В волшебных водах Авалона

Расы по средам преподавала Розиет Белль, старая женщина с очень белыми волосами, не такими холодными, как у Селены Форест, а как будто бы пронизанными солнцем. Все ее лицо было испещрено множеством неглубоких морщин, самые глубокие из которых скопились в уголках глаз и губ — как свидетельство того, что эта женщина в прежние годы была очень улыбчивой и веселой. Удивляли только глаза — голубые и молодые-молодые, отчего-то показавшиеся Гарри очень похожими на глаза Гарриет. И фигура легкая, как у юной девушки, пусть и скрытая за старинным, очень не современным платьем и накинутой на плечи шалью из плотной бордовой ткани. Гарри не знал своих бабушек и дедушек, но подумал, что, если бы у него была бабушка, то он хотел бы, чтобы она была такой. Розиет Белль производила впечатление очень доброго человека, и, глядя на нее, Гарри почему-то вспоминал о доме. Не о доме Дурслей на Тисовой улице, а о… доме вообще, таком, каким он должен был бы быть — теплым и уютным, наполненным любовью. И, может быть, с книжными полками и креслами возле горящего каменного камина, а за окном тогда белыми хлопьями падал бы снег на пушистые зеленые лапы елок и… Гарри мотнул головой. Такие мысли были ему не свойственны, он вообще не привык мечтать о чем-либо… настолько невозможном. — Проходите, проходите, мои дорогие, — приветливо поманила мальчишек старушка, и Нил с Гарри, переглянувшись, как обычно, заняли парту в первом ряду. В отличие от других аудиторий, кабинет, где преподавали расы, был совсем крохотным, там могло поместиться максимум человек тридцать, что по меркам Авалона — сущие крохи. Стены были обиты светлым деревом, а на большом окне позади преподавательского стола величественно висели темно-алые шторы, будто специально принесенные сюда из какого-нибудь дворца или замка прошлых веков. Люстра на потолке, работающая, как предположил Гарри, от того же колдовского пламени, что и плита в кабинете-квартире Мерлина, слегка покачивалась от прилетавшего с улицы осеннего ветра, отчего по кабинету будто бы плясали желто-оранжевые блики. И все это создавало странное ощущение того, что они — все они, и ученики, и преподавательница — сейчас находятся дома, в окружении семьи, в безопасности и уюте. Нил неловко повел плечами: ему подобные ощущения домашнего уюта тоже были мало знакомы, как и Гарри. И все равно мальчики на пару мгновений поверили — вот он, тот самый дом, которого им так сильно не хватало с начала занятий в Авалоне. Или, может быть, даже сильнее его не хватало еще до этого, когда вокруг были родные стены и родные люди, по иронии судьбы совсем не кажущиеся ни родными, ни близкими. — Прежде, чем начнем наше первое занятие по изучению рас фейри, — начала говорить миссис Белль скрипучим, как дерево, но все равно отчего-то кажущимся удивительно мелодичным голосом, — предлагаю сначала узнать друг друга получше. Поэтому сейчас каждый из вас назовет свое имя и расу, для нас всех это будет хорошим началом для знакомства, — не по возрасту молодые глаза цепко обвели аудиторию, словно бы вглядываясь в лица каждого студента. Все подавленно молчали, отводя взгляд. Как потом объяснил Гарри Нил, в Волшебной Стране, в принципе, было не принято говорить про свою расу или спрашивать про чужие. То есть, чем-то ужасно неприличным это тоже не было, но все равно не принято. — Тогда, с вашего позволения, первой буду я. Можете называть меня миссис Белль или профессор Белль, как вам будет удобнее. Я вейла. В классе снова повисла тишина, когда студенты переглядывались, пытаясь понять, кому из них предстоит быть следующим «счастливчиком» и перенять эстафету с этим «Меня зовут… и я…». Пауза затягивалась как-то уж слишком надолго, и Гарри, неожиданно для самого себя, подскочил с места и громко, на всю аудиторию выпалил: — Я — Гарри Поттер, и я человек! В ответ послышались тихие смешки однокурсников: мол, вот дурак, не только первым пошел, но еще и полным именем зачем-то представился. И правда, глупый-глупый человек. Следом за Гарри, точно так же встав со стула, представился Нил, тоже громко, но более спокойным, размеренным тоном: — Нил Патрик Кейси, лепрекон. Гарри покосился на друга: лепрекон? Ну, он, в принципе, рыжий и, по его собственным словам, жил где-то в ирландской части Волшебной Страны, но… Лепрекон? Это разве не маленькие злобные человечки в зеленых костюмах с цилиндрами, которые зачем-то собирают золото в горшки и прячут их под один из концов радуги? Впрочем, Гарри готов был