Lord of Time

Гарри продолжал смотреть на Тома, даже не понимая, что ответить. Мысли стали опасно выходить из-под контроля. Как, чёрт возьми, он мог этого не заметить? Ну конечно, Том редко проявлял свои эмоции, и даже если Гарри и удавалось заставить его выразить некоторые сложные чувства, то обычно только тогда, когда тот был чрезвычайно зол или удивлён. Как в тот день, когда Гарри не стал отрицать, что всё знал о магии, в первую неделю учёбы в Хогвартсе, или когда передал Реддлу медальон Слизерина, не требуя от него ничего взамен. Он знал о Томе всё, что можно было знать… Но это? Что ж, последнее, о чём Гарри задумывался, так это о сексуальных предпочтениях Тома, или будет ли у того когда-нибудь чёртов партнёр — которого в том времени он никогда не имел, потому что крестражи и разорванная душа, возможно, никогда не позволяли ему кого-то хотеть… Хотя ходили слухи насчёт их связи с Беллатрисой, но Гарри никогда не придавал им значения: у него были более важные дела — ну, в то время. Сейчас всё балансировало на грани[1], и ему не нужно было быть провидцем, чтобы понять это. Если Гарри скажет «нет», то была вероятность, что Том совсем оттолкнёт его, закроется и станет тем, кем Гарри боялся, — бездушным волшебником, чьи навязчивые мысли и идеи вели его на протяжении всей жизни и в итоге привели к концу. Одержимость и гордость — это такие черты характера, которые, порой, подавляли даже здравый смысл. Также была возможность, что Том начнёт безжалостно его преследовать, прибегнув к причинению вреда другим… Гарри честно не знал, что сделал бы Том, он ступил на неизвестную территорию, которая откровенно тревожила. Нет, он не сможет поступить так. Гарри поклялся себе, что не станет кем-то вроде Дамблдора. Он не может согласиться быть с Томом, просто чтобы изменить его — ну, или хотя бы попытаться. Гарри не думал, что кто-то сможет сильно повлиять на Тома, но только до тех пор, пока у него не начало что-то получаться. Не этого ли он хотел?.. И хотел ли? Его привлекал Том, Гарри не мог этого отрицать — он не мог даже подумать, что Реддл мог не привлекать кого-то: он был чертовски красив, умён, силён, а что из недостатков? Садистские наклонности и жажда править миром. Влечение к кому-то ещё тоже никак не поможет ситуации, Гарри знал, как всё может пойти дальше гораздо лучше, чем кто-либо вообще мог представить. Что если он согласится лишь для того, чтобы Том ступил на этот путь? Он не сможет пережить это. Это будет уже не его Том, если он разделит свою душу. «Мой Том? — мысленно прокричал Гарри. — Да что за чёрт?» Гарри тяжело сглотнул. Ему казалось, что прошло уже несколько часов, хотя на деле — лишь несколько секунд. Сможет ли он отговорить Реддла от создания крестражей, если он решит создать их и в этот раз? Возможно, без всяких предрассудков он не станет выпускать василиска, не будет зачаровывать дневник, чтобы тот мог «завершить благородное дело Салазара Слизерина». Это всё было так сложно… и даже в какой-то степени извращённо… Гарри же на самом деле не пятнадцать, он не подросток… Разве это не было несколько незаконно? А волнует ли это его? Нет, на самом деле нет. «Я действительно превращаюсь в слизеринца», — иронично подумал Гарри. Гарри открыл было рот, намереваясь попросить Тома дать ему время подумать[2], но, когда он встретился с ним глазами, у него перехватило дыхание. Неужели в их тёмных глубинах действительно таилась надежда? Вот дерьмо, им манипулировали? Нельзя забывать, что Том был чёртовски хорош в этом. Мысль, что им действительно могли манипулировать, оставила горький привкус во рту Гарри. С ним так поступали на протяжении долгих семи лет. Затем, очень предсказуемо, лицо Тома стало совершенно пустым, потом он отстранился и повернулся, предположительно, собираясь в общую гостиную Слизерина. — Том, подожди, дело не в тебе… — Гарри скривился на это оправдание, но