шустро двинулся через банк, держась рядом с мальчиком и тем самым давая понять банковской охране, что тот был с ним. В банке ничего не изменилось; Гарри не мог не заметить, что это всё то же величественное мраморное здание с десятками работающих в нём гоблинов. Он последовал за ведущим его гоблином в кабинет и весьма удивился, когда тот закрыл дверь и сел в кресло. Он по-совиному моргнул; у гоблинов движение по иерархической лестнице осуществлялось следующим образом: работник шахты, сборщик тележек, биржевый маркетолог, который иногда мог вести счета, заставляя владельцев гордиться растущими суммами, и, наконец, настоящий управляющий, позиция которого была действительно высока. И вот здесь возникал вопрос: почему управляющий счетом разыгрывает кассира? Ну конечно, за пятьдесят лет изменилось не так уж и много! — Меня зовут Железноклык, чем могу вам помочь, мистер Певерелл? — представился гоблин, глядя на ребенка, стоящего перед ним, прекрасно понимая, что тот был кем-то большим, чем казался, — вот только кем? Ну, это явно не то, что он мог бы предположить. Гарри почти не моргал, он осознавал всю сложность чар и заклинаний, которые позволяли гоблинам узнавать всё о каждом, кто проходил через двери банка. Хотя во время войны чары были сняты — к счастью. В противном случае… Нет, он даже не хотел об этом задумываться. Он ощущал отвращение, растекающееся в желудке, отвратительные предатели — вот кем они были. Нет, он не собирается сейчас об этом думать. — Мне нужна проверка наследственных связей, — наконец сказал Гарри. Он хотел выяснить, появится ли его настоящее имя на пергаменте или Смерть действительно сделала его Адрианом Певереллом. — Это будет стоить вам два сикля, — ответил Железноклык и протянул свою узловатую руку, ожидая оплаты. Гарри порылся в сумке и достал из неё нужную сумму; хорошо, что он отложил немного денег после покупки вещей. Гоблины никогда не шутили с деньгами и не делали никакую работу бесплатно, если за неё можно было потребовать оплату. Гарри сунул требуемую сумму гоблину в руку, прежде чем снова сесть. Как только Железноклык получил деньги, он достал всё необходимое для проверки крови: перед Гарри оказались небольшая белая чаша, кинжал, длинный лист пергамента и повязка. — Сделайте небольшой надрез на ладони, капните кровью в чашу и напишите своё полное имя в верхней части пергамента, — мрачно дал указания гоблин, проведя своим длинным чёрным ногтем по всему пергаменту. Гарри взял кинжал за рукоять и остриём рассëк кожу на раскрытой ладони, не поморщившись и не проявив ни капли брезгливости при виде собственной крови. Сжав руку в кулак, он смотрел, как алая жидкость капает в чашу, до тех пор, пока не убедился, что её достаточно для того, чтобы написать своё имя. Взяв повязку, он надёжно обернул ею рану; ему будет необходимо позаботиться о зелье, чтобы заживить её, раньше, чем кто-нибудь заметит. Как только рана была перевязана, он взял чёрное перо, окунув кончик в кровь, прежде чем своими странными каракулями вывести на пергаменте «Адриан Певерелл». Смерть не назвала его второе имя, поэтому он предположил, что у него его нет. После этого Гарри палочкой очистил от своей крови чашу, перо и кинжал, уничтожая все свои следы, и только потом сел. Именно поэтому он не увидел уважительного взгляда гоблина, наблюдающего за его манипуляциями, тогда Железноклык понял, что столкнулся не с невежественным четырнадцатилетним юнцом. На самом деле, будет сложно отыскать даже семнадцатилетнего чистокровного волшебника, который, проводя проверку крови, действовал бы так же. К тому моменту, когда Гарри сел, он увидел, что то, что происходило на пергаменте, было очень похоже на активацию Карты Мародëров. Только по бумаге расползались не чёрные чернила, а его собственная кровь, самостоятельно складываясь в имена. Это был не просто тест на родство, здесь выстраивался фрагмент генеалогического древа — только с небольшим количеством прямых родственников: бабушки, дедушки и, конечно же, родители — вместо полноценного. Остальные результаты были кратко указаны ниже.

