Мелкий, не смей!

Юнги откладывал разговор практически до последнего, всё надеясь, что Чонгук будет чем-то занят и не сможет с ним поговорить. Да пусть хоть кавер новый записывает или ошивается у кого-то из ребят, только чтобы этот тяжёлый разговор прошёл чуть позже, не заставляя Шугу так переживать. Юнги вообще без тормозов, он стойкий и может выдержать любые переживания, да и все мемберы поддерживали друг друга постоянно, помогая преодолевать страх перед выступлениями, при получении наград, и вместе с тем утешали, когда кто-то терял волю над чувствами и начинал плакать. Юнги помнит все подобные разы. Когда он сам расчувствовался когда-то на концерте, когда туда пришли его отец и брат, а Чимин утешал, когда на получении награды слова Намджуна настолько запали в душу, что Мин не выдержал и начал плакать. Ребята успокаивали и обнимали, и практически с каждым была хоть одна такая история, особенно с главным плаксой их группы — Чонгуком. Макнэ всегда был чувствительным, и сейчас Юнги понимал, что нужно правильно подобрать слова, чтобы спросить, и отреагировать адекватно, если это и в самом деле он. Откладывая чуть ли не до самой ночи, Юнги всё же решился. Не дело тянуть до самого конца, пора решить всё раз и навсегда, выяснить, и, наконец, унять свой интерес. Юнги было интересно, почему Чонгук это сделал, если же это был он. А если не он, то кто? Хватит уже напрягать мозги этими бесполезными вопросами и уже найти ответ, который, скорее всего, лежит на поверхности, и вернуться к музыке. За весь период, с того самого дня, Юнги не смог заставить себя написать хоть строчку, постоянно чёркая всё написанное и выбрасывая, недовольный от слова совсем. Постучав в дверь, Юнги заглянул внутрь. Здесь он практически никогда и не был, не считая это нужным, да и вечный беспорядок Чонгука напрягал. Хосока на него нет, тот всё привёл бы в порядок, но танцору к комнате Гука дела нет, как и к его студии. Два места, где постоянно царит беспорядок, и пройти практически нельзя. И в кого он такой пошёл?! — Чонгук? Юнги осмотрелся, не замечая макнэ, пока тот не отозвался откуда-то со стороны окна. — Я здесь, Юнги-хён. И вновь знакомое звучание, убивающее что-то внутри. Похоже, Чонгук и в самом деле виновен, только почему он вообще пошёл на подобное? Юнги прошёл внутрь, осматриваясь по сторонам и, отодвинув стул на колёсиках, сел в него. Чонгук сидел возле окна, замотавшись в плед, и что-то печатал в телефоне, по приходе хёна откладывая его в сторону. — Мне нужно с тобой поговорить, и это очень важный разговор, — начал Шуга, стараясь действовать осторожно и не напугать донсэна. Чонгук кивнул, скидывая плед с плеч, и слегка пододвинулся ближе, якобы говоря, что он готов слушать. Чон сцепил руки в замок под тёплой тканью, радуясь, что такой слабости Юнги не видит, и весь напрягся, уже зная, что будет спрашивать старший. — Скажи, ты когда-то… Юнги даже не успевает закончить нерешительную фразу, как его обрывает Чонгук, произнеся быстро и необычно уверено: — Это был я. Чонгук закусывает губу изнутри, пытаясь прийти в себя после сказанной фразы. Пути назад нет, и он не собирается отступать от уже выбранного пути правды. — Что? Юнги вылетает из реальности, забывая о том, что вообще хотел спросить, и просто смотрит недоумённо на младшего, не понимая, в чём конкретно тот признаётся. — Ну, тогда в ванной, когда ты напился… Это был я… Чонгук теряет всю уверенность, поясняя, и почему-то уверенный в том, что Юнги сейчас встанет и уйдёт, полностью