продолжил: — Есть ещё кое-что, что ты обо мне не знаешь… Ладно, на самом деле, довольно многое, и это может изменить твоё решение, — его зелёные глаза были устремлены прямо на Тома, ни на секунду не оставляя места сомнениям другого подростка. Том повернулся лицом к Адриану, его оценивающий взгляд был направлен прямо на него, но эти зелёные глаза, которые так ему нравились, были искренними. Что такого мог сказать Адриан, если это могло изменить его отношение к нему? Он уже давно отбросил все свои подозрения. Адриан знал о его жизни, знал Слизнорта, Дамблдора. Да Мерлина ради, Том был старше него как минимум на пятьдесят лет! Адриан был знаком и со многими другими тоже, и Том был готов поспорить, что и с Эйлин, и с Хагридом тоже. — Послушай… просто иди за мной, — сказал Гарри, уходя от Подземелий и начиная подниматься по лестнице. Его походка была немного медленнее привычной, болеутоляющее, которое он недавно принимал, действовало не так хорошо, но учитывая, что Северуса Снейпа, который мог бы сварить зелье получше, поблизости не было, приходилось довольствоваться той посредственностью, что для больничного крыла варил Слизнорт. Другими словами, зелье практически не облегчало боль. Гарри вёл их в единственное безопасное место, где их никто не смог бы подслушать, — в Выручай-Комнату. Точнее в Комнату забытых вещей: они могли поискать что-нибудь во время разговора. Комната была огромна, и они осмотрели её только практически у самого входа. Неудивительно, что Том обнаружил несколько драгоценных камней и уже вернул ему деньги. Гарри нетерпеливо прошёлся туда-сюда напротив стены, ещё раз оглянулся, убеждаясь, что коридор действительно пуст, и открыл появившуюся дверь. К счастью, поблизости от Выручай-Комнаты не было ни одного портрета, поэтому даже директор не знал о её существовании, даже Дамблдор. Он тихо вздохнул и обвёл взглядом Комнату ещё раз, поражённый тем, что, когда он видел её, будучи Гарри Поттером, в последний раз, внутри бушевало Адское Пламя, сжигая её дотла. После этого Комната больше никогда не работала. Гарри проходил мимо стены, казалось, миллион раз, но ничего так и не появилось, даже подсобка. Комната была разрушена. Огонь уничтожил и её саму, и её разумную магию, поддерживавшую в Комнате жизнь и позволявшую ей изменяться. Только Том в такой момент мог оставаться терпеливым и тихим. Любой другой уже задал бы кучу вопросов. Можно было подумать, что Реддл пытался получить от него ответы, ничего не спрашивая. Гарри не чувствовал никаких поползновений к своим ментальным щитам, — не то чтобы он когда-то ощущал подобное, находясь рядом с Томом — так что, по крайней мере, он был защищён от вторжения в разум. Гарри коснулся своих всё ещё покалывающих губ — Мерлин, он вёл себя как влюблённый двенадцатилетний подросток — и поспешно опустил руку вниз, но в животе предательски взвились бабочки, а губы продолжало покалывать. — На самом деле мне не пятнадцать, — признался Гарри, повернувшись к Тому лицом. — Я… Когда я вернулся в это время, мне снова стало четырнадцать. Том сузил глаза настолько, что они превратились в практически незаметные щели. — И сколько же тебе лет? — он надеялся не услышать в ответ, что Адриан был мужчиной среднего возраста или старше. — Мне было двадцать один, когда я попал сюда, так что — технически — сейчас мне двадцать два, — несколько смущённо ответил ему Гарри, почёсывая затылок. — Так вот почему ты так хорошо знал материал, — горько заявил Том. Гарри покачал головой. — Половина материала, который мы изучаем сейчас, в моё время больше не преподается. Я учусь точно так же, как и вы, практически на всех предметах, кроме Защиты от Тёмных Искусств, Трансфигурации и Чар. Почему, по-твоему, я провожу столько времени, с головой зарывшись в книги? — и это была правда: Лечебное Дело, Древние Руны, Нумерология, Теория Магии, Магия Древности[3], Магическое