Обжигаясь о лёд

Одно днём и другое ночью, долг крови против зова страсти — вот удел королей. И для нового императора нет исключения. Он сделал свой выбор и не будет о нём сожалеть. Его законная жена — леди Нолвенн на Фэй, и лучшей не найти: наследница герцогства Оленя, муза бардов и рыцарей, пример и отрада всем. Огненная локонами и сердцем, но не греющая своего мужа. Иван знает её чуть ли не с детства и уверен, что во всём может на неё положиться... но именно поэтому не воспринимает иначе. Она — верная подруга, а не любовница. Она — мать его сына, и большего он не может пожелать. И он слишком уважает её, чтобы изменять. Но приходит ночь — и клятвы, данные пред алтарём Дракона Света, теряют власть. Полумрак пробуждает тайные, подавленные, запретные желания. Одного взгляда, одного прикосновения хватит, чтобы разжечь из этой искры жаркое пламя, которое охватит тело и душу быстрее, чем чернеющую бумагу неотправленных писем в камине. Из Серебряных Городов приехала Танис, и с ней в холодные каменные стены врываются пьяняще-сладкие восточные ароматы сандала и жасмина, оставшееся в летящих разноцветных вуалях веяние тепла и свободы — поцелуи знойного вольного ветра пустыни, а главное — краски воспоминаний. Тех, в которых были не только война и предательство, но и такие же ночи, как эта, полные томительных соблазнов и невысказанных обещаний. Танис вытаскивает фигурную фибулу. Прежде хитро закреплённые, а теперь освобождённые волны полупрозрачной ткани и тонкого шёлка, соскальзывая, обтекают её силуэт, будто лаская. Остальным она позволяет заняться Ивану. Проведя рукой по гибкой женской спине, тот находит другие застёжки, и вскоре красавица-чародейка остаётся в одних лишь золотых браслетах, длинных серьгах, нежно звенящих россыпях монист и тончайших цепочках в несколько рядов от шеи до обнажённой груди. Даже изящные лодыжки обвиты затейливыми украшениями. Она начинает снимать головной убор, замысловатые переплетения которого блестят у неё в волосах. — Нет-нет, оставь, — просит Иван, целуя её в шею. — Ты так прекрасна. Они не видели друг друга настолько давно, что он не знает, чего хочет больше: подольше любоваться ею или как можно скорее броситься в её объятия. Чувства Танис взаимны. Она не торопит его, позволяя ему вдоволь насладиться тонким жасминовым ароматом её волос и кожи. Но и ей не терпится расплавиться в тигеле обжигающей страсти и слиться с ним в одно целое. Его тело, всё ещё тело воина, налито мощью и жизнью. Мягким касанием она просит Ивана опуститься на спину. Танис хочет быть сверху, видеть его глаза, ловить все оттенки его наслаждения и разделять их. Она ещё раз наклоняется, чтобы подарить ему поцелуй — теперь в губы... И останавливается. — В чём дело, любимая? — Иван приподнимается на локтях. — Что-то не так? Та, отодвинувшись, отводит взгляд. — Это... неправильно, — шепчет она. — Нолвенн ничего не узнает, обещаю, — уверяет он. Она оборачивается, чтобы снова посмотреть на него. Дело не в этом, о нет. Глаза Танис видят её дорогого Ивана Грифона, жаркий румянец на его щеках, учащённое дыхание, все признаки неподдельного возбуждения и обожания — даже те, что заметны только давним возлюбленным. Но она — опытная чародейка, и её чувства острее, чем у обычного человека. Ей дано ощущать скрытое. Обычно это потоки магических энергий, текущие сквозь мироздание и искрящиеся на кончиках пальцев, умеющих прясть из них заклятия. Или присутствие иноприродных существ — джиннов и элементалей, а то и демонов, вносящих диссонанс в хрупкую гармонию созданного Асхой мира. Но сейчас — нечто, что лишает равновесия её саму. Вместо головокружительной пламенной страсти — холодный интерес и