разочаровавшись в макнэ. Он сам, будь на его месте, разочаровался бы. Но Юнги делает иначе. Выдохнув от понимания, Шуга нахмурился, не зная, как дальше реагировать. Это Чонгук был, ладно, это понятно, но что дальше? Не просто же так это было сделано, да и вообще, геями просто так не становятся и с парнями не спят. А в тот момент Чонгук был сильно возбуждён, возможно, именно поэтому потерял самообладание. — Зачем? — это единственное, на что хватает Шугу, и он непроницаемо смотрит на донсэна, требуя пояснений. — Не знаю. Я плохо соображал, что делаю. — Ты был возбуждён… Ещё до встречи тогда со мной, да? Юнги просто уточняет, желая знать всё, но Чонгук отрицательно машет головой, прикусывая губу. — Нет. Это из-за тебя случилось. Я не ожидал, что… Что ты такой. — Какой? — Красивый, — сразу же выпаливает вокалист, смотря прямо. Юнги ещё не ушёл и не ударил его, а, значит, это хороший знак. — Это не так. — Так! — Чонгук подпрыгивает, но быстро берёт себя в руки и садится обратно, выпутываясь из пледа окончательно. — Ты, правда, красивый, и я жалею, что никогда раньше этого не замечал. Юнги-хён, я… Просто не смог себя контролировать, когда увидел тебя голым. В голову что-то ударило, и я начал возбуждаться, смотря на тебя… Щёки макнэ порозовели, и тот понизил голос, неловко опуская голову. — И что мне теперь с тобой делать, а? — вздыхает Юнги, подымаясь с кресла и подходя к сжатому донсэну. Злиться на него нет никакого желания, да и этот мальчишка неопытный ещё вовсе, перерастёт ещё подобные желания, это просто гормоны шалят в нём. — Не знаю. Можешь ударить, если тебе легче станет. Я, правда, жалею, что поддался, но я бы сделал это вновь, если будет такая возможность. — Зачем? Тебе хочется секса? Хотя в этом вопросе понимаю, мы все такие же. — И да, и нет, — тушуется младший, опуская голову под лёгкими поглаживаниями Юнги, поддаваясь ласке. — Ты красивый, поэтому. Есть люди красивее, и девушки тоже, но ты… Особенный, что ли. Я никогда не видел тебя с такой стороны, и мне это очень понравилось. И у тебя очень мягкие губы, Юнги-хён. Чонгук выдал все свои мысли, зажмуриваясь. Юнги на это никак не отреагировал, не желая злиться на макнэ. Дурак же мелкий, что с него взять. — Ладно, я всё понял. Не грузи себя, я не злюсь. Только в следующий раз не делай подобного, хорошо? Особенно без согласия, это плохо. Твоё счастье, что я пьяный тогда был и боли не особо чувствовал, иначе открутил бы не только голову, но и что-то ниже пояса. Чонгук закивал, как болванчик, улыбаясь. — Ты лучший, Юнги-хён! — восторженно проговорил Чонгук, бросаясь на хёна и обнимая. Юнги чуть не упал под весом чужого тела, что, на минуточку, тяжелее его самого, и обнял в ответ, поглаживая по спине. Невозможно злиться на этого ребёнка, в самом-то деле. Чонгук ещё вовсе невинный, даже если и творит крайне странные вещи. — Только никому о случившемся ни слова, понял? Это не то, что стоит знать другим, да и проблемы будут не только у нас с тобой. — Хорошо, Юнги-хён. Чонгук не хотел выпускать Шугу из объятий, долго обнимая, пока сам Юнги не начал сопротивляться. — Всё, хватит. Обнялись и хватит. Больше не делай глупостей, подобное только между нами. Чонгук закивал, выпуская Юнги из объятий, и почему-то подумал о том, что хён не против ещё одного раза. «Подобное только между ними» и «в следующий раз» очень подбивало на возможность продолжения, и Гук решил верить в это, позволяя себе стать к грубому хёну значительно ближе, чем все остальные мемберы.