Право и Финансы — все эти предметы были для него либо совершенно новыми, либо он не брал их раньше. — Даже Алхимию, которую я собираюсь взять. — А Тёмные Исскуства? — шёлковым голосом спросил Том. Гарри безрадостно усмехнулся: — Аналогично. В моё время — особенно для меня — они не являются чем-то, о чём можно свободно прочитать. Думаешь, что сейчас к тёмной магии относятся с чрезмерным предубеждением? Через шестьдесят лет людям будут выносить приговоры за занятия ею в десять раз чаще, если не больше. Магическая Британия на фоне других стран — посмешище. И я честно не знаю, почему кто-то всё ещё хочет жить здесь, — а затем Гарри самодовольно добавил: — Но когда дело касается Тёмных Искусств, особенно защиты от них, я очень хорош. Среди всех учеников у меня были самые высокие оценки. Даже когда я изучал их в первый раз, только что узнав, что я волшебник. Я был лучше тех, кто знал о магии с самого рождения. — Так. Хватит. Я провожу слишком много времени с тобой, Том, и уже начинаю говорить, как ты, — сухо пробормотал Гарри, покачав головой, когда осознал, как это прозвучало. Несмотря на то, что только что узнал, Том самодовольно усмехнулся. Честно говоря, ничего из этого его не беспокоило. Но вдруг его самодовольство испарилось. Том нахмурился, когда осознал, что если Адриану был двадцать один год, то очень высока вероятность, что он женат. Это заставило всё внутри похолодеть. Мысль о том, что кто-то мог видеть его, касаться, привела Тома в ярость. Но опять же, если Адриан вырос в маггловском мире, возможно, ничего этого не было? — На твоё имя был устроен брак по договорённости? — спросил Том, пытаясь звучать легкомысленно, но, очевидно, ему это не удалось. — Спрашиваешь, был ли я женат? — Гарри мрачно усмехнулся, в его зелёных глазах полыхнула ненависть. — Нет, Том, не был. Мой чистокровный отец женился на магглорождённой ведьме, которая сама по себе обладала недюжинной силой и умом. Как ты думаешь, почему я считаю, что полукровки гораздо сильнее? Вот поэтому, и по этой же причине я понимаю, что случится, если чистокровные будут и дальше верить в это дерьмо с поддержанием чистоты фамилии. Большинство из них канет в Лету: Краучи, Кэрроу, Грюмы, Блэки, Лестрейнджи и, возможно, ещё несколько других семей, я всё время забываю. Я имею в виду, здесь столько Блэков, что у меня голова кругом идёт от попыток запомнить их всех! В моё время почти никого из них не останется, лишь три женщины, — большинство из них на самом деле погибло за дело Тома, но он не собирался говорить ему об этом, надеясь, что в этот раз такого не произойдёт. — Кто такая Ариана? — требовательно спросил Том, немного расслабившись от знания того, что Адриан не женат, — или не был женат — но у него всё ещё оставалось множество вопросов, на которые он хотел получить ответы. Гарри вместе с ним перешёл к этой теме: — Ты действительно хочешь знать? Я имею в виду, сможешь ли ты просто знать это и не использовать против него? — или ещё больше не возненавидеть магглов. — Боюсь, что кота уже выпустили из мешка, — насмешливо фыркнул Том, снова наслаждаясь выражением лица Дамблдора, которое было у того, когда Реддл вытащил Адриана из Большого Зала. Он нашёл книгу, которая выглядела более-менее прилично, и положил её в сумку, намереваясь потом её прочитать. Гарри вздрогнул. — Да, я позволил гневу взять верх над разумом. Теперь только Мерлин знает, что он собирается делать сейчас, — Гарри покрутил книги в руках. Это были учебники для первого курса, совершенно для него бесполезные. Он тихо вздохнул. — Ариана — это сестра Дамблдора, она, эм… Была самая младшая. Когда ей было шесть, на неё напали трое мальчиков-магглов — не спрашивай меня как, потому что я сам не знаю, и, честно говоря, даже знать не хочу, что они, чёрт возьми, с ней сделали, — сказал он, увидев на лице Тома вопрос, который он уже собирался задать. — Я знаю лишь