Stardust

– Мистера Старка погрузить в кратковременный анабиоз. Питера оставить в лазарете. Если хоть… – Моя королева, вы уверены? – Вы считаете необходимым перебивать меня на каждом слове и подвергать сомнению все мои решения? – Моя королева, ваш брат – опасность для народа и, в первую очередь, для вас. А его… друг не представляет большой ценности для королевского двора и Спартакса в целом. Почему мы должны спасать его жизнь и беречь ее? – ПОТОМУ ЧТО ЭТО МОЙ ПРИКАЗ! – воскликнула Виктория, мгновенно чувствуя режущую боль в горле. – Позволю себе напомнить вам, что этот человек спас вашего принца и доставил Спартаксианский куб нам на борт в целости и сохранности, жертвуя собой. И если вы посмеете ослушаться меня снова или произнести нечто неподобающее, я лично вышвырну вас в открытый космос, генерал. Как только нерадивый генерал покинул комнату, Виктория без сил упала на кресло возле кровати Питера. Груз ответственности, свалившийся на ее плечи, больше не пугал – пугала перспектива потерять единственного родного человека. Ее взгляд упал на брата – его ресницы дрожали, а глаза метались из стороны в сторону под закрытыми веками, будто он видел тревожный сон. Черт знает, что могло волновать его – Виктория потеряла связь с его душой несколько лет назад, когда он сбежал со Спартакса со Стражами и не прислал ни весточки для связи, хотя знал, каково ей оставаться одной наедине с отцом. В ее же сердце до последнего горела надежда, что однажды он вернется и все будет лучше, чем раньше. А если не вернется, то хоть удосужится написать, потому что каким бы засранцем Питер не был, он оставался ее братом. Как бы ей хотелось изменить прошлое… Чтобы Джей’сон не посылал убийц за Питером и его матерью, чтобы Квилла воспитывали во дворце Спартакса вместе с ней. Все было бы намного проще – Пит учил бы ее летать на джете также талантливо, как умел он сам, она помогала бы ему с межгалактическим языком и азами дипломатии. Ей не приходилось бы вспоминать, какого цвета его глаза и с какой интонацией он протягивает свое фирменное «Вики». Было так много моментов, вырванных из своего настоящего времени, что порой Виктория думала, что кто-то уже залез в прошлое и нарушил нормальный ход вещей – тот, в котором они всегда были семьей. «Ты позор для своей семьи». Кажется, именно эта фраза сорвалась с ее губ однажды и навсегда отпечаталась в сердце. Питер был не таким, он не помнил зло, если мог понять его, а Виктория все эти годы корила себя за пять слов, которые могли все изменить. «Я горжусь тобой». Так говорила мать почти каждый день, пока была жива. Гордилась дочерью, которая была умнее всех в своем окружении, смелее всех и сильнее, духовно и физически. А потом ее внезапно не стало, а дочь превратилась в идеальную приспешницу жестокого отца. Что бы сказала мать сейчас, если бы была жива? Едва ли прозвучала бы в ее голосе хоть капля гордости. Виктория смахнула с лица крошечную слезинку и покачала головой. Ее рука непроизвольно потянулась к руке Питера и сжала ее, а на лице промелькнула вымученная улыбка. Слишком много всего навалилось, слишком много. А она так устала быть сильной. *** Пальцы Питера аккуратно переплелись с пальцами Виктории, и он открыл глаза. Свет в комнате приглушили заранее – запомнили, наверное, каким он может быть придирчивым и избалованным. Виктория дремала в кресле рядом с кроватью: на коленях планшет с записями, на лице безмятежность, будто она уснула впервые за всю свою жизнь. События прошедшего дня (если он не был в отключке несколько лет) вспыхнули в сознании не сразу, скорее, разгорались ярким пламенем. Куб, Коллекционер, арктурианцы. Кровоподтеки на лице Тивана напугали бы даже самого отчаянного бойца, но тот вел себя так, будто для него это было плевым делом. Хотя кто его знает, что он пережил? Голос Тони – такой встревоженный, но с шутливым тоном, чтобы не нагнетать обстановку. Взрыв и куб в руке, последняя фраза Коллекционера. «Я всегда знал, кто его заслуживает, Квилл». Разбитый шлем и, казалось, последние минуты жизни. И Старк собственной персоной с его внезапным поцелуем, который стал самым ярким событием в жизни Питера за долгое время. Он хотел признаться ему еще там, на корабле, но печальное стечение обстоятельств просто