— Тяжелая ночка? — спросил Орион. Губы дрогнули в улыбке, когда Том и его компания присоединились к ним. Лестрейндж, Эйвери и Нотт выглядели так, словно вообще глаз не смыкали. Том же был такой же, как и всегда: безукоризненно одет, с равнодушной маской на лице, которая скрывала абсолютно всё, кроме ухмылки, которая появлялась на губах, когда он начинал говорить. Единственное, когда маски не было, — время, когда они были наедине, но и то Ориону казалось, что Том снимает только часть своих масок. Он видел, как Том смотрит на Адриана, когда думает, что они только вдвоем. Это были ощутимые, пронизывающие взгляды, и Орион испытывал зависть и дискомфорт, глядя на них. Нечасто приходится наблюдать такую искреннюю любовь и страсть. Все браки, которые он знал и за которыми наблюдал, были заключены по расчёту. Кто-то был доволен своей жизнью, кто-то — нет. Родители Ориона были хорошими друзьями, да, но они совершенно друг друга не любили. Именно поэтому он испытывал дискомфорт: он не привык к таким чувствам.
Лестрейнджу, Эйвери и Нотту практически буквально пришлось прикусить язык, чтобы не начать громко и с выражением жаловаться. К счастью, суицидальных наклонностей у них не наблюдалось, так что в присутствии Тома они ничего не сказали. Они не беспокоились, что Том о чём-то узнает, поскольку многие из них овладели окклюменцией, и это значительно упрощало им жизнь, потому что так легко их больше не прочтут. Почти всю ночь они были заперты за пределами собственной спальни. А спины страшно болели после долгого сна на неудобных кожаных диванах холодной Общей гостиной. Камин погас спустя какое-то время после того, как они, совершенно измученные, провалились в сон.
Адриан ничего не сказал, когда очень осторожно сел, слегка поморщившись. Вероятно, ему всё-таки следовало принять обезболивающее, смешанное с расслабляющим, потому что душ, принятый им с утра перед тем как выходить из спальни, с поставленной перед ним задачей явно не справился. «Тяжелая» — Орион не знал и половины всего, но, скорее всего, знать бы и не хотел, хотя посмотреть на его реакцию было бы забавно. Посмотреть, — насколько это, конечно, возможно — сколько того, что было в Сириусе, есть в Орионе… Адриан не понимал, почему Вальбурга стала такой, какой была в его времени: самой настоящей гарпией. Не понимал он и того, почему Сириус сбежал, потому что эти Орион и Вальбурга были классными.
Самодовольное выражение лица Тома разбудило в Адриане желание пригрозить ему чем-то таким, что испортит ему настроение на весь оставшийся день и, по возможности, на следующие несколько недель. Чёртов самодовольный ублюдок. Вид арестованного Дамблдора… возбудил Тома, причём гораздо сильнее, чем Адриану уже довелось видеть. Не то чтобы в конкретно тот момент он жаловался, но к концу третьего захода он чувствовал себя настолько затраханным и истощённым, что словами выражать ничего не мог.
— Сиди-сиди с таким лицом… Весь следующий месяц ничего не получишь, уж я позабочусь, — прошептал Адриан, снова поморщившись: ему придётся вернуться в спальню за зельем. Он крепко сжал пальцы, переплетённые с пальцами Тома, — в конце концов, это была именно его вина.
— Ты этого не сделаешь, — тут же воспротивился Том. Самодовольное выражение тут же пропало с его лица, но при этом он не показал ни недовольства, ни ужаса, которые он испытал при одной только мысли, что Адриан действительно выполнит свою угрозу.
— Тогда рискни, — сказал Гарри, мстительно улыбаясь. Возможно, это единственный способ достучаться до Тома. «Использовать почаще», — взял он себе на заметку.
— Это тебя успокоит? — спросил Том, подняв бровь. Зелье, которое Адриан решил утром не пить, искушающе покачивалось в его длинных ловких пальцах.
