Разрушения. Расходятся кровавыми разводами по телу

«Раз в три или четыре месяца, — подумал Синдзи. — Всего один день за этот промежуток, когда я могу лечь спать, как человек». Притянув колени к себе, Синдзи уткнулся щекой в подушку, а с губ сорвался всхлип. А после их сжало в спазме, желваки напряглись, ещё всхлип — под пальцами у Синдзи затрещала наволочка, тканевым шелестом. Иногда все то, что копилось в нем мерно и долго, выходило разом, вот как сейчас. Это не было в виде истеричного плача или же рыданий взахлеб. Просто слез было много, Синдзи утыкался в подушку и чувствовал как часть влаги впитывалась в ткань, и та становилась холодной и неприятной, а щеки из-за влажных следов остро чувствовали прохладу, будто по коже водили льдом. Он так погрузился в свои мысли, в то, насколько ему было паршиво, что не заметил как Тоджи вошел в комнату. А тот ходил тихо по дому — всегда так. Икари заметил впервые это еще давно, когда Тоджи впервые пригласил его к себе домой и вкусно накормил ужином. Синдзи почувствовал чужое присутствие, когда лицо со стороны скулы обдуло от чужого движения. После матрац прогнулся под весом еще одного тела. — Эй, — шёпотом, — Синдзи, — всей спиной он чувствовал, как Тоджи прижимался к нему горячим животом. Его руки, которые ложатся поверх спазмированных пальцев, были горячими и сухими. Его запах, который обволакивал, был таким же. — Почему не спишь? — теперь губами Тоджи склонялся к самому уху, после — боднул лбом плечо. Синдзи обнял его кисть своими ладонями. И сжал её в них. Тоджи точно не двигался, ни на дюйм, но у Синдзи все равно было ощущение, что тот придавил его своим весом ещё сильнее. Синдзи так сильно любил Тоджи. И так сильно не хотел, чтобы это чувство вообще появилось. — Не молчи, — попросил Судзухара, а после оцеловал щеку. Он почувствовал. Точно почувствовал, что кожа была там мокрой. — Ты меня пугаешь, — погладил по плечу, а после нетерпеливо, в своей манере: — Ну все! Тоджи перевернул его на спину одним рывком, но это не было резко или грубо, но именно так, как мог сделать бы только он, только ему свойственно касаться таким образом, что на губах Синдзи на мгновение изламывалась усмешка, но сникала так быстро, что Тоджи не видел. — Эй, Синдзи, — и начал трясти за плечи сильнее, чтобы привлечь внимание. — Все… Хорошо… — Ни хрена не хорошо, черт! Ты в клубок скрутился. Тебе плохо, а? — обеспокоенно. — Просто много… Всего… — и с губ сорвался всхлип, и Синдзи притянул ноги у груди еще сильнее. Ну почему сейчас?! — Чего всего? — Тоджи больше не двигался, руками гладил по обнажённой груди и шее. — Что мне с этим делать? Есть моменты, когда тебе плохо и хочется плакать, но ты держишься. Но потом спрашивают: «Что случилось?» или что угодно ещё. И вот тогда прорывает. Сейчас был такой момент. Синдзи коснулся щеки Тоджи, а тот вздохнул, прижимая её накрепко. Смотрел в глаза. Поцеловал пальцы, коснулся губами внутренней части ладони. Синдзи почувствовал, что Тоджи был твёрдым, напряжённым подобно струне. А ещё у него стоял член. Сквозь тонкое нижнее белье это нельзя было не заметить. Они говорили об этом: у них у обоих стояло, если они были рядом. Не потому, что это было сексуальное возбуждение, но было возбуждением. Иного плана, в другом смысле. Потому что их трясло, когда они просто стояли в паре метров друг от друга. Просто такая реакция тела. Тоджи сказал в первый раз: «Я не хочу с тобой секса, эй. Это просто реакция. То есть я хочу! Но не секса, потому что… Черт! Я хочу просто быть близко, ближе чем все, понимаешь, Синдзи? Только я. Поэтому я хочу, чтобы эта часть жизни у нас