Переезд

      Марко сидел на диване с гитарой и задумчиво перебирал струны. Сегодня он чувствовал себя очень странно: было ощущение радости, но в то же время ему было немного грустно, отчего финский поэт за день вздохнул уже раз сто пятьдесят. Несмотря на то, что он не мог точно определить, очень или не очень он рад, он прекрасно понимал, что вызывает в нем столь противоречивые чувства. Сегодня поэты всей толпой и со всем имуществом, накопленным за пятнадцать лет работы, переезжали на новое место из своей старой студии. С одной стороны, это огромный шаг вперед, нужно расширяться и все такое, да и Сааресто никогда не был против перемен, о чем говорил весьма внушительный багаж того, чем он занимался до того времени, как начал карьеру вокалиста. Однако, с другой стороны, ему было тяжело покидать студию, ставшую для них, по сути, вторым домом. Марко вздохнул в сто пятьдесят первый раз за день и снова провел пальцем по струнам.       Секунду спустя в комнату ворвался бесконечно злой Капитан. Казалось, что из ушей у него идет пар, а на бильярдном шаре, который являлся его головой, начинают расти рога. — КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТУТ БРЕНЧИШЬ СИДИШЬ, А?! Я ТЕБЕ ЧТО СКАЗАЛ — СОБРАТЬ И УПАКОВАТЬ ГИТАРЫ! Я, ЗНАЧИТ, КРУЧУСЬ, КАК В ОДНО МЕСТО УЖАЛЕННЫЙ, А ОН ТУТ ИГРАЕТСЯ СИДИТ! СОВЕСТИ У ТЕБЯ НЕТ, ЧУДОВИЩЕ ТЫ ТАКОЕ! — заорал он прямо с порога. — Маркус, не ори, мне слух еще пригодится, — флегматично ответил Марко, откладывая гитару в сторону. — Чего ты так торопишься, и чего у тебя так бомбит? Мы переезжаем, а не горим. — Ставлю сто тысяч евро, что, если бы мы горели, ты эвакуировался бы так же,— Капитан метнул на вокалиста суровый взгляд.— Всё бы нафиг сгорело вместе с тобой, даже тушить бы не надо было. — Мне кажется, сейчас надо тушить твой пукан,— съязвил Марко,— а то правда сгорим. — Если это хоть немного повысит твою скорость, я все здесь подожгу,— огрызнулся Маркус, — СОБИРАЙ ГИТАРЫ ДАВАЙ!       Капу удалился в другое помещение, сердито бормоча, как его все достало, а Сааресто вернулся к гитаре. Взяв ее в руки, музыкант скользнул по ней взглядом и положил в футляр. Упаковывать гитары одному было не особо весело, но получить от Капу еще раз было еще менее весело. И ведь все предлагали нанять рабочих, чтобы было быстрее, но Капитан был упертым как бронепоезд и ни в какую не соглашался.       "Нас тут шесть мужиков, сами справимся! К тому же дешевле будет!" — вспомнил Марко слова клавишника. Экономист хренов. Задания раздал всем, а сам только бегает и орет.       Его размышления прервал бодрый звук шуруповерта. Марко улыбнулся: он точно знал, кто орудует этим инструментом. Тот, кто также прекрасно владеет гитарой, издающей более приятный звук, честно говоря. А еще быстрые пальцы этого прекрасного человека в совершенстве владеют еще одним инструментом, который ночью под одеялом издает еще более приятные звуки... Да, шуруповертом был вооружен Олли Тукиайнен собственной персоной.       Сааресто вошел в обитель шуруповерта и с плотоядной улыбкой остановил свой взгляд на заднице стоявшего на стремянке Олли. Тот, видимо, почувствовав на себе взгляд, выключил шуруповерт и обернулся. Увидев опершегося спиной о дверной проем Сааресто, Тукиайнен улыбнулся во все тридцать два. — Ну что, мастер? Получил уже втык от бородатого колобка? — осведомился вокалист. — Нет. Зато он мне на вас жалуется: Яри уронил установку Яни на ногу, а Яска не отходит от холодильника. Он Капу сказал: зато выносить потом легче будет!       Марко представил, как Яска протестует с набитым ртом и согнулся пополам от смеха. Олли смотрел, как Марко смеется, и его рот сам собой разъехался до ушей. Он любил смотреть на Сааресто, наблюдать за ним, а его голос для него был лучшей музыкой во Вселенной. Он расслабился и потерял равновесие, начав падать со стремянки.       