Адриан не смог сдержаться, губы дрогнули:
— Для начала — сойдёт, — неискренне сказал он, вырвав флакон из пальцев Тома. Пробку пришлось вытаскивать зубами, поскольку кое-кто в ближайшее время отпускать его руку не собирался. Адриан одним махом выпил зелье и с трудом сдержал облегчённый вздох: растворилась даже та боль, о существовании которой он даже и не подозревал. Адриан мог не жить по протоколам, которые соблюдала большая часть слизеринцев, однако самых основных он тоже придерживался. Показывать, что ты испытываешь боль, — настоящее безумие, словно своими же руками даёшь противнику оружие против самого себя. Хотя, говоря-то по правде, никому это оружие и не нужно — никто не мог физически, да никто и не хотел, вызвать Адриана на дуэль, чтобы занять его место в Слизерине. Он не просто запугал всех в тот день, когда на него напал Эйвери, но и продемонстрировал, что может использовать беспалочковую магию — история о том, как он наложил беспалочковый Круциатус на подростка, находясь в стенах Хогвартса, получило широкую огласку среди учеников Слизерина. Была и ещё одна малюсенькая деталь: если кто-то осмелится наложить на Адриана какое-то заклятие, то Том прикончит его на месте. Адриан не был полностью защищен одним лишь присутствием Тома: он знал, что остальным запрещено к нему прикасаться, чёрт возьми, да даже просто как-то не так на него смотреть. И по большей части Адриан это Тому позволял: наблюдать за этим было забавно. Но если это всё зайдет слишком далеко, Тома ждёт серьёзный разговор.
— Ешь, — сказал Том и подтолкнул Адриана локтем, выводя того из задумчивости.
— Для того, чтобы есть, мне нужны обе руки, — сказал Адриан и ещё раз сжал руку Тома, прежде чем отпустить её. Украдкой послав благодарную улыбку, он принялся за завтрак, который принёс ему Том, и его супруг последовал тому же примеру. Адриана миллионы раз спрашивали, как прошёл и чем закончился суд, причём не только слизеринцы и Миртл, а вообще все, кто проходил мимо. Его знакомые с других факультетов вели себя довольно непринужденно и спокойно задавали вопросы о суде, а те, с кем он общался мало, были несколько скованны, но любопытство всегда побеждало. Не то чтобы Адриан кому-то о чём-то рассказывал — просто тихо бормотал отговорки, самая частая звучала так: «Мне пока нельзя обсуждать исход дела». Единственный человек, который обо всём уже знал, — Миртл, с которой ему удалось повидаться совсем недолго, потому что Том очень быстро пришёл по его душу. Единственной реакцией Миртл на это было сумасшедшее хихиканье.
Том, конечно же, с огромным удовольствием рассказывал о вынесенном приговоре, и, что довольно странно, он был достаточно любезен, чтобы немного рассказать и о том, как проходил сам суд и как реагировал каждый из присутствующих на то или иное происходившее там событие. Он не любил долгих разговоров, особенно на темы, которые не имели отношения к его дальнейшим планам, поэтому на самом деле всё прозвучало так, что он обыденно проинформировал остальных о том, что от них ожидается в дальнейшем. А затем закрыл дверь у них перед носом. О, что это была за ночь! Том всегда был страстным, но вчерашняя ночь вывела это понятие в отношении него на новый уровень, и Адриан подозревал, что так и будет продолжаться ещё какое-то время. Том был слишком горд и слишком удовлетворён тем, что они закрыли Дамблдора в Азкабан. Да и не то чтобы Адриан сожалел об этом. Им было необходимо убрать Дамблдора с дороги.
В Большом Зале установилась атмосфера абсолютного спокойствия, все тихо завтракали, и нарушало идиллию только явное ощущение практически всеобщего трепета предвкушения. До Адриана с большим опозданием дошло, и он ужаснулся: все ждут чёртову совиную почту, чтобы получить в руки газеты, где они смогут прочитать о том, как прошёл суд. Не испытывала ничего из этого только Миртл, а озорная улыбка говорила о том, что она никому ничего не рассказала и происходящее сейчас ей очень нравилось. Вот честно, эта девчонка должна была оказаться в Слизерине. Не в тот момент, когда они познакомились, конечно, а именно сейчас… Сейчас она была слизеринкой до мозга костей. Миртл словно почувствовала его взгляд и обернулась, а её улыбка стала ещё более неукротимой.
Сухо усмехнувшись, Адриан покачал головой. Он не знал, кто хуже: Том или Миртл… Не то чтобы Том был рад слышать, что его поставили на один уровень с Миртл, особенно, если бы узнал, что сравнивал их Адриан. И всё же они оба были довольно злопамятны — хотя Том, стоит признать, всё-таки был более злопамятным — и оба в равной степени хотели видеть реакцию остальных.
