Lord of Time

— Поверить не могу, что ты просто заплатил Руквуду триста галлеонов за этих домовых эльфов! — в отчаянии прошипел Том, когда они вернулись в Певерелл-мэнор. Он молчал, несмотря на то что ранее удивился, когда Гарри открыл рот — он даже не попытался обговорить цену. Что-то заставило его напрячься и открыто потребовать домовика, которого согласился принять, и его чёртовых родителей, в оправдание сказав, что он хочет, чтобы домового эльфа обучали дальше и тот мог должным образом служить Лорду Певерелл, как и требует его статус. Том понимал, что в сказанном Гарри очень много чуши, но Руквуд всё заглотил, и контракт был изменён и подписан. Руквуд также даже не попытался потребовать за существ больше денег. Тому казалось, что он только что имел дело с двумя искренне упрямыми ослами. Чёртовы гриффиндорцы. — Это Добби, Том, — серьёзно сказал Адриан. — Мой Добби. Я не понял сразу… пока не услышал его имя. Добби принадлежал семье Малфоев. А что Абраксас сказал в своём письме остальным? — как только он увидел эти глаза и лицо, он понял, что это так. Хотя домовики, как и гоблины, внешне были очень похожи, существовали способы различать их. Лично у Адриана никогда с этим проблем не было. Он подозревал, что чистокровные не могли этого делать, потому что вообще не обращали на домовиков никакого внимания. Абраксас неохотно позволил Руквуду отдать домовика Адриану, вместо того чтобы забрать его в качестве подтверждения союза между семьями. Со стороны Абраксаса это, по большей части, была попытка угодить Тому, поскольку в Хогвартсе он этого больше делать не мог. — Ясно, — ответил Том, на которого обрушилось понимание. Адриан очень немногим из своего прошлого сохранял преданность, очевидно, поскольку они его предали, однако всё равно было некоторое количество тех, кого он любил, и Добби явно был одним из них. Он умер, чтобы спасти Адриана в прошлом. Где-то внутри Тому показалось это жалким, когда он увидел, как Адриан плачет над мёртвым домовиком. Сцена жалкая, не Адриан — ничто, касающееся Адриана, жалким быть не может. Том убедился, что эти мысли никогда не увидят дневного света. Стоит признать, что он испытывал благодарность к этому домовику: в конце концов, тот спас его будущего супруга. Том скривил губы: он НЕ начинал любить домовых эльфов. — Следуйте за мной, — сказал Адриан домовикам, быстро проходя через гостиную в столовую, а оттуда на кухню. Он направлялся в чулан, тот самый, где будут жить домовые эльфы. К сожалению, там была только одна кровать: в конце концов, Адриан планировал обзавестись только одним домовиком, однако трансфигурировать несколько поленьев в кровати было довольно просто. Дров было много, особенно в углу на кухне. Они, в основном, использовалась для розжига очага. Выхватив два полена из огромного ящика с дровами, Адриан вернулся обратно в чулан и трансфигурировал их в каркасы. Каркасы были как раз подходящего размера для домовиков. Поставив их на место, Адриан вышел из чулана, игнорируя недовольное, но забавное выражение лица Тома. Адриан призвал коробку, в которую сложил неиспользуемые вещи, и отлевитировал из неё два матраца, которые почистил и простерилизовал — сделал почти как новыми, а потом положил их на каркасы, как ранее сделал с той кроватью, что уже стояла в чулане. Хранить вещи могло оказаться полезным. В особняке было достаточно места, чтобы организовать своего рода хранилище, на случай если что-то из неиспользуемого вдруг пригодится. Адриан также положил на кровати по пледу, которые ему не нравились. Если они домовикам не понравятся, то, что ж, он знал, насколько домовые эльфы были хороши в шитье, так что они смогут переделать пледы так, как им самим будет угодно. — Узы не будут закреплены до завтрашнего утра, — проинформировал Адриан домовиков, смотрящих на него широко раскрытыми