то, что сделанное этими мальчишками… Наложило отпечаток на всю её жизнь. Она отказывалась снова пользоваться магией, и ты понимаешь, что мальчишки увидели, как она применяла стихийную магию. Это что-то сломало в ней. На ментальном уровне. Персиваль Дамблдор был в настоящей ярости. Он узнал правду, выследил этих троих и убил их за то, что они сделали с его дочерью. Последние годы своей жизни он провёл в Азкабане, умерев на острове, известный как магглоненавистник. Персиваль отказался рассказывать Министерству, почему он это сделал. А затем Кендра Дамблдор спрятала свою дочь и, воспитывая Альбуса и Аберфорта, заставляла их лгать, манипулировать и делать всё, лишь бы только никто не узнал о её дочери и не отправил девочку в Мунго. — Ясно, — ответил Том, гадая, какое отношение это имеет к тому, что случилось с Адрианом. — Из-за того что Ариана не использовала магию, её ядро стало очень нестабильным. Большую часть времени она была просто напуганной девочкой, но только до тех пор, пока у неё не случались выбросы. В конце концов у неё случился припадок, сопровождаемый выбросом магии, и из-за этого умерла её мать. Оба мальчика заставили окружающих верить, что Кендра скончалась от побочного эффекта после неудачно наложенного заклинания. Альбус, конечно же, стал опекуном девочки. Аберфорт, зная своего брата, хотел бросить Хогвартс и остаться присматривать за Арианой, но Альбус убедил его вернуться. Аберфорт был единственным, кто мог её успокоить, она ела, когда он её просил, а этого не удавалось даже их матери. Он уехал в тот же день, когда у Арианы случился припадок, убивший Кендру, — продолжал объяснять Гарри. — Зная своего брата? — поинтересовался Том, понимая, что они дошли до самого интересного. — Дамблдор вернулся в Годрикову Впадину, чтобы присматривать за своей сестрой, злой и ожесточённый. Он не хотел заботиться ни о «повреждённой» сестре, ни о «своенравном» брате — это его слова, не мои. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, чувствовал, что его талант и магия тратятся впустую. Так было до тех пор, пока некто не приехал в Годрикову Впадину, — сказал Гарри, скривив губы. — Даже ты знаешь, кто это был. Геллерт Грин-де-Вальд — любовник Дамблдора. Глаза Тома комично расширились, выдавая его реакцию, но впоследствии он уже и не пытался её скрыть. — Геллерт приехал в Годрикову Впадину после того, как его выперли[4] из Дурмстранга за чрезмерное использование Тёмных Искусств. Можешь представить, насколько всё было ужасно, если это напугало учителей, которые буквально их преподают? Его тётя — единственная и неповторимая Батильда Бэгшот, — сообщил ему Гарри. — Кто это? — нахмурился Том. Она была ему незнакома, но, судя по тому, как о ней говорил Адриан, она, очевидно, была известна. — О, ты её ещё пока не знаешь, — сказал Гарри, осознав свой промах[5], и покачал головой. — Она пишет книгу, которая будет использоваться каждым учеником Хогвартса. Она называется «История Магии»[6] и выйдет только через несколько лет. Том коротко кивнул, положив к себе в сумку ещё одну книгу, продолжая свои поиски во время их разговора. — В любом случае, они быстро стали друзьями, так как оба были умны и амбициозны. Дамблдор предпочёл игнорировать склонность Геллерта к насилию из-за своей любви к нему, — на этих словах голос Гарри приобрёл саркастичные нотки. — А затем они начали строить планы по захвату волшебного мира и порабощению магглов «ради общего блага». У Тома отвисла челюсть: — Ты же шутишь, да? — да, должно быть, Адриан шутил, потому что это было просто чертовски нелепо. — Нет, не шучу. Об этом узнал Аберфорт, и началась буря: внезапно между ними троими разгорелся спор и началась драка. Ариана, услышав шум, попыталась вмешаться, но вдруг это всё переросло в дуэль. Неизвестно, кто в пылу сражения нанёс ей смертельный удар: Дамблдор или Грин-де-Вальд. В любом случае Геллерт сбежал