Том с любопытством взглянул на Адриана, желая узнать, что его насмешило, потому что никто ничего не говорил.
Адриан лишь качнул головой. В этот самый момент напряжение в Зале разбилось, все вздохнули, услышав вдалеке хлопанье совиных крыльев. Птицы влетели в отверстие под потолком и спустились к нужным людям, которым их ноша и предназначалась. Совы инстинктивно понимали, какой именно человек их хозяин.
К сожалению, для Адриана и Тома совы служили всего лишь доставкой, потому что ни у кого из них так и не было фамильяра, если не считать их последнего приобретения, любезно предоставленного Эйвери. Змею не надо было повторять по десять раз: он не взял себе за привычку всех пугать, потому что оказаться на улице чрезвычайно ядовитую змею совсем не прельщало. Адриан купил для него террариум, где он и проводил большую часть времени.
— О, замечательно. Наконец-то прислали все документы, — с лёгким сарказмом прокомментировал Адриан, пролистывая гигантскую папку.
— Для чего они? — спросил Том, просматривая газету, чтобы понять, насколько много общественности будет известно о судебном процессе. Самое приятное, что за неё им не надо платить: Адриан был мажоритарием «Ежедневного Пророка», поэтому свежие выпуски газеты ему отправляли бесплатно. Хотя за конкретно этот выпуск Том был не против и заплатить в принципе любые деньги. Он был очень горд их с Адрианом достижениями — этот выпуск неплохо бы сохранить на память.
О еде забыли не только слизеринцы, но и все остальные факультеты. Тарелки были отставлены в сторону, а их место заняли разложенные газеты — все внимательно читали. Том с удивлением отметил, что в чтение погрузились не только ученики, но и все преподаватели, кроме профессора Слизнорта. Никто из взрослых сейчас не обращал на учеников ни малейшего внимания, правда, только потому, что поняли, что ученики тоже читают. Сейчас было самое подходящее время.
— Для издательства, — рассеянно ответил Адриан. Так как ему принадлежала вся компания, он задумался, не сменить ли её название.
— Какого из? — спросил Том, взглядом блуждая по всем присутствующим в Зале и с огромным удовольствием наблюдая за реакцией.
Когтевранцы в ужасе качали головами: они совершенно не понимали, как кто-то настолько могущественный, настолько умный мог совершить такой аморальный и противоправный поступок. Миртл с ехидцей заметила, что, возможно, у него и не было тех заслуг, о которых он говорил, и что ум и сообразительность не ставят его выше других по умолчанию… Дамблдор считал, что умён, и посмотрите, что из этого вышло — его застигли врасплох. Миртл наслаждалась реакцией. Её ненависть к Дамблдору нарастала с течением времени из-за того, как он относился к Адриану, её лучшему другу; человеку, который спас её от семи невыносимых лет в Хогвартсе, подарил ей уверенность в себе, счастье и средства для дачи отпора. Она всегда будет его очень ценить и сделает всё, что угодно, для него… для них. Некоторые из любимчиков Дамблдора тоже пытались защитить Адриана, остальные же просто закрывали на происходящее глаза.
— «Родерик и Персей», — сказал Адриан и захлопнул папку, решив просмотреть её позже. Всю остальную почту он тоже убрал внутрь неё, оставляя до более подходящего для чтения времени. Он много где выступал в роли инвестора, а значит получал постоянные обновления по акциям и деятельности компаний — раз в месяц ему приходило очень много почты. Адриан заметил, что Дорея с беспокойством, которое она не смогла скрыть, смотрит на гриффиндорский стол. Конечно, Чарльз был любимчиком Дамблдора и, несомненно, был опечален его арестом. Адриан совершенно не понимал, как никто из Слизерина не понял, что эти двое встречаются. Но опять же, что слизеринцы могли делать поистине хорошо, так это хранить секреты. Похоже, Дорея не смогла просто сидеть и наблюдать и порывисто встала. Адриану не нужно было смотреть, чтобы понять, куда она пойдет.
Адриан взглянул на Чарльза Поттера, который держал в руках письмо. Он был бледен, его трясло. Неудивительно, что Дорея беспокоилась. Что вызвало такую реакцию: письмо, газета или нечто совершенно другое? Возможно, стало известно о Мантии-невидимке? Он, конечно, не всерьез думал, что дело именно в этом, но излишняя осторожность никогда не помешает.