глазами. — К этому времени мы с моим партнёром проведём ритуал бракосочетания, так что вы будете принадлежать нам обоим. Благодаря этому у меня также будет достаточно времени, чтобы выдать вам своего рода… форму так, чтобы это не дало вам свободу, — домовики не останутся в том виде, в котором были сейчас: выглядело так, словно им отдали старую юбку, которую они переделали в нечто, что можно носить, но что сейчас было крайне грязным. — Теперь вы эльфы Дома Певерелл, и ваша одежда будет отражать принадлежность к моей фамилии. — Где именно ты собираешься для них что-нибудь раздобыть? Не существует магазинов одежды для домашних эльфов, куда ты можешь пойти и выбрать то, что тебе нужно, — сухо указал Том. — Если вам будет угодно, господа, я умею шить, — храбро сказал им домовик. Тон его голоса был испуганным и нерешительным — в конце концов, он заговорил без разрешения. — Дай им галлеон, чтобы они купили немного ткани, — предложил Том. Он не хотел, чтобы Адриан куда-то уходил после ритуала. На самом деле, если бы всё было так, как Том хотел, то они не покидали бы пределов своей постели в течение нескольких дней. — Чёрный или кроваво-красный? — задумчиво спросил Адриан. Оба этих цвета были цветами герба Певереллов. — Чёрный, — моментально заявил Том, скривившись при мысли о кроваво-красном, хотя ему с неохотой пришлось признать, что кроваво-красный и гриффиндорский красный не одно и то же. — Согласен. Возможно, на груди вышить белую или серебряную букву «П» или герб Певереллов? — задумчиво пробормотал Адриан. Он хотел, чтобы люди увидели его домовиков, и надеялся, что они, возможно, начнут ему подражать и станут относиться к своим домовикам лучше или, по крайней мере, позволят им лучше одеваться. Было очевидно, что не все люди ненавидят своих слуг. Мерлина ради, Винки носила блузку и юбку и скучала по Краучу, когда тот её освободил. — «П» и «С», — сразу же не согласился Том. Они объединят свои фамилии. Том хотел, чтобы каждому в мире постоянно напоминалось, что Адриан принадлежит ему. Адриан Певерелл-Слизерин. Адриан взглянул на Тома, и по его лицу расплылась забавная улыбка. У него с этим никаких проблем не было, на самом деле. — Очень хорошо. Гербы Певереллов и Слизеринов. Дай мне секунду, — добавил он, прежде чем аппарировал в их с Томом спальню, где он стал копаться в чемодане, пока не достал из него мешочек с деньгами — практически с одной мелочью. Он заглянул внутрь, чтобы проверить, был ли там хотя бы галлеон, но сиклями и кнатами внутри лежало почти пять. Этого было более чем достаточно для того, что он задумал. Он аппарировал обратно к Тому. Мешочек с деньгами покачивался у него на двух пальцах. — Здесь достаточно денег, чтобы купить ткань. В одной из коробок несколько швейных машинок, детали к ним, а также иглы, нитки и шерсть. Когда-то одна из комнат использовалась в качестве вязальной мастерской, — объяснил Адриан. — Вам также лучше купить немного еды, поскольку здесь ничего нет. Кроме того, до тех пор, пока я не спущусь к вам завтра утром, не беспокойте нас. Однако вы можете свободно исследовать мэнор и познакомиться с ним, — он не хотел, чтобы домовики входили в его комнату. Никогда. Это будет единственное место, куда им будет запрещено входить. Адриан ясно даст понять это всем троим. — Да, хозяин, — хором сказали три домовика, ошеломлённо глядя на Адриана. Они понятия не имели, как вести себя с Адрианом и Томом, потому что раньше с ними так хорошо не обращались. Домовики всё ещё оправлялись после побоев, которые им накануне достались от предыдущего хозяина. — Замечательно, — сказал Адриан, передавая деньги домовушке. Он до сих пор не знал имён домовиков, — кроме Добби, конечно же — но на это ещё будет время. Нет, подождите, домовика звали Диппи. Адриан чувствовал нарастающее раздражение Тома из-за того, что