***
— Эй, всё в порядке? — с беспокойством спросила Миртл, как только Адриан подошёл к её столу. Адриан моргнул. — Что ты имеешь в виду? — спросил он, озадаченный её вопросом. По нему было видно, что что-то не так? — Обычно ты не подходишь к столу Когтеврана, — с насмешкой ответила она, уже понимая, что всё в порядке, но случай всё равно любопытный. Миртл ни капли не преувеличила: обычно это именно она набиралась храбрости и подходила к столу Слизерина, а Адриан же терпеть не мог многих когтевранцев и их постоянные переглядки и бесконечные вопросы о Грин-де-Вальде и о том, что произошло, когда на Адриана напали. Адриан смотрел на сокурсников Миртл как на бешеных оборотней, готовых кинуться в любой момент, но она изо всех сил сдерживала смех. Он наклонился и прошептал свой вопрос Миртл на ухо, осуждающе глядя на всех, кто придвинулся ближе, чтобы подслушать их разговор. — Серьёзно? — спросила Миртл, и её глаза заискрились от любопытства. Она никогда раньше не видела, как это всё делается. — По крайней мере, планирую. Ты придёшь? — спросил Адриан. — Не беспокойся о том, как будешь возвращаться: я всё предусмотрел. — Однозначно, — не раздумывая, согласилась Миртл. Она ни за что на свете не пропустит такое событие. Раньше ей никогда не доводилось участвовать в подобных мероприятиях, и ей хотелось хотя бы раз попробовать. И это было не просто научное любопытство или желание соблюсти традицию. — Хорошо. Тогда увидимся в районе одиннадцати, — широко улыбнулся ей Адриан, ухватив со стола Когтеврана яблоко, и уверенной походкой прошествовал обратно к своему столу. Говоря по правде, он бы предпочёл сделать это дома, а не в Хогвартсе, но тогда пришлось бы проводить ритуал дважды… Но ему ещё несколько лет не удастся оказаться дома в ночь на первое мая. Хотя, стоит отметить, что будет благоприятное время для проведения другого ритуала. Адриан со стоном опустился на скамью. — Словами не передать, насколько я рад, что уже конец недели, — признался Адриан, а потом потянулся и зевнул. — Я устал, — добавил он, снова душераздирающе зевнув. Между домашкой, уроками и чтением ему удавалось не так уж и много времени провести наедине с Томом. — Два месяца, и мы будем дома, — сказал Том. «Дома», которого раньше у него никогда не было. Каждый раз, когда про дом говорил Адриан или он сам, в сердце отдавало болью, но не неприятной, она чем-то напоминала удивление. Том никогда не признался бы, — хотя Адриан, вероятно, это или подозревал, или прекрасно понимал — то, что у него есть место, которое он мог назвать своим домом, значило для него гораздо больше, чем всё остальное вместе взятое. — Целых два месяца, — с широкой улыбкой произнёс Адриан, прежде чем надкусить яблоко. Ещё два месяца, а домовые эльфы уже просили собрать всё необходимое. — Есть искушение сдать ТРИТОНы пораньше, — в Хогвартсе оставалось провести ещё два года. Хоть школа ему и нравилась, но он уже в ней отучился и никакого желания учиться ещё у него не было. К сожалению, такова была жизнь. Если он уйдёт из Хогвартса, то чистокровные расценят это как наглость и бесстыдство. Однако если ты просто заканчиваешь школу на год раньше, то ты вундеркинд. Адриана общество чистокровных иногда искренне удивляло: сколько бы он ни думал, понять их ему всё равно не удавалось. — И когда же ты собираешься их сдавать? — спросил Том, повернувшись лицом к своему супругу и вопросительно изогнув бровь. Он как никто другой знал, что пытаться отговаривать Адриана от чего бы то ни было бесполезно. В большинстве случаев он просто поступал, как хотел, независимо от мнения Тома. И это одно из того, чем Тома так привлекал его супруг: все вокруг делали всё, что он просил и когда просил, но не Адриан. — Может быть, в следующем году, — задумчиво признался Адриан. На самом деле, он просто ждал удобного момента, чтобы убрать Грин-де-Вальда. Причина, по которой его никогда не находили, — он сам этого не хотел. И единственная