внимательный расчёт, умелая подстройка под её желания и ожидания. Вместо искренних эмоций — тёмная бездна сокрытых тайн и неизвестных мотивов, непонятные нечеловеческие чувства и мысли. Вместо сильных надёжных рук, держащих её, защищающих, ласкающих как продажную девку и возносящих словно королеву — прикосновение тонких когтей, невесомее тени. И она отстраняется от объятий. — Прости, Йорген, — говорит Танис. — Я не должна была просить тебя об этом. Взгляд лже-Ивана становится другим. Менее живым, если можно так сказать. По нему сложно определить, разочарован он или равнодушен. Право слово, лучше бы он гневался или насмехался над ней. По крайней мере, это было бы понятнее. Но когда он так молчит, ей становится тем более не по себе. — Я не обижен. Ты хотела этого слишком сильно, чтобы давать себе отчёт в последствиях, — отвечает он. — К тому же, я знал почти наверняка, что всё завершится именно так. — А если нет? — спрашивает Танис, до сих пор пытаясь уловить хотя бы проблеск чувств в его глазах, таких знакомых и одновременно чужих. — Тогда это был бы любопытный опыт. Возможность ближе узнать, что вами движет и что вы ощущаете. Значит, вот как. Она ему... интересна. Не желанна, не дорога. И даже не она сама — только её сознание и шанс усовершенствовать способы манипулирования им. Иван дарил ей настоящую любовь, пусть и отданную потом другой. А Йорген лишь сплетает поддельную страсть из её желания запретного, из азарта интриги и измены, из её отчаяния и одиночества. Но изо льда не развести огонь... Впрочем, Танис его не винит. Она понимает, что Безликий не может иначе. Обман для него так же естественен, как для неё — желать любимого мужчину, с которым ей больше не суждено быть вместе. К тому же, эту затею начала она сама, и только ей нести ответственность за свои решения. — Можем попробовать иначе, — вкрадчиво предлагает лже-Иван. Его лицо начинает меняться, и сердце прекрасной чародейки замирает. Прикрыв глаза, она уже способна представить, насколько соблазнительнее это может быть. Стать одной из немногих в этом замке, кому довелось видеть Йоргена в его настоящем облике. И даже больше. Не бежать от запретного, а поддаться ему. Медленно и осторожно провести рукой по холодной коже странного цвета, ощущая чётко очерченный рельеф мышц, приводящих в движение могучие перепончатые крылья. Подчиниться тихому шёпоту на самом краю сознания и впустить в свой разум властное чужое присутствие. Потерять себя во тьме, чтобы снова найти... Но когда Танис открывает глаза, она видит совсем не то, что ожидала. Огненные волосы, ниспадающие на молочно-белые плечи и в ложбинки тонких ключиц. В цвет их — горящее у лона пламя. Искры веснушек, придающих её виду такую очаровательную невинность, но во взгляде и дыхании — жар. Тот, что с новой силой разжигает в Танис страсть — и страх. Что ещё она не знает о себе самой? Какие ещё желания, о которых она сама не подозревает, Безликий способен достать из самых тайных глубин её души? — Нолвенн... — сквозь участившееся дыхание произносит она. — Йорген, зачем?.. — Потому что ты хочешь этого, — отвечает тот до боли знакомым женским голосом. Безупречная имитация. "А с желаниями следует быть осторожнее: они могут сбыться", — продолжает эхо в её мыслях. Танис встаёт. Отступает на шаг. Не глядя, подбирает оставленное платье и ворох вуалей. — Чего ты боишься? — спрашивает не-Нолвенн. — Что они узнают? Или... меня? — Себя. Вздохнув, Танис добавляет: — Извини. Дело не в тебе. Просто забудь всё, о чём я тебя просила. Оказывается, на самом деле я этого вовсе не хотела. — Что ж, как угодно, — порождение теней едва заметно улыбается чужими губами. — Какие же вы странные, дети Илата.