они до сих пор продолжают отклоняться от намеченного плана. Том хотел создать между ними узы, хотел уже очень долго, и если подумать, то это настоящее чудо, что ему удалось продержаться до вчерашнего дня, прежде чем снова попросить руки Адриана. Тихо вздохнув, Адриан подошёл к Тому, закрыл глаза и прижался к нему. Он, честно говоря, не ожидал, что столкнётся с кем-то, кого уже знал (за очевидным исключением Тома, Дамблдора и даже МакГонагалл), в своей новой жизни так скоро. Если он будет честным, то это настолько же выбивало из колеи, как и то, когда он спас мальчика из-под обломков и узнал, что это был Грейнджер. Каким-то образом знакомые продолжали неожиданно встречаться на его пути после того, как всё более-менее устаканивалось. В отличие от прошлых разов, Адриан не был один. Том всё знал, хотя Адриан и не был уверен, что он может понять его чувства, но было достаточно и того, что он просто рядом. — Где ты всё приготовил? — спросил Адриан. Его голос был приглушён, потому что он стоял, уткнувшись лицом в шею Тома, просто наслаждаясь тем, что кто-то был с ним и в горе, и в радости[1], что он знал кого-то, кто не просто использует его. Кто по-настоящему о нём заботится. Адриан знал, что у Тома уже всё готово, но он не заметил ничего, что могло бы относиться к ритуалу. — Сначала я собирался сделать это в подземельях, но здесь внизу всё так отвратительно, поэтому я выбрал пустую спальню на втором этаже, — объяснил Том, горя предвкушением. Он осознал, что время, когда они наконец будут связаны, становилось всё ближе и ближе. После того как брак будет заключён, Том заявит свои права на Адриана единственным возможным способом. — Давай. Идём, — добавил он, направляясь подальше от кухни и — что более важно — подальше от домовых эльфов. Адриан неохотно разжал руки. Ничто не могло сравниться с собственническими объятиями Тома. Они не спеша поднимались по лестнице. — Ты уверен, что с тобой всё будет в порядке, если он будет здесь? — спросил Том. Адриан ещё слишком очевидно находился под впечатлением, но с поразительной лёгкостью взял себя в руки. — Да, я просто удивился, вот и всё. Добби никогда не будет тем, кого я знал, но это нормально. Я могу сделать его жизнь лучше. Это меньшее, что я могу сделать после того, как он пожертвовал собой, чтобы помочь мне, — прокомментировал Адриан. И когда он сказал это, то почувствовал, что становится сильнее, осознавая, что в этих словах не было ничего, кроме правды. Том не мог не подумать, что Дамблдор и все остальные в его Ордене были идиотами. Адриан был, возможно, одним из самых верных людей, которых он когда-либо встречал в своей жизни. Для него было неважно, кто ты: человек, существо или ещё кто, ему был неважен статус. Это не было то отвратительное пуффендуйское понятие преданности, лишь чистая безоговорочная верность и надёжность. Адриан был готов перевернуть мир ради этих тупых болванов, но вместо того, чтобы дорожить этой дружбой, они предпочли, как на клей, прилипнуть к Дамблдору и разрушить еë и всё остальное «отвратительно хорошее и светлое» в Гарри. Безусловно, внутри Адриана была тьма, но его друзья сдерживали её, подавляли, пока в тот день он не потерял всё. Что ж, это неважно. Их потеря стала для него приобретением, и никто не поймёт, что ударило по ним, и никто не поймёт почему. О, да. Когда придёт время, Том получит истинное удовольствие, издеваясь над ними и превращая их жизни в Ад. Он запомнил всё: их имена, внешность и, очевидно, год рождения — в конце концов, они были ровесниками «Гарри». — Сюда, — сказал Том, направляясь в сторону нужной комнаты, когда Адриан открыл ближайшую к лестнице дверь. Войдя внутрь, Гарри в первую очередь заметил, что комната была пуста и в ней не было ничего, что можно было бы найти в обычной спальне. Вместо этого в центре комнаты чёрной