причина, почему он принял вызов на дуэль от Дамблдора, — он был с ним знаком. Несомненно, Дамблдор писал Грин-де-Вальду или как-то по-другому выходил с ним на связь, но у Адриана такого преимущества не будет. «Не то чтобы для меня это преимущество, — поправил Адриан сам себя. — На моей стороне сама Смерть». Он не мог дождаться, когда у него в руках окажется Бузинная палочка. Это последний Дар, которого ему не хватало, но который всё равно принадлежал ему. В конце концов, он — Владыка Смерти. — Было бы глупо слишком рано уйти из Хогвартса. Да, можно начать заводить связи за его пределами и делать, что угодно, но… Очень многие не станут поддерживать того, кто покинул стены школы раньше положенного срока. До того, как ты станешь взрослым по магическим меркам, даже несмотря на то, что ты эмансипирован, — спокойно произнёс Том. Он и не пытался отговаривать Адриана. Его губы дрогнули, когда Адриан внимательно на него посмотрел, с жадностью вгрызаясь в свой сэндвич. Сам Том не собирался покидать Хогвартс раньше времени, не с его политическими устремлениями. Ему необходимо сделать всё идеально, по правилам, особенно — если хотел, чтобы его поддержали чистокровные. За него проголосовали бы его собственные люди, да, но не их родители. И Том не был уверен, что когда-нибудь добьётся их лояльности и преданности своим взглядам, по крайней мере, не теми методами, какими он действовал с остальными, так что ему нужно было быть очень аккуратным. Но Том не хотел провести целый год в Хогвартсе без своего супруга — не видеть его десять месяцев. Да это даже звучало ужасно. — Ты забываешь, что меня действительно не волнует, что подумают люди, — тихо заметил Адриан, нахмурив брови. По крайней мере, он думал, что чужое мнение его не волнует. Это было его новое начало, и он не собирался перемещаться в другое время, так что, возможно, мнение окружающих должно было его беспокоить. Просто он сдался после того, как его бесконечно осуждали в бытность Гарри Поттером. Он понял, что люди сами по себе такие: всегда подводят, всегда осуждают, правда, ему доставалось больше, чем остальным. Он утратил способность волноваться о том, что о нём подумают незнакомцы, с которыми он никогда не общался и общаться не будет. — Это ты так говоришь, — с насмешкой сказал Том, взмахом палочки избавляясь от крошек на своей идеальной чёрной мантии. Адриан действительно вёл себя так, словно его не волнует мнение окружающих, но это была лишь видимость, причём она вышла более искусной, чем все те, что создавал Том. Адриана обожали все сотрудники и ученики Хогвартса. Ему был отвратителен подобный уровень обожания, но он терпел. Никто не должен был видеть его тёмную сторону. Тут имел опыт только Эйвери, если так посмотреть. — Ты часто говорил, что хочешь учиться в школе как обычный ученик, теперь это не так? — Так, — ответил Адриан. — Наверное, мне просто немного скучно, и даже написание новой книги ни капли это не исправляет, — он знал все заклинания, делал все домашние задания… Хотя, стоит признать, что некоторые из чар ему стали известны только после того, как он оказался в этом времени. Образование сейчас было гораздо лучше. — После летних каникул ты, возможно, передумаешь, — прокомментировал Том, очищая апельсин. Он был рад, что никто не пытался подслушать их личный разговор. Он понимал скуку Адриана и иногда тоже её испытывал. Они с Адрианом были на голову выше большинства учеников и часто читали, чтобы получить хоть какую-то умственную нагрузку. Правда в Хогвартсе они могли читать только очень немногое. — Возможно, — согласился Адриан. Витающий в воздухе аромат апельсина пробудил в нём желание съесть один. Как только он потянулся за фруктом, прозвенел колокол. Но он всё равно взял апельсин, когда встал со скамьи. Все, кто ещё оставался в Большом Зале, быстро разбежались, чтобы успеть на следующее занятие. Он же подождал, пока все разойдутся и только тогда направился к выходу. Апельсин был съеден к тому моменту, как они дошли до кабинета Защиты от Тёмных Искусств.***