тоже была». Тогда они просто лежали весь день голые в кровати, и касались друг друга. Каждый из них мог сказать, что это было одно из самых ярких, что они когда-либо чувствовали. Синдзи не знал, хотел ли он секса. Хотел ли он хоть чего-то больше в этой жизни, кроме того, что однажды ему скажут: «Ты больше не нужен, мы нашли более подходящего пилота». Это бы было замечательное забвение. — …тут? Синдзи вздрогнул: — Ч-что?.. — Ты то витаешь в облаках, то вот-вот заревешь: никак не пойму, — усмехнулся Тоджи по-доброму, и так же ласково улыбнулся. — Иди сюда. Синдзи тонул в Тоджи, когда тот его обнимал. Они обнимались лёжа долго, дышали друг другу в шею, а потом Синдзи быстро чмокнули в губы. Пауза. — Много дерьма накопилось, да? У Тоджи была привычка бодаться лбом — сейчас он сделал это, упираясь в плечо. Синдзи выдохнул: — Слишком. — Расскажи мне. В комнате свет шёл только от тусклого прикроватного торшера, который давал света ровно настолько, чтобы можно было уловить контуры силуэтов да неконкретные черты — не более. — Расскажи, — повторил. — Или не буду целовать. Обнимать? Даже тогда трогать не буду, если не расскажешь. — Тоджи, — пересёк он. — Сейчас скажу тупую пафосную штуку. — Это ничего не изменит, — только Синдзи сказал это, на лице Тоджи появилась самодовольная ухмылка. — Окей, — он улыбаясь выдохнул, сбивая несерьёзность, и сейчас выглядел строго без этих усмешек. Синдзи замер. — Не хочешь мне ничего говорить как Тоджи Судзухара, тогда скажи мне это как своему мужчине. Пришлось закрыть глаза, потому что — все. Он больше не мог. — Ну долго ты молчать будешь? — Тоджи, мы ещё молодые парни, какой мужчина? — Я мужчина. Твой парень. Твой мужчина. — Господи, Тоджи… — Синдзи спрятал лицо в ладонях. — Я предупреждал, что скажу тупые вещи. — Не перестаёшь поражать, — кивнул Синдзи, подтверждая слова. — Но и не перестаю ждать ответа. Как-то Ева транслировала ему в голову вопрос: «Какого это, когда руки по локоть в крови?» Синдзи не знал, кто дал им право решать, что убивать нужно ангелов, а жизнь давать человечеству. Он вообще мало что знал — но одновременно в голове было так много всего. Тоджи сжал его руку, пристроился под боком и закинул на него ногу. — Я жду. Синдзи… Смущался таких простых вещей. — Тоджи, ты не услышишь ничего нового. — У тебя голос выше звучит, — он приподнялся над ним, склоняясь к самому лицу. — Ты волнуешься, когда я рядом? — Нет, конечно. Но вопросы у тебя сегодня не самые приятные. Ночной холод сочился из открытого окна, поэтому на холодной коже тепло руки Тоджи ощутилось ярко, когда тот погладил Синдзи по щеке. Икари… прикрыл глаза. Тоджи поцеловал его над бровью. — Прошу, давай поспим?.. Послышался тяжёлый вздох, скрип матраца: — Ладно, — произнёс Тоджи, заранее уже соглашаясь на все. — Как скажешь, Синдзи. Он прижался сильнее, обнимая рукой поперёк груди, а ногу закинув ещё выше. — Спокойной ночи. Синдзи не ответил, а только погладил Тоджи по голове. Одна из самый лучших ночей в его жизни. Сон накрывает быстро. А пробуждение было медленным и неприятным, потому что тошнота и тяжесть в теле были первым, что Синдзи почувствовал. Тоджи еще крепко спал. Он лежал на спине и тихо, мерно дышал. Бесшумно, но ритм можно было определить по вздымающейся груди. Даже смешно было, как за последний год Синдзи стал худее, но вытянулся в росте, а Тоджи наоборот: разросся в плечах и подкачался. Но при этом он немного ниже Икари, и это выглядело так контрастирующе, но при этом здорово. Еще у Тоджи была кожа темнее, чем у Синдзи, да и в целом они существовали в постоянном контрасте один на фоне другого. - — Тебя