признать, что, возможно, народные сказки и легенды несколько исказили образ этих рыжих бестий. Тем более, злобным Нил ему никогда не казался, кроме того случая, когда всем рассказал, что Гарри — человек. Мальчик ощутил легкий укол обиды на друга — мог бы и рассказать про себя правду! И неважно, что Гарри и сам никогда не спрашивал. Но мог бы, мог бы! Садясь обратно на свое место, Нил кинул на Гарри быстрый взгляд, но промолчал. Следом за Нилом остальные представлялись уже просто по «цепочке», кто за кем или рядом с кем сидел. И прямо за ними, как оказалось, сидел тот самый мальчишка с бледной кожей, которого Гарри… да, которого Гарри снова забыл. Причем Гарри даже понять не мог, в какой именно момент он перестал помнить о том, что у него вообще такой одноклассник есть. Наверное, все эти «вампирские штучки», как выразился Нил, действительно сильно на него действуют. — Дирк, — представился черноволосый мальчик и сверкнул белозубой, острой даже на вид улыбкой: — Вампир. Недалеко от него сидела та девочка, что создала водопад на уроке по чарам. Она не стала подниматься из-за парты, да это было и не обязательно. Просто тряхнула копной шоколадных волос и сказала: — Мира, селки. Гарри понятия не имел, кто такие селки, да и Нил выглядел порядком удивленным. Решив, что разговаривать во время занятий — это как-то совсем уж неприлично, Гарри мигом забыл о былой обиде на друга и поставил себе в уме пометку на память: «Узнать у Нила, кто такие селки. Ну, или в книге какой посмотреть». За Мирой, на ряд дальше, расположились гоблины, ни взволнованными, ни заинтригованными они не выглядели. Просто вставали по одному и представлялись, скупо и немногословно: — Хорт, гоблин, — сказал самый большой из них и с самой зеленой кожей. — Гилок, — вслед за ним поднялся его сосед, — гоблин. — Он был чуть пониже, и кожа его была чуть темнее, чем у Хорта. Гарри их по-прежнему не различал, хотя Нил авторитетно заявлял, что они совершенно разные. — Веден, я — гоблин, — сказал самый маленький и нескладный из них. Может быть, однажды Гарри даже научится видеть, что они не похожи друг на друга. Интересно, а фейри с таким же трудом различают людей? И еще Гарри не давали покоя имена этих гоблинов: Хорт, Веден и Гилок. Они были не такими, как имена банковских гоблинов, тех немногих, чьи имена Гарри успел услышать и запомнить, звали Крюкохват, Кровняк и Рагнок… Хотя последнее имя, в принципе, не сильно отличалось от имен трех однокурсников Гарри. После гоблинов настала очередь Гарриет, она затравленно посмотрела на обернувшегося к ней Гарри и тихо прошептала: — Гарриет, вейла, — и совсем расстроенная спрятала лицо в руках. У Гарри сложилось неприятное ощущение, что расстроил ее именно он, Гарри, тем, что услышал ее тайну. И мальчик сразу же пожалел, что не додумался заранее выйти из аудитории или хотя бы заткнуть уши, чтобы не слышать ее слов. «Вейла — это как миссис Белль? Интересно, а что это вообще значит? Нужно будет спросить у Нила». После Гарриет поднялась гоблинша, с которой, кажется, Гарриет неплохо подружилась, потому что Гарри постоянно видел их вместе на переменах, да и на уроках они предпочитали сидеть поблизости друг от друга. Впрочем, девчонки — что с них взять? Они всегда стараются держаться поближе друг к другу и не особо-то рады соседству мальчишек. Гарри, вот, еще ни разу не видел, чтобы гоблинша заговорила с кем-то из остальных гоблинов или чтобы они заговорили с ней. И еще Гарри смутно догадывался, что слово «гоблинша» звучит все же не очень хорошо и, может быть, немного оскорбительно. — Рея, — представилась подруга Гарриет. — Гоблин. Потом настала очередь пяти феечек, от мельтешения крыльев которых рябило в глазах, и Гарри с тяжким вздохом оставил попытки их запомнить. — Астра, фея. Астра была в чем-то зеленом и, кажется, блондинкой. Большего Гарри с такого расстояния не разобрал, как ни щурился. — Суана, фея. — Имма, фея. Гарри пропустил, кто из них был Суаной, а кто Иммой, просто запомнил, что обе они сейчас были в чем-то голубом. А на остальные их различия у Гарри элементарно не хватило ни зрения, ни внимательности — да и мысли его по-прежнему витали где-то вокруг все еще выглядевшей очень грустной Гарриет. — Нуллара, фея, — среди подруг она выделялась тем, что вся была в черном: черная одежда, черные волосы. Гарри бы даже, в принципе, не удивился бы, если глаза или губы у нее тоже были бы черными. — Улия, тоже фея, — она была от Гарри дальше остальных и представляла сейчас для него