Проверка крови Гринготтс для Адриана Певерелла Отец — Фредерик Адриан Певерелл (чистокровный) Мать — Саманта Патриция Эверард-Певерелл (чистокровная) Дедушка по материнской линии — Сэм Ричард Эверард (чистокровный) Бабушка по материнской линии — Патриция Аббот-Эверард (чистокровная) Дедушка по отцовской линии — Адриан Джексон Певерелл (чистокровный) Бабушка по отцовской линии — Маргарет Эйвери-Певерелл

Гарри мысленно закатил глаза: серьёзно, его сделали полностью чистокровным? Он слышал об Эверардах, но не мог вспомнить где, и это его беспокоило: он чувствовал, что это что-то, что ему следует знать. Это заставило его задуматься, как Смерть смогла сделать из него того, кем он не являлся? Говоря начистоту, это пугало. Если только… Мальчик действительно был, но в этой временной ветке умер, а Гарри просто занял его место. Ужасно, что, если подумать, это его совершенно не беспокоило.

Единственный прямой наследник: Гриффиндоров Певереллов Эверардов Косвенный наследник: Слизеринов Поттеров Аббот Эйвери Блэков Краучей Крэббов

Гарри тяжело вздохнул: он каким-то образом почти сохранил свою недавно восстановленную родословную, добавив к ней фамилии Аббот и Эйвери. Ему было интересно, как это всё работает: почему он косвенно наследовал Поттерам и при этом был прямым наследником Певереллов, но он предположил, что если «умрёт», это всё перейдёт к Чарльзу, затем к Джеймсу, а потом уже снова к нему, но только как к Гарри Поттеру. Через Певереллов он косвенно наследует Слизерину, но только косвенно, в отличие от Тома Реддла. Будучи косвенным наследником, он не может ни на что претендовать, что-то получить могут только прямые наследники. — Сколько мне должно быть лет, чтобы я смог получить доступ к хранилищам? — спросил Гарри, молча обдумывая результаты. Гоблин ничего не говорил — терпеливо ждал, пока внимание вернётся к нему. Гарри искренне надеялся, что в сейфах есть деньги, в противном случае он будет сводить Смерть с ума, потому что ему нужны деньги, чтобы выжить в этом времени. — Пятнадцать, чтобы получить доступ к хранилищам Певереллов, семнадцать — Гриффиндоров и Эверардов, — проинформировал его Железноклык. Не то чтобы в сейфах Эверардов и Гриффиндоров было много денег, но были книги и семейные реликвии, и все знали, что Гринготтс заплатил бы целое состояние, чтобы получить хоть что-то из этого. Гарри мысленно выругался. — Я не предполагаю, но мои… родители не открыли для меня сберегательный счёт? — Мерлин, он надеялся, что ему не придётся произносить эти слова слишком часто, он чувствовал, что это слишком неправильно называть родителями людей, имена которых он только что прочитал на пергаменте. Он не был их сыном. Для него родителями всегда будут Джеймс и Лили Поттеры. — Все так делают. Железноклык наградил его очень странным взглядом, в котором Гарри не смог прочитать ничего, кроме того, что гоблин посчитал его сумасшедшим. Гарри закрыл глаза и застонал, приложив здоровую руку к глазам и сильно надавливая. Он снова мысленно выругался: должно быть родители стали так делать только во времена войны с Волан-де-Мортом — если выражение лица гоблина хоть что-то значило, то сейчас так определённо никто не делал. — А что насчёт эмансипации?.. Предположим, что мне уже пятнадцать, — Гарри возненавидел то, насколько капризно это прозвучало. Отвратительно. — Исключено, — ответил гоблин. Итак, ещё один год без денег, должно быть, последний. Сейчас у него есть всё необходимое, ну, в большинстве своём. Что действительно заставляло его беспокоиться — летние каникулы. Он знал, что в итоге окажется в маггловском мире во время Лондонского Блица* — и не важно, что он знает, что они победят! — это будет пытка, бомбëжки и всё остальное, ужасно. Но раз уж будет много тех, за кем требуется присмотр, вдруг он сможет ускользнуть? Но куда? У него нет ни денег, ни других средств, чтобы обезопасить себя на это время, а ему придётся делать всё в одиночку. Гарри нужно достать деньги. И как можно скорее. — Я могу получить опись имущества в хранилищах или мне нужно дождаться, пока они поступят в моё распоряжение? — спросил Гарри, ему было любопытно, что у него теперь есть. — Вам придётся подождать. Инвентаризация может быть проведена только тогда, когда вы вступите во владение хранилищами Певереллов, — ответил Железноклык. — Спасибо, Железноклык. Пусть ваши сейфы никогда не опустеют, — снова сказал Гарри. — Пусть ваше золото течёт рекой, — сказал Железноклык в ответ, его губы изогнулись от иронии этого высказывания. Гарри лишь хмыкнул, оценив иронию, но не обидевшись. Закинув сумку на плечо после прохождения проверки крови, он закрепил её на спине. Что же, ещё один год. По крайней мере на следующий он сможет купить себе соответствующее оборудование и школьную форму. Он взглянул на часы: было только начало одиннадцатого. Он будет в Хогвартсе где-то через полчаса, так что до обеда останется ещё полтора часа. А потом ему нужно в кабинет директора.