сегодня не дергает «NERV»? Тоджи вышел из ванной, в домашних штанах и футболке он выглядел очень уютно, поэтому Синдзи неосознанно его рассматривал, запечетлевая момент. Один из немногих, когда он мог представить, что он обычный человек. — Что-то не так? — Тоджи быстро отреагировал, завертел головой, осматривая себя. — У меня зубная паста где-то капнула или что? Синдзи покачал головой, немного улыбнувшись: — Нет. — Тогда почему ты так смотришь? Синдзи проснулся на полчаса раньше, поэтому он успел принять душ и уже отойти ото сна. Подошев к Тоджи ближе, он причесал влажные волосы, чтобы не мешались, а после поцеловал того в губы. Он никогда так не целовал его: первым. Или напористо, прижимаясь всем телом. Они вообще никогда не касались друг друга с такой страстью. Может, потому что Синдзи все стопорил. Боялся. Не хотел переходить ту тонкую грань, на которой они ходили, держась за руки и ведя один другого за собой по очереди. Кожа после душа уже высохла, поэтому ткань неприятно о нее терлась: сам Синдзи был без футболки. Хотелось касаться Тоджи без миллиметра хлопка между ними. Он потянул серую футболку за край, а Судзухара ему помог, поднимая руки вверх. И Синдзи поцеловал его снова, когда майка упала на пол. — Что на тебя нашло? — спросил Тоджи, переводя дыхание. Руками он гладил Икари по спине, а тот держался за его плечи. — Я подумал, что у нас нет нормальной жизни, — Синдзи казался сейчас ниже, когда опирался всем весом на Тоджи; и из-за того, что он сейчас находился очень близко, его слова врезались теплым дыханием в ключицы Тоджи. — Поэтому решил, что нам стоит хотя бы нормально поцеловаться. Если мы встречаемся?.. — Последнее прозвучало больше с вопросительной интонацией, поэтому Судзухара решил прояснить сразу: — Мы встречаемся, — и заставил Синдзи посмотреть в свои глаза, схватившись за его подбородок. — И все у нас нормально. Целуемся мы тоже нормально. — Д-да, — согласился Синдзи. — Ты много думаешь. — Похоже на то. — На тебя действительно похоже, — Тоджи потрепал его по голове, стараясь разрядить обстановку. — Мокренький после душа, да? — и смеется, когда Синдзи поднимает на него возмущенный взгляд. — Мы так давно знакомы, росли вместе, а твои реакции все еще как в тринадцать! Неожиданно накрыло легким смущением, и Икари сам себе удивился, потому что думал, что давно разучился испытывать это чувство: уж очень часто попадал в глупые ситуации. Впрочем, отвечать Синдзи на провокации умел: — Это ты пошевелиться не мог, когда я прижал тебя к стене. — Ах ты!.. Тоджи схватил его за талию, и теперь вжимал его в стену всем телом. — А что теперь скажешь? — с таким самодовольным лицом, что Синдзи еле сдержался, чтобы не выдавить ничего, ни единой эмоции, которая намекала бы на веселье, чтобы не испортить момент с серьезным видом сказать: — А теперь ты повторяешь меня пять минут назад. — И пожал плечами, чтобы сказать напоследок: — Скучный. Тоджи сделал печальное лицо: — Ужас. И теперь не рассмеяться Синдзи не мог, потому что Судзухара сам разразился смехом. Когда они успокоились, Тоджи переспросил: — Тебе сегодня нужно в «NERV»? Участвовать в тестах или проходить медосмотр? — Да нет… Ничего такого. — Тогда если нормально поцеловались, может, сходим на нормальное свидание с цветами, вкусной едой и всем таким? — Ого… — Да, я могу удивлять, — Судзухара ухмыляется, будто он действительно удивил, но, нет. Вообще-то, не удивил. Тот всегда был джентльменом, и Синдзи это знал. Сложно не заметить, что над тобой трясутся, когда это происходит ежедневно. Тоджи носил его сумки, открывал ему дверь, отодвигал стул, когда