и продолжил разрабатывать свои планы, но уже без Дамблдора. Тот в итоге стал преподавателем Трансфигурации, сжираемый чувством вины и скрывающий своё прошлое. И так оставалось долгое-долгое время. Том на это лишь молча покачал головой и опустился на стул, который они достали из груды мебели несколько дней назад. Когда он хотел узнать об этом всем, Том не думал, что на свет выйдет нечто подобное. Было понятно, почему Дамблдор чувствовал себя виноватым. — Прямо сейчас люди со всего мира умоляют его вмешаться и покончить с Грин-де-Вальдом, потому что он достаточно силён для этого. Но Дамблдор отказывается, слишком напуганный возможностью встретиться с ним. Слишком напуганный возможностью узнать, что это именно он произнёс заклятие, убившее его сестру. Он будет откладывать встречу с ним настолько долго, насколько это будет возможным, но в конце концов не сможет терпеть чувство вины за поступки своего бывшего возлюбленного, — открыл правду Гарри. Они оба отошли от темы, но избавиться от этого знания, разделить его с кем-то было так… Волнительно. Но, конечно, Том уже кое-что из этого знал: Гарри рассказывал ему. — Они оба одержимы Дарами Смерти… Ты знаешь, что это такое? — Дары Смерти? Это детская сказка, их не существует, — указал Том, практически озадаченный сменой темы разговора, но, к счастью, он был достаточно умён, чтобы разложить всё по полочкам и продолжить: — Так почему они были одержимы ими? — однако мысленно он перенëсся в один из поздних вечеров, когда рассказывали сказки. Остальные снисходительно высмеивали их, но Адриан лишь усмехался, сидя в стороне и забавляясь. Не мог же он сейчас сказать, что Дары Смерти существуют — это было невозможно. Адриан говорил сегодня о многих вещах, которые Тому не нравились, но, к сожалению, он был слишком раздражен и удивлён, чтобы по-настоящему злиться. — О, нет же, они вполне себе существуют, — жестоко ухмыльнулся Гарри. — К тому же они представляют из себя нечто гораздо более значительное, чем те артефакты, о возможностях которых рассказано в книге. Я имею в виду, что ты, конечно же, заметил, что истории, на которых растут магглы, например «Спящая Красавица», похожи на сказки магического мира… И принц на самом деле был волшебником, на губах которого было противоядие, которое и пробудило её. Таких примеров десятки, но меня волнует не это. Просто знай, что все легенды — и магглов, и магов — абсолютно правдивы и откуда-то произошли, — он открыл сундук и заглянул внутрь, впечатлённо выгнув бровь. Гарри достал мешочек, в котором было полно монет, развязал его и понял, что в нём одни галеоны. Он дал бы на вскидку, что там их было сорок — пятьдесят. Гарри сунул мешочек в карман. — О, кто-то определённо задумал что-то незаконное, — лукаво сказал он, достав целый ящик приворотных зелий. Гарри вытащил палочку и немедленно их уничтожил. — Этому сундуку не меньше пятидесяти лет, и в нём есть несколько хороших книг, которые тебе наверняка понравятся, — Гарри ещё раз заглянул внутрь, перед тем как отодвинуть его. — Дары, — выжидательно потребовал Том, пока игнорируя заманчивый сундук. — Что? А, они существуют, — сказал Гарри, поворачиваясь к нему лицом и стараясь скрыть своё веселье. — И он их получит? — спросил Том, уже начиная строить планы, как заполучить их раньше старого придурка, просто чтобы заставить того понервничать. — Ну… да, ненадолго, — признался Гарри. — Но один будет находиться у него дольше, чем два других. — Что они делают, раз уже они нечто большее, чем говорит сказка? — спросил Том. Его мысли закружились вокруг всего, что он помнил об этой сказке. Мантия-невидимка, Воскрешающий камень и Жезл Смерти. Два брата погибли: одного убили, а второй покончил с собой. Третий жил до тех пор, пока не передал Мантию своему сыну и не встретился со Смертью, как со старым другом. О чём ещё могла говорить история? Да в принципе и всё, ничего