краской был нарисован огромный круг, на внешней стороне которого были начертаны двенадцать рун. Каждая из них была ему знакома, поскольку как бы он не хотел соглашаться с Грейнджер насчёт чего-либо, Древние Руны были очень интересным предметом. В «передней» части круга, где будет завершаться ритуал, стоял стол, на котором лежало несколько свечей, в центре стояла чаша со смешанными в ней травами, закрытая книга ритуалов и маленький кинжал. — Ты установил защитные чары? — спросил Адриан, после того как кивнул, одобряя все приготовления. — А зачем нам устанавливать защитные чары? — спросил Том, задумчиво посмотрев на своего партнёра. — Смеёшься? Мы оба чрезвычайно сильны, и если чары не будут сдерживать нашу силу, то об этом узнает Министерство, несмотря на то что ни на ком из нас больше нет Надзора… Ритуал, который мы проводим, не просто вспышка стихийной или Беспалочковой магии, — объяснил Адриан, пропуская свою магию через палочку, вливая её в стены и окутывая ею комнату. — В Министерстве есть всевозможные способы, с помощью которых можно узнать о свадьбах, связующих ритуалах. Чёрт, да они узнают даже о грёбаных брачных контрактах в ту же секунду, как их заключают, хотя сами контракты не уходят за пределы семей. Том прищурился, обдумывая слова Адриана. Он не знал, что Министерство может узнать о ком-то подобную информацию. Он также гадал, было ли это тем, что оно могло делать во времени Адриана или действительно было возможно, что Министерству известно так много информации о людях, которая должна оставаться конфиденциальной. Ему нужно будет узнать об этом больше. Говоря откровенно, это его беспокоило. Взмахнув своей тисовой палочкой, он добавил свою магию к защитным чарам, удвоил их силу. Это было свидетельством их совместимости: защитные чары сплетались вместе легко и непринуждённо. — Вот так, — удовлетворённо сказал он. Это был первый раз, когда он использовал именно эти щитовые чары, и он гордился своим успехом. Обычно у него было немного причин для использования чар приватности или чар против обнаружения. — Готов? — Том обратился к Адриану. Сердце неровно билось под рёбрами. Сейчас. После долгих месяцев терпеливого ожидания он стоял здесь рядом с Адрианом. — Конечно, — лукаво сказал Адриан. — Ты же знаешь, что этот ритуал причиняет боль, верно? — не то чтобы для него это было проблемой: он привык к боли. Тома, возможно, боль настигнет более сильная, чем его самого, поскольку Смерть будет делать своё дело, суть которого Адриану была всё ещё неизвестна. Он и не подумал у неё спрашивать, а если бы и спросил, то, вероятно, всё равно бы не понял. Иногда Смерть любила напустить тумана, — ладно не иногда, а почти всегда — предпочитая, чтобы Адриан разбирался со всем сам. — Я читал в книге, — сказал Том мягким голосом, вступая в круг, более чем готовый связать свою жизнь с Адрианом и уже необратимо сделать его своим. Он выбрал этот ритуал, потому что он был постоянным и связующим, а остальные обеспечивали не то, что он хотел. — Оставить книгу открытой, чтобы ты мог прочитать свои строки? — На всякий случай лучше оставить, — ответил Адриан, также становясь внутри круга. Он расстегнул мантию и выбросил её за пределы круга. Теперь его руки были свободны, а значит двигаться будет несколько легче. — Fideliter et curabit nos, — нараспев произнёс Том, соединяя их руки. — Ut qui fideliter et curabit nos, — Адриан говорил на безупречной латыни, несмотря на то что текст ритуала был написан на более старом варианте языка, чем тот, к которому он привык. — Cor corpus et animam, — продолжил Том, несмотря на резкое возрастание магии, напитывающей руны. Он также не заметил, что появилась дополнительная руна, пульсирующая чёрным. Даже Адриан не обратил на неё внимания, хотя она была начерчена самой Смертью. — Cor corpus et animam, — эхом