Увидев реакцию Чарльза, он стал наблюдать за другими гриффиндорцами. Только некоторые из них бурно реагировали на случившееся, остальные же были просто встревожены, шокированы и напуганы прочитанным. К счастью, слизеринцев в произошедшем винить никто не будет. Это не станет началом треклятой вражды между факультетами. Конечно, между ними была конкуренция, но в основном, чтобы понять, кто больше набрал за год очков или кто лучше сыграл в квиддич. Совершенно ничего похожего на вопиющие предрассудки его времени. Долгое время Адриан был слеп и просто наслаждался вниманием взрослого, который не считал его уродцем.
Адриан отмахнулся от этих мыслей, не желая на них зацикливаться. Сейчас он понимал всё гораздо лучше.
— Так вот как выглядит Тесеус Саламандер, — он мимолётом посмотрел на его портрет. Тесеус на первый взгляд казался несколько напыщенным. Если только он не получил награду прямо сегодня, что маловероятно. Адриан задался вопросом, насколько они с братом похожи характерами. Он знал как выглядит Ньютон Саламандер, поскольку его портрет был на обороте книги «Фантастические твари и где они обитают».
— Ты не знал? — Лестрейндж даже поперхнулся. — Он герой войны! — он не стал добавлять «сильный маг», поскольку в сравнении с Адрианом и Томом он явно проигрывал. Лита, тётя Рабастана, училась в Хогвартсе вместе с братьями Саламандер. Но, очевидно, что-то произошло, потому что она говорила о младшем Саламандере с болью, горечью и даже капелькой стыда.
— Это мне известно, — язвительно сказал Адриан, сухо посмотрев на Рабастана, давая понять, что он не настолько глуп.
— Он самый нормальный из всей семьи, — произнёс Долохов. Губы скривились от отвращения, когда он вспомнил миссис Саламандер, от которой отвратительно воняло в тот день, когда они с родителями встретили её. — А брат сам себя отчислил, и даже Дамблдор не смог его от этого спасти.
— Да, но отчисление не было принудительным, — заметил Адриан. — И несмотря на то что брат более… известен, у Ньютона определенно больше денег и влияния, — старший брат в будущем упоминался только как интересный факт из биографии Ньютона, который был известен каждому волшебнику: в каждой библиотеке был экземпляр «Фантастических тварей». На самом деле издательство Адриана (по крайней мере, сейчас оно принадлежало ему) опубликовало эту книгу, принеся просто колоссальное количество денег. И так будет продолжаться и в дальнейшем, потому что каждому поколению студентов она будет нужна.
Удивительно, но деньги и влияние для слизеринцев значили больше, чем слава.
— Два с половиной года, — насмешливо фыркнул Альфард. — Фаворитизм как он есть!
— На самом деле нет, — произнёс Адриан, заставив всех слизеринцев недоверчиво на него посмотреть.
— Он совершил покушение на малую измену! — горячо запротестовал Альфард. Малая измена — худшее, что можно совершить в магическом мире. — Дважды! — добавил он драматизма ради.
— Покушение, да. Но это мало что значит, поскольку Дамблдор доказал, что у него не было намерения использовать наши фамилии ради чего бы то ни было, по крайней мере, мою, потому что он знал, что я эмансипирован. Вероятно, поэтому за конкретно это преступление ему не был назначен хоть какой-то значительный срок, — объяснил Адриан. Он и так был вполне доволен сроком Дамблдора. Даже когда он выйдет из Азкабана… ему не стать таким популярным и знаменитым, каким он был в его времени, не говоря уже о том, что ему удастся управлять поколениями учеников. Это — именно это — было самым важным. Если ему и захочется вернуться к манипуляциям, то их объектом станут взрослые, которые с большей долей вероятности поймут его истинные намерения. Адриан совершенно не удивился, что чистокровные зацепились именно за малую измену. Они, вероятно, кипели от ярости.
— А ты и правда доволен результатом, да? — спросил совершенно сбитый с толку Орион.
— Дамблдор больше никогда не будет преподавать, никто не попадется на его манипуляции, и он больше не будет за мной следить, так что да, ты абсолютно прав, я чертовски доволен результатом, — искренне ответил Адриан. Ему было всё равно, поймут его остальные или нет, потому что они не имели ни малейшего понятия, каким Дамблдор станет в будущем. Старик использовал Хогвартс как базу для поиска сильных волшебников и ведьм, чтобы завербовать их в свой чёртов Орден. Позорище-то какое.