особенного. Он очень хотел уйти в Комнату, где он мог побыть в одиночестве и обдумать всё, что он сейчас узнал. — Один из них принадлежит тебе, — сказал ему Гарри, не намереваясь рассказывать о том, что они могли подарить бессмертие. Он ни при каких обстоятельствах не укоренит мысль об этом в голове Тома, однако если тот когда-нибудь всё-таки задумается о создании крестража, то тогда Гарри расскажет ему всё. — Братья, о которых говорится в сказке, — братья Певерелл. И тебе должен быть знаком средний — Кадмус. — Воскрешающий камень? — недоверчиво пробормотал Том. Ну конечно, ему достанется самый бесполезный Дар, его он совсем не прельщал, потому что в разговорах с мёртвыми не было абсолютно никакого смысла. — Да. А я потомок самого младшего. Мне принадлежит Мантия-невидимка, которую я, возможно, выкрал и заменил на другую… — признался Гарри. Том недоверчиво усмехнулся. — Полагаю, её продали? — затем спросил он. — Нет, я вроде как украл её у собственного деда, — сконфуженно сказал Гарри. — Ходят слухи, что нечто подобное есть только у одного человека… — задумчиво произнёс Том. — Я не уверен, правдивы они или нет, но всё же склонен в них верить. — У Чарльза Поттера, да, — кивнул Гарри. — Но он слишком горд, чтобы говорить что-то, — Чарльз сейчас, возможно, был единственным учеником в Хогвартсе, которому требовались очки. Он отказывался подпускать его к своим глазам. Но Гарри не думал, что это связано с его ненавистью к слизеринцам, по крайней мере, так не казалось. — Так ты Поттер? — Том потёр виски. На одну ночь ему было достаточно сюрпризов. Адриан был совсем не похож на Чарльза или его отца. Он выглядел гораздо лучше, чем кто-либо из Поттеров мог надеяться. — Если они проведут тест, то он докажет, что я именно Адриан Певерелл. Магия заметает свои следы даже слишком хорошо. Я не собирался оставлять кому-нибудь мою мантию, она слишком полезна, всё равно никто ничего не заметит ещё несколько поколений, когда она начнёт исчезать, — самодовольно сказал Гарри. Что ж, обладание способностями Владыки Смерти имело свои преимущества, он должен был признать это — правда, признавал не часто. Если повезёт, то мантия продержится ещё в течение школьных лет Джеймса. — У твоего дедушки или дяди, вероятно, есть кольцо Мраксов, в которое инкрустирован Воскрешающий камень. Это последняя вещь, которая осталась от их имени, потому что медальон сейчас у тебя, — и через год или около того Том получит и кольцо тоже. Для Тома оно никогда не будет работать, как для него, потому что на самом деле принадлежало Гарри. Все Дары принадлежали Гарри. — Был ли в твоё время кто-то, кто тебе нравился? — спросил Том, меняя тему. Ему нужно было время, чтобы всё обдумать. Он уменьшил сундук и положил его к себе в сумку. — Нет, я провёл шесть лет, убегая от… людей, — мрачно ответил Гарри. — У меня никогда не было возможности завести отношения. Ни с кем, — а даже если бы и была, то он бы всё равно не рассказал об этом Тому. Учитывая его заявление, это было бы очень плохой идеей. Мой. Это слово должно было до чёрта напугать Гарри, но почему-то этого не произошло. Это привело его в такой восторг, которого он не испытывал, возможно, никогда в своей жизни. — От кого? — ледяным тоном потребовал ответа Том, несмотря на то что чувствовал себя уверенно, зная, что никто не видел и не увидит Адриана, кроме него. Адриан безраздельно принадлежал ему. — Я больше не говорю об этом. И хочу забыть, — Гарри покачал головой, отказываясь сообщать ему это. Точно так же, как не рассказал бы больше о Дурслях. Только Гарри недооценивал, насколько изобретателен и безжалостен мог быть Том, желая получить ответы — даже если Гарри ему так ничего и расскажет. Списку пока даже конца не было видно, но Том не был тем, кто мог о чём-то забыть, даже если знал, что ради мести тем, кто причинил вред его Адриану, придётся ждать ещё долгие годы.