не позволило этого сделать, а теперь Тиван погиб, шлем разлетелся на кусочки, свободная рука была в специальной повязке, чтобы ускорить срастание костей, а Тони… Питер подскочил, выдергивая руку из руки Вики и заставляя девушку вздрогнуть и проснуться. Он не хотел ее будить – сестра получила заслуженный отдых, который проводила у его кровати, и это было лучшим, о чем он мог просить, но мысль о том, что Старк мог остаться там, в открытом космосе, и умереть разъедала изнутри. – Где он, Вики, где Тони? – Квилл попытался встать, но легкое головокружение и пронизывающая боль в сломанной руке осадили его обратно на кровать. Хлопая ресницами, Виктория пыталась сфокусировать свой взгляд на нем, но, кажется, еще не до конца отошла от сна, и Питер здоровой рукой потряс ее за плечо. – Где Тони Старк? Скажи мне, что он жив, скажи мне это. Но девушка лишь покачала головой, даже не понимая суть вопроса. Она лишь смотрела на брата, пытаясь уловить смысл услышанного, а Питеру казалось, что у него остановилось сердце. Если Старк был мертв, то весь его мир просто разрушался на глазах. Надежды стали такими нелепыми – он хотел показать Тони парад планет, как они называют это на земле, выйти с ним в космос в скафандрах, подарить навороченный сладон. Может даже уговорить его не возвращаться на Землю, ведь его дом – это вся вселенная, обязанная ему жизнью, а не крошечная планета, где он презираем и гоним даже дорогими людьми. Но надежды никогда не оправдываются, а желания не сбываются так, как ты этого хочешь, жизнь обязательно подложит ложку дегтя в эту бочку меда. Питер хотел остаться в космосе с Тони? И он может остаться, пусть и не так, как планировал. – Ох, черт, нет! Питер, посмотри на меня! Пожалуйста, не теряйся, посмотри на меня! – подобно оперившемуся птенцу Виктория вскочила с кресла и легонько похлопала Квилла по щекам, чтобы вырвать из потока негативных мыслей. – Он жив, Старк жив! Просто… – Просто что? – Его состояние… Он жив сейчас, потому что мы держим его в анабиозе, но он всего лишь человек, и от смерти в космосе его спасло лишь то, что я повела за ним корабль сразу, как он покинул его. Опоздай мы на несколько минут, секунд, он был бы мертв, а ты… Я не знаю, что и думать, Питер. – Зато я знаю. Он спас меня, рискуя собой. Ты спасла нас обоих. Ты точно моя сестра? Моя Вики скорее побила бы меня за то, что я так глупо себя веду, а потом еще и Тони вмазала бы за его безрассудство, – Питер хмыкнул, притягивая сестру к себе, и она тоже улыбнулась, наконец-то облегченно вздыхая. У них еще была куча проблем, с которыми предстояло разобраться, но на несколько минут ей хотелось побыть просто сестрой Питера, а не королевой Спартакса. Хотелось, чтобы так было всегда – спокойно, без лишней тревоги на душе. Чтобы Питер мог обнять сестру, а сестра издеваться над ним, любя. Чтобы Тони Старк закатывал глаза всякий раз, когда Питер выдает глупую шутку, чтобы Гамора пыталась скрыть улыбку. Чтобы Дракс снова ничего не понимал, а Ракета смеялся над ним из-за этого, забывая, что секунду назад он орал на Грута, сутками напролет играющего в приставку. Не хватало… семьи? Настоящей, дружной. Где каждый готов грызть глотки друг за друга. Питер называл своей семьей Стражей, да и из реальных родственников у него была Вики. У Тони семьи не было – когда они были нужны ему, они отворачивались, а сейчас многие и вовсе погибли. Питер хотел стать семьей для Тони, ни в коем случае не опошляя это слово. Ему просто казалось, что Тони заслужил это. *** Война надвигалась неизбежно, стремительно. Когда Виктория отдала очередной приказ связаться со всеми доступными силами и союзниками, Питер полностью осознал это. Очередная беспощадная война, которая унесет множество жизней. И все из-за чего? Из-за расы, уже не единожды побежденной, но никак не способной успокоиться. Из-за расы, которая, даже будучи наслышанной о победе над Таносом, была чересчур самоуверенной. Квиллу не хотелось этой войны – не остыли еще следы предыдущей. Но кто ж хотел? Вики, которая только-только начала наводить порядок на планете? Ее генералам, которые, пусть и были напыщенными индюками, каждый день честно служили? Или Старку, потерявшему друзей и любимую женщину? Война превращалась в неотъемлемую, но