***

Гарри вошёл в библиотеку и заметил, что большинство столов занято первокурсниками и второкурсниками. Взгляд сфокусировался на одной ученице, и его глаза мягко замерцали. Подойдя к девушке, он похлопал её по плечу, усмехнувшись на её писк. — Привет, Миртл! Не против, если я сяду? — спросил он, всё ещё тихо посмеиваясь. — Адриан! — воскликнула Миртл, и на её лице появилась улыбка. — Похоже, ты последовала моему совету, — сказал он, указывая на книгу и одобрительно кивая. — Это сработало! — сказала Миртл, глядя на него с благоговейным трепетом. — Не смотри на меня так. Это был просто дружеский совет, — сказал Гарри, чувствуя неловкость. — Твой декан должен был тебе помочь. — Профессор Медоуз не так много замечает, — пояснила Миртл, пожимая плечами; ей это казалось привычным, но второкурсница не должна к этому так относиться. Она рассеянно поправила свои большие очки, чтобы они не свалились с носа, когда она вернулась к книге. — Сними очки, — приняв для себя решение, настоял Гарри. — Зачем? — с подозрением спросила Миртл. Гарри лишь усмехнулся, вспомнив этот взгляд из своего прошлого. — Просто сними их, — убеждал Гарри, гадая, доверится ли она ему. — Но я без них ничего не вижу, — хныкала она, отказываясь выполнять просьбу. — Ну, пожалуйста, — упрашивал Гарри, его лицо выражало всю серьёзность его намерений — он не собирался издеваться над ней. Сжав губы, Миртл неохотно сняла очки, крепко сжимая их в руках, словно думала, что Гарри может отобрать их. — Сано Окулюс! — произнёс Гарри настолько тихо, чтобы никто не услышал, что он сказал, как только очки были сняты, не давая ей надеть их снова или как-то иначе помешать ему. Миртл возмущенно пискнула и начала в панике тереть глаза, гадая, что Гарри с ней сделал. Он схватил её за руки, не давая делать этого, наблюдая как её лицо озаряется пониманием. Наблюдал за тем, как её глаза расширялись, потому что ей больше не нужно было щуриться, чтобы разглядеть что-то со своим плохим зрением, становясь всё шире, но уже от шока, когда Миртл поняла, что впервые в своей жизни может видеть без очков. — Ты создал заклинание для исправления зрения? — удивленно спросила она. Миртл очень хотела спросить, точно ли он слизеринец! Не многие из них ходят, улыбаясь окружающим и, более того, делают что-то, не требуя ничего взамен. — Да, — признал Гарри. Это было заклинание, которое он создал в своём будущем. — Ты можешь разбогатеть благодаря этому! — тихо воскликнула Миртл, вспоминая, что они находятся в библиотеке. — А ведь и правда… Могу… — задумчиво произнёс Гарри, на его лице появилась ухмылка: он нашёл способ заработать денег на каникулы. Теперь Миртл поняла, почему он оказался в Слизерине, это заставило её задрожать. Он был очень милым и очень ей нравился. Быстро покопавшись в сумке, Миртл достала своё пособие, звякнув им перед ним. — Я знаю, что это немного… Но если хочешь, я могу попросить у мамы больше! — она была из семьи Уоррен; они не так беспокоились о деньгах. Гарри моргнул и уставился на сикль и два галеона перед собой, а потом снова посмотрел на Миртл. — Не нужно. Я сделал это не ради денег, — и это была правда. Он сделал бы всё что угодно, чтобы она осталась в живых и не оказалась в той туалетной комнате в ненужное время. — Нет, возьми, — настаивала Миртл, снова протягивая деньги. — В любом случае я получу пособие через несколько дней. — Ты получаешь пособие в течение года? — удивлённо спросил Гарри. У него было только два друга, не подходящих под догму о крови, во время обучения в Хогвартсе, и никто из них не получал пособие в течение года. Грейнджер получала деньги только ко дню рождения и Рождеству. Ну, а почему ничего не говорил Уизли, было понятно. Он часто завидовал тем, у кого есть деньги, потому что у самого их не было, однако Фред и Джордж смогли скопить себе во время обучения в Хогвартсе, так что и Рон, если бы хотел, смог бы скопить. Но вместо этого он предпочитал просто болтать о тех деньгах, которые у него есть, и о том, как ему повезло. — Да, я заказываю книги через совиную почту, — ответила Миртл, однозначно демонстрируя, что она училась в Когтевране. — Мне скоро должна прийти книга для третьего курса. Жду не дождусь, когда смогу её прочитать. В ней много отличных заклинаний. — Для четвёртого курса лучше, — прокомментировал Гарри и направился к стеллажам с литературой для