откликнулся Адриан, быстро взглянув в книгу, вспоминая следующую строку. Том взял кинжал и почти невозмутимо сделал надрез на ладони, резко вздохнув, но даже не моргнув при виде собственной крови. Он насмотрелся на неё, ещё когда был маленьким мальчиком. Не вся она принадлежала ему, но это уже неважно. Том взглянул на Адриана, молчаливо спрашивая, сделать ли это ему или Адриан сделает сам. Адриан понял и кивнул Тому, чтобы тот продолжал. Том был осторожен, когда делал надрез на ладони Адриана, но Адриан никак на это не отреагировал — даже не сжал руку и не поморщился. Том снова соединил их окровавленные руки, протянул их над чашей с травами и крепко сжал, позволяя трём каплям крови упасть в чашу, на дне которой также была выгравирована руна. Она засветилась синим, свидетельствуя о том, что всё прошло успешно — на неё попала кровь. — Ut super nos sanguinem innocentem sanguinem, — вместе пропели Том и Адриан, как только появилось свечение. Оба затаили дыхание. Магия, заполнившая комнату, пульсировала горячими волнами. Никто из них не испытывал ничего подобного ранее, и это было чрезвычайно захватывающе и возбуждающе. — Spatio quasi vinculum animarum nostrarum, — добавили они, завершая ритуал. В ту же секунду их затопила раздирающая боль. Вскрикнув в агонии, не способные подавить это, оба почувствовали, как подкосились ноги. Тела при падении ударились о бетонный пол. Теперь пульсировали все руны. Их белое свечение Том и Адриан видели даже за закрытыми веками. Ко всем их проблемам добавилась головная боль. Адриан задыхался. Его порезанная рука была прижата к рёбрам, словно это могло защитить его от боли. Другой рукой он упирался в пол, удерживая себя от полного падения. В этот момент агонии он почувствовал холод, пустоту, словно у него что-то отняли, но это чувство быстро прошло, оставляя за собой осознание и тепло, которые принадлежали Тому (по крайней мере, Адриан так думал), поскольку не испытывал ничего подобного прежде. Открыв глаза, Адриан застонал от боли. Он быстро понял, что Том без сознания. Подорвавшись, он прижал неповреждённую руку к его груди, успокаиваясь, когда почувствовал сердцебиение Тома и медленное движение его грудной клетки. Адриан лениво отметил, что руны исчезли, словно полностью выгорели или что-то в таком же роде. Слегка поморщившись, Адриан пошевелился так, чтобы сесть на задницу[2] и, несмотря на дрожь, ему это удалось. Достав палочку из ножен, он залечил порез на ладони, а потом повторил заклинание, наблюдая, как медленно затягивается рана Тома. Адриан поднял взгляд, когда увидел, что рука Тома дрогнула. Его глаза открылись не сразу и в них на мгновение появилось замешательство, но потом Том сфокусировал взгляд на Адриане, и в его глазах вспыхнула страсть, которую было не спрятать в этих тёмных глубинах, так и кричащих «мой». — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Адриан. — Я в порядке, — заявил Том. Лицо его было бесстрастно, но эта маска пошла трещинами, когда он сел и почувствовал головокружение. Несмотря на испытываемую боль, Том был на седьмом небе[3]: они с Адрианом были связаны на всю жизнь и будут вместе вечно. Боль была всего лишь временным явлением, которое легко контролировалось зельями. По его мнению[4], это того стоило. — Серьёзно? — спросил Адриан, веселясь. Он прекрасно понимал, что Том ему нагло лжёт[5]. — Разве ты не чувствуешь себя так, словно тебя пропустили через мясорубку? Том скривился, но кивнул. Он был готов поспорить, что Адриан чувствует себя так же отвратительно, как и он. Желание призвать сумку с зельями было очень сильным, но к несчастью для него — для них обоих, на самом-то деле — их магические ядра были полностью высушены. Все их силы ушли на ритуал. Если бы его проводил кто-то слабее них, то ничего бы не вышло. — Так, давай уходить отсюда, — сказал