определенно самую темную часть их жизней – чертово колесо, из которого невозможно выбраться. Мало кто хотел идти на помощь падшей Спартаксианской империи после всего, что натворил Джей’сон. Бывшие соратники ссылались на «нелетную погоду», на нехватку воинов, на что угодно, лишь бы не вступать в лишний бой. В глазах Виктории горела ярость вперемешку с отчаянием, когда даже часть собственных кораблей гвардии Спартакса исчезла с радаров. Войско и так было до невозможного малым, и каждое сокращение его больно ударяло по остаткам надежды на спасение жителей. Планета оставалась оккупированной уже несколько дней, и, честно говоря, даже гении тактики не знали, что делать. – Ты должен связаться со Стражами, – выпалила Виктория как-то поздно вечером, когда Питер собирался навестить Тони. – Извини? – он нахмурился, делая вид, что не понял просьбу. – Твоя команда лучше всех знает, как спасать галактику от подобного дерьма. Ты должен позвать их, – Питер уже хотел что-то сказать, но Виктория не дала ему. – Нас очень мало. Скруллы не всегда блещут умом, но их армия огромна, а мы с нашей горсткой самых преданных солдат не отвоюем даже центр. В Стражах самая опасная женщина галактики, енот, который из земли и палок сделает бомбу невероятной мощи, дерево, которое способно переродиться несколько раз за битву, и… – Это все. Больше никого нет. Мантис погибла, Дракс ушел. А со Стражами сейчас подросток в красном трико, который стреляет паутиной. – Пау… чем? – Вики, это исключено. Никаких Стражей. Мы месяц назад чуть не погибли. Мы теряли друзей одного за другим. Тони попал в эту заворушку из-за меня, но их я вмешивать не стану. Новая война, Виктория, это не то, чего я хочу для своей семьи. Из жизни не стоят заранее проигранного сражения. – Ты хочешь, чтобы мы сдались? – Нет. У меня есть кое-кто на примете, кто может помочь. *** Питер сам не знал, чего он ждал, когда пытался связаться с собакой-телепатом. Что Космо пришел ему робопсов на выручку? Едва ли у него были такие. А может что он сам придет и навязчивыми разговорами уговорит Скруллов сдаться? Уж в чем-чем, а в переговорах у него не было конкурентов. Но он оставался лишь собакой, которой зачем-то звонил Квилл. Он пытался дозвониться час, другой, пока связь просто не перестала обрываться с первых же секунд. Чувство тревоги не покидало его мысли – для своего друга Питера Квилла Космо был готов на все и отвечал на зов мгновенно, но в этот раз… в этот раз что-то было не так. В конце концов, Питер начал просто набирать всем, кто мог сказать хоть что-то о четвероногом друге. Бармен из бара «Старлайт» покинул Забвение через год после того, как Квилл случайно взорвал его заведение в последний раз, сразу после победы над Эго, и не слышал от Космо вестей с тех самых пор. Куртизанка Эл-рин, сбежавшая с Контраксии и устроившаяся к Космо на базу уборщицей, улетела не многим позже и тоже не смогла помочь. Не дал никакой конкретной информации и бывший гладиатор с эльфийскими ушами и непроизносимым именем, которого Питер назвал кратко Рэ. Этого чудесного пса всегда окружало много друзей, но в трудную минуту они, конечно, растворились. И от этого на душе скребли кошки, как бы иронично это ни было. Зато в перехваченных Квиллом сообщениях из разных частей галактики с упоминанием Забвения часто мелькало слово «взрыв», будоражащее кровь. «…подорвали планету-голову древнего бога… пустой город… смотрителя станции не нашли…» Неужели погиб?.. Эта потеря будет той, о которой Питер действительно жалеть всю оставшуюся жизнь. Он пообещал себе, что постарается найти Космо, когда все закончится, потому что так хотел, чтобы этот четвероногий друг на самом деле оказался в целости и сохранности в каком-нибудь укрытии. Но на его призыв о помощи откликнулся другой штаб – корпус Нова, который практически восстановился со времен войны с Таносом. Да, их кадровый состав был не таким богатым, как хотелось бы, но он увеличивал войско под предводительством Виктории практически в два раза. Романн Дэй сначала колебался – не очередная ли это уловка от Звездного принца, который решил поиздеваться над ним за тот арест, но когда в диалог вступила будущая императрица, сомнений не осталось. А Питер и вовсе думал, что Новы у него в должниках. В