Марко вовремя это заметил и со скоростью света ринулся спасать свое сокровище, но запнулся о стоявшую посреди комнаты коробку и проехался на животе до противоположной стены. В тот же момент сверху на него приземлился Олли. А потом рядом с оглушительным звуком шмякнулась стремянка.       Откуда-то раздался голос Капитана: — ДА ЧТО ОПЯТЬ СЛУЧИЛОСЬ?! МЫ ПЕРЕЕДЕМ НОРМАЛЬНО ИЛИ НЕТ?!       Тукиайнен встал с Марко и помог ему подняться. — Ты не ударился? — спросил он вокалиста. — Нет, все в порядке. А ты?— спросил в свою очередь Марко, обеспокоенно осматривая Олли на предмет травм. —Все хорошо, не волнуйся,— ответил Олли, смотря Марко прямо в глаза. Сааресто улыбнулся, прижал гитариста к себе и зарылся носом в его волосы, вдыхая аромат любимого человека.       За дверью послышались шаги Капитана. Олли и Марко оторвались друг от друга, зная, что сейчас они получат оба и нужно что-то делать. Они подняли стремянку, и Олли принял самую непринужденную позу, на которую был способен, а Марко спрятался в злополучную коробку, спасаясь от гнева Капитана.       Зайдя в комнату, Маркус огляделся по сторонам. — Олли, что у тебя тут произошло? — Все в порядке, просто... Стремянка немного качнулась и ударилась об стену, когда я слезал. — Ясно. Тут была коробка, она мне сейчас нужна.       С этими словами Маркус направился к коробке, заглянул в нее и... — МАРКО ТАПИО СААРЕСТО! ТЫ СОВСЕМ УЖЕ ОХЕРЕЛ?!       Марко выглянул из коробки: — Маркус, ты так на меня орешь, что я тебя уже боюсь. Даже в коробке меня нашел. Ладно, сейчас вылезу... — Подожди, — Маркус достал фотоаппарат, — сейчас я тебя сфоткаю и на странице выложу, пусть фанаты на тебя полюбуются. Ну-ка, Марко, помаши ручкой!       Сфотографировав Сааресто, Маркус спросил: — Олли, ты закончил? — Так точно, Капитан! — А ты гитары упаковал, клоун? — Да упаковал я, упаковал, - донеслось из коробки. — Ну, тогда вылезай оттуда и помоги Олли собрать задники.       Марко вылез из картонного убежища, и Капу удалился с убежищем в руках.       Ребята начали собирать задники, коих накопилось огромное количество. Вернее, собирал Олли, а Марко больше дурачился — завернулся в один из задников и, бегая по комнате, орал: — Я УЖАС, ЛЕТЯЩИЙ НА КРЫЛЬЯХ НОЧИ! Я ЧЕРНЫЙ ПЛАЩ! Я НЕОТРАЗИМЫЙ ХОЛОСТЯК, КОТОРОГО ДОМОГАЮТСЯ ВСЕ ДАМЫ! — Эй, это кто там тебя домогается? — спросил Олли. — Совсем офигел?       Марко только засмеялся в ответ.       Тогда Олли вытянул ногу и при очередном круге по комнате Сааресто споткнулся об нее и улетел в уже сложенную Тукиайненом стопку задников. — Да ладно тебе, я ж пошутил. Мне, кроме тебя, никто не нужен, мотылечек мой, — с улыбкой сказал Сааресто, поворачиваясь к возлюбленному. — За такие, Марко, шутки в зубах бывают промежутки! — Ну ладно, зай, не обижайся, — Марко посмотрел на Олли взглядом кота из "Шрека".       Сердце Тукиайнена оттаяло в тот же момент. — Хорошо, не буду. Ну, давай дальше собираться? — Не хочу, я устал, — промямлил Сааресто, подкладывая себе под голову сложенный задник и накрываясь тем, в котором он рассекал по комнате. — Буду спать.       Олли взял камеру, оставленную Маркусом, и сфотографировал лежащего Марко. — Ты зачем это сделал? — спросил тот. — А чтобы все видели и завидовали, что я с таким чудом засыпаю каждую ночь.       Марко улыбнулся. — Иди ко мне, мотылечек. Я соскучился.       Олли залез к Марко под "одеяло" и прижался так крепко, как только мог. Марко обнял его и уткнулся в его макушку. Спустя пять минут оба уже сопели в унисон.       Капитан вошел в комнату, чтобы забрать фотоаппарат. Увидев спящих коллег, он, забрав фотоаппарат, вышел из комнаты.       Закрыв дверь, он пробурчал: — Ну мы так и за десять лет не переедем!