Адриан и схватился за стол, используя его в качестве опоры, чтобы подняться на ноги. Он со стоном потянулся. Здесь было очень холодно, и кровать сейчас казалась как никогда привлекательной. Боль медленно стихала. Он надеялся, что она пройдёт в течение десяти — двадцати минут. Он чувствовал отголосок боли, что-то похожее на то, когда защитные чары откликнулись на прибытие Тома. В ритуале не говорилось ни о чём подобном. — Ты тоже это чувствуешь? — спросил он, когда Том тоже встал и потянулся. — Чувствую, — ответил Том, — но в книге не говорилось ни о чём подобном. И никакие другие симптомы не должны были проявиться до того, как мы завершим связь, — он резко и в то же время жарко посмотрел на Адриана. Они ждали, когда узы между ними сделают эти взгляды ещё горячее. — Полагаю, это может быть из-за моих сил, а не из-за ритуала, — предположил Адриан, когда преодолел комнату и открыл дверь. — В книгах должно было быть указано, что подобное произойдёт, а если это не так, то тогда гарантированно дело в Дарах Смерти, — это должно быть так, потому что никаких других объяснений просто нет. — Кстати об этом. Ты уже должен быть способен ощущать все три Дара, — заявил Том, последовав за Адрианом. — Это так? — Эм, нет, я, конечно, могу ощущать их силу, когда они рядом, но не могу почувствовать, где они находятся прямо сейчас, — удивлённо сказал Адриан, задумчиво посмотрев на Тома. — Возможно, все три должны снова оказаться у меня, прежде чем это произойдёт… Как я уже говорил, для меня это тоже ново. — Я уверен, что у нас будет возможность выяснить это, — заверил его Том. Чёрные глаза блестели от желания узнать обо всём и поэкспериментировать. — Будет, — с серьёзным выражением лица сказал Адриан. — И когда? — с любопытством спросил Том. — До первого мая сорок пятого, — моментально ответил Адриан, зная дату «легендарной дуэли» Дамблдора с Геллертом Грин-де-Вальдом. — Два года, — тихо пробормотал Том. Он, честно говоря, не ожидал, что этот день будет так близок. — На нашем последнем году в Хогвартсе, — кивнул Адриан. Им обоим будет по семнадцать, поэтому не будет Надзора. И это идеально, потому что таким образом его не сможет осудить Министерство за «использование магии несовершеннолетними», поскольку по закону он будет взрослым и ему будет позволено применять магию вне Хогвартса. — Точнее во время ТРИТОНов. — Если только мы не уйдём до них, а потом вернёмся, чтобы сдать, — предложил Том, рассеянно открывая дверь в их спальню. — Я не знаю, то есть сейчас мы говорим о Геллерте Грин-де-Вальде — самом разыскиваемом Тёмном Маге на данный момент. Я сомневаюсь, что он долго будет оставаться на одном месте, рискуя оказаться схваченным, — задумчиво прокомментировал Адриан. Стащив с ног туфли, он сел на кровать и начал раздеваться. — Думаю, мне лучше всего сделать это в конце апреля. — Нам. Нам лучше всего сделать это в конце апреля, — Том не собирался отпускать Адриана, несмотря на то что прекрасно знал, что его супруг может позаботиться о себе самостоятельно. Он просто хотел быть там, и, если понадобится, выйти и предотвратить всё, что с ним может случиться. — Нам, — кивнул Адриан. Говоря откровенно, он не хотел отправляться в одиночку. Он не мог с уверенностью сказать, что сможет победить Грин-де-Вальда, если не будет жульничать. А он будет: Бузинная палочка принадлежит ему, и она почувствует это (по крайней мере, Адриан так предполагал) и откажется причинять ему вред, как в тот раз, когда Волан-де-Морт попытался использовать Старшую палочку, чтобы навредить ему, и получил ответный удар от самой палочки. Если повезёт, то произойдёт то же самое — он не хотел сражаться на дуэли с Грин-де-Вальдом три грёбаных часа, как Дамблдор в его старой временной ветке. — А где конкретно происходила «битва»? — спросил Том, осознав, что этого не знает.