Долохов внимательно наблюдал за когтевранкой, которая вошла в общую гостиную Слизерина. Она была одна, а значит ей был известен пароль. Несомненно, его ей сообщил Адриан Певерелл. Отвращение вызывало то, что она вошла сюда, словно была хозяйкой, ничуть не опасаясь, что к ней будут относиться не так, как к остальным. Но в общем-то это была правда: никто бы не захотел оказаться в немилости у Адриана. Если обижали его друзей, он мстил за них. Долохов мрачно нахмурился. Девчонка его раздражала. — В чём дело? — спросил Альфард у Долохова, заметив его кислую мину среди праздного нетерпения, витавшего в гостиной. — Если бы сюда вошёл кто-то другой, он бы немедленно за это поплатился, — мрачно пробормотал Долохов, всё ещё пронизывал Миртл взглядом. Если бы взглядом можно было убивать, она бы уже была в могиле. Альфард в полнейшем недоумении проследил за взглядом Долохова, пока не понял, куда тот смотрел. По крайней мере, он предположил, что он смотрел именно туда. — Уоррен? — уточнил он, и по кивку Долохова понял, что не ошибся. — Она хороша для когтевранки. Обыграла меня в шахматы и почти выиграла у Принц, — а сделать это было практически невозможно, потому что Эйлин Принц была чертовски хороша в шахматах. Если верить слухам, она стремительно поднималась на доске лидеров, практически выйдя на первое место. — Но это не отменяет того, что нельзя сообщать пароль ученикам других факультетов, — сказал Долохов, не переставая хмуриться. Альфард на это лишь рассмеялся, покачав головой. — Главное, чтобы Том и Адриан тебя не услышали, — он тогда, вероятно, пропустит всё веселье. Именно Том и Адриан устанавливали правила и могли менять их, когда и как им заблагорассудится. Никто и не спорил, смысла в этом совершенно не было. По чьему-то меткому выражению, они были «Принцами Слизерина», и пока они не выпустятся или кто-то не займет их место, правят балом на Слизерине именно они. А на тех, кто пойдет против, как на ничтожество будет смотреть весь факультет. — Миртл! Ты сама пунктуальность! — воскликнул Адриан, приветливо улыбаясь. — Мне пришлось побегать от смотрителя, а потом эта чёртова лестница завела меня не туда! — сказала Миртл, закатив глаза. Адриан рассмеялся: — Вот поэтому надо выходить минут на десять пораньше, чтобы успевать добраться вовремя, — поддразнил он её, лукаво улыбаясь, на что Миртл лишь закатила глаза. — Он, точнее его природная магия, любит время от времени заводить в тупики, — добавил он с задумчивой улыбкой на лице. Он прижал ладонь к стене, наслаждаясь ощущением окружающей его магии. — «Он»? — Миртл уловила это слово, но вместо того, чтобы рассмеяться или даже высмеять Адриана, как это бы сделали многие другие, она стала внимательно за ним наблюдать. Ей было интересно, что он мог чувствовать, ощущал ли он магию древнего замка? По крайней мере, выглядело всё именно так. По его словам, у Хогвартса есть чувство юмора. — «Любит время от времени заводить в тупики». — Он, — кивнул Адриан. Его рука безвольно повисла, когда он вышел из задумчивости. Он взмахнул палочкой, создав громкий звук, который привлёк внимание остальных. — Прошу, — пригласил он, протягивая Портключ, чтобы все желающие могли к нему прикоснуться. Один за другим все прикоснулись к огромному кубку, который унёс их прочь из Хогвартса. Тому и Адриану было шестнадцать, но всем остальным пятикурсникам — только пятнадцать. Технически, то, что они делали, противоречило школьным правилам. Не то чтобы слизеринцы сильно заботились об их соблюдении (разве что внутренних правил Слизерина), главное, чтобы их не поймали. Они оказались на территории поместья Певереллов. Пламя двух гигантских пылающих костров было видно даже на расстоянии, ощущался также и их жар. Костры находились внутри каменного круга, который использовался для проведения большинства языческих ритуалов — если