— Чтоб он сгнил там! — воскликнула Дорея. На её обычно красивом лице появилась жуткая усмешка.
Все как один съёжились от страха: когда Блэки приходили в ярость, следовало убираться подобру-поздорову, особенно если злилась женщина.
— Как Поттер? — спросил Адриан. Ему показалось странным произносить это. Он подумал, что никогда больше не произносил эту фамилию вслух. Адриан избегал Поттеров и Уизли, потому что они слишком сильно напоминали ему о прошлом, которое он хотел забыть. Мерлин, да даже с дедом Седрика Диггори разговаривать было чертовски странно.
— Его родители обеспокоены, что Дамблдор мог как-то повлиять на его разум, и хотят, чтобы его осмотрел целитель, — ответила Дорея, спокойно садясь на своё место, словно это не она сейчас вернулась от гриффиндорского стола.
— Тебя-то это почему волнует? — спросила Вальбурга, странно поглядывая на Дорею.
«Очевидно, даже её сестры не знают об их отношениях», — подумал Адриан, слушая их разговор.
— Для гриффиндорца он очень даже нормальный, — настаивала Дорея. — К тому же во время школьных проектов он действительно делает свою часть задания!
Адриан и Том удивленно переглянулись. Похоже, что эта тайна была известна только им. Если бы кто-то ещё и был в курсе, то только остальные сёстры Блэк. Чёрт возьми, Адриан слышал виноватые нотки в голосе Дореи, когда ей приходилось так говорить о Чарльзе, не то чтобы это было как-то особенно унизительно. Казалось, больше никто этого не услышал, и Адриан задумался, не показалось ли ему.
В этот момент прозвенел колокол, предупреждающий об окончании завтрака. Адриан тихо рассмеялся, хватая свою сумку:
— К обеду все будут умирать от голода.
Те, кто были к нему ближе всего, застонали, осознав, что он абсолютно прав, и, покидая Большой Зал, с тоской посмотрели на свой не съеденный завтрак.
— Как думаете, преподаватель, который сейчас заменяет Дамблдора, останется? — он нравился им. Был порядочным и не выделял себе любимчиков. — Он абсолютно нормальный, — упорствовал Таддеус.
— Согласен. Думаю, это мы узнаем в следующем году, — сказал Эйвери. Если в следующем году преподаватель всё ещё останется на этой должности, то он так и будет работать. Школа гудела от разговоров о приговоре Дамблдора. Все обсуждали и спорили по этому поводу даже по дороге в классы. Эйвери был рад, что сегодня у них не было Зельеварения, он устал и точно не хотел взорвать этот чёртов кабинет из-за того, что уснёт над котлом.
— Профессор Риз действительно справедливый, — согласился Адриан. Он был уже стар, возможно, ровесник самого Диппета: учитывая то, как они обращаются друг к другу, можно с уверенностью назвать их друзьями. — А уже назначили нового декана Гриффиндора?
— Временно его обязанности исполняет профессор Слизнорт, но он не может продолжать это делать, — стал объяснять Таддеус. — Присматривать за столькими учениками одновременно чересчур для кого бы то ни было, — добавил он прежде чем откусил от тоста, который прихватил с собой из Большого Зала.
— А ещё пострадает расписание встреч его клуба, — насмешливо добавил Адриан. Слизнорт был замечательным преподавателем и ещё более замечательным деканом, но он всё также проводил экстравагантные собрания, которые приносили выгоду не только ему, но и каждому из слизеринцев, поскольку профессор знакомил их с людьми, которые могут помочь им после выпуска из Хогвартса. У Слизнорта была довольно обширная сеть: каждый месяц он получал десятки подарков со всего мира — от выпускников или тех, кому он помог устроиться, познакомив с нужными людьми. Все они выражали ему благодарность именно так, как это нравилось самому профессору. Поднос со сливочной помадкой, который он получил в последний раз, был довольно дорогим — никто не скупился на лучшее.
Эйвери усмехнулся:
— Я очень в этом сомневаюсь, — Слизнорт ничему не позволит встать у него на пути.