просто размытое фиолетовое пятно. Была идея запоминать феечек по этим цветам, но что-то Гарри смутно подсказывало, что они, как и все девчонки, вряд ли будут весь год носить одну и ту же одежду одних и тех же цветов. Последним представлялся сидевший, как обычно, на задних партах великан: — Огра, великан. — О, вы, должно быть, младший брат Ралыга? — разулыбалась старушка, до этого внимательно слушавшая каждое из представлений студентов. — Ваш брат — очаровательный мальчик, помню, когда он у меня учился… — Огра, кажется, уже привычно готов был просить прощение за все странные выходки старшего брата, но миссис Белль оборвала себя на полуслове: — Ох, что же это я? Он же теперь ваш преподаватель… Так вот, дорогие мои, теперь, когда все мы представились друг другу, каждый из вас видит, насколько разный и удивительный народ собрался в нашем классе. И целью наших будущих занятий будет узнать больше про культуру друг друга, чтобы случайно не обидеть кого-то своим незнанием. Итак…

***

После занятий Гарриет догнала Нила и Гарри, когда мальчики только выходили из кабинета и обсуждали, что сегодня может быть у них на обед. — Гарри! — окликнула Гарриет, и Гарри остановился. Нил заинтересовано взглянул на ребят и отошел в сторону, решив, что это наверняка что-то личное и совершенно его не касающееся. — Прости! — хором выпалили Гарри и Гарри и замерли напротив друг друга. Глаза девочки были расширены так, что казались гораздо темнее, чем раньше. — За что ты извиняешься? — наконец спросила Гарриет, и голос ее слегка дрогнул. — За то, что сразу не сказал, что я человек. А ты за что? — За то, что скрывала, что я вейла. Понимаешь, я же думала, что мы друзья, а потом узнала, что ты человек и… — плечи Гарриет затряслись, и Гарри сделал было шаг, чтобы обнять ее, но она отскочила от него так резко, будто на его месте вдруг увидела ядовитую змею. — Прости, Гарри, я не хочу причинять тебе вред, но я еще слишком плохо контролирую свои силы! Сказав это, Гарриет убежала в противоположную от столовой сторону. Наверное, не была голодна. К Гарри подошел Нил, постоял какое-то время, глядя в сторону коридора, за которым скрылась девчонка, и обернулся к другу: — Ну, и что ты опять натворил? — Почему сразу я? — в свою очередь возмутился Гарри и неловко пояснил: — Она… сама. — Это как? — теперь озадачился Нил. — Кажется, она извинилась за то, что мы друзья. Гарри этот момент и сам не до конца понял, зато Нилу вдруг все стало понятно. Он засунул руки в карманы брюк школьной формы и, перекатываясь с носка на пятку ботинок и обратно, пару минут смотрел на Гарри с выражением видимого превосходства. Пока чуть-чуть не рассчитал силу и, наклонившись назад слишком сильно, не приземлился на пол, с шипением потирая ушибленное мягкое место. Гарри захохотал, а, отсмеявшись, все-таки спросил: — Так что все это значило? — Девчачьи глупости, — отмахнулся сначала Нил, но по дороге к столовой все же рассказал Гарри, что вейлы способны влюбить в себя кого угодно, только на волшебный народ эти их «любовные чары» не действуют. Юные вейлы, вроде Гарриет, пока еще не умеют контролировать свои силы, поэтому с обычными людьми они в это время обычно не пересекаются. А тут, вот, Гарриет случайно встретила Гарри, единственного в Авалоне, на кого действовала ее магия, да еще и подружилась с ним. — В общем, представляешь, какой это для нее шок был? Наверняка теперь переживает, что ты с ней только под влиянием ее чар и дружил! — Но ведь я в Гарриет не влюблен, — запротестовал Гарри и, задумавшись, спросил: — Не влюблен же, да? — Чего ты это у меня-то спрашиваешь? У себя спроси! — Так я не знаю. — А мне тогда откуда знать? — Ну… Так, а что мне с Гарриет делать, снова просить прощение? — других вариантов у Гарри попросту не было, но Нил покачал головой: — Лучше оставь ее пока в покое, успокоится, в себя немного придет, силы контролировать начнет учиться — а там и видно будет. — То есть, просто избегать? — Ну уж нет! Просто постарайся больше не пугать бедную девочку. Ох, и представляю, как она испугалась, когда ты на нее с объятиями попытался накинуться! — со смехом воскликнул Нил, и Гарри снова ткнул его локтем в бок, уже тоже исключительно по привычке. — Да не было такого! — Я сам видел! Они уже подходили к столовой, и Гарри не хотел, чтобы этот их разговор кто-то услышал, иначе Гарриет только еще сильнее обидится. — Кстати, и когда ты собирался рассказать мне о том, что ты — лепрекон? — Ой, да иди ты, Поттер… И вообще, жуй молча!