четверокурсников, чтобы выбрать книгу. Он вернулся и положил её на стол рядом с той, которую читала Миртл. — Заклинание сотворить легко, а вот уловить его суть гораздо сложнее, — это было в разных разделах, чтобы наверняка всё верно прочесть. Миртл вздрогнула, когда услышала звонок к обеду. Она смотрела на часы и удивлялась, что уже пора. Её губы растянулись в широкой усмешке, было так здорово видеть всё без очков, и она была обязана этим Адриану. Ей не терпелось рассказать матери о том, что он для неё сделал. — Спасибо тебе, — сказала она, запоздало понимая, что ещё так и не поблагодарила его. — Не за что, — сказал Гарри, пожимая плечами. — Ты собираешься на обед? Миртл снова бросила на него один из тех взглядов, которые заставляли его хмуриться в попытках понять, что они означают. Заглянув ей в глаза, он случайно уловил её поверхностные мысли, которые очень его угнетали. Миртл хотела с ним подружиться, чтобы иметь возможность поговорить с кем-то и больше не чувствовать себя такой одинокой в школе, полной людей. Она не думала, что он (Адриан) захочет с ней дружить, однако не переставала надеяться, что всё сложится удачно. Она была похожа на Невилла: всегда в тени, никем не замеченная и не оцененная, но в конечном итоге тот достиг успеха; Гарри надеялся, что сможет найти для неё друга — не то что бы он сам не хотел им быть, просто… он был в другом времени и ему так много нужно сделать, что у него нет времени даже на то, чтобы завести друзей на Слизерине, не говоря уже о чём-то другом. Но, глядя на лицо Миртл, он просто не мог отказать. Гарри мысленно усмехнулся: подружиться с кем-то из слизеринцев после того, как оказался преданным столько раз. Он готов получить нож в спину ещё раз. Нет, он будет дружить с ней, пока не найдёт ей друзей, чтобы её наконец заметили, а затем он сам сможет медленно уйти в тень, пока они не будут разговаривать только тогда, когда будут видеться. — Ты слышала, о чём я спрашивал? — Ты хочешь подождать меня? — недоверчиво спросила Миртл. — Ну, мы всё равно не сможем сидеть вместе, пока учимся на разных факультетах, но да. Я голодный, так что поторопись и запиши на себя эти книги, — сказал Гарри, указывая на них и слегка улыбаясь. — Хорошо, — сказала Миртл своим обычным писклявым голосом, спеша к волшебнику, который магически просканировал её книги. Она торопилась, словно подозревала, что он может передумать. — Пойдём, — сказал Гарри, и они вдвоём отправились в сторону выхода из библиотеки. — Итак… У тебя есть братья или сёстры? — с любопытством спросил он. Он не заметил второкурсника-слизеринца, который за ними наблюдал, так что тот мог спокойно отправиться вслед, пользуясь тем, что довольно много студентов шло из библиотеки на обед. — Младший брат, — просияла Миртл. По выражению её лица было ясно, что она его обожает. — Ему пять. — Такой маленький, — это всё, что Гарри смог придумать в качестве ответа, внутренне морщась; мальчику было бы всего семь, когда он узнал бы, что его старшая сестра мертва. Он учился в Хогвартсе? А видел ли призрак сестры? Или родители отказались отдавать его сюда? Переехали ли они? Честно, он не знает, и ему никогда не приходило в голову спрашивать такое у призрака Миртл. — Родители думали, что я буду единственным ребёнком, — хихикнула она в своей обычной манере. — А Хорнби? Она отстала от тебя? — спросил Гарри, когда они спускались по лестнице. — Почти, ты был прав, когда сказал, что если я начну проклинать её в ответ, то она отстанет, правда, она все ещё такая же противная, — сказала Миртл. «Теперь она не сможет ничего сказать о моих очках», — подумала Миртл со злорадной усмешкой. Это определенно стоило тех денег, которые она ему отдала, хоть он и не просил. Она знала, что Адриан сирота и из-за этого носил старую одежду и пользовался подержанными книгами. Он мог бы заработать денег, помогая людям с плохим зрением, чтобы покупать для себя новое. Она обязательно упомянула бы об этом при тех, у кого тоже имеются проблемы со зрением. Помогла бы Адриану после того, как он помог ей. Она в таком долгу перед ним. — Всё будет в порядке до тех пор, пока ты не начнёшь принимать всё, что она тебе говорит, близко к сердцу, — сказал ей Гарри. — Увидимся позже, ладно? Директор Диппет хочет видеть меня после обеда. — Ладно, — сказала Миртл, согласно кивая, а потом оба направились к столам своих факультетов.