— Пошевеливайтесь! В класс! — раздался резкий голос Минервы Макгонагалл, обращённый к студентам, создавшим затор и заставлявшим остальных опаздывать на занятие. — ЖИВО!
— Навевает воспоминания о прошлом, — пробормотал Адриан, обращаясь к Тому, но с сияющей широкой улыбкой на лице. Конечно, голос звучал моложе, возможно, не так отрывисто и холодно, как у Макгонагалл его времени, но тем не менее, она явно знала, как вести себя с учениками.
Том усмехнулся, размышляя об этой женщине. Она присоединилась к Ордену Дамблдора, но была настолько когтевранкой, насколько не были некоторые из самих когтевранцев, несмотря на то что училась на Гриффиндоре. Безусловно, она прекрасно понимала, что нельзя демонизировать один из разделов магии, словно стоит искоренить его, и ничего плохого больше случаться не будет. С другой стороны, Дамблдор мог заставить её присоединиться к Ордену, если не магией, так действиями. Том отошёл от Адриана и подошёл к старосте, давая знать о своём присутствии деликатным покашливанием и игнорируя появившийся на щеках абсолютно всех девушек в округе румянец. Он всегда так делал и до появления Адриана, а сейчас они знали, что он состоит в магическом браке, но всё равно продолжали надеяться, что он обратит на них внимание. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не засмеяться над их жалкими надеждами и мечтами. Как будто он бы взглянул на них с их-то заурядной внешностью и весьма жалкими магическими способностями.
— Я знаю, что ты была близка с профессором Дамблдором. Надеюсь, ты хорошо справляешься? — спросил Том, внимательно наблюдая за её реакцией: она была гриффиндоркой и все её эмоции были перед ним как на ладони. К его удовольствию, на её лице появилось болезненное выражение. Тому никогда не надоедало наблюдать за чужими страданиями, вызванными людьми, подобными Дамблдору, учителем.
— Я в порядке, — настаивала Минерва, не зная, что черты её лица выдают её, тем более внимательно наблюдающему слизеринцу.
— Я очень надеюсь что ты не станешь винить в произошедшем Адриана, — сказал Том, нахмурив брови. — Он испытывает исключительно уважение как к тебе лично, так и к твоим способностям к трансфигурации, — он хотел убедиться, что никто из гриффиндорцев не собирается мстить, а если и так, то он сделает шаг первым и положит всему конец.
— Конечно же нет! — горячо воскликнула Минерва. Как она могла обвинить во всём жертву; нет, она винила только Дамблдора. Да, он был её любимым профессором, но это совершенно не значило, что она слепо будет обвинять всех в его деяниях, это было бы прискорбно глупо. Ей причинило боль то, что Дамблдор смог поступить подобным образом, её доверие к учителям трещало по швам, и ей казалось, что после экзаменов она утратит его безвозвратно. В её голове всплыло воспоминание о том, как она увидела Адриана впервые. Он не заслуживал того, что с ним сделал Дамблдор… Разве он не настрадался достаточно?
— Рад это слышать, — веско произнёс Том, и в его словах не было ни капли лжи. — Прошу меня извинить, вынужден откланяться, пока я не опоздал, — добавил Том, очаровательно улыбнувшись Минерве и окружавшим её ученикам.
— Да, мы тоже должны идти! — Минерва огляделась, с удивлением обнаружив, что затор в центре холла исчез сам по себе. Ученики разошлись по классам. Так как она была старостой, ей за опоздание ничего не грозило, особенно с учётом нынешних обстоятельств, но Минерва не хотела опаздывать, потому что предпочитала твёрдо придерживаться правил.
И после этого все шустро разошлись по кабинетам. Но это не имело особого значения. Учителя весь день были в раздрае, и это мог подтвердить и человек с самым тусклым Люмосом в школе, и самый захудалый двоечник.
Том вошёл в класс и обнаружил, что преподавателя на месте не было. Его это вполне устраивало, и он спокойно сел на своё место рядом с Адрианом.
Слизеринцам ещё ни разу не доводилось наблюдать за подобным, и они забавлялись от души. Том наслаждался хаосом, развернувшимся на его глазах. К завтрашнему вечеру в Хогвартсе не останется ни одного человека, желающего поддержать Дамблдора.