конце концов, когда они вступили в войну с титаном, Квилл пытался помогать им – как и всем, впрочем, но это не отменяло факта помощи. Виктория была благодарна за всех тех солдат, которые прибавились к ее флоту, но все еще злилась из-за того, что Питер не хотел связываться со Стражами. Стоило завести разговор о них, и он становился мрачнее неба над Спартаксом. И хотя сердце понимало, почему он не может выполнить такую простую просьбу, разум болел за всех тех жителей ее планеты, которые могли пострадать из-за нехватки помощи. Иногда ей хотелось накричать на Питера и назвать его эгоистом, но, к сожалению или к счастью, в этом случае эгоисткой чувствовала себя она. Зато была другая вещь, которую он мог бы с легкостью сделать, если бы постарался – открыть Куб. Вне всяких сомнений, Питер был единственным, кому мог быть подвластен артефакт – когда отец закрывал его много лет назад, он предвидел, что у него будет сын – принц с сильным характером, который будет достоин силы, сокрытой в Кубе. Может он и дочь предвидел, но явно не хотел делать ее частью своего грандиозного плана. А вот того, что принц окажется бунтарем, а дочь – верной своему народу, Джей’сон точно не ожидал. – Не знаю, как его открывать, – практически проскулил Питер, когда Вики в очередной раз пришла к нему с этим вопросом, когда он навещал Тони в лазарете. Квилл пробовал все – он стучал по нему, читал старые спартаксианские стишки, дышал, долбил артефакт об стену. Был даже какой-то глупый позыв облизнуть его – он видел такое в каком-то земном фильме, – но потом это идея быстро отпала за своей абсолютной тупостью. Был бы Тони в сознании, он назвал бы Питера идиотом, как любил это делать, когда тот не мог прийти к простому решению сложной задачи и шел через тернии. Ну, он называл его так еще и когда Квилл себя соответствующе вел, но это другая история. Но Тони был без сознания – выведен из анабиоза и подключен к какому-то удаленному аппарату искусственного дыхания и ускоренного восстановления организма, – а, значит, его жизнь была для Питера единственным стимулом продолжать бороться. Чтобы снова услышать «Ты идиот» и, в конце концов, согласиться. Но только не сейчас. Сейчас ему хотелось на минутку побыть слабым – закрыть глаза, считать до пятидесяти, восстанавливать дыхание, сбившееся из-за тревоги. Хотелось сидеть возле Старка и корить себя в том, что он ввязал его все это, после всего, что случилось. Жаль, он не мог позволить себе такую роскошь. – Он закрывал куб с верой в то, что ты откроешь его и поможешь ему устроить геноцид всего мира, избавить его от… вредителей. Значит, ключ должен быть у тебя – зная отца, легко представить ликование на его лице, когда ты бы нашел его и открыл куб, – Виктория сжала его плечо, не отрывая глаз от Тони. – Попробуй вспомнить, что у тебя осталось от него. Может так ты и откроешь этот замок с секретом. Питер кивнул, и Виктория, наконец, ушла. Он провел кончиками пальцев по витиеватым узорам артефакта. Казалось, что руки узнают их, но вот разум не мог вспомнить, почему они так знакомы ему. Корпус куба состоял из нескольких слоев, надежно защищая то, что внутри. Каждый слой напоминал маленькую клетку, решетки которой перекрывали прорехи в предыдущем слое. И только на одной из сторон было небольшое углубление в виде восьмиконечной звезды, четыре угла которой были чуть длиннее четырех оставшихся. Что могло быть так связано с отцом из его вещей? Плащ? Нет, его ему подарил Йонду. Милано был так много раз поврежден и отремонтирован, что будь там какой-нибудь ключ, они с Ракетой давно бы нашли его. Да и вообще корабль у него появился до встречи с Джей’соном. Была парочка маминых фотографий, сделанных им, но это всего лишь клочки бумаги. Пистолеты он нашел в коробке в ее шкафу, когда сбегал от убийц, и… Ну, конечно! На рукоятке пистолетов был тот же узор, что и на верхнем слое куба. К тому же на днях, когда он швырнул один из пистолетов в стену, там появилась небольшая трещина, из которой шел слабый свет, будто от потухшей звезды. Если там был не ключ, то… то Питер просто найдет и сожжет своего отца огнем из элементарных пистолетов за все те неприятности, которые возникли у него и Виктории из-за этого гада. – Мне нужны инструменты. Лучшие, – произнес