не для всех. — Добро пожаловать в поместье Певереллов, — произнёс Адриан. Манеры магов были заложены в нем с тех пор, как он впервые появился на свет. Это просто вежливая форма приветствия, которую использовали даже с ровесниками. Неудивительно, но Том взял на себя бремя показать гостям дорогу. От него исходили волны самодовольного удовлетворения, он, несомненно, гордился великолепием поместья Певереллов, которое хоть и не было самым большим, но ничуть не уступало остальным. Мэнор был модернизирован, а не полностью уничтожен, как род их предков. Когда они подошли ближе к самому особняку, они заметили расставленные стулья, а поодаль — сервированный шведский стол с едой и напитками. Но лишь немногие заметили огромный котёл, установленный между двумя пылающими кострами. Внутри него тёплым оранжевым пламенем горела свеча. В котле также была древесина боярышника, который был символом сексуальности и плодородия; берёзы — женского дерева, опять же, символизирующего любовь и плодородие; рябины — символа защиты и исцеления, а также множество цветов для проведения Белтейна. — О, взгляните, разве они не прекрасны? — воскликнула Дорея, заметив лежащие на столах рядом с едой цветочные венки из веточек рябины, сплетенных с цветами и травами. Запах от них исходил божественный. Она надела один сама, а потом аккуратно передала по венку Вальбурге и Лукреции, которые всегда были рядом с ней. Сёстры Блэк были близки, точнее настолько близки, насколько это возможно с учётом того, что одна из них хранила большой секрет. — Я передам домовикам, что ты одобрила, — с улыбкой сказал Адриан. Эльфы превзошли сами себя, ведь решение о проведении ритуала в поместье было принято буквально в последнюю минуту. У них было всего часов пять, чтобы всё подготовить, а ведь их было всего трое. Адриану нужно было подумать, как выразить свою признательность домовикам так, чтобы не довести их до рыданий. Взяв один из множества цветов, он выступил вперёд и громким и уверенным голосом произнёс: — Да наступит май с сим ритуалом. Круг жизни, круг звуков, круг Белтейна, круг всего сущего, — а затем положил цветы вокруг ритуального круга Белтейна. Том встал рядом с ним, и его голос приковал внимание всех остальных: — Духи Земли, Духи Воздуха, приглашаем вас в наш круг, дабы вступил в свои права май. — Робкое солнце, призываем тебя, дабы ты засияло своим светом и даровало тепло, — воскликнул Эйден Эйвери, возлагая в круг венок, который сплёл своими руками. Он был занят этим с обеда, когда узнал, к чему они готовятся. По такому случаю венок был усыпан желтыми майскими цветами. С радостной улыбкой Дорея взяла один из венков и присоединилась к остальным: — Духи Земли, Духи Воздуха, приглашаем вас в наш круг, дабы вступил в свои права май, — и положила цветочную корону в круг. Все остальные с необычайно серьёзными и торжественными лицами последовали за ней, чтобы также принять участие в ритуале Белтейна. Большинство в нём никогда не участвовало, некоторые же проводили его раз или два. К счастью, как он проходит, знали все. — Солнце Белтейна, сияющее и впредь, благодарим тебя за твои свет и тепло, — сказала Миртл, наколдовав венок и почувствовав, как приятно заискрилась магия. Она была благодарна Адриану за то, что он подсказал, какие можно произнести слова, иначе бы она совершенно растерялась. Миртл сделала себе пометку изучить тему солнцестояний и всего с ними связанного. — Король и королева мая, майская чета, даруете нам радость, — чётко произнесла Вальбурга, наслаждаясь обрядом. Один за другим каждый выбрал себе строфу и встал в ритуальный круг. Они стояли бок о бок, когда Адриан начал говорить, и его голос донёсся до глубин души каждого из присутствующих, сильный, уверенный, мощный. В нём не было и следа нерешительности.Благослови, о троекратно благодатный, троекратно верный! Меня, супруга и друзей. Благослови мой дом, мое владение, Благослови коров стада, зерна посевы, От дня Самайна до Белтейна, С прекрасным ходом и тихой молитвой От моря до моря и от каждого устья реки, От волны к волне и от вершины водопада Будь хоть юной девой, хоть матерью, хоть даже старой каргой, Что мне принадлежит, то и тебе. Рогатый Бог, ты дикий леса дух, Оберегай меня ты с верностью и честью. Радуй мою душу, береги моих любимых, Благослови всея и всех, Все земли мои и их окрестности. О великие боги, творцы всего живого, В сей день огня молю благословения.