***

— Войдите, — твердо сказал Диппет. — Здравствуйте, директор, вы хотели меня видеть? — спросил Гарри, застенчиво глядя на него. — Да, присаживайся, пожалуйста, и ни о чём не переживай! — ответил директор застенчивому студенту. Он обязательно твёрдо встанет на ноги, директор был в этом уверен. Мальчик уже поразил всех учителей. Они могли только излить ему свои эмоции на последнем совещании, когда он спросил у них, как идут дела у новенького. Гарри сел на отделанное плюшем кресло. Сиреневое, как и все остальные стулья и кресла в кабинете. И ни намёка на красный, жёлтый, голубой или зеленый — никакого выделения какого-то из факультетов. Стол был таким же, какой стоял во времена Дамблдора, не было только расставленных на всех горизонтальных поверхностях приборов. У нынешнего директора был очень красивый ястреб, он сидел на насесте и терзал кусок мяса. Окно было открыто, что позволяло птице улетать и прилетать, когда ей заблагорассудится. — У вас замечательный кабинет, — сказал Гарри, когда понял, что внимательно рассматривал помещение. — Ну что же, спасибо, Адриан! — сказал Диппет. — Итак, я недавно разговаривал с аврорами, которые ведут твоё дело. — Ох, — произнес Гарри, глядя на свои пальцы, — и что это значит? — Аврор Далка в Румынии связался с аврором Грюмом, тела твоих дяди и тëти в ужасном состоянии, так что они были кремированы. И сейчас со всеми почестями доставляются в Англию, — сказал Диппет, но заслужили ли они это или нет — совершенно другой вопрос. — Было установлено, что у тебя не осталось в живых тетушек и дядюшек, крестных родителей также нет. Боюсь, это означает, что на лето тебе придется отправиться в приют, — его лицо было мрачным и преисполненным горя. Гарри сжал пальцы. — Сэр, а как же… Война… — Я знаю, Адриан, знаю, это не идеальный выход, но это только на лето, потом ты вернёшься сюда, — тихо сказал Диппет, он знал, что мальчика ничто не успокоит. — К сожалению, я ничего не могу с этим сделать. Таков закон. Гарри просто молча кивнул. — Автомобиль доставит тебя с вокзала Кингс-Кросс в приют Вула, и там о тебе позаботятся наилучшим образом, — сказал ему Диппет; по крайней мере, там у него будет друг-волшебник. Том тоже жил в этом приюте. Альбус сказал, что он хороший и там о них позаботятся, а так как там был только Альбус, он вынужден поверить ему на слово. Глаза Гарри комично расширились, приют Вула? Он серьёзно думал, что там о нем позаботятся? Конечно, позаботятся, создали же там самого темного волшебника, который когда-либо только был, утопив его в нежности и любви! Хотя Диппет говорил так уверенно… неужели его доброта только показная? Неужели на самом деле ему плевать? Гарри мягко выдохнул; таков закон, и он ничего не может сделать. Это ненадолго, а если ему удастся скопить достаточно денег, всё закончится ещё быстрее. — Да, сэр, — тихо сказал Гарри, ссутулив спину. — Просто помни, что если твоей жизни будет угрожать опасность, то ты можешь использовать магию, — напомнил Диппет. Война, безусловно, несла в себе опасность, а он не хотел, чтобы что-то случилось с его студентами. Он шёл против всего, говоря ему это, но на самом деле это было правдой. Лицо Гарри озарилось ранимой улыбкой; его зелёные глаза слегка заблестели, отражая его счастье. — Спасибо, сэр, — сказал он ещё раз. Ему не стало намного лучше, но теперь он знал, что директор Диппет правда о нем заботится, если говорит так, и это действительно очень много значит. В конце концов, директору не было всё равно, и это затронуло что-то в сердце Гарри.