он, в упор глядя на гвардейца, сидевшего под дверью лазарета. Черт знает, зачем Вики вообще его приставила сюда, будто Квилл не способен защитить себя сам. Гвардеец кивнул и умчался исполнять приказ, а Питер вернулся в помещение, ненадолго застыв на месте. Он уже несколько раз приходил к Тони, но почему-то не замечал, как тот изменился с того момента, как они начали путешествие. Да, он видел искорки в его глазах, видел печаль и разочарование, сменившие апатию, но дело было не только в его чувствах и эмоциях, которые тоже пострадали. Дело было в том, как впали его щеки, как «модная» бородка почти потеряла форму в щетине, как в волосах появились седые прядки. Скорее всего, они были и до их полета в один конец, учитывая всю его историю жизни, но Квилл просто не предавал этому значения, а сейчас это казалось чем-то… важным. Фиксированные моменты времени отметились на них. Раздался стук, и гвардеец внес в комнату небольшую коробочку с инструментами и планшет. Он тихо удалился, а Питер снял с пояса тот самый поврежденный пистолет и положил на колени, усаживаясь в кресло. Сердце екнуло – возможно, это был тот самый момент, который изменит все. Он выбрал нужные инструменты из коробки и вставил отвертку в рукоятку, поворачивая ее с какой-то чрезмерной осторожностью. Когда верхняя пластина полетела на пол, Питер попытался поймать ее, но резкая острая боль в руке напомнила о недавнем переломе. И хотя технологии Спартакса способствовали восстановлению костей раз в восемь, а то и девять быстрее, чем на Земле, он все еще корчился от боли, когда резко двигал ею. В результате пластинка осталась на полу, а свободная рука со щипцами потянулась к отверстию. Квилл достал несколько мелких деталей, и тогда, даже несмотря на яркий свет в помещении, изнутри оружия что-то слабо засияло. Он подцепил вещицу и потянул на себя дрожащей рукой. Одно неуклюжее движение – и все могло полететь к чертям. Восьмиконечная звезда с разными по длине лучами, идеально подходящая по размеру к углублению в кубе – именно это он достал из своего пистолета. Все это время, все эти годы Питер носил с собой ключ к опаснейшему артефакту и даже не знал об этом, даже не подозревал. Судя по тому, как ключ слегка обжигал, он был сделан из осколков настоящей звезды – оттуда же, судя по всему, и взялось все то удалое могущество Джей’сона. Видимо, отец любил злоупотреблять ценными элементами и использовать их в личных целях. Питер аккуратно приложил ключ к кубу, и раздался едва слышимый щелчок. Сквозь Квилла будто прошла волна тепла, верхний слой защиты слегка раздвинулся, выпуская изнутри артефакта белый свет. Что-то тянуло Питера открыть его, посмотреть, что же будет дальше… Но резко запищали приборы, стоящие рядом с кроватью Тони, и вернули Питера в сознание. Он в одно мгновение вытащил ключ из куба и засунул в карман, а артефакт погас. Он быстро положил его на тумбочку и схватил планшет, который гвардеец принес, будто бы глядя в будущее и зная, что Питер будет вести себя нелепо, пряча свой преждевременный восторг. Аппарат продолжал пищать, и, по-хорошему, должен был прийти врач, чтобы удостовериться, что жизни Старка ничего не угрожает, но в комнате все никто не появлялся, а единственной угрозой оставалась дрожь Питера и его страх перед разговором с Тони. Что, если тот поцелуй ему померещился, потому что мозг начал умирать? Что, если это была вынужденная мера, и Тони никогда не захочет говорить об этом? Могло произойти все, что угодно, но больше всего Квилл боялся остаться с разбитым сердцем. Снова, и снова, и снова. Он закрыл глаза и сосчитал до двенадцати, когда писк вдруг прекратился, и послышалось шуршание постельного белья. – Тебе бы побриться, – не удержался от остроты Питер, продолжая прятать лицо за планшетом, и Тони, даже пребывая наполовину в состоянии сна, понял, что он улыбается. Честно говоря, яркий свет комнаты сначала показался Старку раем, но потом он подумал, что за все свои деяния скорее попал бы в ад, и это немного помогло взбодриться. Как и голос Квилла, слегка неуверенный, но явно самодовольный. – Колется, – закончил, наконец, Звездный принц, и Тони замер, приподнявшись на локтях. – Я могу объяснить, – начал Тони, но сознание еще не слушалось его, да и