По спине у всех пробежала дрожь, а кожа покрылась мурашками от звуков уверенного и решительного голоса Адриана. Полночь. Воздух потрескивал от пропитавшей его магии, которая вплеталась в защитные чары, и все присутствующие ощущали их ритмичную пульсацию. Никто не испытывал ничего подобного ранее. — Я считаю достаточно ироничным, что первый день мая иногда называют Вальпургиевой ночью, — шепнул Тому Адриан, и в его зелёных глазах плясали хорошо прячущиеся огоньки веселья. Том кивнул. Ему об этом было хорошо известно. Белтейн считался самым важным из четырёх кельтских праздников. Название «Вальпургиева ночь» ему дали по двум причинам: во-первых, в этот день устраивалось большое празднование, а во-вторых, в эту ночь ведьмы пировали с самим дьяволом. Том представить не мог, что назвал своих последователей Пожирателями Смерти (даже если он и был совсем безумен), так что предполагал, что их так окрестили газетчики. Он уже никогда не узнает, потому что становиться кем-то, хотя бы отдалённо похожим на Волан-де-Морта, у него не было абсолютно никакого желания. Том намеревался всё изменить, и знал, что теперь, когда Дамблдор убран с дороги, у них с Адрианом всё получится. — Однако, об этом никогда не упоминается и предполагается, что именно по этой причине подобные практики прекратились, — прошептала Лукреция, наслаждаясь тем, как её омывают потоки магии. Они были не такими сильными, как в тот день, когда Адриан продемонстрировал всю полноту своей силы в Общей гостиной спустя несколько недель после начала обучения в Хогвартсе, но всё равно, мягко говоря, ошеломляли. Дул прохладный ветерок, но тепло костра не давало ей замерзнуть. Том фыркнул: — Не сомневаюсь, это благодаря тем скучным трусливым идиотам, — в его голосе отчётливо слышалось отвращение. — Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросила Миртл, не обращая никакого внимания на прозвучавший справа от неё смешок. — Вальпургиевой эту ночь называли волшебники и ведьмы, которые отправлялись на гору Броккен, где устраивали пиры с дьяволом и заключали с ним договоры, — стал объяснять Адриан и направился к столу с едой, а Миртл и остальные, поняв, что вообще-то тоже проголодались, направились за ним. — От этих слухов страдали и те, кто праздновал Белтейн, хотя его никогда не запрещали и за решетку из-за религии никого не сажали, но из-за Министерства должным образом отпраздновать его стало невозможным без чувства вины или ощущения, что практикуешь чёрную магию. — А почему решили, что это чёрная магия? — спросила Миртл, недоуменно нахмурившись. — Так решили именно магглорождённые, — резко заявил Мальсибер. Он хоть и сказал «магглорожденные», но все, кто хоть чуть-чуть соображал, ясно услышали выплюнутое «грязнокровки». Адриан закатил глаза и покачал головой, прося Миртл не возмущаться, и она последовала его немой просьбе. Она прошла долгий-долгий путь, перестав быть той испуганной девчушкой, которой Адриан помог два года назад. И он гордился ею, но не хотел портить прекрасную ночь руганью, начавшейся из-за упёртого идиота. — Это не чёрная магия. Просто магглорождённые ассоциировали подобные ритуалы со злым колдовством, потому что им говорили об этом с детства, и к моменту начала обучения в Хогвартсе это укоренялось. Язычество иногда тоже ассоциируется с жертвоприношениями, но если бы они внимательно слушали то, что говорят на занятиях, то знали бы, что это вполне мирная религия, которую исповедовали все: и