они садились обедать вместе. Синдзи просил: «Прекрати», а Тоджи улыбался, как идиот, и не прекращал. Для себя Синдзи тогда решил: если Тоджи хочет именно так, то пусть будет так. Что-то было в этом: позволять другому человеку брать на себя ответственность за такие мелочи. На свидание они так и не попали, к слову. Потому что пришел вызов из штаба, и Синдзи уже начал собираться по привычке, а потом оказалось, что вызывали не его, а Судзухару. Они оба там и замерли, но Икари продолжил собираться, потому что оставить Тоджи одного казалось немыслимым. - Как только они прибыли, начальство поставило перед фактом, создав иллюзию сложного выбора: в общем-то, как и всегда в этой организации. — Боишься? — спрашивает Синдзи, глядя на его Еву. Не на свою собственную, потому что первая стояла в ангаре, а сегодня у Тоджи были первые тренировки по пилотированию. — Я смотрел на то, как ты это делаешь годами, так с чего бы бояться? — Тоджи отвечает вопросом на вопрос частично и потому тоже, что хотел скрыть, что, да, черт побери, ему было страшно. Потому что, как он и сказал, он смотрел на Икари годами. И ничего не мог с этим поделать. Поэтому сейчас, когда с его плеч можно было снять хотя бы часть этого непомерного груза, Тоджи согласился не думая. — На самом деле, — Синдзи начал тихим голосом, было приятно его слушать: эти тонкие интонации, — меня и Рей достаточно, чтобы уничтожать ангелов. Они скорее всего готовят новых пилотов просто на всякий случай. Если я или Рей: кто-то из нас, — умрет. Тоджи помрачнел. Он окликает Синдзи: — Эй. Синдзи повел плечами, потому что резкий тон его напугал. — Ты думай, что говоришь, — Тоджи подошел ближе, да так и остался стоять, когда между ними не несколько добрых метров, а вот так: проведешь рукой и коснешься теплого плеча. Икари взял его за руку: на перроне кроме них никто не стоял, они смотрели на третью Еву, которую Тоджи предстоит пилотировать. Синдзи знал, что Тоджи было страшно, поэтому он пошел с ним, и планировал весь день быть рядом, ведь Судзухара всегда был рядом, потому что Синдзи в этом нуждался.  — Мне почему-то кажется, что я не умру, — Синдзи так близко стоял, что ему не нужно было говорить громче, чем на уровне шепота в ухо, вот он и почти что шептал. — Уже достаточно давно у меня ощущение, что я умру своей смертью. Тоджи выдохнул… с облегчением. Синдзи считали лучшим пилотом. Если говорить вещи, как они есть, то весь их школьный класс, почти что весь, мертв. Все погибли во время сражений с ангелами, а их Евы были почти все уничтожены. За эти годы остались только Синдзи, Тоджи (который всегда был в запасе еще с того самого момента, как он должен был стать пилотом третьей Евы, которая почти никогда не была в бою), Рей и Аска, которая была в коме так давно, что никто не помнил, какой она была до всего. Но Тоджи помнил, что очень стервозной. Поэтому Икари был лучшим: ни разу не получивший ни одного серьезного увечья или ранения, всегда выходивший победителем, даже при сражениях в одиночку. С боевыми навыками, которым его обучили, он и вправду давал всем фору. И именно поэтому, в общем, никто и не верил, что Синдзи мог умереть. Просто ему было больно жить, вот и все. Мысли о смерти посещали его, но вряд ли им суждено сбыться. — Спасибо, что пошел, — вдруг благодарит Тоджи, сжимая его руку крепче. — Ты бы со мной куда угодно пошел, если бы мне было нужно. — Жаль, что тут все напичкано камерами, я бы тебя сейчас поцеловал. — Здесь все напичкано и прослушкой, поэтому ты ничего нового никому не откроешь. — Разумно. И они целуются там минуту. А еще через десять Тоджи садиться в кабину.