***
Хогсмид
— Давай, выкладывай, — сказал Адриан, проницательно посмотрев на Миртл. Большую часть времени она молчала, а Адриан уже хорошо её знал: заставить её замолчать могли только книги. — У тебя явно что-то не так, и последнее время ты редко проводишь со мной время в Хогсмиде, — заметил он. Она делала это без злого умысла, просто большую часть отведенного времени она была на свидании со своим парнем.
— Прости, — извинилась Миртл. Она чувствовала себя ужасно после того, как Адриан сказал это вслух.
Адриан в ответ только фыркнул:
— Я и не против. Ты же знаешь, обычно я провожу это время с Томом, — он пожал плечами. Так делало большинство учеников: они либо гуляли компаниями, либо ходили на свидания со своими партнёрами. Обойдя большую компанию, они направились в Кабанью Голову.
— Что?.. Куда мы идём? — воспротивилась Миртл. Адриан редко ходил в Кабанью Голову. Это было грязное место, полное людей, на которых Миртл предпочла бы не смотреть.
— Я договорился здесь встретиться с Эйлин Принц, — объяснил Адриан; увидев выражение лица своей подруги, он добавил: — Я собираюсь аппарировать её в лавку Олливандера, чтобы она купила палочку, потому что сейчас она пользуется той, что совершенно ей не подходит.
— О, она из такой семьи! — воскликнула Миртл, не нуждаясь в дальнейших объяснениях. — Подожди, аппарировать? Чёрт побери, Адриан, не дай увидеть это никому из преподавателей! — она даже не пыталась отговорить его от нарушения сразу двух правил: запрета покидать Хогсмид и запрета на аппарацию без лицензии. Причём одно значительно важнее другого.
— Не волнуйся, никто не увидит, — ответил Адриан. — Ты с нами? — спросил он, подходя к Эйлин, которая выглядела нервной, но настроенной решительно.
— Нет, я подожду здесь, — всё ещё рассеянно ответила Миртл.
— Хорошо. Пять минут, а потом мы поговорим, — серьёзно сказал Адриан, указывая на неё пальцем. Он больше не позволит ей избегать этого разговора.
Миртл на это лишь закатила глаза и была уверена, что Адриан сделает так же, как только услышит, что её беспокоит. Но он не сдастся до тех пор, пока она всё ему не расскажет. Она размышляла над этим сама и ей показалось это всё очень глупым. Она моргнула и осознала, что Адриана с Эйлин уже нет. Оглядевшись, Миртл поняла, что никто не обратил на это внимания… Он успел наложить чары? Взмахнув палочкой, она произнесла заклинание обнаружения, и поняла, что Адриан действительно наложил чары. Практически незаметное заклинание «не-замечай-меня», что ж, он был осторожен, если не сказать больше.
Миртл надеялась, что Эйлин удастся легко и быстро подобрать себе новую палочку.
«Не хотелось бы оставаться тут очень долго», — подумала она, заметив, как какая-то подозрительная карга нервно пробирается к выходу из паба. Конечно, она была хороша в магии, но ей не хотелось противостоять толпе совершеннолетних волшебников, если она вдруг увидит то, что не должна была.
Пять минут спустя она услышала хлопок аппарации, который стал музыкой для её ушей. Оба слизеринца вернулись.
— Оставь эту палочку, — предложил Адриан, на губах которого появилась хитрая ухмылка. — Поверь мне, в будущем ты найдешь для неё применение, — возможно. А что, если он изменил будущее настолько, что Северус никогда не родится? Даже Смерть сказала, что он меняет некоторые события одним лишь своим присутствием в этом времени. Но не позволить родиться ведь не то же самое, что убить кого-то, правда? Мерлин, ему совершенно не нравились подобные мысли. А что, если его вмешательство поспособствовало тому, о чём он будет сожалеть?
— Спасибо, Адриан, — сказала Эйлин. Обычно хмурые черты на несколько мгновений разгладились, придав лицу искреннее выражение нежности. Эта эмоция полностью изменила её лицо. Эйлин стала выглядеть более юной и счастливой.
— Не за что, — сказал Адриан, улыбнувшись ей в ответ. Как бы больно ни было это признавать, но, возможно, и к лучшему, что Северус не родится. Никто не будет страдать, и, возможно, Эйлин сможет найти своё счастье. Он никогда не видел у неё такого мягкого выражения лица… Насколько же она была одинока? Как много людей в её жизни по-настоящему помогали ей?