мужчины, и женщины, и дети — до появления христианства, — больше никто ничего не сказал. Об этом все прекрасно знали из прошлогоднего рассказа Адриана, а они его внимательно слушали, затем сами проверили информацию и поняли, что он был прав. Когда все заняли свои места, Том притянул Адриана к себе на колени и в пылком собственническом порыве поцеловал, опустив руку на заднюю часть шеи. Чтобы видели все. Словно боялся, что Адриан отстранится. Но он не отстранился, напротив, закрыл глаза и тихо застонал, осознавая, что рядом зрители, и стараясь не заходить слишком далеко. Но при этом он так и не выпустил из рук еду. В конце концов, он крайне проголодался. Когда его зелёные глаза открылись, в них промелькнуло удивление. Адриан не ожидал, что Том позволит себе столь откровенную ласку в смешанной компании. Он проявлял свои собственнические порывы только в, как это называл Адриан, «внутреннем кругу», да и то крайне редко. Губы тронула улыбка. На мгновение он задумался, что же творится в гениальной голове его партнёра. Его мужа. Но Адриан решил больше не задаваться этим вопросом и просто наслаждаться. Если это и было что-то новое, то, что ж, он просто продолжит наслаждаться и этим. — Вы будете отправлять подарки? — спросила Лукреция, вдыхая сладкий аромат цветов, когда их гостеприимные друзья были готовы обратить внимание на остальных. Вокруг особняка было высажено множество цветов, и если бы не пламя костров, то она бы их даже не заметила. Это было неожиданно, поскольку Том и Адриан — мужчины и ни один из знакомых ей мужчин ничем подобным не озаботился. — В Мунго? — уточнил Том. — Да, об этом я и подумала. Не пропадать же этому всему почем зря, — призналась Лукреция. Тут и цветы, и еда, и даже кусочки древесины. — Вот, — сказала Вальбурга, передавая ей тарелку с едой. — Спасибо, — ответила она, благодарно улыбнувшись, когда сестра села рядом с ней. — Почему бы тебе не собрать корзину с цветами для родителей? — спросил Адриан. — А оставшиеся можно отправить в Мунго, но отправлять в больницу всё… К тому моменту, как подарки закончат проверять, всё засохнет, — это если бы персонал стал проверять, но учитывая, что всё в этом времени было гораздо более компетентным, то Адриан был готов поставить свою палочку на то, что проверять будут. А ещё на него никто косо не посмотрел, а значит он всё-таки прав. — Мы сможем сделать это только завтра… Когда вернёмся в Хогвартс. И все остальные могут заподозрить, чем мы занимались, — заметила Дорея. Все поймут, что они покидали Хогвартс, и из-за этого могут возникнуть проблемы: начиная с потери очков и заканчивая отработкой или даже отстранением от занятий. — Едва ли. Просто напиши письмо в Общей гостиной и отправь оттуда же, — ответил Том, мысленно закатив глаза. Почему нельзя хоть немного подумать, прежде чем что-то сказать? Адриан широко улыбнулся и откусил кусочек от бутерброда с сыром, луком, ветчиной и колбасой, а также заранее положил глаз на миниатюрные колбасные роллы, которые были просто восхитительны, словно домовики приготовили колбасу прямо сегодня — впрочем, так вполне и могло быть. Было здорово собраться всем вместе вдали от давящей Общей гостиной Слизерина. — А пунш алкогольный? — спросил Альфард, сделав глоток. Он был уверен, что уже знает ответ, но никогда не поздно получить подтверждение своей догадке. — Совсем чуть-чуть, — подтвердил Адриан предположение Альфарда и совсем не удивился, когда все взяли себе по ещё одному бокалу. — Как насчёт отпраздновать Самайн? — Может быть, — ответил Том, и Адриан на это только лучезарно улыбнулся, понимая, что таким образом Том дает понять, что он не против. Если бы идея ему совсем не понравилась, он бы ответил категоричное «нет». Но и если бы вызвала энтузиазм, то ответ был бы сразу «да». В течение суток родители уже знали, что провернули их детки, и, что неудивительно, полностью их действия одобряли — естественно при условии, что их не поймают.