тело слегка дрожало, а голос звучал е так уверенно, как хотелось бы. Не дать слабину, главное – не дать слабину. – Объяснить что? – Питер фыркнул, не опуская планшет от лица. – Как один бестолковый землянин пожертвовал собой, чтобы спасти наполовину спартаксианца – более выносливого и более бестолкового? – Ты понял, о чем я, – Старк пожал плечами и попытался еще приподняться, чтобы разглядеть лицо Питера. В конце концов, не для того он чуть не умер, чтобы этот придурок отказывался даже посмотреть на него. В голове сразу забегали сотни мыслей, будто кто-то открыл клапан и запустил их в мозг одновременно. После длительного времени в отключке, где не было даже снов, одна пустота, это стало слишком внезапным моментом, и Тони казалось, что его голова вот-вот лопнет. И он вспомнил. Вспомнил про то, о чем говорил только что, сам того не понимая – о поцелуе, который перевернул весь его мир. Питер улыбался, шутил про его бороду и прятался, и это выглядело… будто он счастлив? Будто у него не возникло недопонимания или отвращения или, еще хуже, страха. – Не пожертвовал бы – ты бы погиб. А так живы оба. Ты сделал бы тоже самое, – планшет немного сдвинулся с лица Питера, и Тони, наконец, увидел его глаза с горящими в них озорными огоньками. – С чего ты взял, что я такой же отбитый и рисковал бы собой? – Тони закатил глаза, а с его губ сорвался смешок. Прошло сколько времени с момента его пробуждения? Пара минут? А Питер уже почти рассмешил его своей нелепостью. Очаровательно – снова это слово пришло на ум Старка, и он мысленно одернул себя – нельзя делать поспешных выводов. Он поднялся с кровати, слегка шатаясь, и присел на самый край, вцепившись руками в простыни, чтобы не свалиться на пол от обессиливания. – После всего, через что мы прошли… – начал он, но Питер, как обычно, перебил. – После всего, через что мы прошли, я бы ни за что не умер и не позволил тебе развлекаться и спасать галактику в одиночку. Квилл резко подался вперед и прижался к его губам своими. В тот же момент ушла боль. Душевная, физическая, да хоть какая. Питер не чувствовал, как его больная рука в повязке прижимается к груди Тони, не думал о том, как она отдает резью по всему телу. Исчезли какие-то глупые сомнения. Тони чертов Старк отвечал на его поцелуй, прижимаясь к нему и касаясь рукой его плеча, и все это было каким-то взрывом. Мог бы он подумать о таком месяц назад? Едва ли. У Питера были теплые губы – и это все, о чем мог думать Тони в ту минуту. Он чувствовал себя примерно также, как когда напился с Питером впервые – взбудоражено и в какой-то степени взвинченным, а кровь будто бы подменили на алкоголь. Каждое обжигающее прикосновение наглого Питера Квилла к незащищенной коже на шее накрывало с головой, словно он видел в Тони свой последний источник жизни. Он наседал на него, прижимаясь все ближе и изредка сморщиваясь, вспоминая о боли руке и чувствуя, как Старк кусает его губы. Поцелуи со Звездным принцем явно не входили в планы Тони, когда он вступил на борт его челнока, но весь их путь вел к этому моменту, и Тони ни за что не свернул бы на другой. Он наконец-то чувствовал себя правильно. Но эти касания… Этот вздох, сорвавшийся с губ Квилла… Им нужно было остановиться прямо сейчас, чтобы разгоряченные поцелуи не переросли в нечто большее, ведь в любой момент мог зайти кто угодно, а это мгновение Тони не был готов делить ни с кем. – Я сожгу их всех за то, что они сделали с тобой, и рассею их прах в космосе среди звезд, – тихо произнес Питер, все еще дыша в покрасневшие губы Тони и не отрывая от них взгляд. – Не перегибай с жестокостью, – Старк усмехнулся, изучая румянец на щеках Квилла, пока тот все еще нависал над ним. – Я сначала хотел предложить запечь их на солнце с фирменными спартаксианскими кексами, но это вроде как перебор. – Ты идиот, Питер. Я уже говорил тебе об этом? – Квилл кивнул, наконец-то, немного отстраняясь. На его губах играла улыбка. – Я знаю. Но я идиот, из-за которого у тебя поднялся уровень окситоцина, адреналина и норадреналина, – вдумчиво произнес Питер с надеждой, что правильно запомнил все слова, не так давно услышанные от ИскИна. И Тони, удивленно вскинув брови, рассмеялся. Счастливо и искренне, как не смеялся, казалось, уже очень дано.