— Мне нужно идти! — воскликнула Эйлин, посмотрев на время. Прежде чем броситься бежать, она на мгновение обернулась: — До встречи! — добавила она, оставаясь девушкой из чистокровной фамилии, а затем скрылась в толпе.
— По мороженному? — предложил Адриан, — Но на ходу, — кафе-мороженое всегда было забито учениками.
— Почему бы и нет? — Миртл пожала плечами. Это поможет скоротать время по дороге в школу.
Пятнадцать минут спустя они брели по пустынному району Хогсмида, по району, который во времени Адриана считался населённым призраками. Без отвратительной полуразвалившейся хижины пейзаж просто дух захватывал. Если получится, им нужно будет придумать для Римуса что-то другое. Адриан не хотел, чтобы такой вид на замок оказался испорчен.
— Итак, что посмело так тебя расстроить? — спросил Адриан, рассмешив этим Миртл. Никто так не говорил, абсолютно никто.
— Ничего, — ответила Миртл. Правда ведь, ничего особенного, просто глупости.
Адриан лишь выразительно посмотрел на неё.
— У нас с Ричардом уже некоторое время всё серьёзно. Мои родители, как и его, не одобряют браки по расчёту, но к этому моменту наши отношения должны… как-то двигаться дальше, — в конце концов ответила Миртл, звуча немного подавленно.
— И чего конкретно ты ожидаешь? — в недоумении спросил Адриан.
— Помолвочного кольца… Или чего-то, что продемонстрирует, что у нас всё серьёзно. Я несколько раз намекала ему, но намёков он не понимает, — проворчала Миртл. — К тому же, я ещё беспокоюсь о том, что когда у нас официально будет всё серьёзно, то Ричард будет как-то по-другому ко мне относиться.
— Почему бы тебе не купить самой? — спросил Адриан. Увидев её недоуменное лицо, он пояснил: — Парни, знаешь ли, нервничают ничуть не меньше девушек. И ты не должна ждать, пока он встанет перед тобой на одно колено только потому, что ты ведьма. Да, такова традиция, но кого это, чёрт возьми, волнует? Честно, к женщинам относятся крайне дерьмово, и из-за чего? Просто из-за пола? Вы либо рожаете детей, либо строите карьеру, но за это вас будут называть старыми девами. Почему женщины не могут заниматься всем одновременно? Мужчины, по большей части, могут. Так не будет вечно, но женщинам нужно сделать свой шаг и добиться перемен, иначе всё так и затухнет.
Миртл ошеломленно смотрела на Адриана.
— Просто подари ему кольцо, и скоро ты поймёшь, серьёзны ли его намерения… Если нет, тогда в случае если отношения не придут к желаемой тобой стадии, ты сможешь просто прекратить их, — предложил Адриан. Они бродили по округе и ели мороженое из маленьких контейнеров, которые им дали в кафе. — Тебе стоит быть с тем, кто будет относиться к тебе как к равной. Многие девушки рожают детей сразу после окончания Хогвартса, но это глупо. У нас такая длинная жизнь, так почему бы не построить карьеру, а только потом завести семью?
— Я никогда не думала об этом, — тихо пробормотала Миртл.
— Многие женщины имеют и детей, и карьеру. Вот, например, жена Ньюта Саламандера — она аврор, и у неё есть ребенок, — заметил Адриан. — Да, конечно, это в Америке, но всё же. Они много чему могут поучиться у нас, а нам есть чему поучиться у них.
— Полагаю, что так, — тихо ответила Миртл. Адриан, конечно же, был прав, но раньше она не думала одновременно и о карьере, и о детях. Ей всегда говорили, что она должна выйти замуж за уважаемого волшебника и родить ребенка. Просто таковы были её родители, но она и не обижалась на них за это.
— Легче? — спросил её Адриан. Она была всё такой же тихой, но он надеялся, что хоть что-то из его слов до неё дойдёт.
— Да, — медленно произнесла она. Но могла ли она действительно просто достать кольцо и попросить его жениться на ней? Обычно всё происходило ровно наоборот. Она прикусила губу, размышляя, как ей лучше поступить.
— Тогда давай возвращаться, — сказал Адриан, бросив пустой контейнер из-под мороженого в ближайшую урну.
— Давай, — согласилась Миртл, тоже выбрасывая свой контейнер: то, что там оставалось, уже растаяло, а есть растаявшее мороженое она не хотела.
